После пожара
К осени округлые холмы предгорий Заилийского Алатау пожелтели, травы засохли, выгорели на солнце. Лишь в ложбинках зеленеет растительность, да куртинки шиповника и сорняка софоры выделяются на желтом фоне темным цветом. В это время по предгорьям иногда гуляют пожары. Цепочка огня медленно ползет по холмам, пожирая на своем пути сухие растения и оставляя позади себя черную обугленную и покрытую пеплом землю. Ночью в темноте красные огоньки далеко видны. Они тянутся изогнутыми линиями, отдаленно напоминая иллюминацию города.
Предгорная степь горит несколько дней, пока огонь не остановится, встретив дорогу, полоску зелени, овражек или какое-либо другое препятствие.
Интересно, что оставляет после себя пожар. Я добираюсь до черных холмов. Земля здесь мертва, хрустят под ногами обугленные веточки кустарников, оставляя на одежде черные полоски.
Все же пожар кое-кого привлек, кто-то ковырялся среди обугленных стеблей растений, оставив следы своей работы в виде кучек земли, выброшенной наверх. На них я вижу грушевидные и сложенные из золотистого материала размером с грецкий орех шары, полые внутри, с толстыми стенками. Да это же навозные шары лунного копра!
Надо внимательно присмотреться: копанки, оказывается, всюду свежие, есть они и там, где не прошел огонь. По характеру раскопки, по добыче землекопа я узнал работу барсука. Норы этого отъявленного врага крупных насекомых видны по склонам оврага. Он живет здесь издавна, но заниматься промыслом подземной добычи стал только сейчас, в середине сентября. В чем же дело?
Секрет открывается просто. Еще ранней весной жуки выкопали норки, заготовили в них из лошадиного навоза отлично окатанные груши и положили в каждую по яичку. В грушах стали развиваться личинки жуков, а когда выросли и едва окуклились, только тогда на них и объявили охоту барсуки.
Оказывается, барсук - заботливый хозяин своих охотничьих угодий. Только когда личинки достигли предельного возраста, он стал их раскапывать. Немного раньше - невыгодно, личинки еще малы, питаются сохранившимся в груше навозом, о который барсук только выпачкается. Немного позже - мягкая белая куколка отвердеет и станет невкусной и непитательной.
Но как барсук узнает, что пришло время сбора урожая, пора охоты на подземные кладовые лунного копра? Из опыта случайных раскопок! И как он находит личинки, спрятанные в прочных, с толстой оболочкой колыбельках, расположенных на глубине не менее 20–25 сантиметров да еще среди густого запаха гари? Видимо, для того, чтобы обнаружить добычу, необходимо острейшее обоняние. А может быть, обоняние ни при чем. Охотника выручает острейший слух, ничтожное движение толстой личинки, заключенной в полый шар. Не может ли быть при этом и какого-либо излучения? Проверить догадку было бы нетрудно: заранее прикрыть гнездо копра экранизирующей свинцовой пластинкой.
Если бы не барсуки, то лунных копров, наверное, было бы много. Навозники же полезны. Они удобряют почву, затаскивая на нее навоз. Первейший истребитель хрущей, отъявленных врагов садоводства - барсук, оказывается, не всегда полезен. Но как относительны понятия вреда и пользы! Впрочем, в природе нет ничего полезного или вредного. Эти понятия действительны только, если приложены к хозяйственной деятельности человека.
Мой знакомый, пригласивший меня побывать на своей даче, расположенной близ Алма-Аты на Каменском плато, рассказывает:
- Весь сад мой какая-то зверюга перекопала ямками. И кто этим занимается, не пойму. Подкараулить бы да подстрелить этого землекопа!
Действительно, в саду виднелись небольшие копанки. Ямки шли до глубины двадцать-тридцать сантиметров. И здесь я сразу узнал работу барсука. Неутомимый охотник за жуками-хрущами, он славно поохотился на участке моего знакомого, истребляя крупных белых личинок семиреченского хруща.
Осматривая дачный сад, в самом дальнем и заросшем малиной его углу я обнаружил уборную этого зверя. Есть у него такая особенность соблюдать чистоту на своей охотничьей территории. Содержимое уборной состояло из остатков личинок хрущей. Сколько же он истребил этих прожорливых тварей, какую принес громадную пользу!
Личинки некоторых насекомых обитают в почве и кормятся только корнями растений. Это так называемые почвенные вредители: гусеницы бабочек-совок, личинки жуков-щелкунов и, наконец, обитатели дачи моего знакомого - личинки хрущей. Подчас почвенные вредители приносят громадный ущерб сельскому и лесному хозяйству.
Любители-садоводы, с усердием истребляющие насекомых-недругов, часто не подозревают о том, что один из главных врагов обитает в земле, и, увидев увядающее прежде времени дерево, удивляются: отчего бы ему болеть и хиреть! На участке моего знакомого оказалось немало таких деревьев. Ради пробы мы выкопали возле них небольшие ямки, без труда нашли толстых белых личинок.
Личинки хрущей развиваются в почве медленно, три-четыре года. Но в последний год, став большими и мясистыми, они поднимаются ближе к поверхности земли, собираясь превратиться в куколку и выбраться наверх жуками. Барсук знал, на кого охотился. Таких личинок он и истреблял. Потом, как оказалось, он стал питаться и самими жуками, когда они выбрались из куколок.
Бороться с почвенными вредителями очень трудно. Как в почву внести яд, да и сколько его надо, чтобы обитающие в ней насекомые натолкнулись на него? И не принесет ли яд вреда обитающим в почве многочисленным и полезнейшим животным, рыхлящим и удобряющим землю, вроде дождевых червей, муравьев и бактерий? И, наконец, яд останется в почве, начнет всасываться в растения и попадет в плоды и семена, употребляемые в пищу человеком. Прежде против почвенных вредителей в садах, особенно страдающих от хрущей, рекомендовали вносить в почву по сто пятьдесят килограммов гексахлорана на один гектар! И даже эта громадная доза далеко не всегда давала ожидаемый результат. Ныне гексахлоран, как и ДДТ, давно запрещен как далеко не безвредный для животных и человека.
Помню, много лет назад я как-то, возвращаясь из загородной экскурсии, принес яблоко из совхозного сада, почва которого, как я впоследствии узнал, была обработана гексахлораном. Нарезав его ломтиками, дал сверчкам, которые жили у меня в клеточке и распевали все ночи напролет. Сверчки любили яблоки. Понравились они им и на этот раз. Но на следующий день мои музыканты неожиданно погибли. Яд оказался в яблоках!
Барсук полезен не только в предгорной садоводческой зоне. Один из агрономов мне жаловался, что лесополосы, посаженные на массиве холмов ниже Узун-Агача, стали сильно страдать и усыхать от почвенных вредителей. Я хорошо знал эти лесополосы. Прежде там на холмах обитали барсуки, их, конечно, не осталось. Агроном не подозревал, что исчезновение барсука могло сказаться на судьбе посадок леса. Истреблен барсук, и сады пригородной зоны лишились своего первейшего друга и защитника.
В народе существует поверие, будто барсучий жир обладает целебным свойством против туберкулеза. Это прочно укоренившееся в сознании мнение ложно, по меньшей мере в наше время. Да, он приносил пользу очень давно бедному люду, тем, у кого туберкулез развивался при недостаточном или неполноценном питании. Жир барсука, калорийный и питательный, как и жир любого животного, приносил пользу. Сейчас, когда так резко возрос материальный уровень жизни, когда против туберкулеза современная медицина стала использовать совершенные медикаментозные средства, применение барсучьего жира стало устарелой и вредной мерой, от которой давным-давно пора отказаться. Впрочем, и отказываться уже почти не от чего. Барсук стал очень редким, его почти не осталось.
Барсука нередко обвиняют в различных грехах. Он якобы и любит посещать бахчи, и, такой негодяй, выедает мякоть арбузов и дынь, причем самых зрелых. Не прочь он полакомиться и яйцами или птенчиками птиц, гнездящихся на земле, закусить по пути змеей, слопать зазевавшуюся мышку. Но наше бахчеводство развито далеко от садоводческой зоны, птиц, гнездящихся на земле, очень мало, они больше страдают от одичавших кошек да от химических обработок. Так что, повторяю, в садах и лесах барсук, безусловно, полезнейшее животное, и сейчас, когда его стало мало, он нуждается в самой строгой охране.
К моему знакомому на дачный участок зашел сосед. Он живо заинтересовался моим рассказом о барсуке. Но любитель-охотник понял все по-своему.
- И где только он может тут жить? - спросил он меня.
Я и сам этому удивлялся. Все пригородные степи-прилавки засажены до предела совхозными садами и дачными участками. Между холмов сохранился лишь один небольшой заросший кустами овражек, в котором, по-видимому, и живет барсук. Ему, бедняжке, несладко среди людей. К тому же приходится опасаться собак. И все же приспособился: выходит на охоту только поздно ночью, и летом, когда ночи так коротки, ему совсем мало остается времени на промысел. Все, что я рассказал о барсуке, не дошло до сознания соседа, моего знакомого, и он мечтательно произнес:
- Вот бы подстрелить барсука. Говорят, очень вкусны его жир и мясо!
Так и относятся к барсуку все, кто имеет ружья и капканы.
Жизнь быстро меняется, изменяется и природа, дары которой так усиленно стал использовать человек. И, к сожалению, далеко не всегда в соответствии с этими изменениями идут наши помыслы.
Барсук удивительно пластичное животное. Живет он и в лесу, и в степи, и в болотистых низинах. Широко распространен в нашей стране от южных ее границ почти до тундры и полярного круга. Он всегда роет просторные норы, которые содержит в идеальной чистоте. Очень осторожен, чуток, ведет только ночной образ жизни, и увидеть его днем почти невозможно. Небольшой, приземистый, с короткими ногами, вооруженными длинными когтями, он не спеша ковыляет, разыскивая на земле поживу. Несмотря на внешне миролюбивый нрав, он храбро защищается от своих врагов, и не всегда даже самая смелая и большая собака способна его одолеть.
Что же говорят о барсуке ученые? Тут создалась весьма своеобразная обстановка. Специалисты по насекомым не знают биологии зверя, его полезную деятельность, он вне их компетенции. Знатоки зверей - не знают о том, какую роль играют те насекомые, которых уничтожает барсук. В окрестностях города Томска, где мне пришлось жить несколько лет, давно истреблены барсуки, и на местах вырубок сосны прекратилось возобновление леса только из-за обилия личинок хрущей. Здесь на полянках траву вместе с дерном можно сворачивать, как ковер, так как корешки подъедены личинками хрущей. О причинах изобилия этих вредоносных насекомых никто не догадывается. Среди немалой армии зоологов нашей страны до сего времени нет никого, кто бы специально занялся изучением барсука и внимательно проанализировал его деятельность как истребителя вредных насекомых, и нет ни одной книги, посвященной этому зверю. Так и остается он вне поля зрения тех, кто должен давно бы поднять голос в его защиту.
Смелый зверек
Быть сегодня жаркому дню: солнце взошло в дымке, и сразу же почувствовались его жаркие лучи; на небе ни облачка. Мы торопимся, мчимся по песчаной пустыне к синеющим вдали тугаям, среди которых поблескивает узкая полоска реки. Пустыня безжизненна, нет в ней ничего интересного. Но неожиданно у всех вырывается крик изумления: на дорогу из-за бугорка выскочил чудесный зверек, небольшой, как котенок, черный, в ярких желтоватых пестринках с белыми полосами на бурой голове. Остановился перед самыми колесами, согнулся дугою, как скунс, задрал пушистый длинный хвостик, забавно, будто кривляясь, подскочил несколько раз на одном месте, потом, опомнившись, в несколько прыжков добрался до кустика джузгуна и юркнул в норку.
Все это произошло настолько быстро и так внезапно, что я не успел схватить фоторужье, а когда помчался с ним к кустику, зверек скрылся.
- Кто это, кто? - неслись мне вслед недоуменные возгласы.
Зверек же сидел в норке и в темноте ее поблескивал глазами. Я присел на колени и защелкал языком. Зверька заинтересовал незнакомый звук, он смело высунул наружу голову и уставился на меня черными немигающими глазами. Мое легкое движение слегка испугало его, но любопытство снова взяло верх, и он опять выглянул наружу. Но захлопали дверки машины, все повалили ко мне, и зверек решил скрыться, на этот раз окончательно, в свое подземное жилище.
Это был хорек-перевязка, смелый, интересный обитатель пустыни. Он очень редок. За все свои многочисленные путешествия по пустыням Средней Азии я встретил его только четвертый раз. Первый раз он переплывал большой арык, и на него, мокрого и жалкого, напала моя собака - спаниель Дезька. Но он, смелый и дерзкий, стал на нее наскакивать и отбился. Собака опешила от безрассудной ярости маленького противника. Второй раз встреча произошла в пустыне Кзыл-Кум. В безводной местности мы подъехали к колодцу, а когда я заглянул в него, то из глубины (а колодец был очень глубоким, не менее пятидесяти метров) раздался резкий и пронзительный крик. Долго я всматривался в темноту, пока глаза не отвыкли от яркого света пустыни, и только тогда разглядел на дне хорька-перевязку.
Колодец был совершенно сухим. Бедный зверек попал в заточение, видимо, давно. Он питался лягушками, ящерицами и жуками-чернотелками, которые также, как и он, по несчастью попадали в неожиданное заточение. Остатки трапезы хорька валялись на дне колодца. Все это удалось разглядеть детальнее, когда я при помощи зеркала направил солнечный лучик в колодец. К сожалению, мы ничем не могли помочь, несчастному пленнику. Чтобы добраться до него, надо было иметь длинную и крепкую веревку.
Сейчас мне очень хотелось посмотреть на хоря-перевязку. Но сколько я ни щелкал языком, кричал по-разному, подражая зверям и птицам, зверек больше не показывался. Это было его постоянное жилище. Возвращаясь с охоты, он немного запоздал и теперь, усталый, наверное, хотел спать, и до людей ему не было никакого дела.
Третья встреча произошла недавно.
В стороне от бивака внезапно громко залаяла наша неугомонная собака. Кого-то нашла. Надо идти смотреть. Фокстерьер с яростью раскапывал нору, с размаху совал в нее морду, обезумев от злости, хватал зубами землю. Из норы раздавался резкий и отрывистый крик. Там сидел хорь-перевязка.
Отважное создание, улучив момент, с громким воплем бросалось на собаку, делая ложные выпады и успевая вовремя нырнуть обратно, в темноту подземелья. Я с удовольствием поглядел на полосатую мордочку зверька с горящими глазами-угольками. Разъяренный фокстерьер не желал расставаться с норой и основательно поцарапал меня лапами, пока я его, сопротивляющегося, нес на руках к биваку. Другого способа прекратить баталию не было.
Перевязка - таинственный зверек, обитатель юга. Его образ жизни не изучен. Почему-то он встречается очень редко, несмотря на кажущееся изобилие в пустыне больших песчанок - его "законной" добычи.
Преследуемый всеми
В урочище Карачингиль мое любимое место - небольшая гладкая глинистая площадка-такыр среди зарослей чингиля, лоха и тамарисков. Она близка от дороги, идущей на кордон, и, проходя мимо, я наведываюсь к ней.
На чистой площади такыра приятно посидеть и отдохнуть после хождений по колючим зарослям тугаев. Кроме того, здесь все как на ладони: видно, куда спешат муравьи, где роют норки земляные пчелы, какие следы оставили косули, барсуки, лисицы, зайцы. Особенно - зайцы. Им очень нравится этот такыр, и уж вокруг него их, наверное, больше, чем где-либо.
Моя собака Зорька на такыре обеспокоена: всюду зайцы, со всех сторон раздается глухой топот мягких лап о твердую землю. Она гоняется за ними с жалобным воем, потом, изрядно намотавшись, изнемогшая, с высунутым языком плетется ко мне и падает у ног, стараясь уместиться в короткой тени от моего тела.
Я никак не могу понять, почему возле такыра так много зайцев.
Сегодня тяжелый день. Только поздно вечером я освободился от своих наблюдений и пошел к кордону. Быстро темнело. Загорелась яркая луна. По мягкой пыльной дороге мои шаги бесшумны, и поэтому мне хорошо слышны шорохи. А их множество. Тугай пробудился, и все его ночные жители оживились, обрадовались наступлению ночи.
Вот и такыр. Он сияет при луне и среди темных зарослей светится, будто озеро. По привычке я сворачиваю к нему и останавливаюсь. По светлой площадке колышутся едва заметные и неясные серые силуэты. То сольются вместе, то разойдутся в стороны. Иногда они замрут, не шевелятся, иногда неожиданно замелькают в какой-то воздушной пляске. И все это бесшумно: над такыром, озаренным луной, царит тишина. Странный такыр с силуэтами-тенями кажется каким-то нереальным, и я будто вижу его не наяву, а во сне.
Зачаровало меня необычное видение. Но пора очнуться, узнать, в чем дело. Начинаю всматриваться и постепенно все узнаю, все понимаю. Оказывается, по такыру носятся зайцы. Некоторые из них дерутся, колотят друг друга ногами. Здесь что-то вроде стадиона, на котором разыгрываются заячьи турниры.
Ну что же! Такыр удобен для этой цели. На нем всем хорошо видно вокруг, и врагу не подобраться незаметно. Вот и сейчас, едва хрустнула под моими ногами ветка, как серые тени-силуэты все сразу застыли, множество ушей поднялось кверху и множество глаз уставилось в мою сторону.
Еще мгновение, и никого не осталось. Будто всех сдуло ветром. Опустел такыр, продолжает светиться, будто тихое озеро среди темных тугаев…
Во время путешествия по каньонам Чарына вдвоем со спаниелем Зорькой я часто встречал зайцев. Особенно когда среди нагромождения скал по пути оказывался небольшой тугайчик. Один такой тугайчик неугомонная Зорька тотчас же отправилась обследовать: здесь была настоящая светлая земля, по которой так приятно ступать лапами, а не жесткий щебень да острые скалы. Всюду надо понюхать, под каждый кустик, в каждую норку засунуть свой нос, а если повстречается ящерица, то непременно погнаться за нею, а потом, фыркая и ожесточенно работая лапами, попытаться выкопать ее из убежища. Больше всего хлопот доставляли свежие следы зайцев. Ну а если заяц выскакивал из укрытия - тогда раздавался жалобный лай, нет, не лай, а скорее плаксивое завывание.
Один заяц лежал под кустом совсем близко от нас. А когда, не выдержав, вскочил, то собака завыла как-то особенно плаксиво. Еще бы, какое оскорбление! Устроился почти рядом, да притаился. Помчалась за ним, сбилась со следа, пока же его распутывала, заяц, взобравшись на каменистую горку, остановился и стал внимательно и, как мне показалось, без всякого страха следить за странным созданием с неимоверно длинными ушами, некстати попадавшими на бегу под передние лапы.
В общем, что поделаешь, забот у моего друга было по горло!