Одним ненастным осенним вечером, спустя несколько недель после описанных нами событий, некий незнакомец шел со станции железной дороги в город, неся под плащом небольшой чемодан. Судя по упругой, твердой походке, он был еще довольно молод, а когда он останавливался и вглядывался в названия улиц, то в свете фонарей можно было заключить, что ему не более тридцати лет. Вытянутый овал лица и длинные бакенбарды выдавали в нем иностранца. Резко очерченный подбородок и большие темные глаза под густыми бровями оставляли самое благоприятное впечатление и свидетельствовали о твердости характера и природном уме.
Шел дождь, порывами налетал ветер, но незнакомец, казалось, не обращал на непогоду никакого внимания. Улицы в этот поздний час были пустынны и неприветливы.
- "Блюменштрассе", - прочел незнакомец на табличке название улицы. - Это то, что мне нужно. У дома должна находиться белая скамья. А что если ее убрали?
Внезапно незнакомец остановился. Он увидел у двери одного дома светлую скамью.
Подойдя ближе, он попытался прочесть надпись на двери, но было слишком темно. Тем не менее он решил, что это именно тот дом, который ему нужен, и, нашарив звонок, покрутил его несколько раз.
Почти в ту же минуту дверь отворилась, и показалась голова старой экономки Гагена.
- Кто здесь? - спросила она. - Темень такая, хоть глаз выколи. Вы к господину доктору?
- Да, мне нужен доктор Гаген, - подтвердил незнакомец.
- В таком случае можете войти. Только сначале вытрите ноги.
Незнакомец тщательно вытер ноги и вошел в переднюю.
Дверь кабинета приоткрылась, и показался сам Гаген. Увидев гостя, он тут же ввел его в теплый и ярко освещенный кабинет, из чего можно было понять, что человек этот хорошо ему знаком.
Перед тем как войти, незнакомец снял шляпу и отряхнул с нее дождевые капли.
- Я не знал, где мне остановиться, ваша светлость, - почтительно произнес он, - поэтому направился прямо сюда.
- Вы правильно поступили, Милош, - сказал Гаген.
Названный Милошем гость осторожно поставил чемодан в угол, снял плащ и остался в изящном темно-зеленом охотничьем кафтане, какие носят егеря высокопоставленных особ и лесничие.
- Ты только что приехал, Милош? - спросил Гаген.
- Точно так, ваша светлость.
- Ты прямо из Парижа?
- Да, ваша светлость.
- Получил ли ты мое последнее письмо и исполнил ли содержащееся в нем поручение?
- Все исполнил, ваша светлость, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Поэтому и приехал только сегодня. Задержка произошла из-за Леона Брассара. Все прочее я исполнил за один день. Дело же молодого Брассара задержало меня. Но после долгих поисков я все-таки разузнал, что он уже несколько лет как не живет в Париже, уехал.
- Был ли ты в квартире, где он прежде жил?
- Был, ваша светлость. Это в Латинском квартале, улица Тренель, дом номер четырнадцать. Тот самый адрес, что вы мне назвали.
- И кого ты там нашел?
- Старого Брассара, слепого и нищего.
- Как слепого и нищего?
- Точно так, ваша светлость. Жена его умерла, а вскоре и Леон исчез.
- Леон посещал университет?
- Старик жаловался, что его исключили.
- Вероятно, он изрядно набезобразничал, - заметил Гаген. Судя по всему, судьба молодого Брассара его живо интересовала.
- Не только это, ваша светлость. Он забрал у старика все его скудное состояние и убежал с ним.
Это известие, казалось, сильно огорчило Гагена. Несколько мгновений он не мог произнести ни слова - настолько был поражен.
- Это сказал тебе сам старый Брассар? - спросил он, как бы сомневаясь в возможности подобного.
- Точно так, ваша светлость. Старый Брассар запретил мне говорить вам об этом, но я получил приказание отыскать молодого Брассара и считал своим долгом передать вам все, что я выяснил о нем. Да, он стащил у старика одиннадцать тысяч франков ночью, и вместе с ними исчез, так что никто не знает, где он теперь.
- Это ужасно, - пробормотал Гаген. - Мои худшие опасения сбываются. Материнские черты сказываются в нем.
- Я отправился на медицинский факультет, чтобы навести какие-нибудь справки о Леоне, - продолжал Милош, - и там мне сказали, что приятелем его был некто де Фламаган, известный негодяй. Этого Фламагана я нашел, наконец, в Клозери де Лила танцующим канкан. Я заговорил с ним и, как мне кажется, понравился ему. Тогда я завел разговор о молодом Брассаре, и он вскричал полусердито, полупрезрительно: "О, вы тоже знаете этого мошенника?"
- Погоди, Милош, - перебил Гаген рассказ своего верного слуги. - Разузнал ли ты у него что-нибудь о Леоне?
- Нет, ваша светлость.
Наступило непродолжительное молчание. Гаген был заметно огорчен, но скоро взял себя в руки.
- Почему же этот Фламаган назвал своего бывшего приятеля мошенником? - спросил он.
- Потому что тот отбил у него возлюбленную, одну танцовщицу.
Снова наступило молчание.
- И что же, старый Брассар терпит теперь нужду? - спросил Гаген.
- По-видимому, да, ваша светлость.
- До него не доходило никаких известий о молодом Брассаре?
- Нет, никаких. Ни от него, ни от Фламагана мне не удалось узнать ровно ничего. Но в Лионе я встретил брошенную Брассаром танцовщицу Рейнету, ту самую, которую он отбил у своего приятеля, и она высказала предположение, что Леон отправился в Вену, чтобы продолжить свои занятия и в совершенстве изучить немецкий язык, хотя он и без того хорошо владеет им.
- Что она еще говорила?
- Ничего хорошего, ваша светлость. Леон бросил ее, обрек на нужду, а сам скрылся, и следы его затерялись. Рейнета утверждала, что он наверняка переменил имя и носит теперь немецкую фамилию.
- Так-так, - произнес Гаген, как видно, очень взволнованный. - Сведений немного, и все самого дурного свойства. Что ж, этого надо было ожидать…
- Я привез его векселя от парижских банкиров, ваша светлость, - продолжал Милош, вынимая из кармана кожаный бумажник и протягивая доктору.
Тот равнодушно принял его и, даже не взглянув, небрежно бросил на стол, хотя там была огромная сумма.
- Милош, - задумчиво спросил он, глядя на своего слугу, - могу я рассчитывать на твою преданность?
- Я готов пожертвовать жизнью ради вашей светлости, - искренне ответил Милош.
- Я знаю это, - сказал Гаген. - Ты не раз доказал мне свою верность на деле. Теперь у меня новое поручение. Оно потребует от тебя ловкости и хитрости, которых тебе также не занимать. Прежде всего, предстоит сделать вид, что ты меня не знаешь. Ты станешь писать мне, а приходить лично - только тогда, когда это можно будет сделать совершенно незаметно. Запомни, это очень важно.
- Слушаюсь, ваша светлость.
- Ты никогда, никому не должен упоминать моего имени и титула. Здесь все, даже моя экономка, знают меня только как доктора Гагена.
- Я не забуду этого, ваша светлость.
- Поручение мое заключается в следующем, - сказал Гаген, понижая голос. - Мне необходимо знать, что происходит в замке неподалеку отсюда. Хозяйка замка, графиня Варбург, нуждается в лесничем и егере, так как прежний арестован.
- Понимаю, ваша светлость.
- Ты отправишься туда завтра же и наверняка получишь это место, потому что ты молод, ловок и хорош собой. Но необходимо устроить так, чтобы жил ты не в домике лесничего, а в самом замке. И там объектом твоего самого пристального внимания должны стать две особы: графиня и ее управляющий фон Митнахт.
- Понимаю, ваша светлость.
- Ты должен только наблюдать за ними и время от времени доносить мне о том, что заметишь. О цели моего поручения ты узнаешь позже и поймешь, для чего это необходимо.
- А мое имя, ваша светлость? Мои бумаги?
- Назови себя Францем Милошем, тем более что это твое настоящее имя, которое здесь никому неизвестно. Точно так же и с бумагами - никто на них не обратит внимания. Тебе все-таки лучше остановиться в гостинице - отправляйся туда прямо сейчас. Ночь проведешь там, а завтра рано утром пойдешь в замок.
- Я все понял, ваша светлость. Разрешите идти?
- Подожди еще минуту.
Гаген подошел к письменному столу и, выписав чек на пятнадцать тысяч франков на одного из своих парижских банкиров, сопроводил его следующим письмом:
"Мой дорогой старина Брассар! Получите деньги по приложенному к письму чеку у банкира Фульда, это мой долг Вам. Не отказывайтесь, я хочу, чтобы Ваша старость была безбедной. Зайдите к моему знакомому, глазному врачу Мэндрину, передайте ему мой поклон и просьбу вылечить Ваши глаза. Надеюсь, что при встрече найду Вас в добром здравии.
Расположенный к Вам…"
Вместо подписи следовал знак, которого непосвященный не мог бы понять.
Гаген вложил чек и письмо в конверт и написал адрес:
"Г-ну Брассару, улица Гренель, дом 14. Париж".
Запечатав конверт, он протянул его Милошу, который снова завернулся в свой плащ.
- По пути в гостиницу ты встретишь почтовое отделение. Отправь оттуда это письмо.
Милош взял свою шляпу, чемодан и, поклонившись Гагену, поспешно вышел.
Оставшись один в кабинете, Гаген несколько мгновений пребывал в задумчивости.
"Какое горе! - размышлял он. - Боюсь, что этот юноша принесет мне еще больше горя и мучений, чем я терпел до сих пор. Но что бы там ни было, он - мой сын, плоть от плоти моей… Дай Бог, чтобы не случилось чего-нибудь похуже этого первого удара, который обрушился на меня так внезапно".
На следующее утро Гаген отправился проведать Бруно. Состояние здоровья молодого человека улучшалось с каждым днем. Скоро он мог оставить госпитальную палату.
Бруно уже знал обо всем, что случилось с Лили. Гаген недавно рассказал ему о бедственном положении девушки. Очень возможно, что горячее желание помочь ей и ускорило выздоровление.
Итак, Гаген нашел Бруно в отличном состоянии. Рана зарубцевалась. Прежде всего, молодой человек выразил горячее желание тотчас же, как только выйдет отсюда, отправиться в заведение Святой Марии, чтобы навестить Лили.
Конечно, следовало бы еще немного повременить с подобной поездкой, потому что малейшая простуда могла дать тяжелые последствия, но Гаген понимал, что удерживать юношу бесполезно. Не в состоянии освободить свою дорогую Лили, он хотел, по крайней мере, утешить ее своим посещением.
За время болезни он еще больше сдружился с Гагеном, неутомимые заботы которого ускорили его выздоровление, и всей душой привязался к этому загадочному человеку, несмотря на значительную разницу в возрасте. Со своей стороны Гаген отвечал ему полной взаимностью.
Они условились, что как только Бруно будет разрешено выписаться из госпиталя, поездку к Лили они совершат вместе. Разговор их прервало появление Блюма и Ильменау, которые пришли навестить Бруно и были очень обрадованы тем, что он уже встает с постели. Оба горячо поблагодарили доктора Гагена за его заботу, на что тот отвечал с обычной сдержанностью и вскоре поспешил уйти, сославшись на то, что ему необходимо навестить своих больных.
Домой Гаген возвратился только к вечеру, усталый и продрогший. Экономка подала ему ужин. Потом он удалился в свой кабинет, где уже горел камин.
Когда на улице совсем стемнело, раздался звонок в дверь. Это был Милош.
- Как ты скоро! - воскликнул Гаген.
- Я пришел с донесением, ваша светлость.
- Ты уже побывал в замке?
- Да, с утра. Графиня поговорила со мной и приняла к себе на службу.
- Могу предположить, что ты был осторожен с ней в твоих ответах. Управляющий фон Митнахт все еще там?
- Точно так, ваша светлость. Он живет в замке на нижнем этаже, но мне пока что не удалось его увидеть.
- Где тебя поместили?
- Домик прежнего лесничего оставлен для его матери и сестры. Мне дали комнату на первом этаже замка, рядом с комнатами управляющего, - отвечал Милош.
- Прекрасно! - воскликнул Гаген. - Все идет по плану. Слышал ли ты какие-нибудь разговоры о погибшей молодой графине?
- Слышал от прислуги, ваша светлость. Молодую графиню поместили в семейный склеп.
- У графини была молочная сестра Мария Рихтер. Не слыхал ли ты что-нибудь о ней?
- Это та молодая девушка, что уехала в Америку?
- Да, именно так. Ты должен с большим вниманием прислушиваться ко всем разговорам о ней.
В эту минуту снова раздался звонок в дверь. Экономка пошла открывать.
- Уйди в соседнюю комнату, - приказал Гаген Милошу.
Едва егерь удалился, как в кабинет, предварительно постучав, вошел инспектор полиции Нейман.
- А, это вы, - сказал Гаген. - Когда возвратились?
- Сегодня утром, - ответил Нейман и, вдруг замолчав, настороженно глянул на приоткрытую дверь в соседнюю комнату. За ней он заметил какую-то тень.
Ни слова не говоря, он жестом обратил внимание Гагена на это обстоятельство.
- Ах, вот оно что, - засмеялся Гаген. - Это мой секретарь Милош, который приехал вчера из Парижа. Он пришел ко мне с докладом и никак не мог подумать, что его случайная тень вызовет чье-то подозрение. Милош - мой доверенный человек, господин инспектор, я прошу вас говорить при нем все, что вы хотите мне сообщить. Это даже хорошо, что он будет присутствовать при нашем разговоре, так как отныне он будет жить в Варбургском замке и там помогать нам с вами… Иди сюда, Милош.
Милош тотчас повиновался, и Гаген представил его инспектору, после чего разговор продолжился.
- Вы приехали из Гамбурга? - спросил Гаген инспектора.
- Точно так, из Гамбурга.
- И вы, несмотря на все старания, ничего не смогли узнать, не так ли?
Инспектор вопросительно взглянул на Гагена, как будто эти слова навели его на новую мысль.
- Может быть, ваша светлость… - нерешительно начал он.
- Вы хотите сказать, что я сам что-нибудь узнал? - с улыбкой произнес Гаген. - Да, я думаю, что нам незачем больше искать.
- Как понять эти слова, ваша светлость?
- В самом прямом смысле, раз вы ничего нового не узнали о Марии Рихтер.
- Я просил бы вашу светлость сообщить, что произошло здесь в мое отсутствие.
- Мария Рихтер собиралась в Англию или даже в Америку, но я полагаю, что она не уехала так далеко. В пропасти нашли труп - по всей вероятности, он принадлежит ей, но его хотят выдать за труп молодой графини.
Нейман удивленно покачал головой.
- Дело становится все необычней и запутанней.
- Мое предположение пока что из области догадок, - сказал Гаген, - и не имеет доказательств. Во всяком случае, до тех пор, покуда мы точно не узнаем, куда уехала из Гамбурга Мария Рихтер. Я говорю это, основываясь лишь на моем убеждении и на восклицании, вырвавшемся при виде трупа у той, которую я считаю графиней. Слушай внимательно, Милош, это касается твоего задания. Ты только что говорил мне, что тело графини перенесли в склеп. Но это не графиня, а ее молочная сестра, которая имела с ней некоторое сходство. Учти это обстоятельство. А теперь скажите мне, господин инспектор, что вы узнали за это время?
- Мне кажется, что я почти нашел доказательства отъезда Марии Рихтер в Америку, - заявил инспектор.
- Это было бы, положительно, чудом… Говорите же.
- Я ждал возвращения парохода, на котором Мария Рихтер уехала из Гамбурга в Нью-Йорк… Наконец он пришел. Это пароход "Фризия". Сейчас же по его возвращении я отправился наводить справки и выяснил, что один богатый американец, долгое время живший с семьей в Европе, возвратился назад в Америку и увез с собой гувернантку-немку. Имени этой гувернантки мне узнать не удалось, а американца зовут мистер Кингбурн, и он жил в Бонне.
- Значит, он выехал из Бонна сначала в Гамбург, а затем уже в Америку?
- Да, ваша светлость. Следовательно, Мария Рихтер, если это была она, выехала из Гамбурга вначале в Бонн, жила там некоторое время, пока не устроилась гувернанткой в семью мистера Кингбурна, а затем уже выехала с семьей американца снова в Гамбург, где они и сели на пароход "Фризия". Я разговаривал с одним из членов команды "Фризии". В свое время он имел некоторые контакты с американцем и его семьей и запомнил молодую гувернантку, которая, судя по описанию, очень походила на Марию Рихтер. Но имени он не знает, так как к девушке все обращались просто "мисс". Она была постоянно задумчива и один раз в разговоре упомянула о том, что у нее никого нет в Европе из близких и потому она навсегда распрощалась с ней.
- Странное совпадение, - пробормотал Гаген.
- Располагая этими сведениями, я отправился в Бонн, - продолжал свой доклад Нейман, - чтобы найти подтверждение тому, что я узнал. И действительно, некий мистер Кингбурн, американец, довольно долгое время жил в Бонне, а в начале осени отправился обратно в Америку, взяв с собой гувернантку-немку, по описанию опять-таки очень похожую на Марию Рихтер. В Бонн она приехала перед самым отъездом Кингбурна. Вот все, что я мог узнать.
- Теперь меня снова начали одолевать сомнения, - сказал задумчиво Гаген. - Если Мария действительно уехала в Америку, чей же труп тогда найден?
- Неужели тело нельзя было опознать?
- Телосложение, рост, цвет волос, платье, белье, даже родинка на плече - все это свидетельствовало о том, что найденное тело принадлежит молодой графине. Но лицо сильно разбито при падении, и опознать его невозможно. Кажется, мы опять зашли в тупик. Я теперь уже начинаю сомневаться, сумеем ли мы когда-нибудь найти объяснение этой загадочной истории.
- Мне кажется, - заметил Нейман, - прежде всего надо убедиться, что гувернантка Кингбурнов - действительно та особа, которую мы разыскиваем.
- Вы узнали адрес Кингбурна?
- К сожалению, нет.
- В таком случае писать ему не имеет смысла.
- Я найду его, - заверил полицейский комиссар. - Готов хоть завтра отправиться в Америку.