Незадолго до отъезда странный случай резко обострил чувство любви Ингрид к Захару, когда она проведала об уже состоявшейся дуэли между ним и его однокашником Дроздовым. Она знала этого злого студента, козырявшего участием в боевых действиях против поляков, была в курсе закулисных поединков, после которых некоторые из его соперников оказывались или на больничных койках, или исчезали из поля зрения навсегда. Нервный хлыщ предлагал ей руку и сердце еще до поступления в университет, на подготовительных курсах, он был настроен с первого захода овладеть ею раз и навсегда. Но девушка в категорической форме отвергла его ухаживания, ее пугал холодный взгляд его пустых глаз. Она обомлела, когда Антон, друг Захара, рассказал ей, что дуэль закончилась промахом Дроздова и холостым выстрелом в небо Захара. Странной показалась ей та информация, что пистолет возлюбленного допустил осечку. Захар тогда потребовал повторения поединка, оставив выстрел за собой. Он никогда не бросал дело на половине дороги, и девушка не сомневалась, что доведет его до конца и в этот раз. Любовь возросла многократно, превратившись в томительную назойливость, которая мешала воспринимать окружающее с раскрепощенными чувствами, и от которой невозможно было отделаться. И только отъезд потенциального врага обоих - Дроздова - на Балканы, принес долгожданное душевное равновесие, вернув сразу все краски природы.
Впереди показались пограничные столбы с полосатой будкой и шлагбаумом, перекрывавшим дорогу. Солдат с двуглавым орлом на высоком кивере перебросился с кучером несколькими словами, окинув равнодушным взглядом через стекло салон кареты, притянул к себе винтовку с примкнутым штыком и встал во фрунт, показывая, что все в порядке. Переминавшийся сбоку тракта офицер с пистолетом на боку махнул рукой в белой перчатке, второй солдат возле будки отмотал конец веревки от столба. Пестрая доска поползла вверх, экипаж стронулся с места.
- Зачем они стоят посреди леса? - пробормотал себе под нос Захар, наблюдавший за церемонией сквозь полуприкрытые веки. Он снова всмотрелся в густую хвойную чащобу, обступившую дорогу со всех сторон. - Какая здесь глухомань, зимой, наверное, волки бродят стаями.
- Тут и медведи шатуны водятся, - отозвалась спутница. - И лоси, и олени, и дикие свиньи. И рыси по деревьям скачут.
- Ирэн, ты проснулась? - повернулся он к ней.
- Я не спала, Захар, - улыбнулась девушка, которой с трудом давалось произношение русского имени. Получалось что-то вроде "сакхаар", как еще во времена учебы называли его студенты из Ревеля. Впрочем, шведское ее имя Ингрид он тоже быстро переделал в более доступное Ирина или Ирэн, тем самым признавая лишь заграничный акцент. - Я уже начинаю ощущать свою родину по запаху.
- Это как же?
- У нас много таких хвойных лесов, в которых полно зверей и грибов.
- А разбойники у вас водятся?
- Зачем тебе плохие люди?
- На Кавказе их полно, без оружия шагу не ступишь.
- В Швеции они тоже есть, как и здесь, в княжестве Финляндском, в котором вторым государственным языком до сих пор является не русский, а шведский. Так что, толмач нам не потребуется, - собеседница со значением взглянула на спутника, продолжила по теме, затронутой им в самом начале. - Но это беглые преступники, приговоренные к смертной казни. Терять им уже нечего.
- А на Кавказе их приговаривать некому, придут на русский берег, наразбойничают, и снова в свои аулы на правом берегу Терека. Они живут еще по законам тейпа - родового клана.
- И у нас много племен в чумах и ярангах прозябает, что в лесах, что в тундре. Это такие шалаши с дырой наверху, в которую уходит дым от костра.
- По черному, значит, топят, - Захар потянулся, окончательно сбрасывая с себя остатки дремы. - Горцы живут в саклях с печами из глины, по азиатски они называются тандыры. Но все как один знают русский язык. - Не преминул и он подковырнуть соседку. - Скоро и ваши сумцы с емцами загутарят на русской мове.
- Это дело несложное, в чем-то необходимое, - девушка поджала губы. - Главное, чтобы ваши порядки и культура не подмяли под себя устои той страны, в которую вы пришли.
- Думаю, что нам такое ни к чему, - Захар назидательно поднял указательный палец, вспоминая лекции на исторические темы. - По моим разумениям, русским лишь бы свою необузданную силушку проявить, а потом о побежденном народе можно и забыть.
- Похоже, что так, - с улыбкой кивнула спутница. - В Финляндии все пока осталось на прежнем уровне.
В этот момент издалека прилетел звук ружейного выстрела, карета свернула на обочину и замерла возле верстового столба. Выстрел повторился, затем прозвучал еще один. Пальба не приближалась, это говорило о том, что на далеком участке тракта завязалась драка. Кучер начал поспешно подбирать вожжи.
- Что случилось? - высунувшись из окна, по шведски спросила у него девушка.
- Боюсь, госпожа Ингрид, что впереди произошло разбойное нападение, - отозвался не потерявший хладнокровия кучер. - Надо немного переждать, а потом уж трогаться в путь.
- Ты считаешь, что за это время может что-то проясниться?
- Обязательно. Или появится ограбленный бандитами экипаж, или разбойники уйдут в лес. Торчать на месте им не резон, потому что по тракту ездят русские патрули.
- А если выстрел произвел местный охотник? - не унималась девушка.
- Здесь заповедная зона, отстрел животных запрещен, - ухмыльнулся похожий на викинга широколицый и бородатый кучер. - Разве что решил порезвиться подвыпивший гвардеец из русских гусар, едущий домой со службы в оккупационных полках. Такое тут тоже наблюдается.
Девушка опустилась на место, с легкой тревогой покосилась на своего спутника, деловито готовившего патроны для пистолета. Затем откинулась на спинку сидения и прикусила нижнюю губу. Весь вид ее говорил о том, что она желала бы проделать путь до родового гнезда в более спокойной обстановке и лучше бы в разговорах о любви, нежели в тревогах за свою жизнь. Захар ничего не имел против ее мечты, и если бы не обстоятельства, диктовавшие свои условия, то после пограничной заставы он скорее всего попытался бы склонить девушку к поцелуям, как проделывал это не раз за время совместной учебы. Ингрид была без ума от его объятий, едва удерживаясь от более серьезных действий. Захару иногда приходилось самому выводить девушку из охватывавших ее чувств битьем ладонями по ее щекам и вливанием в рот ледяной шипучей жидкости. Делал он так не потому, что боялся ответственности, хотя она тоже играла важную роль, а в силу своей любви к Ингрид, вдруг оказавшейся дороже станичных скурех, внешне выглядевших привлекательнее. Но сейчас, похоже, было не до поцелуев, настороженность, сквозившая в каждом движении личного кучера спутницы, незаметно передалась и ему. Зарядив пистолет, Захар положил его на сидение рядом с собой и настроился ждать разворота дальнейших событий.
Прошло около получаса, волнение постепенно улеглось. Обернувшись на свою госпожу и кольнув Захара через переднее стекло неприветливым взглядом, кучер натянул поводья и щелкнул бичом. Лошади легко сдвинули карету с места и она покатилась дальше, поднимая за собой тут-же оседавшие клубы пыли. Надо было успеть проехать немалое расстояние до постоялого двора, чтобы пообедать вовремя. Дорогу проложили по лесу, местами обширно заболоченному, на этих участках поверх ненадежного грунта были уложены бревна с настилом из досок. Экипаж только что проехал одно из таких мест, возница щелкнул бичом и кони перешли в галоп. Скоро показался поворот, за которым верстах в десяти находился постоялый двор. Вписываясь в дугу, кучер до минимума срезал угол. Лошади уже вошли в азарт, они мчали экипаж на предельной скорости, закусив удила и екая селезенками. И в этот момент из-за деревьев вылетел четырехколесный фаэтон с откидным верхом. Захар успел заметить, что за ним на длинном поводке бежали две верховые лошади английской породы. В следующее мгновение широкий зад чужой коляски занесло, она с силой врезалась в бок кареты, проламывая доски и срывая колеса со ступиц. Захар едва успел отдернуть спутницу на себя, фаэтон и карета покатились с насыпной дороги под уклон, каждая своим путем. Звон разбитого стекла, крики и ругань возницы потревожили тишину леса, заставив сорваться с места живность. Скатившись в кювет, карета завалилась набок, треща деревом и стеклами, подмяв под себя оглушенного возницу. Лошади вырвались из постромок и отбежали на приличное расстояние. Наступила тишина, слышно было только испуганное сопение кого-то из путешественников. Наконец издалека прилетело французское восклицание, подкрепленное в конце крепким ругательством:
- О, мон дье, - закричал кто-то грубоватым мужским голосом. - Пуркуа па?.. Л м, а журе л, амур этернель…
Захар шевельнулся, мысленно ощупав себя и убедившись, что с ним ничего страшного не случилось, попытался приподняться. Увидел, что на нем лежит девушка, уткнувшаяся носом в его шею и обнимавшая его за плечи. Он осторожно снял ее руки с себя и рывком встал на корточки. Похлопав спутницу по щекам, заставил ее распахнуть глаза, а когда понял, что с ней все в порядке, снова прислонил к углу салона. Затем откинул разбитую дверь, оказавшуюся над головой, высунулся наружу. Впереди нервно пританцовывала четверка лошадей с лентами спутанных постромок на спинах, негромко постанывал возница, придавленный углом крыши. Позади кареты, тоже в глубоком кювете, лежал фаэтон, из-под него пытался выкарабкаться господин с длинными каштановыми волосами в крупных завитках, с перевязью от шпаги через плечо. Не переставая гримасничать от боли, он продолжал ругаться на французском языке. Захар впитывал этот язык с детства, изучал его в университете, правда, без особого успеха. Но такого живого и активного он еще не слышал, хотя разобрать можно было лишь отдельные слова. Француз почем зря крыл каких-то разбойников, встретившихся на его пути, от которых пришлось отбиваться всеми силами. Затем какую-то страну с ее законами и дорогами, погруженную в первобытную темноту, упоминал он и женщину, которую решил на свою голову взять с собой. Когда выбрался из-под коляски, кавалер пнул ногой колесо и запричитал с новой силой. Мол, если бы из городка Мец он отправился в путь верхом на добрых английских скакунах, то возвращался бы уже домой с какими-то раритетами. Теперь же ему предстояло добираться куда-то пешком, да еще тащить на плечах эту телку, вырвавшуюся на свободу из монашеского плена, сумевшую уговорить прихватить ее с собой в опасное путешествие. Это из-за нее он согласился пересесть на колымагу, рассыпавшуюся на первом повороте на мелкие части. Дальше шли отборные ругательства, не оставлявшие сомнений в том, что господин весьма огорчен случившимся с ним.
Захар оперся на руки и вылез наружу, соскользнув с корпуса кареты, попытался приподнять ее за крышу, чтобы высвободить возницу. Это оказалось не просто, лишь когда тот немного пришел в себя и начал ему помогать, дело сдвинулось с места. Кучер отполз подальше от кареты и тоже принялся громко ругаться по шведски. Наверное у европейцев, как и у русских, метод выплеска эмоций был одинаковым. Но этого языка Захар не знал, он снова взобрался на крышу, подал руку девушке. Когда путешественники собрались вместе и убедились, что с ними ничего страшного не произошло, они разом повернулись в сторону опрокинувшегося фаэтона. Энергичный француз успел вытащить из него свою спутницу и теперь оказывал ей первую помощь. Затем он оглянулся и тут-же заторопился к путникам, выкрикивая на ходу извинения:
- Экскюзи муа, силь ву пле, месье ла мадаме… Же се репентир…
Захар окинул его колючим взором и перевел взгляд на девушку, он не только довольно слабо знал французский язык, но в данный момент вовсе не хотел общаться со спешащим к ним с извинениями господином, считая его виновником происшествия.
- Я тоже не желаю выяснять причины нашего столкновения на языке этого ломового извозчика. Тем более, принимать от него извинения, - посмотрев на своего спутника, сдвинула Ингрид светлые бровки. - Он не должен был вылезать из конюшни на своем дворе, занимаясь только их чисткой.
Кучер за ее спиной принялся закатывать рукава сюртука, кулаки у него походили на пудовые гири. Заметив, что напряжение возрастает, Захар расставил ноги и принял боевую стойку. Но вид у француза был такой удрученный, и такое чувство вины отражалось на смугловатом и красивом его лице за допущенную им оплошность, что невольно хотелось пойти навстречу и услышать от него самого объяснения происшествия. Тем более, что возница тоже нарушал правила, он срезал угол поворота, едва не прижимаясь к противоположному краю дороги. Между тем похожий на мушкетера кавалер остановился напротив путешественников:
- Месье, мадемуазель, парле ву франсэ? - виновато улыбаясь, протянул он руки вперед. Не получив ответа, принялся перебирать языки. - Сведен, суоми?.. Ду ю спик инглиш, мистерс энд миссис?
- Ес, - не выдержала обольщения разумным поведением кавалера девушка. Она сердито завела за ухо растрепавшиеся волосы. Повторила. - Ес, ковбой.
- О, миссис, как я рад, что вы наконец-то отозвались, - по английски радостно залопотал француз. - Поверьте, я не желал делать вам ничего плохого.
- Не сомневаюсь. Только лошадей на поворотах надо было придерживать, а не отпускать поводья. Иначе можно и костей не собрать, - сверкнула глазами Ингрид. - Здесь не американские прерии, мистер, а северная страна Финляндия с единственной на всю округу дорогой.
- Но я не ковбой, а обыкновенный француз, - развел руками в стороны кавалер. - Это не моя вина, что мы ехали так быстро, за нами гнались разбойники.
- Вот как! - с издевкой воскликнула Ингрид. - И где-же они теперь?
- Я не знаю, но мне пришлось в них стрелять. Бандиты окружили нас со всех сторон и пытались вытащить из фаэтона, чтобы ограбить. Мы вырвались из ловушки только по чистой случайности. Наверное, они успели здорово отстать.
- Значит, разбойники вот-вот могут быть здесь? - девушка сменила издевательский тон на настороженность, она кинула быстрый взгляд на Захара.
- Не исключено, миссис, их было человек пять и они скакали верхом на лошадях. Одного из них я, кажется, здорово зацепил.
Ингрид перевела своему спутнику содержание разговора, затем это же повторила по шведски кучеру, который сразу направился к карете, где под сидением у него лежало ружье. Захар подобрался, коснулся пальцами рукоятки пистолета за поясом.
- Скажи этому мушкетеру, чтобы он сначала помог нам поставить нашу карету на колеса, а потом мы попробуем справиться с его тарантасом. И если все, что он здесь наговорил, правда, пусть тоже приготовится к отражению нападения.
Когда девушка перевела слова Захара, кавалер быстро закивал головой и похлопал себя по боку:
- Ес, миссис, я согласен делать то, что вы считаете необходимым, - сказал он. - Уйти от разбойников мне вряд ли теперь удастся, как и справиться с ними в одиночку. Да и вины за аварию с меня никто не снимал, так что, за разбитую карету я готов заплатить.
Но девушка уже не слушала его, вслед за мужчинами она поспешила к опрокинувшемуся экипажу. Кавалер последовал за ней. Когда карета единым порывом была поставлена на три целых колеса, возница сбегал за последним из них, откатившимся по направлению к кустам, ловко насадил его на заднюю ось, закрепив железным шплинтом из ящика с инструментами. Прежний шплинт, стопоривший муфту, оказался срезанным словно бритвой. Передвинув пистолет на живот, Захар побежал к лошадям, замершим возле кромки леса. Постромкки были перепутаны, но все-же удалось их разобрать и распределить по местам. Подхватив под уздцы первую лошадь, Захар повлек всю четверку за собой, то и дело посматривая на уходящую в чащу дорогу. Пока все было спокойно. Они успели выкатить карету из канавы и пристегнуть к ней коней. Но как только мужчины вытащили на тракт и фаэтон, с той стороны, откуда приехали Захар со спутниками, послышался дробный стук копыт. Вскоре на фоне деревьев замаячили фигуры всадников в темных одеждах, когда они приблизились, сомнения в принадлежности всех четверых к банде исчезли - слишком грозным был их облик с лицами, заросшими волосом и с обилием оружия на поясах. Наверное они отстали по причине убитого или раненного своего товарища, а через лес была проложена просека или тропа, позволившая им сократить расстояние и снова поджидать кавалера с его спутницей впереди. Устав сторожить, они повернули обратно, чтобы наткнуться теперь на два экипажа сразу.
- Ирэн, цепляй за руку мамзельку мушкетера и волоки ее в карету. Там стенки толстые, такие пули не прошибут, - обернувшись к девушке, с твердостью в голосе приказал Захар. - Заодно переведи французу, что мы не успеем впрячь его лошадей в фаэтон, пусть наш кучер пристегнет их к заду нашей кареты, а потом возвращается к нам.
- А вы как же? - тревожно дрогнула ресницами его спутница.
- Мы займем оборону за тарантасом и станем отстреливаться.
- В карете поместятся все, может быть попробуем от них оторваться? - она с надеждой заглянула в лицо суженому.
- Вряд ли, наш экипаж не фаэтон, он слишком громоздкий для соревнований с верховыми, - с сомнением поджал губы Захар. - Лошади быстро устанут, и разбойники догонят нас как ожиревших зайцев.
Девушка еще раз посмотрела по сторонам, словно оценивая обстановку. Затем быстро прижалась грудью к Захару, поцеловала его в губы:
- Я хочу тебе признаться.
- В чем?
- Я говорила тебе, что взяла с собой шкатулку и часть личного гардероба.
- Ну и что, не голой же тебе бегать по балам, - Захар хотел было отмахнуться от женских глупостей.
- В шкатулке наши фамильные драгоценности из золота и редких камней, а платья лучшие из всего гардероба, они из дорогого материала.
- Тогда зачем ты брала их с собой? - нахмурился Захар. - Могла бы отправить с какой-нито военной оказией.
- Прикажешь бегать по балам голой? - хитро прищурилась спутница.
Казак перемялся с ноги на ногу и махнул рукой:
- Разберемся, но с мамзелькой мушкетера тут тебе делать нечего.
- Мне тоже кажется, что здесь ты умнее всех и принял правильное решение, - скороговоркой сказала она. - Только не забудь, пожалуйста, что без тебя я не сдвинусь с места.
- Дык, само собой, - не замечая, что от охватившего его волнения переходит на казачий говор, спихнул Захар котелок на затылок. - Загутарились мы с тобой, девка, стрекочи к повозке, пока я тебе хвоста не накрутил.