- Кто, вы говорите, сменил вас? - рявкнул офицер, стараясь перекричать вой ветра. - Роуланд?! Это тот самый, что умудрился явиться на борт пьяным?
- Да, сэр!
- Он протрезвел, надеюсь?..
- Не совсем, сэр.
- Что ж, ладно... Пускай остается там... Старшина, отметьте, что Роуланд заступил впередсмотрящим на "вороньем гнезде".
Затем офицер вышел из рубки и, сложив ладони рупором, прокричал:
- Эй, в "вороньем гнезде", слышите меня?!
- Сэр?! - донесся сверху громкий и четко слышный даже в шуме волн голос.
- Смотрите в оба - и будьте настороже!
- Так точно, сэр!
- Черт возьми, этот пьяньчуга явно из военных, - пробормотал офицер. - Скверно, когда такие люди имеют отношение к армии.
Он вернулся на свое прежнее место на передней части мостика, где деревянное ограждение позволяло укрыться от холодного ветра. Впереди было еще без малого четыре часа вахты до того момента, когда его сменит второй помощник капитана. Четыре часа молчания, поскольку разговоры, не имеющие непосредственного отношения к несению службы, были запрещены на "Титане". Заступивший на вахту вместе с ним третий помощник стоял так же молча на мостике по другую сторону от нактоуза и лишь изредка покидал это место, чтобы взглянуть на компас - это, казалось, было единственной его обязанностью во время вахты. Боцман, дежуривший в расположенной под мостиком рубке вместе с нижним впередсмотрящим, неторопливо прохаживался туда-сюда, наслаждаясь двухчасовым перерывом в работах, предусмотренным внутренним распорядком судна. Первая плановая работа нового дня - уборка нижних палуб - начнется только в два часа ночи.
К тому времени, когда одновременно на мостике и в вороньем гнезде пробили одну склянку и последовали доклады впередсмотрящих: "Все в порядке!", последние, самые выносливые из двух тысяч пассажиров парохода наконец отправились спать. Помещения верхней палубы совершенно опустели. Одним из тех, кто спал глубоким сном в своей каюте, был и капитан. Вся служба на корабле устроена таким образом, что по-настоящему командовать капитану доводится лишь в самых чрезвычайных ситуациях, когда судну угрожает настоящая опасность. Во всех остальных случаях эту работу выполняют помощники капитана и лоцман.
Пробили две склянки, потом три. Боцман и впередсмотрящий в рубке закурили последние за вахту сигары. И тут сверху, из "вороньего гнезда" донесся пронзительный крик:
- Вижу что-то впереди по курсу, сэр! Не могу разобрать, что именно!..
Первый помощник бросился к внутреннему телеграфу.
- Сообщите, что вы заметили?
- Справа по борту судно. На сходящемся галсе. Мы идем прямо на него! - пришел ответ.
- Право руля, насколько возможно! - приказал первый помощник рулевому. Тот мгновенно заложил руль. С мостика все еще ничего не было видно. Мощные механизмы, управляющие рулем парохода, уже пришли в движение и заставили огромное судно медленно взять вправо. Но прежде чем стрелка компаса сдвинулась на три малых деления, из белесой темноты ночи выступили квадратные паруса грузового судна, пересекавшего курс "Титана". Суда разделяло не более половины длины корпуса "Титана".
- Силы небесные! - закричал первый помощник. - Отставить поворот! Оставаться на курсе! Держитесь крепче - сейчас будет удар! - он повернул рычаг, который приводил в действие водонепроницаемые двери, нажал на кнопку с надписью "Каюта капитана" и замер в ожидании столкновения.
В следующее мгновение корабли столкнулись. Вряд ли это можно было назвать ударом. Лишь сильная вибрация пробежала через переднюю часть "Титана", от киля до фок-мачты. На палубу дождем посыпались обломки рангоута и мачт, обрывки парусов и канатов. Затем вдоль бортов парохода проскользнули две темные, быстро погружающиеся массы - части корабля, разрезанного могучим "Титаном" надвое. С одного из этих обломков, на котором все еще горел фонарь, освещавший мостик, заглушив какофонию ломающегося дерева, воды, рвущейся в трюм тонущего судна, и отчаянных человеческих воплей, донесся отчетливый крик:
- Хладнокровные убийцы!.. Да покарает вас Бог!.. И вас, и ваш закованный в металл мясницкий нож!
Тьма поглотила обломки судна, а рев ветра заглушил предсмертные стоны несчастных. "Титан" вернулся на прежний курс. Никаких приказов остановиться или развернуться, чтобы оказать помощь, не последовало. Переключатель машинного телеграфа по-прежнему находился в секторе "полный вперед".
Боцман взбежал на мостик, чтобы получить инструкции.
- Выставьте людей у всех дверей и в переходах между отсеками. Всех, кто попытается выйти на палубу, отправляйте в штурманскую рубку. Прикажите дежурным матросам фиксировать, что могли увидеть пассажиры. И как можно быстрее уберите эти обломки с палубы.
Голос первого помощника был хриплым и дрожащим, а поспешные "да, сэр, слушаю, сэр!" боцмана звучали сдавленно.
4
Человек, находившийся в "вороньем гнезде", имел возможность лицезреть трагедию с самого начала, когда паруса обреченного судна показались из тумана, и до конца, когда последний спутанный клубок снастей был сброшен за борт его товарищами по вахте. Когда пробили четыре склянки, он спустился на палубу, настолько обессиленный, что по пути запросто мог сорваться вниз и разбиться. Его уже ждал боцман.
- Доложи об окончании вахты, Роуланд, - сказал он. - И сразу же иди в штурманскую рубку.
На мостике, когда он сообщил свое имя, первый помощник схватил его за руку и повторил приказ боцмана. В штурманской рубке матрос обнаружил капитана "Титана". С бледным и напряженным лицом тот сидел у стола, а вокруг него толпились все, кто нес вахту во время столкновения, исключая только старших офицеров, рулевого и впередсмотрящих. Кроме того, в рубке находились дежурные по каютам, кочегары и котельные машинисты из машинного отделения, а также несколько фонарщиков, сигнальщиков и младших матросов, койки которых располагались в носовом кубрике. Все они были разбужены ударом огромного пустотелого тарана, внутри которого им довелось жить.
Три помощника старшего плотника стояли в дверях, держа в руках измерительные футштоки. Их только что продемонстрировали капитану. Точнее, то, что они совершенно сухие. На лицах всех присутствующих читалось одно и тоже - ожидание и ужас. Старшина, вошедший следом за Роуландом, сказал:
- Инженер в машинном отделении не почувствовал удара. сэр. В котельном отсеке тоже все спокойно.
- Дежурные отрапортовали, что никакого беспокойства в пассажирских каютах не отмечено, - проговорил капитан. - А что там с третьим классом?
Один из дежурных вышел и очень скоро вернулся.
- В третьем классе все спят, сэр, - сказал он. А старшина доложил, что и на полубаке никто не выказал тревоги.
- Очень хорошо, - сказал капитан, поднимаясь. - А теперь по одному заходите ко мне в каюту - сначала вахтенные, затем старшина, за ними - остальные матросы. Дежурные должны следить за дверью. Никто не должен покинуть рубку до того, пока я не переговорю с ним.
Он удалился в капитанский кубрик вместе с одним из вахтенных, который спустя короткое время возвратился с посветлевшим лицом и быстро вышел прочь. Подобную процедуру один за другим проделали и все остальные, выходя одинаково довольными и приободренными. Роуланд оказался последним. Когда он вошел, капитан указал ему на стул и спросил его имя.
- Джон Роуланд, - ответил матрос. Капитан сделал пометку в книге.
- Насколько я знаю, вы были в "вороньем гнезде, когда произошел этот злосчастный конфуз.
- Да, сэр. И я доложил на мостик о встречном корабле сразу же, как только увидел его.
- Никто не собирается вас в чем-то обвинять. Надеюсь, вы осознаете, что невозможно было предпринять что-либо, чтобы избежать этого страшного столкновения. Как ничего нельзя было сделать и для того, чтобы спасти людей с погибающего судна.
- На скорости 25 узлов в густом тумане - ничего, сэр.
Капитан внимательно посмотрел на Роуланда и нахмурил брови.
- Вряд ли уместно сейчас обсуждать скорость судна и тем более правила, которые установила наша компания, - сказал он. - Я просто собирался сказать вам, что в Ливерпуле, в офисе компании, когда вы будете получать свое жалование, вам передадут пакет. Сто фунтов в банкнотах. Своего рода премия за то, что вы навсегда забудете о том, что видели сегодня ночью. Все равно, помочь уже никому невозможно, а обнародование этого факта создаст ненужные трудности для компании.
- Я не стану брать этот пакет, капитан. И не стану ничего забывать. Напротив, сэр, я при первой же возможности расскажу об этом массовом убийстве!
Капитан откинулся на спинку стула и еще раз окинул взглядом скрюченную и дрожащую фигуру моряка. То, что он видел, никак не вязалось с речью, которую он только что услышал. При других обстоятельствах он, не задумываясь, приказал бы офицерам научить этого дерзкого негодяя вежливости при обращении к старшему по чину. Но обстоятельства были экстраординарными. В мутном взоре этого моряка читался ужас, смешанный с искренним негодованием. Говорил он как образованный человек. А последствия, грозящие капитану и компании - и еще более осложненные желанием скрыть факт происшествия, в случае, если про столкновение узнают, были настолько серьезны, что реагировать на явное несоблюдение субординации было просто глупо. Сейчас гораздо важнее подчинить себе этого необузданного матроса, найти его слабое место.
- Вы отдаете себе отчет в том, Роуланд, - спросил капитан, поборов гнев. - Что никто больше из команды не подтвердит ваши слова? Вам никто не поверит, вы будете опозорены, потеряете свое место и наживете массу врагов.
- Я понимаю не только это, - ответил взволнованно Роуланд. - Но и то, что вы, той властью, что дана вам как капитану судна, можете приказать заковать меня и взять под стражу прямо в этой каюте за любую провинность, даже выдуманную вами. Я также знаю, что эта надуманная провинность, никем официально не подтвержденная, но отмеченная записью в судовом журнале, будет подтверждением моей вины и ее будет достаточно, чтобы упечь меня за решетку до конца моих дней. Но я знаю и другие пункты морских законов, например, то, что я, даже сидя в тюрьме, могу отправить вас и вашего первого помощника прямиком на виселицу.
- Ваши представления о силе свидетельских показаний весьма ошибочны. Запись в судовом журнале не может быть достаточным поводом, чтобы посадить человека в тюрьму. Да и вы, сидя за решеткой, вряд ли смогли бы серьезно навредить мне... Кто вы вообще такой, позвольте спросить? Адвокат-неудачник?..
- Я выпускник Аннаполиса . Я получил такое же образование, как и вы.
- У вас есть какие-то связи в Вашингтоне?
- Никаких.
- И что заставляет вас держаться той позиции, которую вы избрали? Позиции, которая, возможно, и заставит кое-кого понервничать, но, несомненно, не повлечет того вреда, которым вы тут грозите.
- То, что у меня появился шанс совершить хотя бы один добрый поступок в своей беспутной жизни. Я надеюсь, что смогу настолько сильно разгневать общество в странах по обе стороны океана, что это положит конец бездушному уничтожению жизней и имущества одних ради удобства и скорости других. Сотни мелких рыбачьих суденышек, которые ежегодно идут на дно из-за столкновений с большими пароходами, будут спасены.
Капитан мерил шагами комнату, пока Роуланд, сверкая глазами и стиснув кулаки, произносил эту тираду.
- Конечно, никто не запрещает вам мечтать, что все будет именно так, - сказал капитан, остановившись перед ним. - Но не в вашей и не в моей власти сделать что-либо для того, чтобы эта мечта осуществилась. Как я понял, названная мной сумма недостаточно велика для вас. Хорошо, как вы отнесетесь к предложению занять место на мостике моего корабля?
- Если бы я захотел, я бы занял место и выше. Ваша компания недостаточно богата, чтобы купить меня.
- Я вижу, вы начисто лишены амбиций. Но ведь должно быть что-то, в чем вы нуждаетесь.
- Еда, одежда, крыша над головой... И еще - виски, - проронил Роуланд с горьким смехом, в котором ощущалось презрение к самому себе.
Капитан достал из бара графин и два стакана, поставил их перед Роуландом.
- Что ж, вот одна из ваших ежедневных потребностей. Наливайте.
Глаза матроса заблестели. Он налил полный стакан. Капитан плеснул совсем немного виски в другой стакан, едва покрыв дно, и добавил содовой.
- Я выпью с вами, Роуланд. За лучшее взаимопонимание между нами, - сказал он и опустошил свой стакан.
- Если бы был выбор, я бы предпочел пить в одиночестве, капитан, - сказал матрос и выпил свою порцию одним глотком. Лицо капитана вспыхнуло, как от пощечины, но он снова сумел поборот гнев.
- Возвращайтесь на палубу, Роуланд, - сказал он. - Когда мы пересечем океан, я снова вызову вас к себе для окончательного разговора. А пока я прошу вас - не требую, а именно прошу - не вступать в бесполезные разговоры с вашими товарищами по команде по поводу того дела, которое мы тут обсуждали.
Первому помощнику, который сменился с вахты в четыре часа утра, капитан сказал следующее:
- Этот матрос - пропащий человек, но совесть в нем еще не умерла окончательно. Его трудно купить или запугать - он слишком умен. Однако я нащупал его слабое место. Если он сопьется до чертиков до того, как мы войдем в порт назначения, его слова и свидетельские показания не будут стоить и ломаного гроша. Накачайте его виски так, чтобы он забыл, кто он такой, а я поговорю с судовым врачом насчет более сильных средств.
Когда Роуланд утром того дня вернулся с завтрака, то обнаружил в кармане своей матросской курткинебольшую фляжку. Он предусмотрительно не стал вытаскивать ее из кармана, поскольку вокруг было много людей.
- Вот оно что, капитан, - подумал он. - Вы, похоже, из той породы негодяев и подлецов, которые привыкли обходить законы. Я сохраню эту вашу фляжку с виски, в которое вы, возможно, еще и добавили какой-нибудь отравы, как еще одно доказательство для суда.
Однако немного позже он выяснил, что виски не было отравлено. Напротив, это было отличное, согревающее нутро виски - лучшее из того, что хранилось в баре капитана.
5
Утром произошел инцидент, который надолго отвлек Роуланда от событий минувшей ночи. Яркий солнечный свет выманил пассажиров из кают словно пчел из улья и спустя два часа обе прогулочные палубы были переполнены людьми и напоминали улицы крупного города. Матросы как обычно занимались уборкой, и Роуланд с ведром и шваброй драил окрашенный белой краской правый гакаборт . Кормовая рубка надежно скрывала его от посторонних взглядов. Внезапно в узкое пространство между леерным ограждением и рубкой, смеясь и крича, вбежала маленькая девочка и ухватилась ручками за ноги моряка. Ее переполняло радостное возбуждение и девочка не могла устоять на одном месте.
- Я убезала! - воскликнула она. - Я убезала от мамы!
Роуланд вытер влажные ладони и взял малышку на руки.
- Кроха, ты должна вернуться назад. Тебе здесь не место.
В наивных детских глазах искрилось веселье, и, поддавшись ему, он проделал одну из тех дурацких выходок, на какие способны только холостяки. Роуланд поднял ребенка над ограждением и сделал вид, что готов бросить девочку за борт.
-Ты ведь не хочешь отправиться к рыбам? - грозно спросил он, хотя лицо его расплылось в улыбке, столь непривычной и почти забытой. Девочка испуганно вскрикнула. И в этот момент из-за угла рубки выскочила молодая женщина. Он накинулась на Роуланда, как свирепая тигрица, выхватила ребенка и, смерив моряка испепеляющих взглядом, исчезла. Роуланд бессильно поник, грудь его тяжело вздымалась.
- Вот черт! - простонал он. - Это ее ребенок. Так могла смотреть только мать... Она замужем... Замужем!..
Когда Роуланд вернулся к работе, цвет его лица мало отличался от цвета борта, который он оттирал от грязи.
Спустя каких-то десять минут о происшедшем уже знал капитан. Чрезвычайно взволнованные мужчина и женщина сидели в его каюте и всем своим видом показывали, что ждут от капитана решительных действий.
- Так вы говорите, полковник, что вражда, которую питает к вам Роуланд, имеет давние корни?
- Этот тип был некогда отвергнутым поклонником миссис Селфридж. Это все, что я знаю. Ну и вдобавок эти его смутные намеки на месть. Моя жена абсолютно уверена в том, что он представляет угрозу для нас. Я полагаю. капитан, этого человека следует арестовать и посадить под замок.
- Капитан! - женщина говорила, словно одержимая. - Если бы вы только видели это... Он был готов бросить Миру за борт. Я чудом выхватила ее... А какая отвратительная гримаса была на его лице... О, это было ужасно!.. Я не смогу сомкнуть глаз до тех пор, пока мы не сойдем на берег...
- Прошу вас, мадам, не стоит так беспокоиться, - ответил капитан уверенным тоном. - Недавно мне стало известны кое-какие факты о прошлом этого человека - офицер, которого с позором выгнали из военно-морского флота. Это его третий рейс на моем корабле и я полагал, что готовность его работать простым матросом объясняется банальной тягой к спиртному, для удовлетворения которой ему нужны деньги. Между тем вы утверждаете, что он здесь потому, что вознамерился преследовать вас. Мог он каким-то образом узнать о вашем намерении плыть через океан на моем судне?
- Вполне! - воскликнул муж женщины. - Он наверняка может поддерживать контакт с кем-нибудь из друзей миссис Селфидж.
- Да, это так, - подтвердила она. - Я слышала, как его имя несколько раз упоминалось в разговорах.
- Тогда все ясно, - сказал капитан. - Если вы, мадам, готовы свидетельствовать против него в английском суде, я немедленно заключу Роуланда под стражу. Основание для этого - покушение на убийство.
- О да, капитан! Разумеется, я готова выступить в суде. Пока он на свободе, я не чувствую себя в безопасности.