- Таких самозванцев у нас всегда хватало. Что предлагает мне воевода? И что повелел мне передать великий государь? - поинтересовался Хмельницкий.
- Государь великий Алексей Михайлович свято чтит договор, что он заключил с отцом гетмана великим Богданом и не посмеет его нарушить. Но ситуация такова, что приходиться менять договор для спасения гетмана. Нужно расположить в большинстве украинских городов царские стрелецкие гарнизоны. Тогда ни один полковник не посмеет изменить пану гетману. Да и стоит пану еще раз просить государя великого о милости и покровительства. Пусть государь Всея Руси возьмет Украину под свое покровительство.
- Но мой отец Бога уже получил это покровительство от великого государя Московского и всея Руси. Разве нет?
- Но договор что был заключен в Переславле в 1654 году, стоит пересмотреть, пан гетман. И если пан гетман подпишет новый договор с Москвой, то государь великий пришлет ему много войска.
- И что же великий государь Московский и Всея Руси требует изменить в том договоре, что был заключен с гетманом Богданом? - спросил Иван Яненченко у Ляпунова.
Ляпунов расстегнул золотые застежки своего кафтана и достал оттуда лист с печатями свернутый в трубочку. Он положил лист на стол и произнес:
- Пусть пан гетман изучит это и даст мне ответ. Многие украинские полковники уже читали сей проект и готовы согласиться на все изменения.
- Они читали его вперед меня? - вскипел Юрий. - Я гетман Войска Запорожского или нет?
- Пан гетман, - Яненченко взял его за руку. - Не стоит сейчас начинать сей спор сызнова.
- Хорошо, я посмотрю, пан, и дам свой ответ, и ты отвезешь его воеводе, - успокоился Юрий.
Ляпунов ее раз поклонился и вышел. Свое дело он сделал….
Гетман Юрий развернул лист и стал читать вслух:
"Сей договор межу великим государем, царем и великим князем Московским и Всея Руси Алексеем Михайловичем и гетманом Украины Юрием Хмельницким права и вольности людей всякого звания на Украине подтверждает и оставляет в незыблемости, как было договорено межу царем и великим князем Алексеем Михайловичем и гетманом Богданом Хмельницким.
Такоже подтверждается, что всякие выборные суды казачьи и выборные городские должности должны и впредь отправляться свободно.
Но самого Гетмана Войско Запорожское не избирает свободным выбором и только извещает царя о своем выборе, как то было закреплено прежним договором, а токмо подает великому государю три кандидатуры в гетманы, а государь великий свое волей из сих кандидатур избирает гетмана.
Гетман и войско Запорожское отныне не могут принимать посольства от иностранных государств, И иноземные государи могут сноситься только с великим государем Алексеем Михайловичем.
Гарнизоны и войска его царского величества отныне пребудут во всех крупных городах гетмана, для лучшей обороны и зашиты от врагов.
Казацкий реестр, что ранее определялся в 60 тысяч, отныне уменьшиться до 40 тысяч".
Гетман отложил документ и посмотрел на хорунжего Яненченко.
- Что скажешь на это? Они требуют увеличить количество моих полков в войне, но сами же требуют сократить реестр. Как это понимать?
Яненченко был поражен тем, что услышал. Такого он совсем не ожидал. Да, он знал, что царь потребует увеличить количество московских войск в городах гетманщины, и был к тому готов. Но запрещение связываться с иными государствами и запрещение самим выбирать гетмана - это прямое нарушение прежнего договора!
Он долго молчал. Хмельницкий снова спросил его:
- Как это понимать, пан Иван?
- Понять их не столь сложно, пан гетман, - ответил хорунжий.
- Но что это такое тогда?
- Это предательство, - прошептал хорунжий. - На такие условия твой отец Богдан никогда бы не пошел!
- Что? Ты сказал предательство?
- Да, предательство! Царь отныне станет выбирать гетмана. Его гарнизоны будут во всех Украинских городах и крепостях. И отняли у нас право на отношения с другими державами!
- Погоди, Иван. Царь не выбирает нам гетмана, но всего лишь утверждает его.
- Но при твоем отце Москва в выборы гетмана не вмешивалась вообще, Юрий.
Молодой Хмельницкий мало, что понимал в делах государства и совершенно не видел тех пружин, благодаря коим государственная машина работает. Это был не гениальный Богдан, и не умный Выговский. Вот и сейчас он растерялся и ждал, что Яненченко что-то ему посоветует.
- Но они потребуют от меня пойти на заключение такого договора. Так?
- Так, пан гетман. Не просто так именно тебя хотели видеть новым гетманом. Хитер царь Алексей и его советники. Но и мы не глупее. К тебе прибыл еще один посланец, Юрий. Я поначалу не хотел про него говорить. Но теперь самое время после такого письма.
- Кто такой? - спросил Хмельницкий.
- Полковник твоего отца Михаил Криса. Тот самый, что ушел к полякам и не согласился ставить подпись под договором с московским царем.
- Изменник? - спросил Юрий, так как сам слышал, как таким прозвищем некогда обозвал его гетман Богдан.
- Отчего ты называешь полковника Крису изменником? Не он один тогда в 1654 не пошел за Богданом. И он привез тебе привет и пожелания здоровья от польского короля.
- Но сноситься с королем за спиной у царя - измена! Вспомни, что было с Выговским. Он разорвал договор с царем и заключил союз с Речью Посполитой. И что получилось?
- Но царь таким новым договором сам нарушает статьи Переяславского договора. Выслушать Крису стоит, пан гетман. Он ждет, когда ты позовешь его. Он поселился в Чигирине в простой корчме.
- Но его могут опознать, Иван. И что тогда скажет воевода Шереметев? Скажет, что я с поляками снюхался. Здесь посланец Шереметева Ляпунов со своими людьми.
- Крису никто не узнал и не узнает, гетман. Он вырядился купцом продавцом тканей. Вызови на завтра с образцами к себе. Кто про такое что подумает?
- А если его узнает кто-нибудь? - струсил молодой Хмельницкий. - После такого меня воеводы московские прикажут схватить и в железа заковать! И многие наши полковники то решение поддержат. Сомко, Брюховецкий, и с ними многие предадут меня.
- Пан гетман!
- Я не хочу с царем ссориться, Иван. Пусть этот лист от царя мои полковники и генеральная старшина изучат и скажут, что делать надобно. У Шереметева здесь армия в 30 тысяч человек! И забывать про это не стоит, Иван.
- Так пан гетман не примет полковника Крису?
- Нет, нет. Я не хочу его видеть.
- Значит, прогнать его?
- Прогнать? Зачем же. Поговори с ним сам от моего имени, Иван.
- Хорошо, пан гетман.
- А потом расскажешь мне, чего хотят и что предлагают поляки….
Трапезунд: галера "Меч падишаха"
Галера "Меч падишаха" вошла в большой порт Трапезунда.
Трапезундский вайалет османской империи протянулся вдоль морского берега больше чем на 400 километров и был густо заселен. Здесь проживало довольно пестрое население из турок, персов, греков, армян, которые занимались земледелием, рыболовством, торговлей.
Город этот был некогда столицей Трапезундской империи, где властвовала византийская династия Комнинов. Но в 1461 году это государство пало под натиском османов и стало частью их империи…
Прозвучала команда:
- Порт Трапезунда! Суши вёсла!
Рабы быстро исполнили требование и вздохнули с облегчением. У них будет некоторое время для отдыха.
- Мы прибыли, Федор, - прошептал Ржев. - И попомни мое слово, мы простоим здесь долго. И у нас появиться шанс.
- Посмотрим, Вася. Твоими бы устами, да мед пить. Хотя плохо понимаю, куда мы здесь сможем бежать?
- Главное сбросить цепи.
- Вы про что толкуете? Про бегство? - усмехнулся Минка Иванов. - Вы меня про то спросите. Я за веслом десять лет. И много где бывал. А как бежать отсюда не понял.
- Это потому, что нас с тобой не было, Минка. Мы с Федором многое можем.
- Вона как? Посмотрим, чего вы можете. Не сидели за веслом и рабами долго не были вот и мечтаете понапрасну. Знаете, что с рабами беглыми делают, коли ловят их?
- Палками бьют по пяткам? - спросил Федер.
- И палками бьют. И на кол сажают, и на кожу сдирают с живого, дабы иным рабам не повадно бежать было.
- Тихо! - проговорил Мятелев. - Корабль стал на якорь…
Капудан-паша галеры "Меч Падишаха" Мустафа, третий уже за последние два месяца капитан этого проклятого корабля, вздохнул с облегчением. Они прибыли в порт, и он сохранил корабль падишаха.
Мустафа ранее был спахием, держателем большого имения, и как водиться служил в тяжелой коннице. И карьера его складывалась удачно и богатства его умножались. После удачного рейда против гадуков на Старой Планине (Болгария) он был назначен бюлюк-пашой и стал начальником войск в Сливене. Но видно гнев Аллаха пал на его голову и однажды повстанцы вырезали весь его отряд и белер-бей возложил всю вину на него. Его хотели казнить, но авторитет его отца, славного воина, помог ему избежать смерти. Мустафу отправили на войну с гяурами простым всадником тяжелой конницы.
Там он храбро сражался и получил возможность перейти в военный флот и быстро стал довольно неплохим моряком под руководством храброго флотоводца Эмин-бея.
И вот ему доверили корабль под собственную команду. Поначалу Мустафа даже обрадовался, но его радость продолжалась до тех пор, пока он не узнал что это печально известная галера "Меч падишаха". Капитаны этой галеры гибли со странным постоянством и потому её назвали проклятой.
- Слава Аллаху! - проговорил начальник над гребцами Абурохман. - Он не допустил гибели корабля.
- "Меч падишаха" нуждается в большом ремонте, - ответил Абурохману капитан галеры. - Без ремонта он не выдержит больше ни одного рейса.
- Верно. Стоит обновить мачту и поменять такелаж.
- И дно почистить, а на это понадобиться время. Простоим не меньше двух месяцев до начала навигации. А я говорил еще в Казы-Кермене, что глупо пускаться в плавание зимой. Но кто меня слушал, Абдурохман? Султан повелел всем подготовиться к большой войне.
- Наш падишах решил вмешаться в войну межу гяурами, - проговорил Абдурохман. - Кто может противиться его священной воле?
- Никто, - поспешно согласился капитан. - Но нам сейчас все рано придется стоять в порту Трапезуна. Разве нет?
- Придется. И что с того? - не понял капитана галеры Абдурохман.
- А то, что наши гребцы будут жрать и бездельничать.
- Найдется и для них работа.
- Я знаю. Но половину гребцов мы легко сможем отдать во временное пользование местным владетелям имений и маслобоен. Им нужны работники, но они не желают тратиться на рабов. Один из них уже просил меня уступить ему два десятка гребцов.
Абдурохман понял все. Капитан Мустафа не решался пойти на такой шаг без него. Все же галера была не его личная, а принадлежала падишаху, как и гребцы на ней.
- Это можно устроить. А сколько обещает нам тот человек?
- По десять динаров за каждого раба в течение двух месяцев.
- Это неплохо, - проговорил Абдурохман. - Но что будет, если рабы сбегут? Ведь для отправки их на берег нужно снять с них цепи. А если они убегут, то нам с тобой почтенный Мустафа придется компенсировать их стоимость из наших кошельков.
- Убегут? Здесь? Куда? Мы отправим на работы гяуров-урусов, которым некуда бежать в незнакомой стране и в незнакомом городе….
Воины с ятаганами в сопровождении Абдурохмана спустились на нижнюю палубу к гребцам. Их сопровождал толстый мужчина в шелковом хахале и большой тюрбане. На его обвислых дряблых щеках был румянец - ему было тяжело спускать вниз.
- Я говорил тебе, почтенный Дауд-бей, чтобы ты не утруждал себя понапрасну. Я бы сам подобрал тебе рабов.
- Нет, Абдурохман. Если я плачу вам по десять динаров, то хочу получить крепких рабов. И отберу их сам, - проворчал толстый турок.
- Как тебе будет угодно, почтенный Дауд-бей. Выбирай. Но не забывай, что тебе можно взять только невольников из урусов.
- Сам помню. Вы боитесь отпускать тех кто знает империю османов? А много таких у вас?
- Рабов из числа правоверных? Есть немного. Это воины проявившие трусость в бою или каратюрки * (*каратюрки - черные турки или крестьяне) проданные в рабство за мятеж.
Турок стал внимательно смаривать рабов. Он ощупывал мышцы и приказывал гребцам открывать рты.
- Вот этого! И вот этого! - он указал толстым пальцем на двух рабов.
- Хороший выбор. Расковать! - Абдурохман кивнул корабельному кузнецу.
Тот принялся за работу и стал стучать молотком.
Турок тем временем прошел мимо двух рядов сильно изможденных рабов и отрицательно покачал головой. И здесь он увидел Рога, Мятелева и Ржева.
- О! Вот три настоящих батыра! Этих возьму.
- Вот этот, - Абудорохман указал на громадного запорожца. - Этот опасен и его трудно будет удержать от побега. Настоящий зверь.
- Я умею укрощать зверей, - самодовольно заявил Дауд.
- Но этот слишком опасен. Он из свиты самого урус-шайтана.
- О! - Дауд с любопытством посмотрел на запорожца. - Сколько он сидит за веслом?
- Почти три года, почтенный эфенди. И смотри, как он выглядит. Богатырь. Ничего его не берет. Но если освободить его от двойных цепей, которыми он прикован, то он голыми руками придушит троих из твоих охранников.
- Ладно. Тогда беру тех двоих, что сидят перед твоим шайтаном.
- Вместо запорожца возьми другого третьего с этой скамьи.
- Вот этого? - турок указал на Минку Иванова. - Зачем не этот скелет? Он сохнет в первый же месяц, и вы с Мустафой захотите содрать с меня его стоимость. А ее заломите как за здорового и сильного раба.
- Ты не прав, эфенди. Этот раб хоть на вид и изможден, но сидит за веслом уже десять лет. Он крепок как степной тур. Возьми его, не пожалеешь. Я не обманываю тебя, клянусь Аллахом.
- Вот как? Тогда прикажи расковать и его! Я тебе поверю на этот раз.
Раскованных рабов выгнали на палубу галеры и встроили в ряд. С ними стал говорить Дауд-бей через своего раба переводчика:
- Я ваш новый хозяин Дауд-бей! Я заплатил за вас деньги и на ближайшие два месяца вы мои рабы! Хочу сразу все предупредить! Мои люди умеют ловить беглых рабов. За попытку побега я прикажу отрезать беглецу ухо. За вторую - вам выжгут один глаз. За проявление неповиновения - плети!
Рабы угрюмо молчали.
После этого всех их заставили сесть в шлюпку, куда погрузились и охрана с новым хозяином и они оплыли от берега…
В город их не повели. А прямо из порта погнали окружным путем в имение Дауд-бея.
Дауд в прошлом был сапахия и служил султану как положено, но благодаря взяткам сумел добиться от бейлер-бея (*белер-бей - правитель области) льгот для себя, и стал именоваться купцом-поставщиком армии. В его имениях были маслобойни, и они снабжали войска санджака* (*санджак - провинция, округ) маслом.
Охрана у Дауда была вся из рабов. Но это были рабы мусульмане. Они были осуждены к смерти за различные преступления, но бей выкупал таких людей и делал из них охранников в своих имениях.
Его правой рукой был Али Чернобородый, в прошлом разбойник с большой дороги который грабил богатых купцов. Его схватили и привезли в Стамбул, где он должен был быть казнен. Али хотели подвесить за ребро на крюк и так оставить до смерти. Но Дауд спас его от казни и стоило ему это не дешево. Однако, Али оправдал заплаченные за него деньги.
У большой развилки дорог Дауд-бей сказал своему подручному:
- Бери вот этих рабов, Али, - приказал ему бей. - И гони в урочище Черная Скала. Тамошний надзиратель Бекир жаловался, что людей у него мало. И смотри, чтобы работа шла во всю.
- Исполню, господин. Все рабы будут работать.
- И смотри, чтобы никто не сбежал. И сам присматривай за работами. Бекир слишком мягок. Лишний раз боится палкой махнуть.
- От меня никто не может сбежать, господин, и все будут работать. И тебе про это известно, - мрачно заявил Чернобородый.
У этого человека было широкое лицо с крупными чертами и длинная, до пояса, черная борода, от неё он и получил свое прозвище.
- Все бывает в первый раз, Али.
- А ты, господин, отправишься в урочище Тихого Ручья?
- Да, - согласился Дауд-бей. - Надо проверить, как там Саид справляется с работой. А ты кроме маслобойни, проследи за тем, как отправят партию рабынь в Стамбул.
- Уже отправляют? - удивился Али.
- Да. Сам султан мой заказчик. Вернее не он сам, а главный смотритель гарема Кизляр-ага* (*Кизляр-ага - смотритель гарема. Букв. - девичий начальник) Мохаммед. Сам главный евнух падишаха Блистательной Порты.
- Он заказал у тебя товар, господин?
- Да. И для султанского гарема девушки идут самые лучшие. И цена не ниже чем по 8-10 тысяч динаров за каждую. Это позволит мне в будущем стать поставщиком султана. И тебе от того кое-что перепадет, мой Али…..
У Дауд-бея было несколько прибыльных имений, что приносили ему не менее 40 тысяч динаров в год. Да еще работорговля давала ему не менее 20 тысяч. Но торговал Дауд только женщинами и мальчиками для удовольствий. С черными рабами он не связывался.
В товаре для гаремов он понимал толк, и знал из каких девочек могут выйти настоящие красавицы. Поэтому, он по дешевке скупал на базарах соплячек, и отправлял в замки Черная Скала и Тихий Ручей, где они содержались в течение трех-четырех лет. На них тратились большие деньги в смысле воспитания и нарядов. Но затем они перепродавались за цену в 30 раз превышавшую, затраченную. Дауд умел ждать.
И вот сейчас о его товаре прослышали в Стамбуле. И главный евнух султана Мухаммеда IV Авджи* (*Авджи - охотник) пожелал купить у него три девушки в возрасте от 12 до 15 лет. Они должны быть послушны и уметь доставить удовольствие султану. Ибо последняя женщина понравившаяся повелителю Порога Справедливости* *(*Порог Справедливости - один из титулов турецкого султана) оказалась весьма строптивой.
Дауд же уверил, что все его женщины воспитаны как раз для того чтобы быть любимыми одалисками гаремов. Ведь он не продавал только что захваченных полонянок. Нет. Он сам воспитывал рабынь….
Федор Мятелев и его товарищи быстро шагали в веренице невольников, которых для верности привязали между собой веревками.
- Я чувствовал, что так и будет, Федор, - тихо произнес Ржев. - Мы идем прочь от порта и ненавистной галеры-каторги.
- Думаешь, нас там пирогами кормить станут? Слыхал, что турок сказал? За побег отрежут ухо.
- Так то если поймают. Или ты престал верить в свою счастливую звезду? Не ты ли когда-то говорил мне, что ты удачлив?
- То давно было. Да видно отвернулась от меня моя удача. Я за веслом в том мог убедиться.
- Ты не забывай, что я знаю турецкий. И смогу выдать себя за турка.
- Это хорошо, Вася. Но для того чтобы выдать себя за турка стоит освободиться от внимания надсмотрщиков и достать себе одежду как у турок.
- Эй, вы! - один из всадников прикрикнул на них и стеганул Федора плетью по спине. - Не болтать, собаки! Отродья поганых гяурских сук!
Далее пришлось идти молча…
Чигирин: ставка гетмана Юрия Хмельницкого