Елена Фёдорова – многоплановый автор.
Каждая ее книга, а это уже семнадцатая, – открытие.
В произведениях внимательный читатель найдет ответы на главные вопросы, которые каждый из нас задает себе.
Стихи Елены Фёдоровой, хочется назвать лирическими миниатюрами. Они помогут вам убедиться в том, что "в этом мире случайностей нет…".
Содержание:
Танцовщица 1
Маятник 12
All dreams come true - Мечты сбываются 23
Под парусом надежды 30
Осень 41
Сноски 59
Елена Фёдорова
Осень (сборник)
Танцовщица
Мы приоткрыли тайную дверь…
Что же будет теперь?
Она расстелила на земле большой цветной платок, бросила на него золотые монеты и несколько драгоценных камней, сказала:
– Да, небогатый нынче день. Небогатый. Ну, да ладно.
Села на край платка, обхватила колени руками, негромко запела:
– Я хочу с тобой танцевать,
Я хочу с тобой в танце слиться.
Я хочу, чтоб мечты мои
Все в реальность смогли воплотиться…
Рассмеялась:
– Мои мечты настолько нереальны, что ждать их осуществления можно до бесконечности, – подняла голову вверх, выкрикнула в небо:
– До бес-ко-неч-нос-ти! До бес…
– Бес всегда приходит к тем, кто его зовет, – раздался рядом голос.
Она повернула голову, с любопытством посмотрела на невысокого человека с круглым лицом, хитрыми глазками и узкими, словно две ниточки, губами.
– Я к вашим услугам, – человек склонил голову, показав ей свой лысеющий затылок.
– Кто вы такой? – спросила она растерянно.
– Я – старший бес, – ответил он с подобострастной улыбкой. – На первый зов я всегда прихожу сам, чтобы познакомиться, а потом, если задачи, поставленные перед нами, не очень сложные, посылаю своих помощников, – сел напротив. – Вы сказали, что у вас есть нереальные мечты. Позвольте узнать, насколько они нереальны.
– Я вам ничего не позволю, – сказала она нахмурившись. – Я вообще не желаю с вами разговаривать.
– А зачем же вы тогда меня позвали? – обиделся он.
– Я вас не звала, – сказала она резко.
Встала, хотела поднять с земли платок, но бес схватился за другой конец, дернул его с такой силой, что девушка упала на колени.
– Шутки закончены, – рявкнул бес. Взгляд его был испепеляющим взглядом. – Мое время слишком дорого стоит. Плати, иначе…
Она швырнула ему в лицо монеты. Он расхохотался, приказал отдать ему и камни. Она швырнула ему и их. Бес подобрел. Помог ей встать с колен, набросил на плечи платок, подтолкнул в спину.
– Иди, болезная. Да впредь над словами думай. Я не всегда такой добрый, как сегодня. Я ведь могу и в образе дракона явиться.
– А в образе блохи можешь? – спросила она с ехидством.
– Блохи – это мои слуги, – сказал он, одарив ее недобрым взглядом. – На тебе их видимо-невидимо. Сама скоро почувствуешь, еще пощады запросишь.
– Не запрошу, – она гордо вскинула голову.
– Ох, девка, не зарекайся, – усмехнулся он, топнул ногой и провалился под землю. Через миг наверх вырвался столп огня. Девушка вскрикнула и побежала прочь.
– За что мне напасть такая? Что я такого сделала? – причитала она, стараясь унять внутреннюю дрожь.
– Неужели не знаешь? – послышался вкрадчивый голос.
Девушка остановилась, огляделась. Никого. Она несколько раз глубоко вздохнула, сказала:
– Бес меня пугал блохами и огненным драконом, но угрызения совести страшнее.
– Пострашнее, – подтвердил невидимый собеседник.
– Но разве нельзя найти оправдание? – воскликнула она, озираясь по сторонам.
– Нельзя, если ты намеренно делаешь зло, – послышалось в ответ.
Девушка скрестила на груди руки, надула губы, пробурчала:
– А как же мне добро делать, если вокруг сплошная чернота и просвета не видно? Хотела вот камешкам порадоваться, да не тут-то было, отняли камешки. Нечему радоваться теперь. Придется снова идти на площадь, развлекать мужиков. Может, кто сжалится, бросит мне золотых монет за танец. А, может, и нет, – вздохнула. – Придется мне тогда злое дело совершить, чтобы с голоду не умереть. Вот в этом-то вся правда и есть…
Она приподняла подол своей длинной юбки, побежала к городским воротам. До заката еще можно было на что-то рассчитывать.
Базарная площадь бурлила, как полноводная река. Торговцы громко хвалили свой товар, покупатели громко торговались. Музыканты развлекали зевак. Девушка выбрала удобный момент, бросила на землю платок, закружилась. Люди оживились, захлопали в ладоши. Девушка пританцовывала, подбрасывая вверх свою пышную юбку.
– Выше, выше, – кричали мужики, швыряя к ее ногам золотые монеты.
Бабы искоса посматривали на танцовщицу, кляня ее во всех смертных грехах, которых она никогда не совершала. А девушка танцевала, улыбаясь всем вокруг.
На самом же деле ее улыбка принадлежала одному единственному человеку, который должен был однажды появиться и увести ее с собой. Его одного она ждала. Для него танцевала свои танцы.
Музыка грянула громче. Танцовщица подхватила свой платок с деньгами. Смешалась с толпой. Пробежала несколько улиц, юркнула в маленький переулочек, прижалась спиной к холодной стене старого дома, вздохнула с облегчением:
– Свободна.
Она всегда прибегала сюда, чтобы спрятаться от подвыпивших мужиков. В этот переулок почти не заглядывали люди, это радовало танцовщицу. Она могла спокойно пересчитать деньги, передохнуть, решить, что делать дальше. Она ни разу не подумала о том, что кто-то может выследить ее, поэтому услышав торопливые шаги, растерялась. Еще сильнее прижалась к стене, словно та могла ей помочь. Появившийся в переулке человек, схватил ее за руку, сказал со злорадством:
– Тебе не убежать от меня.
– Что вам нужно? – спросила танцовщица растерянно.
– Деньги, – ответил он. Захохотал. – Деньги или душу.
– Возьмите, – девушка протянула ему свой заработок.
Он сгреб с ее руки золотые монеты, усмехнулся:
– Значит, душу ты ценишь выше, чем бренный метал. Это хорошо. Пойдем со мной.
– Нет, – заупрямилась она. – Я никуда с вами не пойду.
Он с силой схватил ее за плечи, рявкнул:
– Неужели ты не поняла, что я не прошу, а приказываю?
Танцовщица побледнела, поняв, что происходит что-то ужасное.
Музыканты предупреждали ее, что в городе появился странный господин, который похищает людей.
– Если люди бесследно исчезают, кто же тогда рассказал про него? – спросила она.
– Тот, кто видел его издали, – ответили ей.
Сейчас, стоя в переулке, она вспомнила этот разговор, посмотрела по сторонам, но никого не увидела. Переулок, как всегда, пуст. Ночь опускается на город. Никто не знает, что происходит в переулке. Никто не поможет бедной девушке.
– Идем, – приказал незнакомец, потянув ее за руку.
– Когда, наконец, закончатся все мои злоключения? – подумала она.
– Никогда, – послышалось в стуке каблуков незнакомца.
– Никогда… – комок отчаяния подкатился к горлу девушки, когда она поняла, что они идут на окраину города, в ту часть, где начинается лес.
Танцовщица не любила это место. Ей не нравится густой, непроходимый лес, таящий в себе что-то зловещее.
Незнакомец остановился у кромки лесного массива, вложил ей в ладонь несколько монет, сказал:
– Убирайся прочь и не смей больше приходить в наш город. Если я еще раз увижу тебя на площади, убью, – развернулся, пошел прочь.
Она долго смотрела ему в след, а когда он скрылся за горизонтом, разрыдалась.
– Зачем мне теперь эти монеты, если я ничего не могу на них купить?
– Отдай их мне, я быстро найду им применение, – раздался звонкий детский голосок.
Из-за дерева выскочил вихрастый мальчуган лет двенадцати-тринадцати, протянул к танцовщице руку.
– Давай.
Она высыпала ему на ладонь монеты, вытерла слезы.
– Ух, ты! – воскликнул паренек, разглядывая монеты. – Да это же – целое состояние! Жди меня здесь. Я мигом.
Он исчез в темноте, а танцовщица уселась под деревом, обхватила колени руками, сказала:
– Вот и все. Моим несбыточным мечтам теперь уж точно никогда не сбыться, – вздохнула. – Чем я рассердила незнакомца? За что он выгнал меня из города? Неужели за то, что я танцевала на площади в неурочный час? Или дело в чем-то другом?
– Потом будешь рассуждать о своем деле, – сказал паренек, появившись перед ней. – Для начала нам следует подкрепиться.
Он уселся рядом с танцовщицей, достал из бумажного пакета лепешку, сыр, воду.
– Кушай и благодари Пьера.
– Пьер – это ты? – спросила она с улыбкой.
– Я, а кто ж еще, – ответил он. – А как тебя зовут?
– Танцовщица, – ответила она.
– Это не имя, – покачал он головой.
– Не имя, – согласилась она. – Но я привыкла, что все называют меня так.
– Ясно. Значит, я тоже буду тебя звать танцовщица, идет?
– Идет, – улыбнулась она. – Скажи, Пьер, а что ты здесь делаешь?
– Живу, – ответил он.
– Здесь в лесу? – воскликнула она удивленно.
– Да. Здесь прекрасно. Я обожаю свое жилище, – сказал он с гордостью.
– Неужели тебе не страшно здесь одному? – она с интересом посмотрела на этого смельчака.
– А я здесь не один, – ответил Пьер. – В нашем лесу жителей больше, чем в городе. Там только днем многолюдно, а ночью все прячутся по своим домам, никого не увидишь. А в лесу и днем, и ночью рядом с тобой – живая душа. Вон смотри, на ветке филин сидит.
Танцовщица подняла голову, увидела два огромных желтых круга, вскрикнула от неожиданности. Филин недовольно ухнул, улетел, захлопав крыльями.
– Зачем ты его напугала? – насупился мальчик.
– Я не нарочно, – сказала она. – Я ужасная трусиха, Пьер. Я ужасно боюсь всех и всего. Я не знаю, как себя вести. Прости.
– Ладно, – он улыбнулся. – Слушай правила нашего леса. Во-первых, не кричать, во-вторых никуда не бежать, в-третьих – слушаться Пьера, и тогда с тобой ничего плохого не случится.
– А ты давно здесь в лесу? – спросила она.
– Лет сто, – ответил он.
– А я думала ты помоложе, – улыбнулась она. – На вид тебе лет двенадцать.
– Так и есть, мне – двенадцать, – признался Пьер. – Мне нравится мой возраст. Я не хочу взрослеть, не хочу становиться рабом проблем, поэтому и живу здесь, в зачарованном мире.
– Зачарованный мир? – воскликнула танцовщица. – О, этого мне только не хватало.
Мальчик сделал вид, что не слышит ее слов. Он вскочил, протянул танцовщице руку:
– Пойдем, я покажу его тебе.
Она встала, пошла следом за ним.
Елки подняли свои мохнатые лапы, пропуская путников вглубь леса. Светлячки высветили тропинку, по которой шагали Пьер и танцовщица. Все вокруг было таким фантастическим, что девушка решила считать увиденное сном. Голос Пьера добавил таинственности в это видение.
– Наш мир полон тайн и загадок. Не каждый может попасть сюда. Не каждому удается увидеть то, что видишь ты. Не каждый может стать баснословно богатым человеком, побывав в наших сокровищницах. Люди, одержимые жаждой денег, никогда не смогут удержать их в своих руках. Богатство сделает крылья и улетит от них. А ты, танцовщица, можешь взять любой камень, лежащий у тебя под ногами, и он превратится в алмаз, аметист или хризолит.
Она подняла камень с земли, улыбнулась:
– Какая красота.
– Возьми его себе, – предложил Пьер.
– Нет, пусть он останется на своем месте, – сказала танцовщица, бросив камень на землю.
– Ты не веришь, что он настоящий, – сказал Пьер.
– Верю, – соврала танцовщица. – Просто мне некуда его взять. У меня нет дома, меня выгнали из города.
– Да, это печально, – сказал Пьер. – Ужасно неприятно, когда человека отовсюду гонят. Но, думаю, скоро все встанет на свои места. Мы не дадим тебя в обиду.
– Мы? – она с интересом на него посмотрела.
– Мы, – ответил он и пошел вперед.
Пространство просветлело, словно ночь уступила место утру. Лес превратился в долину, окруженную невысокими горами. По дну долины протекала река, через которую был перекинут радужный мост. На том берегу реки возвышался замок. Танцовщица залюбовалась им. Однажды она видела нечто подобное. Но, то был сахарный замок, предназначенный к праздничному столу какого-то вельможи. А этот был вырезан из светлого камня, да так умело, что его легко можно было принять за сахарный шедевр.
– Нравится? – спросил Пьер.
– Очень, – призналась она. – Чей это замок?
– Наш, – ответил Пьер, улыбнулся. – Твой, мой и наших друзей.
– Ты шутишь, – сказала она, покачав головой. – Кто пустит туда босоногую танцовщицу?
– В замок может войти каждый желающий, – сказал Пьер. – Идем, и ты сама в этом убедишься.
Они перешли на тот берег по радужному мосту, поднялись по ступеням, остановились у массивных позолоченных дверей замка.
– Чтобы войти внутрь, нужно приложить к замку правую руку, – сказал Пьер. – Ты первая.
Танцовщица приложила ладонь к золотой накладке, которую Пьер назвал замком. Дверь медленно отворилась. Путники вошли внутрь.
Танцовщица не смогла сдержать восторженный возглас. Такого великолепия она никогда не видела.
– Мы попали в сказку, – проговорила она, разглядывая убранство замка. – Даже кружевницам не под силу создать такое великолепие, какое создали мастера, построившие этот замок.
– Ты права, – улыбнулся Пьер. – Наш замок создавали настоящие умельцы. Здесь, на земле, никто не владеет таким мастерством.
– Что? – танцовщица растерялась.
– Мы с тобой в волшебном замке, – ответил Пьер. – Любуйся им и знай, что все это твое. Ты можешь выбрать себе любую комнату. Гуляй по замку, наслаждайся его красотой, а я пока займусь делами.
– Интересно знать, какие у двенадцатилетнего мальчика могут быть дела? – спросила танцовщица.
– У двенадцатилетнего мальчика – никаких, – ответил Пьер. – А вот у столетнего юноши дел хоть отбавляй, – он улыбнулся, пошел прочь по длинному зеркальному коридору.
– Увидимся завтра, – долетел до танцовщицы его голос.
– До завтра, – сказала она.
Опасливо посмотрела по сторонам, сделала несколько шагов по блестящему мраморному полу, подумала:
– Почему бы мне не станцевать здесь?
Раскинула в разные стороны руки, закружилась, запела:
– Я хочу с тобой танцевать,
Я хочу к тебе прикасаться.
Я хочу невесомой стать
И с тобой навсегда остаться.
Я хочу, чтобы танец наш
Никогда, никогда не кончался.
Я хочу отыскать тебя,
Я хочу с тобой повстречаться.
Танцовщица запрокинула голову, замерла. Потолок был расписан картинами, в которых угадывались ее несбыточные мечты. Это ее удивило даже сильнее, чем помпезное убранство дворца, потому что она никогда никому о своих мечтах не говорила.
– Что все это значит? – воскликнула танцовщица и побежала вверх по лестнице, чтобы лучше разглядеть картины, выписанные на потолке. Но чем выше она поднималась, тем выше становился потолок.
– Неужели, это иллюзия? – воскликнула она. Облокотилась на перила, посмотрела вниз, ахнула. Высота была головокружительной.
Отсюда сверху мраморный пол, на котором она оставила свой платок, выглядел маленькой лужей, в которой отражались капельки звезд.
– Пьер, ты где? – крикнула танцовщица.
Он не отозвался.
– Наверно, мне не стоит бежать за своей мечтой, – решила она. – Нужно оставить все, как есть.
Она спустилась вниз, нашла небольшую комнату с окном, смотрящим на город, сбросила платье, улеглась на мягкую кровать, уснула очень быстро. Слишком много было потрясений сегодня. Слишком сильно хотелось ей обо всем забыть. А это можно было сделать лишь во сне.
Сон укутал танцовщицу своим плащом, убаюкал, стер с лица усталость и обиду, освободил душу из оков. Шепнул:
– Смотри, не улетай далеко, чтобы не потеряться.
– Хорошо, – пообещала она, выпорхнув в окно…
– Эй, что ты здесь разлеглась, – грубый окрик разбудил танцовщицу.
Она открыла глаза, с удивлением посмотрела на двух дородных баб, стоящих перед ней.
– Что разлеглась? – повторила свой вопрос одна из них.
Танцовщица поднялась, одернула подол юбки, посмотрела по сторонам, не сразу поняла, что находится на опушке леса, а не в сказочном замке.
– А где Пьер? – спросила она, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему.
– О, заговорила, – развеселились бабы. – Бросил тебя твой дружок. Сбежал, не дождавшись рассвета.
– Странно, – танцовщица пригладила волосы.
– И мы говорим, что все это странно, – поддакнули бабы. – Разве можно одной в лесу быть? Здесь ведь никто не поможет тебе, девка. Пропадешь не за грош. Пойдем с нами.
– Нет, я никуда не пойду, – сказала она решительно. – Я здесь останусь.
– Она здесь останется, – хохотнула одна баба.
– Как бы не так, – сказала другая, схватив ее за руку.
Танцовщица попыталась вырваться, но не смогла. Бабы скрутили ей руки, потащили к телеге, на которой сидел крупный мужик с всклокоченной рыжей бородой.
– Смотри, Митрофан, какую птичку мы поймали, – сказала одна из баб, подталкивая танцовщицу к телегу.
– Богатый улов, – обрадовался он. Спрыгнул на землю, придирчиво осмотрел девушку, крякнул от удовольствия. – За такую кралю нам хозяин мешок денег отвалит.
– Отвалит, – поддакнули бабы.
– Ох, и погуляем на радостях, – Митрофан облизнулся, предвкушая будущее застолье.
– Тебе бы все гулять, – пожурила его одна из баб.
– А, хоть бы и так, – усмехнулся он. – Я ведь, Ульянка, без энтого жить не могу. Мне энто вот как надо, – он полоснул себя ладонью по горлу. – Я ведь опосля энтого, еще лучше делаюсь, добрее, любвеобильнее. Так ведь, Анфиска?
– Так, – подтвердила вторая баба, ткнула его в бок. – Трогай давай, а то упорхнет наша пташка.
– Не упорхнет. Не боись, – сказал Митрофан, натянув вожжи. – Но, залетная.
Телега медленно покатилась по проселочной дороге.
– Мне в город нельзя, – сказала танцовщица.
– Вот и прекрасно, значит никто тебя искать не станет, – обрадовалась Ульяна.
– Станет, – воскликнула танцовщица. – Меня Пьер будет искать.
– Как бы не так, – расхохотались бабы.
– Таких, как ты не ищут. У тебя ведь на лбу написано, кто ты есть, – процедила сквозь зубы Анфиса.