Неизвестно, чем бы закончилось выяснение отношений, но в самый разгар схватки вдруг раздался тревожный возглас одного из дозорных-следопытов, рыскавших по окрестностям в поисках подходящего для большой охоты животного. Драчуны опустили дубины; все охотники застыли в полной неподвижности, стали издали похожими на замшелых каменных идолов. Наконец снова подал голос дозорный. На этот раз он имитировал крик какой-то птицы. В мгновение ока охотники бросились врассыпную и растворились среди камней и невысоких зарослей…
Неоптолем откровенно скучал. Он ехал позади Митридата, рядом с верным оруженосцем царевича Гордием. Обратная дорога в Понт оказалась спокойной, а от этого длинной и скучной. Два дня назад они расстались с арменийцами, и теперь проводником был Моаферн, невысокий сероглазый крепыш, подозрительный сверх всякой меры. Он и сейчас рысил далеко впереди отряда с двумя воинами, настороженный и чуткий, как вышедший на охоту зверь. Это по настоянию Моаферна они изменили маршрут; бывший начальник следствия царя Митридата Евергета опасался, что их могут встретить мятежные кардаки, чьи разведчики преследовали отряд Неоптолема почти до границ Малой Армении едва не от самой Синопы. И теперь свита царевича пробиралась местами незнакомыми и нехоженными, ориентируясь по звездам и редкому в эти осенние дни солнцу. Впрочем, дорога оказалась сносной, а местами и вообще отменной, только сильно заросла травой. Похоже, ее проложили еще во времена Ахеменидов между двумя сатрапиями могучего персидского государства.
Митридат был неразговорчив и угрюм. Ему не давали покоя воспоминания. По ночам, на привалах, он стонал и ворочался во сне, и нередко с его губ слетало имя – Нана. Неоптолем, последний раз видевший царевича семь лет назад, про себя дивился поразительным переменам, произошедшим в облике и поведении юноши. Теперь это был зрелый, закаленный невзгодами муж и мудрый повелитель. Лохаг про себя радовался: чутье не обмануло его, хвала Серапису, он сделал правильный выбор в свое время и почти выиграл свою ставку, которая вскоре должна была обернуться чистым золотом и немалыми почестями.
Неожиданно осторожный не менее Моаферна оруженосец царевича вздрогнул и придержал коня.
– Что случилось? – пробасил безмятежный Неоптолем.
– Стоп! – не ответив на вопрос, приказал Гордий, вскидывая вверх правую руку.
Воины охраны повиновались мгновенно – среди них были только закаленные в боях и походах ветераны; многие из них служили еще при Митридате-старшем.
– Нас окружают, – спокойно ответил Гордий, доставая из колчана пучок стрел.
– Кто? – все еще не веря, спросил лохаг, хотя и понимал всю бессмысленность вопроса.
Ответом ему стал нечеловеческий вопль, больше похожий на рев раненого медведя. С окружающих дорогу возвышенностей посыпался град камней, а вслед за ним из кустов показались какие-то волосатые чудовища с палицами в руках. Они с невероятной скоростью бежали к отряду, стараясь побыстрее вступить в рукопашную.
Но ветераны не дрогнули: без паники, слаженно и точно, они осыпали дикарей боевыми стрелами с широкими зазубренными лепестками наконечников. Волосатые человекообразные только взвыли и прибавили в беге. Один из них, похоже вождь, добежал первым и опрокинул ближнего коня вместе с всадником. Тогда гоплиты взялись за мечи. Словно проснувшись, Неоптолем с радостным криком обрушил свой огромный меч на голову одного из дикарей. Тот успел подставить палицу, но остро отточенное лезвие перерубило ее пополам, слегка ранив гептакомета.
На Митридата напал уже знакомый нам противник вождя. Он был легко ранен стрелой, но это обстоятельство только добавило ему сил. Рыча, как зверь, гептакомет выдернул царевича из персидского седла с высокой лукой – довольно редкого по тем временам сооружения, только входившего в моду у знатных воинов – и повалил на землю, стараясь разорвать ему горло. Но на этот раз ему явно не повезло – сила натолкнулась на еще большую силу. Обученный приемам кулачного боя и борьбы, закаленный скитаниями, царевич отшвырнул от себя дикаря, словно куль с мякиной. Озадаченный гептакомет, которому мало было равных среди сородичей, ощерил зубы и снова бросился на Митридата. Царевич встретил его коварным и страшным по силе ударом в челюсть. Обычный, пусть и очень сильный человек от такого удара по меньшей мере впал бы в беспамятство, но дикарь лишь помотал головой, будто отгоняя назойливых мух, и облапил Митридата своими узловатыми ручищами.
Бой в скором времени превратился в настоящую бойню: более совершенное оружие и отменная бойцовская выручка гоплитов постепенно брали верх. Неоптолем, обрадованный неожиданным приключением, казался многоруким гигантом-гекатонхейром – с такой скоростью он орудовал своим мечом. А когда подоспел на выручку Моаферн с двумя воинами, гептакометы в страхе бросились бежать в лесные заросли. Их никто не преследовал – все взгляды были обращены на схватку двух богатырей, гептакомета и Митридата. Их тела сплелись в немыслимый узел, и только тяжелое дыхание поединщиков указывало на сверхчеловеческое напряжение могучих бойцов.
Первым опомнился Неоптолем. Горя желанием отличиться, он достал нож и подбежал к противникам.
– Оставь! – прорычал Митридат, заметив намерения лохага. – Он мой!
Извернувшись, царевич титаническим усилием взметнул тяжелое тело дикаря в воздух и бросил на камни. И пока гептакомет пытался подняться, железный кулак Митридата ударил его в висок, словно камень из пращи.
– Хвала Дионису! – облегченно вздохнул Гордий – единственный из окружающих, представлявший истинную силу царевича и не сомневавшийся в исходе доселе невиданного поединка.
– Слава царю Понта! – закричал пораженный не менее других Неоптолем.
Разгоряченные боем гоплиты ударили мечами о щиты, и грозный грохот металла заставил задрожать горы. Высоко подняв меднокудрую голову, Митридат с достоинством внимал первым своим воинским почестям.
– А этого я сейчас немного укорочу, – смеясь, сказал Неоптолем, поднимая за волосы уже пришедшего в себя дикаря и вынимая меч из ножен.
– Нет! – резко выкрикнул царевич. – Это почти бессловесная тварь, не ведающая, что творит. Он защищал свою землю и достоин лучшей участи.
Пристыженный лохаг, склонив голову, отошел в сторону. Гептакомет стоял отрешенный, с потухшим взглядом, видимо готовясь принять смерть.
– Оставьте ему нашу добычу и что-нибудь еще из еды, – приказал Митридат, усаживаясь в седло. – Вперед!
Среди воинов охраны было несколько раненых, но после перевязки они смогли самостоятельно продолжить путь. Дикарь непонимающим взглядом смотрел на горку провизии возле своих ног. Там лежала и туша оленя, добытого Митридатом в предгорье. Вскоре последний всадник исчез за деревьями, и воцарившаяся тишина нарушалась только стонами увечных дикарей.
Когда улеглась пыль, поднятая копытами коней, из зарослей на старинную дорогу вышли побежденные. Они молча сгрудились возле оставленной провизии, с недоумением глядя на чудом избежавшего смерти соплеменника. Наконец вождь что-то буркнул, дружелюбно похлопал юнного гептакомета по плечу и показал на раненых. Через некоторое время, уложив на примитивные носилки оставшихся в живых и мертвых и забрав оставленную провизию, гептакометы пошагали к озеру. Лишь соперник Митридата долго смотрел в сторону уже невидимого отряда, словно пытаясь что-то вспомнить. В его глазах застыло удивление и что-то еще, отдаленно напоминающее обычную человеческую благодарность.
Спустя четыре дня, посетив по пути и селение дружественных дрилов, похожее на крепость, обнесенную частоколом с деревянными башнями, отряд достиг перевала, откуда был уже виден Трапезунт. Прозрачный горный воздух позволял рассмотреть разноцветные кубики зданий города-гавани и даже крохотные фигурки горожан, напоминающие медленно ползающих мошек. У причала стояли игрушечные суда, и Митридат с невольным трепетом всматривался в почти невидимые отсюда вымпелы на мачтах – есть ли там то судно, которое понесет его по волнам Понта Евксинского в пугающее неизвестностью будущее?
ГЛАВА 8
Оронт с холодной яростью смотрел на Исавра. Они встретились в Понтийском Комане в одном из тайных притонов, бывшем на содержании осведомителя заместителя начальника царского следствия. Предводитель кардаков прибыл в город с толпой паломников, жаждущих приобщится к таинству полуночных мистерий, происходивших в главном храме богини Ма-Эннио каждое полнолуние. Он был одет в грязное тряпье, как самый последний попрошайка.
– Ты мне поклялся, что дело сделано. Не так ли? – спросил, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, Оронт.
– Ошибка вышла… – не поднимая глаз, буркнул Исавр. – С кем не бывает…
– Твои ошибки мне уже вылились в такую сумму, что за эти деньги можно было отправить в Эреб половину жителей Синопы.
– Это можно… – цинично ухмыльнулся Исавр. – Прикажи, и я перережу им глотки бесплатно.
– Мне нужна только одна голова – Митридата. Я уже сообщил, кому следует, что, наконец, этот щенок уплыл в лодке Харона. А ты мне тут скулишь – ошибка вышла. Вот и посоветуй, как мне теперь поступить.
– На… – покопавшись в лохмотьях, Исавр достал увесистый кошель и положил перед Оронтом. – Я человек честный, мне незаработанные деньги не нужны. Все, теперь мы квиты… – он с жадностью взглянул на кожаный мешочек с золотом и снова опустил голову.
– Ты так думаешь? – чересчур спокойно спросил его Оронт.
– А как иначе? – с наигранным простодушием осклабился предводитель кардаков.
– Дерзишь… – прошипел, как потревоженная змея, Оронт. – Ну, а если мои люди с тебя шкуру сдерут и солью посыплют, как тогда запоешь?
– Но-о, – встрепенулся Исавр. – Не шути так со мной, Оронт. Твои деньги я отработал с лихвой. И не только в этом случае. Я все равно его достану, рано или поздно, – он смотрел на собеседника с угрюмой настороженностью.
– Возможно… – вдруг расслабился Оронт и попытался изобразить добродушную улыбку; но глаза его остались неподвижны и холодны, как лед. – Я на тебя надеюсь. Ладно, иди, там тебя ждет хорошее вино и сытный ужин, – он показал на дверь, откуда слышались пьяные голоса и треньканье кифары.
– И на том спасибо, – неторопливо поднявшись, Исвар вышел.
Заместитель начальника следствия некоторое время сидел, как истукан, глядя в одну точку остановившимся взглядом. Затем он резко ударил в крохотный бронзовый гонг серебряным молоточком и задумчиво откинулся на спинку дубового дифра.
Раздался чуть слышный скрип, часть стены позади Оронта сдвинулась, и в комнату проскользнул гибкий, как уж, человек с бесстрастным лицом исполнительного слуги и пустыми глазами хладнокровного убийцы.
– Слышал? – спросил его Оронт, указывая на дверь, за которой исчез Исавр.
– Да, – коротко ответил человек.
– Он должен умереть.
– Когда?
– Сегодня.
– Яд?
– Нет. Он чересчур хитер и предусмотрителен. И, по-моему, заподозрил неладное. Поэтому встретишь его, когда он выйдет отсюда. Возьми с собой еще двоих. И глядите в оба – этот человек в схватке, как взбесившийся бык. Не дайте ему обнажить меч.
Убийца коротко поклонился и безмолвной тенью исчез в тайнике, откуда был выход на задний двор.
"Прощай, Исавр, – подумал Оронт. – Ты надежный исполнитель, но, к сожалению, чересчур много знаешь… Ну а теперь нужно навестить Даиппа…"
Исавр пил и ел за двоих, благо платить было не нужно – угощал Оронт. Вышел он из притона пошатываясь и что-то напевая. Но стоило ему свернуть в темный переулок, ведущий на окраину Команы, туда, где разбили шатры паломники, как шаг его стал легок и упруг, а рука сжала рукоять акинака, спрятанного под плащом.
Когда Исавр дошел до мрачных развалин старинного храма, позади него неожиданно раздались приглушенные вскрики, а затем торопливые шаги. Главарь кардаков выхватил меч и прижался спиной к обломку колонны высотой в два человеческих роста. Шаги стихли и раздался тихий переливчатый свист. Исавр облегченно вздохнул и поторопился навстречу темным фигурам, появившимся среди нагромождений разбитых каменных фризов, капителей и прочего хлама, разбросанного на довольно обширном участке.
– Сколько их было? – спросил он у одного из подошедших.
– Трое. Шли за тобой почти от самой двери.
– Кто они? Ты их узнал?
– А зачем? – коротко рассмеялся разбойник. – Сам смотри. Все они здесь, – и с этими словами он высыпал перед Исавром содержимое мешка, который держал в руках.
С глухим стуком на камни упали отрубленные головы. Исавр наклонился и довольно ухмыльнулся – это были люди Оронта.
– Наш благодетель считает себя большим хитрецом, – продолжая улыбаться, сказал он старшему из своих кардаков. – Теперь мы знаем, как он платит за верную службу.
– Вернемся? – доставая меч, спросил кардак.
– Зачем? – пожал плечами Исавр. – Всему свое время. Не стоит соваться в осиное гнездо. Нужно отсюда убираться, да побыстрее. А эти головы ему дорого обойдутся. Мы его заставим раскошелиться, можешь не сомневаться, – и он быстро зашагал по растрескавшимся плитам в сторону виднеющихся вдали костров; за ним потянулись и кардаки.
Луна, брезжившая сквозь легкую перистую тучу, наконец выскользнула из ее объятий, и серебристое сияние разлилось над Понтийским Команой. Она в эту ночь и не думала засыпать. Сотни факелов, окружившие ее сверкающим кольцом, сливались в огненные ручьи, стекающиеся к громаде храма Ма-Эннио. Главное святилище Понта ждало паломников на кровавое праздненство…
Главный жрец богини Ма Даипп примерил новую золотую диадему и остался доволен: она была гораздо внушительней и красивей прежней и сидела на голове как влитая. Диадему подарили каппадокийские купцы, но, судя по тщательной проработке чеканных изображений и форме зубцов, ее сделал мастер-эллин. Даипп сурово насупил брови и старинное бронзовое зеркало, слегка потускневшее от времени, отобразило к досаде жреца не лицо жесткого непреклонного аскета, а расплывшуюся физиономию разжиревшего рыночного трапезита. Даипп поморщился и кликнул младшего жреца, исполнявшего обязанности постельничего, чтобы тот поторопился принести ритуальный красный плащ с черным подбоем и сандалии золотого плетения на высокой подошве – в них главный жрец казался выше ростом и стройней.
Осмотрев плащ, Даипп распорядился подать ужин – до полуночи еще оставалось достаточно времени, чтобы отведать нежное и сочное филе антакеи, доставленной живой в огромной бочке с водой и водорослями с самого Боспора Киммерийского. Запивая тягучим белым вином из подвалов храма весьма аппетитные куски редкого в Понте деликатеса, жрец пытался не вспоминать события двухдневной давности. Но назойливый голос одноглазого урода, пришедшего к нему продать, как он считал, очень важные сведения о заговоре гоплитов царской хилии, звучал помимо воли жреца в подсознании, от чего даже выдержанное дорогое вино вдруг показалось ему горьким полынным отваром.
Кто эти воины? Сабазий (так звали добровольного сикофанта) этого не знал. Впрочем, когда он описал наружность третьего гоплита, явившегося позже, жрец похолодел: по всем признакам этот человек походил на начальника царской хилии Диофанта. Молодой стратег был достаточно влиятельным и уважаемым военачальником, набирающим силу с каждым днем, и жрец ясно отдавал себе отчет в происходящем – коль уж и Диофант замешан в заговоре, дело худо.
Даипп вспомнил последние слова Иорама бен Шамаха в подземелье и неожиданно почувствовал дурноту. Икнув, он бросил недоеденный кусок белого рыбьего мяса на серебряное блюдо и жадно запил охлажденным щербетом.
А может Сабазий ошибся, и ему просто почудились недобрые намерения таинственных гоплитов?
Нет, ошибки тут нет, и жрец это понимал совершенно ясно. Ани-Камах – город, где скрывается Митридат, как выяснили лазутчики Оронта. Но что надумали гоплиты? Привезти его в Понт и посадить на трон? Жреца пробила испарина: Митридат не простит ему двурушничества. Проклятый иудей! Даипп с ненавистью сплюнул на пушистый ковер под ногами, и подошвой сандалии растер слюну с такой яростью, будто размазывал ее по лицу лекаря. Это все его козни. Он и мертвый опасен.
Даипп пребывал в мучительных раздумьях: нужно ли рассказать Оронту об услышаном от Сабазия? До поры до времени хозяина харчевни посадили под замок в подвал храма Ма-Эннио, мало чем отличавшегося от подземных камер царского эргастула.
Оронт был мрачнее ночи. Поклонившись жрецу и пробормотав для приличия обычное в таких случаях приветствие, он молча уселся на дифр, достал скиталу и передал ее жрецу вместе с узкой пергаментной полоской.
Прочитав зашифрованное сообщение, Даипп растерянно посмотрел на неподвижное и бесстрастное лицо заместителя начальника следствия.
– Мы опять его упустили… – ровным безжизненным голосом промолвил Оронт в ответ на немой вопрос жреца.
– Ты опять его упустил, – с неожиданно проснувшимся раздражением подчеркнул Даипп. – Куда он направился?
– Мой человек пытался это выяснить, но Митридата сопровождал Вартан Черный со своими лучшими воинами, которые быстрее дадут отрезать себе язык, нежели сболтнут лишнее. Правда, в Ани-Камахе бродят слухи, что царевич опять возвратился в горы.
– И ты им веришь?
– Нет. Он скоро достигнет совершеннолетия, а значит, препятствий для его воцарения уже не будет. Я считаю, что Митридат уплывет на Крит, к Дорилаю Тактику, собравшему по меньшей мере фалангу наемников и готового бросить их на Понт.
– Тогда нужно срочно перекрыть все гавани!
– Попытаемся. Я уже приказал. Будет ли из этого толк – не знаю. Между прочим, Митридата сопровождали и понтийские гоплиты.
– Кто? – помедлив, спросил Даипп, вспомнив в этот миг несчастного урода, томящегося в подземелье храма.
– Их лица были скрыты под забралами.
– Нужно проверить всех отсутствовавших в это время в войсках. Обратись к стратегам.
– Уже обращался… – в голосе Оронта послышалась неприкрытая злоба. – Меня отшили, словно вшивого попрошайку. Думаю, что только ты или сама царица смогут посодействовать следствию в этом вопросе.
– А Клеон?
– Хм… – с отвращением хмыкнул Оронт. – Стратег Клеон настолько важная шишка, что к нему ни на какой козе не подъедешь. К тому же, ему просто недосуг: он денно и нощно щупает, как кур-несушек, храмовых иеродул и обогащает римских купцов, покупая у них втридорога за счет казны самые лучшие вина.
– Да, конечно… я помогу… – думая о чем-то своем, сказал Даипп. – А теперь иди, мне пора – скоро полночь…