- Совсем другие, не такие, как вы… но теперь это уже не имеет значения. Все кончено. Кроме меня, никого не осталось, а я уже очень, очень стар.
- Но откуда вы пришли сюда?
- Издалека… И очень, очень давно. Но теперь это не имеет значения, сеньора, и я никогда и никому ничего не рассказывал.
- Даже Шону?
- Еще нет… скоро, может быть. Но только не все. Прошлого не вернуть. Стихия расправилась с гордыми, сильными и бесстрашными людьми, как огонь расправляется с сухой травой. Мы были, а потом пришел огонь, все обратилось в прах, и нас больше не стало.
- Ты должен рассказать кому-нибудь обо всем, что знаешь. Твоя повесть войдет в историю, и люди извлекут для себя урок.
Он улыбнулся:
- Люди не привыкли извлекать уроков из истории. Каждое поколение считает себя умнее и образованнее тех, кто жил до них, каждое новое поколение считает, что уж оно-то не повторит чужих ошибок, что с ним ничего не случится. Потомки заново открывают для себя то, что знали их предки, и тут же начинают радостно голосить: "Слушайте все! Глядите, что я нашел! Смотрите, какой я умный!" И каждый твердо убежден, что открыл нечто абсолютно новое. Изобретателям и невдомек, что их так называемые "открытия" давным-давно опробованы обществом прошлого, и большинство из них признаны ошибочными или же совершенно бесполезными. Среди нас тоже попадались стяжатели и властолюбцы. Но и их постигла такая же участь, как и всех остальных.
Один раз со мной беседовал священник. Он очень долго говорил о греховности мира и хотел, чтобы я покаялся перед его богом, и якобы бог меня простит и отпустит мне все грехи. Я терпеливо слушал его, а в душе смеялся, потому что у меня нет грехов и прощать меня не за что. Он рассказывал мне о Содоме и Гоморре, а я слушал его с тяжелым сердцем. Ведь с теми людьми случилось то же самое, что и с нами.
В небе погасла последняя звезда. Старик встал:
- Нам пора. Они как-то нашли дорогу, и теперь уже близко… слишком близко.
Она подошла к Шону:
- Хуан говорит, что нас догоняют и что будет пролито много крови.
- Я ждал такого поворота событий.
Путники снова сели на коней, и их силуэты растворились в сером свете занимавшегося над восточными склонами нового дня. Призрачными тенями пронеслись они по горным склонам, подобно облакам, что порой летят по небу, заслоняя собой солнце и не оставляя после себя никаких следов.
Шон снова вытер о рубаху потные ладони и оглянулся назад, обводя взглядом холмы. Ничего не заметно… пока. Но обмануть судьбу им все равно не удастся. Поэтому, предельно собранный и осторожный, он легко держался в седле, готовый в любую минуту бросить стремена и спрыгнуть на землю. Ему не хотелось зря тратить патроны, стреляя на ходу, сидя верхом на пустившемся в галоп коне. Конечно, если возникнет необходимость, он будет стрелять и с седла, поскольку уже неоднократно проделывал это, но только на сей раз очень важно, чтобы каждый его выстрел наверняка достиг цели. Ведь здесь он защищал свою мать. И еще Мариану.
Конь старика летел во весь опор. Пилигрим вел их за собой извилистыми тропами, убегавшими вверх по пологим склонам, через выжженные солнцем холмы, они проезжали вдоль горных хребтов и спускались в незнакомые каньоны, форсировали вброд горные потоки, продирались сквозь густые заросли, петляли, путали следы, возвращаясь назад, неизменно отправляясь затем в совершенно другом направлении.
Как-то, оглянувшись, Шон заметил вдали облачко пыли, но Хуан отрицательно покачал головой:
- Я не знаю, что там за пыль, но это не те, что нас преследуют. Они гораздо ближе. Только не видят нас.
Время от времени Шон замечал на земле оленьи следы. Каких-либо других следов возле них не объявлялось. Еще он обратил внимание на то, что окружающий ландшафт внезапно изменился. Теперь маленький отряд ехал через совсем другие каньоны. Они образовались в теле огромных скал, по склонам которых пробежали гигантские трещины. Края каменных разломов еще не успели сколько-нибудь пострадать от воды, ветра и наносимого им песка. Пред ними предстала ужасная картина: чудовищное нагромождение обрушившихся горных карнизов, расколотые каменные глыбы, глубокие ущелья, на многие мили вокруг мрачное запустение.
Шон завел разговор с Монтеро о местах, где они проезжали.
- Это большой разлом, - ответил мексиканец, - трещина в земле, которая на протяжении многих миль проходит по горам - от Мехико и до самого моря, много севернее Монтерея. Местами тропа идет по ее дну, и мне в свое время тоже довелось как-то проехать по ней.
- Результат землетрясения, - согласился Шон. - Впечатляющее зрелище!
Они ехали целый день, остановившись лишь с наступлением темноты, когда Хуан осадил своего коня и неловко слез на землю.
- Коней никому не расседлывать. Сейчас сварим кофе, перекусим, а потом отправимся дальше.
- На ночь глядя? - недоверчиво переспросила Мариана.
- Так надо.
Когда легкий ужин подошел к концу и свежесваренный кофе был уже выпит, Хуан медленно поднялся с земли. Шон обеспокоенно взглянул на него.
- Может, нам все же стоит немного отдохнуть. Старец, ты очень устал.
Хуан пожал плечами:
- Я теперь часто устаю. Это не важно.
- Ну хоть немножко…
- Времени нет. Они быстро догоняют.
Увидев, что спорить бесполезно, Шон собрался уже затушить костер, но старик остановил его:
- Нет, подбрось дров, и пусть горит. Они подумают, что мы здесь, оставят лошадей, начнут потихоньку подбираться поближе, и ничего не найдут. Никого и ничего.
- Ну и что?
- А то, что мы выиграем время, возможно, целую ночь. А это, приятель, скажу тебе, уже что-то.
И они опять сели на коней, и Хуан вновь повел их за собой в непроглядную темноту ночи.
Глава 8
Следующую остановку отряд сделал лишь с наступлением утра. Рассвет застал их в каньоне с крутыми, почти отвесными склонами, которые становились более отлогими ближе к вершине. Здесь к небу тянулись сосны, под сенью которых раскинулись заросли можжевельника.
- Вот тут мы и отдохнем, - объявил Хуан.
Он тяжело опустился на землю и остался неподвижно сидеть, привалившись спиной к валуну.
- Дальше идти нельзя. Они слишком близко.
- Близко? Но ведь никого не видно!
- Я знаю.
- Мы должны добраться до золота, Хуан. Иначе у нас отберут ранчо.
- Это так важно? Если дело в земле, то ее кругом сколько хочешь. Отправляйтесь куда-нибудь еще и возьмите себе угодья побольше. Я могу показать вам такое место, там прекрасная земля.
- Но ведь ранчо - наш дом. Те горы и море стали частью нашей жизни. Там осталась наша шхуна. Там могила моего отца.
- Да… я совсем забыл. - Старец замолчал, а затем немного погодя покачал головой: - Враги слишком близко. Могут найти нас и забрать все.
- Они ничего не получат, - решительно заявила Эйлин Малкерин. - Они ничего не получат, Хуан. Ничего, кроме больших неприятностей на свою голову. Я не отдам им свой дом, Хуан. И ничего им не отдам, слышишь? Ничего!
- А что за люди преследуют нас? Они плохие?
- Хуже не бывает, - ответила Эйлин. - Одного из них зовут Вустон, а еще с ними наверняка едет Крутой Рассел, Томас Александр и Хорхе Фернандес.
- Фернандес? Такой худой и злобный человек?
- Да… и еще Андрее Мачадо.
Хуан поднял с земли небольшую щепку и принялся водить ею по песку.
- Фернандес… помню, помню. Кажется, он убил девушку? Ту девушку из индейского племени?..
- Он самый.
- Я знал ее. Иногда она приносила мне frijoles … Очень славная девушка.
Еще с минуту он просидел молча, а затем сокрушенно покачал головой:
- Нет. Не могу. Вы мои друзья. Я верю. Но это совсем не то, что вы думаете. Там нет великого богатства, а так, немного золота, добраться до которого к тому же совсем не легко. Может быть, вам его и хватило бы… но я не смею так рисковать.
Шон опустился на землю рядом с ним:
- Послушай, Старец, тогда идите без меня. Я останусь здесь и задержу их.
- Они убьют тебя.
- Не раньше, чем я сам с ними разделаюсь. Бери сеньору, Мариану… поезжайте. Я остаюсь.
- Если ты остаешься, - вмешался в разговор Монтеро, - то и я с тобой.
Старик переводил взгляд с одного на другого, качая головой.
- Вы храбрые люди, славные люди. - Он снова замолчал, а затем вздохнул и опять покачал головой. - Тогда отдохните немного. Дайте отдых лошадям. Вон за теми зарослями есть яма, в которой всегда стоит вода, отведите их туда, пусть напьются. Мы должны ехать.
Затем, отойдя в сторону, он повернулся ко всем спиной, лег на земле, свернулся калачиком в тени и заснул.
Эйлин Малкерин взглянула на сына:
- Мы не имеем права так поступить, Шон. Мне кажется, что то место, куда он ведет нас, какое-то особенное. Возможно, даже святыня.
- Может, и так. Я тоже очень переживаю за него. Но сделаем, как я сказал: вы поедете с ним, а я останусь.
- Или мы едем все вместе… или не едет никто.
- Сеньора, я…
- Нет. Я люблю наше ранчо, оно очень дорого мне, но никакое ранчо не стоит крови моего сына. Нет… мы едем все или никто.
Шон прекрасно знал, что с матерью спорить бесполезно.
- Скажи, а что за золото привозил отец? - спросил он, переводя разговор в другое русло. - Просто руда или уже обработанное?
- Я его никогда не видела.
Монтеро увел лошадей, и Шон привалился спиной к валуну. Он устал, слишком устал. Долгие переезды, постоянное беспокойство, а тут еще новые проблемы… Закрыв глаза, капитан крепко, до боли в руках, сжал кулаки. Он должен что-то придумать, должен что-то предпринять, чтобы спасти их всех. Хуана, мать, Мариану…
А как же Монтеро? Он хороший человек, и вместе им наверняка удастся сделать то, что следовало сделать уже давно. Они будут держаться до последнего. На все воля Божья… значит, такова судьба.
Внезапно он почувствовал у себя на плече чью-то руку и тут же открыл глаза. Солнце стояло уже высоко. Хуан дождался, когда Шон окончательно проснется.
- Ты хорошо отдохнул, сынок. Время ехать.
- А ты бы не мог рассказать нам, как туда добраться? А сам спрятался бы где-нибудь поблизости и отдохнул.
- Мы на одной из дорог моих воспоминаний, путешествие по ней идет мне на пользу.
- Мой муж очень уважал тебя, - заметила Эйлин.
- Он был хорошим человеком, сеньора. Уважал старые традиции. Когда древние боги говорили, внимал им.
- Древние боги?
- Они здесь повсюду, ибо они обитают там, где ничто не нарушает их покоя. Если, придя в пустыню, человек хранит благоговейное молчание, то боги иногда могут приблизиться к нему. Если ты почитаешь их мир, то они будут благосклонны к тебе. Преследующие нас сами не ведают, что творят. - Хуан взглянул на нее: - Древние знают тебя. Они знают, что ты принадлежала ему и что ты тихая женщина…
Она улыбнулась:
- Ты меня плохо знаешь, Хуан, иначе бы никогда такого не сказал. Я сильная, самоуверенная и к тому же властная женщина.
Он пожал плечами:
- Но умеешь хранить молчание в пустыне. И это главнее всего. Важно привыкнуть жить в молчании.
С этими словами он подошел к своему коню.
- Времени нет. Пора ехать.
Андрес Мачадо первым достиг костра. Быстро оглядевшись и на всякий случай объехав небольшую лужайку, он дождался Рассела.
- Значит, мы видели дым вот этого костра. Интересно, зачем они его разжигали?
Мачадо неопределенно пожал плечами.
- Чтобы кофе сварить. - Перекинув ногу через седло, он легко спрыгнул на землю. - Что ж, последуем их примеру. - Он обернулся и крикнул куда-то в сторону: - Сильва! Готовь еду, мы остановимся здесь.
- Костер - сигнал, - пробормотал Сильва.
Все недоверчиво уставились на него:
- Сигнал? Но кому?
Он пожал плечами:
- На костре готовилась еда, остались следы жира, а вот здесь кто-то из них выплеснул на землю кофейную гущу. Но еще костер им понадобился, чтобы подать кому-то знак.
- А кому его подавать-то? - нетерпеливо переспросил Александр. - Здесь во всей округе нет ни души. В такой глуши даже индейцы не живут.
- И все же это сигнал, - продолжал стоять на своем Сильва.
- А тот краснокожий старикашка? О нем что-нибудь известно? - спросил Вустон. - Я видел его только раз, но он имел какие-то дела с Малкерином.
- Я его не знаю, - сказал Томас, потупившись.
- Тоже видел его лишь однажды, - нехотя проговорил Фернандес. - Он такой странный… И очень-очень старый.
- Странный? В каком смысле?
- Ну… просто странный. Всегда сам по себе. Никогда не появлялся в городе. Другие индейцы старались держаться от него подальше, будто боялись чего-то.
- А чего там бояться-то? - презрительно усмехнулся Рассел. - Я его тоже как-то видел. Обыкновенный старикашка… выглядит лет на сто. На него плюнь покрепче, он • и развалится.
Томас неодобрительно посмотрел в его сторону. Он недолюбливал Рассела.
- Это тебе бы так хотелось, - возразил трактирщик. -А уж он-то на своем веку таких, как ты, видел-перевидел.
Сильва тем временем нарезал копченую свинину и сложил куски в сковородку.
- Говорят, что он может вызывать духов… или наколдовать что-нибудь такое…
Рассел рассмеялся:
- Чепуха! Бред какой-то!
Они расположились у костра и завели разговор, борясь со сном и усталостью. Вустон, Рассел, Александр, Фернандес и Андрес Мачадо. За последнее время примерно около дюжины калифорнийцев изъявили желание присоединиться к их компании, и Сильва, невысокий, широкоплечий потомок индейцев и испанцев, а к тому же еще хороший повар, замечательный погонщик и просто непревзойденный следопыт, входил в их число. Мало кто в то время отважился заходить так далеко в горы, но Сильва представлял в этом смысле исключение, как в прошлом Педро Фахес и отец Гарсес.
- Ну и что ты собираешься делать, когда мы их поймаем? - спросил Рассел у Мачадо.
- В такой глуши немудрено и заблудиться, - усмехнулся Вустон. - Будет странно, если они вообще когда-либо выберутся.
Рассел вынул из кармана жилета сигару.
- Да уж, точно, я бы очень удивился, - согласился он. - В такой преисподне может случиться все что угодно.
Мачадо презрительно посмотрел на них.
- Это ваше дело, - отрывисто произнес он. - Мне нужна только девка и хороший кнут. Остальное меня не касается.
- А как же Шон Малкерин? Тот самый, который украл у тебя невесту?
- Мне ничего не известно о том, что он ее крал. Она убежала… дурацкий бабий бунт… а в гавани стоял его корабль. Хотя, - добавил он, - я вызову его на поединок и обязательно убью.
- Лучше просто убей его, - посоветовал Рассел.
- Его? - презрительно фыркнул Мачадо. - В любом случае, симпатий он у меня никогда не вызывал. Но нет, я вызову его на поединок и убью. И сделаю это с превеликим удовольствием.
Томас взглянул на Мачадо:
- Будьте осторожны, сеньор. Он очень сильный и умеет здорово драться. На вашем месте я бы просто пристрелил его как собаку… но держался бы при этом подальше. И только потом подошел и выстрелил бы еще раз пять. На всякий случай.
Мачадо хмыкнул и потянулся к сковороде за куском жареной свинины.
Томас тем временем продолжал свой рассказ:
- Год назад как-то ночью собрались в моем салуне пять моряков, отъявленных головорезов, и задумали его ограбить. Малкерин возвращался с берега на корабль, и деньги, вырученные от продажи, хранил при себе. Те пятеро набросились на него, завязалась большая драка.
- Что-то припоминаю, - откликнулся Вустон. - Говорили, что он убил двоих…
- Только не у меня в салуне, - угрюмо заметил Томас. - Во всяком случае, трупов там еще никогда не находили. Хотя в тот раз двоих мертвецов обнаружили близ дороги, у болота… а еще двое остались в некоторой степени калеками.
- А что случилось с пятым?
- Сумел убежать, сеньор. Может, он и не отличался особой храбростью, но зато оказался явно сообразительней тех горемык. Капитан Малкерин же отделался лишь несколькими царапинами да сбитыми в кровь кулаками.
- Ножи, - воскликнул Мачадо. - Им следовало пустить в ход ножи.
- Двое из них именно так и поступили. И смею вас заверить, они очень старались. Но закончилось все тем, что один из них умер, после того как его же собственный нож оказался у него между ребер, а его приятель со сломанной рукой и перебитой ключицей едва живой добрался до салуна.
День выдался пасмурный. Небо затянули низкие серые тучи, накрывшие вершины гор и кряжей. Зловещая тишина повисла в каньонах.
Фернандес ехал впереди, указывая путь остальным. Вдруг он резко натянул поводья и остановился.
- В чем дело? - нетерпеливо окликнул его Мачадо.
Фернандес молча указал.
На тропе перед ними лежали две скрещенные жерди.
- Ну и что теперь? - спросил Вустон, когда все собрались перед неожиданной преградой.
- Мне не нравятся такие сюрпризы, - сказал Фернандес. - Это знак.
- Тьфу ты! - презрительно сплюнул Мачадо. - Только время теряем! - С этими словами он направил своего коня вперед и благополучно переехал через жерди. Остальные последовали его примеру.
И тут откуда-то с головокружительной высоты угрюмых скал, что вплотную подступали к тропе, донесся леденящий душу одинокий вой, от которого по спине побежали мурашки. Они замерли, держа наготове ружья. Вой становился то громче, то тише, временами затихал, а затем вдруг раздавался с новой силой. Мужчины долго, пристально вглядывались в нависшие над ними скалы, но так и не заметили ничего подозрительного.
- Койот, - предположил Рассел.
- Это-то? - Томас мрачно взглянул в его сторону. - Сам ты койот! Душа умершего, неприкаянная душа стонет.
Вустон рассмеялся:
- Ну и загнул! Нет, никаких привидений я не боюсь. Xватит болтать. Вперед! .
Теперь во главе колонны встал один из людей Мачадо. Но вскоре его лошадь испуганно отпрянула назад, а сам седок выхватил револьвер и принялся палить из него.
Всадники дружно пришпорили коней, но, когда окружили парня, ровным счетом ничего не увидели.
- В чем дело? - строго спросил Вустон. - Ты что, свихнулся?
- Змея, огромная гремучая змея… прямо на тропе.
- Да? И куда она девалась?
Ни змеи, ни ее извилистого следа на пыльной тропе, совсем ничего.
Томас беспокойно посмотрел на Сильву, а тот лишь развел руками.
- Но я видел змею! - упрямо твердил незадачливый стрелок. - И моя лошадь тоже.
- Эка невидаль! Вам что, змея никогда не попадались? Поехали! - торопил Рассел.
Бросив тяжелый взгляд в его сторону, Мачадо миновал притихших всадников и опять занял место впереди. Извилистая тропа проходила через ущелье, каменистое дно которого усеивали пыльные валуны, между которыми кое-где росли кактусы. Внезапно Мачадо остановился, ожидая, когда его догонит Сильва.
- Следы оборвались, - указал он. - Ты должен их найти.
Сильва тронулся, оглядывая землю.
- Скоро совсем стемнеет, - проворчал Рассел.