– Не стану вас обнадеживать. Прощайте.
– Постойте, заберите, пожалуйста этот зловонный цветок. Передайте его Мэрил, пусть она поскорее выздоравливает. Поблагодарите ее за хлопоты, и… – улыбнулся. – Приходите завтра, Беатрис. Я буду вас ждать с самого утра.
– Я смогу придти только во второй половине дня, – сказала она, протянула ему руку. – Спасибо за кофе, за беседу. До завтра, Ричард Львиное Сердце.
– До завтра, моя милая Беатрис, – сказал он, поцеловав ее руку.
Она ушла. Он сел за стол, сказал, глядя в окно:
– Господи, неужели завтра я их увижу! Спасибо, что услышал мои молитвы…
Энтони встретил Беатрис у ворот, поцеловал в щеку, спросил:
– Как прошла встреча?
– Прекрасно, – ответила она. – Знаешь, как зовут нашего стодвадцатилетнего старика?
– Как?
– Карл Элюар! – ответила она.
– Ты шутишь? – воскликнул Энтони.
– Нет, мой милый Эн, я говорю серьезно, – ответила она. – И не нужно на меня смотреть так, словно я свалилась с небес.
– Бет, ты разве не знаешь, кто он такой? – Энтони вытаращил глаза.
– Человек, – ответила она. – Обычный человек…
– Ах, Бет, какая же ты… – он улыбнулся. – Я обожаю твою непосредственность. Ты, в самом деле, дитя, глупый маленький ребенок, который беседуя с великим человеком, считает его торговцем воздушными шарами. А между тем, ты, Беатрис, должна гордиться таким знакомством. Другая бы на твоем месте потеряла голову от счастья, влюбилась бы в этого великого Карла…
– Энтони, ты забываешься, – строго сказала она.
– Ах, простите, простите, – воскликнул он, поклонился. – Разве откажется наша Беатрис от своих принципов? Нет. Ни за что. Она, как баран, будет бодать ворота, которые открываются в другую сторону. Если бы ты знала, как меня бесит твое отношение к миру. Нельзя быть такой, как ты, Бет. Очнись.
– Не хочу, – сказала она, подняла голову вверх. – Хватит читать мне нотации. Расскажи лучше про Мэрил.
– Доктор сделал ей укол. Она уснула, – ответил Энтони.
– А почему тогда горит свет в ее спальне? – спросила Беатрис.
– В этом нет ничего удивительного, – сказал Энтони. – Я тоже сплю со включенным светом.
– Почему? – Беатрис посмотрела на него с любопытством.
– Жду, когда ты придешь, – ответил он. – Банально. Я знаю. Но… – Беатрис нахмурилась. – Ладно, ладно, не сердись. Идем в дом, дождь начинается.
Они поужинали, посидели у камина, заглянули в комнату Мэрил, но будить ее не стали. Пожелали друг другу доброй ночи, разошлись по своим комнатам.
Беатрис долго не спала. Стояла у окна, смотрела, как ветер клонит к земле деревья. Слушала барабанную дробь дождя и размышляла над словами Карла. Его рассказ о встрече с Мэрил добавил новых вопросов, на которые пока не было ответов.
Чтобы немного успокоиться, Беатрис стала рассматривать гравюры. Отметила, что даже шторы на окнах такие же, как у них.
– Может эти картины не такие уж и старинные, – подумала она. – Но зачем Карлу меня обманывать? Незачем, если он сам не является участником этой истории.
Беатрис отложила картины в сторону, уселась на кровать, сказала:
– Карл мог запросто ухаживать за Мэрил. Может быть, он и есть ее настоящий супруг? – обхватила голову руками. – Господи, я совершенно запуталась. Я загнала себя в тупик, придумывая детективную историю. Все, что я напридумывала – глупость несусветная. Мне не стоит быть слишком подозрительной. Людям нужно доверять. Я завтра обо всем расспрошу Карла…
Утро было солнечным. Это обрадовало Беатрис. В солнечных лучах краски осени приобрели особенный золотой оттенок. Мир преобразился, стал другим. Глядя на пышное увядание природы, Беатрис было проще поверить в торжество справедливости, в победу любви и добра.
Она уже знала наверняка, что никакого яда кураре не существует, что Мэрил их обманула. Не такой уж она жестокий и безжалостный человек, чтобы убивать Энтони и Беатрис, которых она считает своими детьми.
Да, иногда у Мэрил бывают приступы ярости, но это происходит потому, что племянники огорчают тетушку, раздражают ее своим несносным поведением. Поэтому им всем нужно изменить отношение друг к другу. Настало время прощать и любить.
С такими мыслями Беатрис вошла в комнату Мэрил. Та улыбнулась, сказала:
– Доброе утро, дорогая. Подай мне зеркало, хочу взглянуть на себя.
Беатрис подала ей зеркало, поцеловала.
– О, я выгляжу, как покойник, – простонала Мэрил. Спрятала зеркало под подушку.
– Прекрати, Мэрил, ты выглядишь, как только что проснувшийся человек, – сказала Беатрис. – Немного холодной воды, мыла, крема, помады придадут твоему лицу свежесть.
– Согласна, но я все равно не буду выглядеть так, как ты, – вздохнула она. – Как прошла встреча?
– Спокойно, – ответила Беатрис. – Я отдала письмо, забрала лилию и ушла.
– И все? – не поверила Мэрил. Она уселась на постели, скрестила на груди руки. – Бет, ты хоть поняла, кто этот господин?
– Нет, – соврала Беатрис.
– О, Беатрис, – простонала Мэрил, закатив глаза. – До каких пор ты будешь глупым ребенком? – она строго посмотрела на Беатрис. – Он назначил тебе свидание?
– Нет, – Беатрис улыбнулась. – Он хотел увидеть тебя, Мэрил.
– Меня? – Мэрил рассмеялась – Прекрати, Бет, зачем ему такая старая развалина, когда есть такое очаровательное дитя, как ты?
– Он очарован тобой, Мэрил, – Беатрис решила не сдаваться. Ей хотелось посмотреть, чем закончится эта игра в слова. – Он сказал, что если ты позволишь тебя навестить, он принесет не одну, а тысячу лилий.
– Болтун. Ему нужна не я, а Розалинда, – сказала Мэрил. – Ладно, помоги мне одеться.
– Кто такая эта Розалинда, – спросила Беатрис, протянув тетушке платье.
– Мечта, – ответила та с улыбкой. – Несбыточная мечта маэстро. У Петрарки была Лаура, у Элюара – Розалинда, а у тебя, Бет, есть мечта?
– Да. Я хочу домой. Я соскучилась по сыну, – ответила Беатрис.
– Увидишь его через десять дней или чуть раньше, – сказала Мэрил.
– Увижу, если яд кураре не убьет нас, – прошептала ей на ухо Беатрис.
– Прекрати, – крикнула Мэрил. – Я же сказала тебе, что пошутила. Не было и нет никакого яда, успокойся. Завтра будут решены все вопросы с наследством, а в субботу мы устроим торжественный обед. Можешь позвать своего Элюара к нам в гости.
– Он не мой Элюар, он Карл Элюар, – сказала Беатрис.
– Спасибо, что напомнила его имя, – Мэрил показала Беатрис язык, вышла из комнаты.
Они спустились в столовую, где их уже поджидал Энтони.
После завтрака Мэрил пригласила племянников прогуляться по саду. Они долго любовались большими хризантемами. Цветы стояли полукругом, словно символизируя торжество жизни. Были они крепкими, на плотных ножках и по цвету напоминали осеннюю золотую листву.
– Обожаю осень, – сказала Мэрил. – Как много смысла в этом ярком увядании. Каждый вздох – чудо. И пусть потом – пустота. Пусть. Сейчас все прекрасно. Сейчас, в данный миг. И мы можем им насладиться.
Она посмотрела на Беатрис, повторила:
– Сейчас все прекрасно. И это сейчас смотрит в твои глаза. Сейчас светит солнце. Пусть его лучи не так горячи, как летом, но они дают не меньше света и радости, – улыбнулась, взяла Беатрис за руку. – Не будь букой, милая моя. Жизнь так мимолетна и так прекрасна, что не стоит отказываться от подарков судьбы. Их преподносят нам не часто.
– Я согласна с тобой, Мэрил, – сказала Беатрис. – Но я считаю, что здравый смысл терять ни к чему. Зачем бросаться вниз со скалы, если у тебя нет крыльев?
– А я всегда бросалась вниз с обрыва и ничуть об этом не жалею, – усмехнулась Мэрил. – Пойдемте в дом, я устала.
Она выпила чашку горячего чая, ушла к себе. Сбежала от Беатрис. Ей не хотелось отвечать на вопросы племянницы. Мэрил знала, что скоро ей придется во всем признаться, но считала, что еще не время для объяснений.
– Мы с Элюаром договорились о встрече, – сказала Беатрис, когда Мэрил ушла.
– Иди. Это хороший выбор, – похвалил Энтони.
– Ты опять за свое? – Беатрис нахмурилась. – У нас с ним деловая встреча.
– Конечно, кончено, – улыбнулся он. – Все романы начинаются с деловых встреч.
– Думай, что хочешь, – отмахнулась Беатрис. – Я устала объяснять всем вокруг, что белое – это белое, а не красное и не зеленое.
– И я говорю о том же, – Энтони, обнял Беатрис. – Никому ничего объяснять и доказывать не нужно. Не спорь, не сердись, держись своих принципов. Помни, что за нами наблюдает Вечность!
– Я так и делаю, – сказала Беатрис.
– Значит, я могу быть спокоен относительно твоих чувств, – Энтони хитро улыбнулся. – У господина Элюара нет никаких шансов совратить тебя.
– Никаких, – подтвердила Беатрис.
Она ушла, а Энтони поднялся в комнату Мэрил. Тетушка возлежала на кровати и рассматривала журнал мод.
– Как идут дела? – поинтересовалась она, когда Энтони уселся в кресло.
– Бет ушла на свидание с Элюаром, – ответил он. Мэрил улыбнулась, отложила журнал.
– Я знала, что все именно так и произойдет, – сказала она, потерев руки. – Он не мог в нее не влюбиться.
– Думаешь, Бет сдастся? – спросил Энтони.
– Не уверена, – ответила Мэрил. – Но мне очень хочется, чтобы ее жизнь изменилась. Она, бедняжка, скрывает от нас свою беду, не подозревая, что мы знаем обо всем лучше нее самой. Она верит в добродетель, а злые языки разнесли по всему свету известие о том, что Бет осталась одна.
– Этот мерзавец даже сына не разрешает ей видеть, – Энтони сжал кулаки. – Я готов его разорвать.
– Не воинствуй, милый, – попросила Мэрил. – Ты же знаешь, что мальчик – приемный. Бет вышла замуж за вдовца с ребенком, заменила ему мать, – вздохнула. – Как я была против этого брака. Почему я тогда не настояла на своем? Почему не отговорила Бет от этого шага? Я же видела, что она приносит себя в жертву. Она привязалась к мальчику, жалела его, и что теперь? Что?
– Осень, – ответил Энтони. – Пора дождей и слез. Правда иногда сияет солнце. Его неяркие лучи хоть и не греют, но дарят радость, – улыбнулся. – Наша Бет достойна лучшего. Пусть солнышко сияет для нее почаще.
– Пускай сияет, – сказала Мэрил, встала, подошла к окну. – Что-то сегодня Форц задерживается, – обернулась – Мне жаль, что вы никак не можете найти общий язык.
– Мы просто не хотим его искать, – усмехнулся Энтони. – Так удобнее. Так нас никто не заподозрит в сговоре.
– Это точно, – сказала Мэрил. – Иди, займись своими делами, – протянула ему руку. – Избыток любых эмоций на меня плохо влияет.
Энтони поцеловал ее руку, вышел. На лестнице столкнулся с доктором. Они молча пожали друг другу руки, разошлись. Энтони пошел бродить по саду. Форц улегся в кровать Мэрил и заснул…
Беатрис вошла в кафе. Карл пошел ей навстречу.
– Рад вас видеть, Беатрис, – сказал он, улыбнувшись. – Вы как солнышко прогнали непогоду. Будете кофе?
– Да. Закажите мне такой же, как вчера, – попросила она.
Он сделал заказ. Она достала гравюры, протянула ему. Он разложил их на столе так же, как это делала Беатрис: осень, зима, весна, лето. Долго, внимательно рассматривал их, несколько раз менял местами, наконец, отложил зиму, посмотрел на Беатрис, спросил:
– Вы заметили, что все девушки на картинах разные?
– Разные? Неужели? – Беатрис взяла картины осени и весны, положила рядом. Долго смотрела на лица, потом сказала:
– Мне кажется, здесь главное – не внешность, а чувства, которые хотел нам передать художник.
– Вы – наблюдательный человек, – обрадовался Карл. – Вы правы, художник стремился передать чувства. Зимой их нет, потому что зимой дед уезжал из Лиля. Именно зимой он принял решение о продаже дома. Сделка должна была состояться весной. И вот он – весенний крик отчаяния: "Не уезжай! Не покидай меня! Не предавай свою любовь!" Печально…
– А почему окна в доме такие разные? – спросила Беатрис.
– Потому что дед любил загадки, – ответил Карл. – Он придумал историю о фее по имени Розалинда, которая помогала ему построить дом. Хотите послушать эту таинственную историю?
– Да, – ответила Беатрис, глаза загорелись. Она подумала:
– Наконец-то край завесы будет приподнят. В сказке наверняка есть доля правды. Наверняка…
– Розалинда была особенной феей, – начал свое повествование Карл. – Она боялась дневного света, поэтому появлялась только с заходом солнца. Она входила в строящийся дом и переделывала все на свой лад так, чтобы утром никто ничего исправить не смог. Целый день строители разбивали стены, а утром они снова стояли на месте. Люди отказывались работать, называли это место колдовским, уверяли хозяина, что дом никогда не будет построен, что ему лучше отказаться от своей затеи, пока не поздно, продать участок и уехать. Но он стоял на своем: "Мой дом будет самым прекрасным в Лиле!" Строители не разделяли его оптимизм. Они просто разбежались, оставив хозяина одного. Вот тогда-то и произошла его встреча с Розалиндой. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Но им не суждено было жить вместе, потому что Розалинда была феей. Юноша потерял покой и сон. Он так страдал из-за разлуки с любимой, что чуть было не умер. Розалинда решила помочь возлюбленному. Она пообещала, что станет реальной девушкой, на которой он сможет жениться. Но вначале ему нужно достроить дом, чтобы она смогла поселиться в нем.
Юноша взялся за строительство дома с таким азартом, что очень скоро дом был выстроен. Его обставили так, как пожелала Розалинда. Так как она все еще была феей, ей следовало прятаться от дневного света. Поэтому в доме сделали особую комнату, где было только одно окно. На рассвете его закрывали плотными ставнями, а на закате их открывали, чтобы Розалинда могла беседовать с луной, от которой она получала свою силу.
Юноша ждал, когда же Розалинда станет реальной девушкой, которой не нужно будет прятаться от мира. Он мечтал обвенчаться с ней. Но пока это было невозможно. Розалинда никак не могла обрести человеческий облик. Каждый вечер она просила Луну помочь ей, она была готова даже отказаться от своей волшебной силы, но Луна безмолвствовала.
Однажды этот разговор подслушала злая фея. Желание Розалинды ее так возмутило, что она решила убить юношу, а дом разрушить. Каким-то чудом Розалинда узнала о коварстве сестры. Она бросилась ей в ноги, умоляла отказаться от своего замысла.
– Не разрушай этот дом, – просила Розалинда. – Если тебе нужно кого-то наказать, накажи меня.
– Неужели тебе так дороги эти камни, что ты готова ради них пожертвовать собой? – удивилась злая фея.
– Это не просто камни, – ответила Розалинда. – Это – памятник нашей любви.
– Какая глупость! – воскликнула злая фея. – Ты, фея, наделенная волшебным даром, говоришь о памятнике? Тебе прекрасно известно, что он может рухнуть в один миг, и никто не вспомнит о нем. Никто… – она рассмеялась.
– Ты можешь смеяться сколько угодно, – сказала Розалинда. – Но я верю, что этот дом простоит не одно столетие.
– Ты уверена? – злая фея смерила ее презрительным взглядом.
– Да, – ответила Розалинда.
– Ничто в этом мире не вечно. И если ты хочешь, чтобы этот дом остался на столетия, тебе придется стать его частью, – сказала злая фея с усмешкой. – Только так ты сможешь спасти свой памятник. Но знай, что твой возлюбленный не будет вечно жить в этом доме. Он бросит его, предаст вашу любовь. Когда он уедет отсюда навсегда, ты поймешь, что совершила величайшую глупость, отдав свою бессмертную душу за этот дом и этого человека, но будет уже поздно.
– Пусть так, – сказал Розалинда. – Я ни о чем не сожалею. Я была по-настоящему счастливой. Я узнала, что такое любить и быть любимой.
– Все это вздор, пустые слова, – усмехнулась злая фея. – А правда в том, что твоя жертва никому не нужна. О тебе забудут, тебя предадут. Ты увидишь, как неумолимо время. Но ты не сможешь остановить его, как могла это делать прежде. Ты никогда больше не будешь феей. Никогда… – сказала злая фея, растворившись в дожде.
Карл посмотрел на Беатрис, сказал со вздохом:
– Финал вам известен. Юноша не смог спасти Розалинду. Ему пришлось продать дом и уехать. А она по сей день охраняет памятник любви между смертным человеком и бессмертной феей.
– Почему юноша не остался вместе с Розалиндой? – спросила Беатрис.
– Обстоятельства сложились так, что ему пришлось жениться на богатой и очень влиятельной особе, – ответил Карл. – Этот брак спас семью юноши от разорения и позора. Он принес себя в жертву. Он долго страдал из-за разлуки с Розалиндой, но постепенно боль утихла. Злая фея была права, когда говорила, что ничто не вечно. Ничто… Вы думаете иначе?
– Да нет, я с вами согласна, – ответила она. – Просто мне грустно от того, что юноша отказался от своей мечты, от своей Розалинды.
– Он от нее не отказался, – Карл улыбнулся. – Просто со временем он понял, что женщина, живущая рядом с ним, и есть его мечта, его Розалинда.
– Наверно, это закономерно, – проговорила Беатрис.
– Наверно, – сказал он.
– Вы поведали мне удивительную историю про дом, – сказала Беатрис. – А что вы расскажете про этих людей?
Она достала портреты, протянула Карлу.
– Они тоже из тайника? – спросил он.
– Не знаю, – ответила Беатрис. – Тетушка показала нам их, а потом зачем-то спрятала вот этого господина под кресло.
– Занимательно, – усмехнулся Карл. – Чем это он ей не понравился?
– Это ваш дед? – спросила Беатрис.
– Нет, – ответил он. – Я не знаю, кто эти люди. Но, тем не менее, они кажутся мне знакомыми.
– Мне они тоже показались знакомыми, – призналась Беатрис. – Есть в них что-то особенное. Посмотрите, какие у них красивые глаза.
– У них ваши глаза, Беатрис, – проговорил он, взглянув на нее. – Да-да, вы с этими людьми очень похожи. А если спрятать часть лица, то… – он прикрыл часть портрета рукой, улыбнулся. – Сходство стопроцентное. Признавайтесь, Беатрис, когда вы позировали этому художнику?
– Вы знаете ответ лучше меня, – сказала она, потупив взор.
– Назовем это еще одной загадкой нашего дома, – сказал Карл. – Не смущайтесь, я на вашей стороне. Мы ведь – союзники. Так?
– Союзники в чем? – Беатрис посмотрела на него.
– В поисках истины, – ответил он. – У меня возникла одна мысль. Вы позволите ее проверить?
– Да.
Карл перевернул один из портретов, аккуратно поддел заднюю стенку, воскликнул:
– Вот он – тайник, в котором спрятаны документы! Интересно, почему Мэрил их не уничтожила? – спросил он, аккуратно расправляя гербовую бумагу.
– Может быть, она хотела, чтобы вы их отыскали, – предположила Беатрис. – Тетушка ничего просто так не делает. Думаю, она и портрет мужчины спрятала специально, чтобы мы обратили внимание именно на него, а не на кого-то другого. Хотя вот эта строгая дама меня настораживает больше, чем господин. Давайте проверим, нет ли и у нее чего-нибудь сзади?
– Любопытно, – сказал Карл, поддевая заднюю стенку портрета.
Там тоже оказался документ на гербовой бумаге. Карл и Беатрис переглянулись.
– Думаю, в других портретах мы найдем опровержение этих документов, – сказала она.
Карл перевернул портреты и извлек из них документы на гербовой бумаге, разгладил, положил перед собой.