Маршал пригласил на завтрак дюжину гостей, которые прибыли к девяти утра и теперь ожидали в большой приёмной, расположенной в западном крыле дворца. Её высокие стеклянные двери открывались на террасу, украшенную цветущими в каменных вазонах цветами и окружённую лавровыми кустами, которые пожилой садовник подрезал длинными ножницами. Гости - все, кроме одной - мужчины, и все, кроме двоих - французы, - прогуливались по террасе, с южной балюстрады которой открывался вид на реку и, соответственно, на орудия, стрелявшие из-за Дору. На самом деле было почти ничего не видно, потому что британская артиллерия расположилась на улицах Вила Нова де Гайя, и даже с помощью подзорных труб всё, что удалось рассмотреть гостям - это клубы грязноватого порохового дыма. Грохот пушечных ядер, крушащих стены здания у причало Опорто, были слышны куда личше. Единственной заслуживающей вниманя картиной были останки понтонного моста, который французы восстановили в начале апреля, но известие о подходе британской армии во главе с Уэлсли вынудило его взорвать. Три обгоревших понтона ещё раскачивались течением, удерживаемые якорями, а остальные были разорваны взрывом на мелкие части и унесены течением в океан.
Кейт была единственной женщиной, приглашённой на завтрак к маршалу, и её муж был непреклонен в своём желании, чтобы она непременно надела гусарскую форму. Эта настойчивость была вознаграждена восхищёнными взглядами, которые остальные гости не сводили с длинных ног его жены. Сам Кристофер был в гражданской одежде, в то время как остальные десять приглашённых офицеров - в форме. Присутствие среди них женщины заставляло их прилагать усилия притворяться беззаботными, не обращая внимания на британскую канонаду.
- Они стреляют в наших часовых шестифунтовыми ядрами, - заявил драгунский майор в великолепной форме с аксельбантами и золотым шитьем. - Это всё равно как бить муху дубинкой, - он прикурил сигару и тихо сказал приятелю. - С таким задом она просто обязана быть француженкой.
- С таким задом она обязана лежать в постельке.
- Согласен.
Кейт сторонилась французских офицеров. Она стыдилась нескромной гусарской формы, но гораздо хуже ей казалось то, что её могли заподозрить в симпатии к французам.
- Вы должны сделать над собой усилие, - потребовал Кристофер.
- Я стараюсь, - с горечью ответила она. - Стараюсь не радоваться каждому выстрелу британских пушек.
- Вы смешны.
- Я? - оскорбилась Кейт.
- То, что вы видите - просто демонстративный жест. - Кристофер указал на клубы порохового дыма, который стелился над красными черепичными крышами Вила Новы. - Да, Уэлсли уже здесь, но дальше ему идти некуда. Он застрял. На реке нет средств переправы, а флот не сможет прорваться сквозь форты на побережье. Единственное, что Уэлсли сможет сделать - это забросить несколько ядер на окраины Опорто, а потом вернётся в Коимбру или Лиссабон. В шахматах, дорогая, подобное положение считается безвыходным. Сульт не может двинуться на юг, потому что у него нет подкреплений, а Уэлсли - на север, потому что у него нет лодок. А если проблему не может решить армия, её начинают решать дипломатически. Именно поэтому я здесь, поймите.
- Вы здесь, потому что симпатизируете французам, - сказала Кейт.
- Это чрезвычайно оскорбительное для меня замечание, - надулся Кристофер. - Я здесь потому, что умные люди должны, наконец, закончить эту затянувшуюся войну. Чтобы сделать это, нужно вступить в контакт с врагом, и я не могу вести переговоры, находясь на другом берегу реки.
Кейт не стала отвечать. Она больше не верила оправданиям своего мужа по поводу его дружбы с французами или его высокопарным рассуждениям о новых веяниях в мировой политике. Чтобы окончательно не сойти с ума, она старалась думать о простом и понятном: чтобы быть вместе с теми, кто сейчас сражается за Португалию. Кейт хотелось бы пересечь реку и присоединиться к тем, кто на другом берегу, но не было ни лодок, ни моста, который бы не охраняли французы, - словом, никакого способа убежать. Кейт заплакала, и Кристофер, который не понимал, откуда у красивой женщины взялись столь бредовые мысли, и терпеть не мог внешних проявлений душевных мук, отвернулся от неё, ковыряя в зубах зубочисткой из слоновой кости.
Слёзы Кейт катились по щекам и падали на грудь и плитки террасы. Она отошла от мужа и приблизилась к садовнику, который, не торопясь, подрезал лавры.
- Как я могу переправиться через реку? - спросила она по-португальски.
Садовник, не глядя на неё, продолжал свой труд.
- Никак.
- Мне очень нужно!
- Они будут стрелять в вас, если попытаетесь, - он окинул взглядом гусарскую форму, тесно обтягивающую её фигуру, и отвернулся. - Они в любом случае будут стрелять.
Часы в вестибюле палаццо пробили одиннадцать, кода маршал Сульт спустился по широкой лестнице. Он был в шёлковом халате поверх брюк и рубашки.
- Готов ли завтрак? - требовательным тоном осведомился он.
- Завтрак накрыт в голубой приёмной, мсье, - ответил адъютант. - Ваши гости уже собрались.
- Хорошо, хорошо! - Сульт подождал, пока двери перед ним распахнут, потом вошёл, приветствуя широкой улыбкой своих гостей.
- Можете занять свои места. Ах, я вижу, у нас сегодня без церемоний, - заметил он, подходя к длинному буфету, на котором в серебряной посуде был сервирован завтрак.
Маршал продвигался вдоль буфета, по очереди поднимая крышки с блюд:
- Ветчина! Роскошно! Тушёные почки! Превосходно! Говядина! Немного языка, хорошо. И печень. Действительно, выглядит вкусно. Доброе утро, подполковник! - приветствовал он Кристофера, который ответил поклоном. - Очень мило с вашей стороны принять моё приглашение. И вы привели вашу хорошенькую жёнушку? Ах, да, вот и она. Превосходно, просто превосходно. Садитесь здесь.
Сульт указал на стул рядом с собой. Маршалу понравился англичанин, который выдал ему имена заговорщиков, замышлявших устроить бунт, если он объявит себя королём. Своих амбиций Сульт не оставил, но понимал, что прежде, чем принять корону и скипетр, он должен оттеснить британскую и португальскую армию, прибывшую из Коимбры.
Этот демарш ранее пассивного противника его удивил, но не встревожил. Река охранялась, маршал был уверен, что на южном берегу нет речных судов, пригодных для переправы. Британцы могли хоть вечность сидеть на противоположном берегу Дуоро. Стёкла в высоких окнах задребезжали от раската орудийного грома, и Сульт отвернулся от блюд с угощением:
- Наши артиллеристы этим утром малость оживились, верно?
- Это, в основном, британские орудия, - пояснил адъютант.
- И чем они занимаются?
- Обстреливают наших часовых на причале. Бьют по мухам шестифунтовыми ядрами.
Сульт засмеялся:
- И это наш хвалёный Уэлсли? - он улыбнулся Кейт и жестом предложил ей занять место справа от него. - Так приятно завтракать в компании прелестной женщины.
- А ещё лучше пообщаться до завтрака, - заметил пехотный полковник, и Кейт, которая говорила по-французски, о чём присутствующие не догадывались, покраснела.
Сульт загрузил свою тарелку печенью и беконом и занял место за столом.
- Итак, они стреляют в наших часовых. А что мы делаем в ответ?
- Ведём ответный огонь, - ответил адъютант. - Вы не взяли почек, мсье? Положить вам?
- О да, Келье. Я люблю почки. Есть новости из Кастело де Сао?
На этот мощный форт с большим гарнизоном на северном берегу Дору, там, где река впадает в море, возлагалась обязанность не допустить нападения британцев с моря.
- Они сообщают о двух фрегатах, мсье, которые держатся на расстоянии; больше в поле зрения судов не наблюдается.
- Трусит, верно? Уэлсли боится до дрожи. - удовлетворённо подвёл итог Сульт и обратился к Кристоферу, - Налейте себе кофе, подполковник, и, если не трудно, чашечку для меня. Благодарю вас. - Сульт принялся намазывать хлеб маслом. - Я говорил с Вилларом вчера вечером. Он оправдывается. У него множество оправданий!
- Наступит завтра, мсье, и мы захватим этот холм, - сказал Кристофер.
Кейт опустила покрасневшие от слёз глаза в пустую тарелку. Он уже говорит про себя и французов "мы"!
- Завтра? - презрительно бросил Сульт. - Он должен был сделать это в первый же день, сразу же, как только прибыл!
Сульт вернул Виллара из Вила Реаль де Зедес, как только узнал о выдвижении из Коимбры британской и португальской армий, но его злило, что столь большое подразделение оказалось не в состоянии уничтожить маленький отряд противника. Конечно, сейчас это не имело значения. Главное - преподать хороший урок Уэлсли.
Сульт не думал, что это будет слишком трудно. Он знал, что британская армия мала, что артиллерии у Уэлсли мало. Эти точные сведения были получены от капитана Аржантона, который был пять дней назад арестован. Ему обещали жизнь в обмен на информацию, и он рассказал всё, что наблюдал во время своей второй поездки к британцам, когда он лично встречался с Уэлсли. Именно Аржантон предупредил о начале выступления армии союзников, и это позволило Сульту вовремя отвести свои полки с южного берега, чтобы они не попали в окружение. Теперь Уэлсли застрял на южном берегу реки, не имея лодок, чтобы пересечь её, если, конечно, лодки не доставит британский флот… но это было совершенно фантастическое предположение. Два фрегата, трусливо рыскающие на почтительном расстоянии от берега - это не опасно. Вряд ли это могло заставить задрожать коленки герцога Далмации.
Аржантон был арестован благодаря разоблачению Кристофера, и это делало Сульта должником англичанина. Кристофер сообщил имена других заговорщиков: Донадье из 47-го полка, братьев Лаффит из 18-го драгунского, ещё трёх или четырёх офицеров. Сульт решил пока не предпринимать против них ничего. Арест Аржантона послужит им предупреждением, к тому же они были популярны в армии, да и череда расстрелов вызовет негодование. Предпочтительнее было показать изменникам, что он знает их имена, и намекнуть, что их жизнь зависит от поведения в будущем. Лучше держать таких людей на привязи, чем в могиле.
Кейт беззвучно плакала, слёзы катились по её щекам, и она отвернулась, чтобы скрыть переживания, но Сульт всё равно заметил.
- Что случилось? - мягко спросил он.
- Она боится, мсье, - сказал Кристофер.
- Боится?
Кристофер показал жестом на окно, дребезжащее от орудийной канонады.
- Женщины и война, мсье - это несовместимо.
- Скажите ей, что не нужно бояться, - добродушно заявил Сульт. - Британцы не могут пересечь реку, а если они попробуют, то будут отбиты. Через несколько недель прибудет подкрепление, - хорошо бы так и случилось, подумал маршал, потому что иначе он и сам не знал, как продолжать наступление.
Он сделал паузу, чтобы Кристофер перевёл его слова, потом продолжил:
- И затем мы двинемся на юг, чтобы насладиться всеми удовольствиями, которые может предложить Лиссабон. Скажите ей, что к августу будет мир. О, это наш повар!
Толстый француз с экстравагантными усами, в забрызганном кровью переднике и с заткнутым за пояс устрашающего вида разделочным ножом вошел в комнату.
- Вы посылали за мной, мсье? - недовольно спросил он.
- О да! - Сульт потёр удовлетворённо руки. - Надо составить меню на ужин, сержант Деро. К ужину будет шестнадцать человек. Что вы предлагаете?
- У меня есть угри.
- Угри! - удовлетворённо улыбнулся Сульт. - Фаршированные белым соусом и грибами? Превосходно!
- Я сделаю из них филе, - упрямо заявил сержант Деро. - обжарю с петрушкой и приготовлю в красном винном соусе. Перед этим подам ягнёнка. Есть очень хороший ягненок.
- Замечательно! Люблю ягнятину! Сделаете к ней соус с каперсами?
- Соус с каперсами? - с отвращением воскликнул Деро. - Уксус убьёт вкус ягнятины! А у меня - замечательный, нежный, жирный ягнёнок!
От взрыва задребезжали оконные стёкла и жалобно зазвенели грушевидные хрустальные подвески люстр над столом, но ни маршал, ни повар этого даже не заметили.
- Я запеку ягнёнка с небольшой толикой гусиного жира, - тоном, не допускающим обсуждения, отрезал Деро.
- Хорошо-хорошо, - согласился Сульт.
- На гарнир - лук, ветчина и немного белых грибов.
Торопливо вошёл взволнованный офицер, потный и красный:
- Мсье!
- Момент, - нахмурился Сульт. - Лук, ветчина и немного белых грибов? И, возможно, немного ломтиков шпика, сержант? Это хорошо идёт с ягнёнком.
- Там уже будет порезанная ветчина, - упорно стоял на своём Деро. - маленькие луковки и немного белых грибов.
Сульт сдался:
- Знаю, на вкус это будет превосходно. И - Деро - спасибо за завтрак. Спасибо.
- Лучше сьели бы сразу, как только было приготовлено, - хмуро заявил Деро и удалился.
Сульт улыбнулся повару и недовольно воззрился на прервавшего его офицера:
- Вы - капитан Броссар, верно? Хотите завтракать? - маршал указал ножом с кусочком масла на кончике место в конце стола. - Как поживает генерал Фуа?
Броссар был адьютантом Фуа, и у него не было времени ни позавтракать, ни обсуждать здоровье генерала Фуа. Он еле сдерживал рвущиеся из глубины души эмоции и с трудом справился с собой, чтобы доложить по форме:
- Британцы, мсье - они в семинарии.
Сульт недоверчиво уставился на него:
- Они - где?
- Британцы в семинарии.
- Но губернатор уверил меня, что лодок нет!
Все лодки перевели на северный берег, где они были в распоряжении французов и недоступны для тех, кто подошёл с юга.
- Ни одной на их берегу, мсье! Но, однако, они переправляются. Они уже заняли холм.
Сульт почувствовал, что его сердце ёкнуло. Холм, на котором расположилась семинария, доминировал над дорогой в Амаранте, а эта дорога вела к складам в Испании и армии Люсона, расположенной на реке Тамега. Если британцы перережут дорогу, они уничтожат французскую армию по частям, и репутация Сульта будет погублена. Маршал вскочил, опрокинув стул.
- Прикажите генералу Фуа отбросить их за реку, - проревел он. - Немедленно! Ступайте! Отбросьте их за реку!
Офицеры поспешно ушли, оставив Кейт и Кристофера одних. Увидев на лице мужа выражение чрезвычайной паники, Кейт ощутила приступ злорадства. Окна дребезжали, люстры звенели, британцы наступали.
- Просто великолепно! Среди нас есть Королевские стрелки! Это благословение Божье! Я и не знал, что в 1-й бригаде есть кто-то из 95-го полка, - говорил крупный румяный человек с лысеющей головой и приветливым лицом. - Вас-то нам и не хватало!
Если бы на нём не было формы, он был бы похож на добродушного фермера, который где-нибудь на английском рынке загоняет своих упитанных овец в загон в ожидании аукциона домашнего скота.
- Это - папаша Хилл, - пояснил Харрис Пендлтону.
- Так-так, молодой человек, - надулся генерал Хилл. - Разве можно произносить прозвище офицера, когда он может это услышать? Надо бы наказать вас.
- Извините, сэр, - Харрис не думал, что его замечание будет услышано.
- Но вы - стрелок, и потому вы прощены. И весьма потрёпанный стрелок, должен вам сказать! Куда катится армия, если не во что приодеться перед боем? - он улыбнулся Харрису, порылся в кармане и вытащил горстку миндаля. - Вот вам кое-что, чтобы занять ваш язык, молодой человек.
- Спасибо, сэр.
Теперь на крыше семинарии было уже два генерала: генерал Хилл, который из за своей природной доброжелательности заработал заработал прозвище "папаша Хилл", командующий 1-ой бригады, силы которой переправлялись через реку, присоединился к сэру Эдварду Пэйджету как раз вовремя, чтобы увидеть прибытие трёх французских батальонов из восточного пригорода Опорто. Батальоны под руководством сержантов и капралов в низине перестраивались в две колонны для штурма семинарии. Одна колонна должна была двигаться в сторону фасада семинарии, другая формировалась на северном фланге, около дороги на Амаранте. Кроме того, чтобы не допустить получения засевшими в семинарии британцами подкреплений, французы выдвинули артиллерийскую батарею с приказом потопить баржи. Построенные колонны ждали, когда баржи будут потоплены, и артиллеристы перенесут огонь на семинарию.
Шарп зря задавался вопросом, почему Уэлсли не поставил орудия в женском монастыре: как только французские батареи развернулись для стрельбы, невидимая ранее британская батарея выдвинулась на террасу монастыря.
- Вот вам и припарка для французов! - воскликнул генерал Хилл, когда увидел внушающий уважение ряд мощных орудий.
Первой открыла огонь пяти-с-половинойдюймовая гаубица, подобная той, что обстреливала Шарпа на Холме Сторожевой Башни. Она стреляла снарядами круглой картечи, новейшим видом оружия, которое было изобретено подполковником Шрапнеллом и являлось военным секретом Великобритании. Оболочка снаряда начинялась мушкетными пулями и расположенным в центре пороховым зарядом таким образом, чтобы при взрыве пули и осколки корпуса поражали противника. Чтобы импульс выстрела усилил поражающее действие снаряда, необходимо было сократить до минимума время между попаданием снаряда и взрывом внутри его оболочки, поэтому артиллеристы должны были с необыкновенной точностью рассчитать длину запальных шнуров. Артиллеристы, которые стреляли из гаубицы, были в этом деле мастерами.
Выстрелом гаубицу отбросило назад, снаряд перелетел по дуге через реку, оставляя за собой тонкий след дыма от горящего фитиля, и взорвался на расстоянии двадцати ярдов впереди и футов на двадцать выше первого из французских орудий, как это и было задумано. Взрыв образовал в воздухе облако белого порохового дыма, визжащих осколков металла и красных капель крови. Лошади и французский артиллерийский расчёт - все четырнадцать человек - были убиты или изранены, а само орудие сброшено с лафета.
- О Господи, - пробормотал Хилл, забыв о том, с какой кровожадностью он приветствовал появление британских батарей. - Вот это да… Бедняги…
Радостные крики британских солдат, приветствовавших успех своих артиллеристов, потонули в грохоте выстрелов других орудий. Английская артиллерия, пользуясь тем, что в своём орлином гнезде на южном берегу они доминировали над французами, шрапнелью, разрывными снарядами и ядрами размазали французскую батарею. Французские артиллеристы отступили, бросив свои пушки, истошно кричащих раненых лошадей и убитых. Затем британские артиллеристы опустили стволы своих орудий и обстреляли плотные ряды французской пехотной колонны в низине с фланга. Ядра проносились через шеренги, картечь распарывала воздух над головами, с лёгкостью скашивая целые отделения.
Французские офицеры, с ужасом взирая на уничтоженную артиллерию, отдали приказ наступать. Барабанщики, располагавшися в глубине колонн, начали отбивать ритм. В это время ядро пропахало в шеренге синих мундиров кровавую борозду. Сквозь барабанную дробь, крики раненых и умирающих было слышно: "Vive I’Empereur!"