– У меня было достаточно оснований.
– Отец заключил с советом парка джентльменское соглашение: граница всегда остается открытой. У нас есть пастбища и вода, которые вам нужны.
– При всем уважении к покойному мистеру Моргану, – тяжело сказал Берг, – я всегда был противником открытых границ.
– Почему?
– Ваш батюшка был спортсменом. – Он выплюнул это слово, словно гнилое мясо. – Когда мои львы, узнав его, привыкали держаться по эту сторону границы, он приводил пару ослов и привязывал их на своей стороне. Искушал львов.
Дэвид открыл рот, собираясь возразить, и медленно закрыл. Его лицо под шрамами вспыхнуло от стыда. Берг говорил правду: он помнил ослов и мягкие, влажные львиные шкуры, расстеленные для просушки возле дома.
– Он никогда не браконьерствовал, – защищал Дэвид отца. – У него была лицензия владельца, и все львы были застрелены на его территории.
– Да, он не браконьерствовал, – признал Берг. – Для этого он был слишком умен. Знал, что я нацеплю ему на хвост такую ракету, что он окажется первым человеком на луне.
– Вот почему вы поставили изгородь.
– Нет.
– Но тогда почему?
– Потому что четырнадцать лет хозяин Джабулани отсутствовал и ему было плевать, что тут творится. Старый Сэм, – указал он на егеря в грузовике, – делал, что мог, но это поместье превратилось в рай для браконьеров. Ваши хваленые пастбища и вода притягивали мою дичь из парка, и ее убивал любой спортсмен, у которого зачесался палец на курке. Когда Сэм попытался что-то сделать, его сильно избили, а когда он и после этого не угомонился, кто-то поджег его хижину. Двое его детей сгорели...
Дэвид почувствовал, как все в нем дрожит при мысли о пламени, пожирающем плоть.
– Я не знал, – произнес он, чувствуя неловкость.
– Да, вы были слишком увлечены деланием денег, или какое там у вас еще занятие. – Берг рассердился. – Тогда Сэм пришел ко мне, и я взял его на работу. И поставил изгородь.
– В Джабулани ничего не осталось, несколько куду да пара дукеров – вся остальная дичь ушла.
– Вы правы. Им понадобилось немного времени, чтобы всех перебить.
– Я хочу вернуть животных.
– Зачем? – фыркнул Берг. – Чтобы стать спортсменом, как ваш батюшка? Чтобы привозить на уик-энд приятелей из Йобурга и бить моих львов? – Берг взглянул на Дебру, и его красное лицо мгновенно побагровело пуще прежнего. – Простите, миссис Морган, сорвалось.
– Все в порядке, мистер Берг. По-моему, вы выразились очень красочно.
– Благодарю вас, мэм. – И он сердито повернулся к Дэвиду. – Частное сафари Моргана – это вам нужно?
– Я не позволю сделать ни одного выстрела в Джабулани, – сказал Дэвид.
– Конечно – только для пропитания. Обычная история. Для пропитания – и битва при Ватерлоо начнется заново.
– Нет, – ответил Дэвид. – Для пропитания – тоже нет.
– Будете покупать мясо? – недоверчиво спросил Берг.
– Послушайте, мистер Берг. Если вы снесете изгородь, я провозглашу Джабулани частным природным заповедником.
Берг собирался что-то сказать, но заявление Дэвида лишило его дара речи, и он замер с открытым ртом. Потом он медленно закрыл его.
– Вы понимаете, что это значит? – вымолвил он наконец. – Вы полностью перейдете под нашу юрисдикцию. Мы свяжем вас договором и другими документами. Никакой лицензии владельца, никакой стрельбы по львам, даже если они – на вашем скотном дворе.
– Да, знаю. Я изучал этот закон. Но есть кое-что еще. Я обнесу остальные три стороны Джабулани изгородью и буду содержать достаточный, с вашей точки зрения, штат егерей – все за мой счет.
Конрад Берг задумчиво приподнял шляпу и почесал редкие волосы на затылке.
– Парень, ну что я могу на это ответить? – Он заулыбался, впервые за все время встречи. – Похоже, вы настроены серьезно.
– Мы с женой собираемся находиться здесь постоянно. И не хотим жить в пустыне.
– Ja, – кивнул Берг, вполне понимая, что должен чувствовать в таком случае мужчина. Сильное отвращение, которое он испытал вначале при виде этого уродливого лица, быстро рассеивалось.
– Я думаю, прежде всего мы должны позаботиться о ваших браконьерах. Поймаем парочку, пусть будет наука всем прочим, – продолжал Дэвид.
Широкое лицо Берга расплылось в счастливой улыбке.
– Я думаю, мне начинает нравиться ваше соседство. – Он снова просунул руку через изгородь. Давид сморщился, когда его ладонь исчезла в огромной ладони Берга.
– Приедете к нам сегодня на обед? Вместе с супругой? – с облегчением спросила Дебра.
– С величайшим удовольствием, мэм.
– Я припас бутылочку виски, – произнес Дэвид.
– Вы очень добры, – серьезно сказал Берг, – но мы с миссус пьем только английский джин "Олд бак", разбавленный водой.
– Это мы устроим, – так же серьезно заверил его Дэвид.
* * *
Джейн Берг оказалась хрупкой женщиной, ровесницей мужа. У нее было сухое лицо, морщинистое и загорелое. Волосы выгорели на солнце и поседели, и, как заметила Дебра, на всем свете Берг, вероятно, побаивался только ее.
– Вот что я скажу, Конни. – Этого было достаточно, чтобы прервать поток красноречия могучего мужа; стоило ей только взглянуть на свой пустой стакан, и супруг со слоновьей торопливостью бросался его наполнять. Конраду с большим трудом удавалось заканчивать свои истории, потому что Джейн все время вторила ему, а он терпеливо ждал, пока она закончит.
Дебра тщательно продумала главное блюдо, чтобы никого не оскорбить. Она взяла из морозильника бифштексы. Конрад с нескрываемым удовольствием съел четыре, хотя отказался от вина, предложенного Дэвидом:
– Это яд. Сгубил моего дядю, – и сохранил верность джину "Олд бак" даже за десертом.
Потом они сидели у огромного очага, в котором пылали целые стволы, и Конрад – с помощью Джейн – объяснял, какие проблемы ждут Дэвида в Джабулани.
– Иногда черные приходят с племенных территорий на севере...
– Или из-за реки, – добавила Джейн.
– Или из-за реки, но не это главная беда. Они обычно ограничиваются силками и много не убивают...
– Но страшно смотреть, как мучаются бедные животные. Они несколько дней проводят в ловушке, и проволока разрезает им тело до кости, – вмешалась Джейн.
– Я уже сказал, как только у нас появится несколько егерей, это немедленно прекратится. Истинный ущерб наносят белые браконьеры с их современными ружьями и охотничьими лампами...
– Лампами-убийцами, – поправила Джейн.
– Лампами-убийцами. Они за пару сезонов прикончили всю дичь у вас в Джабулани.
– Откуда они? – спросил Дэвид, чувствуя, как его охватывает гнев, тот самый гнев пастуха-защитника, что он испытывал в небе Израиля.
– В пятидесяти милях к северу, в Фалаборе, медная шахта, там сотни скучающих рабочих, которые любят мясо. Они приходили и убивали все живое, но теперь им незачем здесь появляться. И к тому же они всего лишь любители, браконьеры на уик-энд.
– А кто же профессионалы?
– Там, где дорога из Джабулани соединяется с большим национальным шоссе, в тридцати милях отсюда...
– В местечке, которое называется Бандольер-Хилл, – подсказала Джейн.
– ...есть универсальный магазин. Одна из тех торговых точек, что живут не за счет торговли на дороге, а за счет окружающих племен. Владелец магазина здесь уже восемь лет, и я все время за ним охочусь, но это хитрый ублюдок... простите, миссис Морган... – хитрее я не встречал.
– Это он и есть? – спросил Дэвид.
– Да, – кивнул Берг. – Поймайте его, и с половиной ваших бед будет покончено.
– Как его зовут?
– Эккерс. Иоганн Эккерс, – сообщила Джейн с легкой запинкой из-за выпитого джина.
– Как нам схватить его за руку? – задумался Дэвид. – В Джабулани теперь нет ничего соблазнительного. Несколько последних куду совершенно одичали, да и не стоят они усилий.
– Примерно к середине сентября у вас появится чем искусить его...
– Скорее в первую неделю, – твердо сказала Джейн, поправив слегка разлохматившиеся волосы.
– ...в первую неделю сентября начнут плодоносить деревья марула у ваших прудов, и мои слоны навестят вас. Когда появляются ягоды марула, они не могут устоять сносят изгородь и идут туда. И прежде чем я успеваю восстановить изгородь, вслед за джамбо на вашу сторону уходит немало другой дичи. Можем поспорить на что угодно: наш друг Эккерс сейчас смазывает ружья и пускает слюнки. О том, что изгородь снесена, он узнает через час.
– Но его будет ждать сюрприз.
– Будем надеяться.
– Я думаю, – негромко добавил Дэвид, – что завтра нам следует съездить в Бандольер-Хилл и взглянуть на этого джентльмена.
– В одном можете быть уверены, – все же выговорила Джейн Берг, – он не джентльмен.
* * *
Дорога на Бандольер-Хилл была изрыта глубокими колдобинами и покрыта толстым слоем белой пыли, которая столбом вздымалась за "лендровером" и долго потом висела в воздухе. Сам холм, круглый и лесистый, стоял в стороне от главного шоссе, покрытого щебенкой.
Магазин располагался ярдах в пятистах от перекрестка, в глубине рощи манговых деревьев с темно-зеленой блестящей листвой. Такие торговые точки встречаются по всей Африке – некрасивое кирпичное здание с голой гофрированной крышей, стены увешаны рекламными плакатами, расхваливающими товары – от чая до батареек.
Дэвид остановил "лендровер" в глубине пыльного двора у крыльца со ступеньками. Над крыльцом висела поблекшая вывеска: "Универсальный магазин Бандольер-Хилл".
Сбоку стоял старый зеленый грузовик "форд" с местным номером. В тени крыльца сидело с десяток потенциальных покупателей, женщины с племенных территорий, одетые в длинные хлопчатобумажные платья; их неопределенного возраста терпеливые лица не отразили никакого интереса к пассажирам "лендровера". Одна из женщин кормила ребенка большой длинной грудью; ребенок стоял рядом с ней и смотрел на прибывших, не вынимая изо рта морщинистый черный сосок.
В центре двора помещался толстый гладкий столб высотой пятнадцать футов, а на его вершине – деревянное сооружение, похожее на собачью конуру. Дэвид вскрикнул: из конуры показалось большое лохматое животное. Оно в быстром падении спустилось вниз, легко, как птица; к столбу одним концом была приделана прочная цепь, другой ее конец крепился к толстому кожаному ремню на шее животного.
– Я такого большого самца бабуина никогда не видел. – Дэвид быстро описал его Дебре, а бабуин подошел, насколько позволяла привязь, и, упираясь кулаками в землю, принялся неторопливо обходить вокруг столба, таща за собой цепь. Он шел высокомерно, распушив густую шерсть. Завершив круг, сел против "лендровера" в отвратительно человекоподобной позе, выставил вперед нижнюю челюсть и принялся разглядывать чужаков маленькими, близко посаженными глазами. – Отвратительное животное, – сказал Дэвид Дебре. – Весит не менее девяноста фунтов, с длинной собачьей мордой и мощными желтыми зубами. После гиены это самое мерзкое животное вельда – хитрое, жестокое, алчное: все пороки человека и никаких его добродетелей.
Бабуин смотрел, не мигая, и каждые несколько секунд агрессивно наклонял голову.
Пока Дэвид разглядывал обезьяну, из магазина вышел мужчина и прислонился к одной из опор веранды.
– Чем могу быть полезен, мистер Морган? – спросил он с сильным акцентом. Высокий и поджарый, одетый в слегка измятые и не совсем чистые брюки цвета хаки и рубашку с открытым воротником, в тяжелых ботинках.
– Откуда вы меня знаете? – Дэвид поднял голову и увидел мужчину средних лет, его седеющие волосы были коротко острижены. В искусственных зубах – черная жевательная резинка, кожа обтягивала скулы, глубоко посаженные глаза придавали лицу сходство с черепом. В ответ на вопрос Дэвида он улыбнулся.
– Это можете быть только вы – лицо в шрамах и слепая жена. Новый владелец Джабулани. Я слышал, вы построили новый дом и собираетесь жить там.
У мужчины были огромные руки, не соответствующие размерам тела, явно очень сильные, а мышцы на них – тугие, как канаты.
Он небрежно прислонился к опоре, достал из кармана складной нож и палочку вяленого мяса – джерки Северной Америки, букан района Карибского моря, билтонг Африки, – отрезал кусок, как от плитки табака, и сунул в рот.
– Я спросил – чем могу быть полезен? – Он жевал шумно, при каждом укусе его зубы скрипели.
– Мне нужны гвозди и краска. – Дэвид выбрался из "лендровера".
– Я слышал, вы все покупаете в Нелспрейте. – Эккерс с расчетливой наглостью осмотрел его с ног до головы, особенно внимательно разглядывая обезображенное лицо. Дэвид увидел, что у него мутно-зеленоватые глаза.
– Я думал, закон запрещает держать на цепи диких животных. – Эккерс сразу вызвал у Дэвида неприязнь, и это отразилось в его тоне.
Эккерс, продолжая жевать, улыбнулся.
– Вы юрист?
– Просто спросил.
– У меня есть разрешение, хотите взглянуть?
Дэвид покачал головой, повернулся к Дебре и на иврите быстро описал ей Эккерса.
– Я думаю, мы теперь знаем, что нас ждет; он напрашивается на неприятности.
– Я останусь в машине, – сообщила Дебра.
– Хорошо. – Дэвид поднялся по ступеням.
– Так как же насчет краски и гвоздей? – спросил он Эккерса.
– Заходите. – Тот продолжал улыбаться. – У меня там помощник-ниггер, он вам все покажет.
Дэвид поколебался, потом вошел в здание. Внутри пахло карболовым мылом, керосином и кукурузной мукой. На полках были разложены дешевые товары, патентованные лекарства, одеяла, груды набивных тканей. С потолка свисали связки старых армейских ботинок и мундиров, топоры и полевые лампы. Пол был уставлен жестяными трубами, кирками, мешками с мукой и сотнями других предметов, которые составляют традиционный запас товаров сельского торговца. Дэвид нашел африканца-помощника и занялся покупками.
Снаружи Дебра вышла из "лендровера" и прислонилась к дверце. Лабрадор выполз за ней и начал с интересом обнюхивать бетонные опоры веранды там, где до него другие собаки обрызгали штукатурку.
– Хорошая собака, – сказал Эккерс.
– Спасибо. – Дебра вежливо кивнула.
Эккерс искоса взглянул на своего бабуина, и неожиданно лицо его приобрело коварное выражение. Нить понимания протянулась между человеком и животным. Бабуин нервно склонил голову, потом встал на четвереньки и побрел назад к столбу. Он быстро взлетел наверх и исчез в своей конуре.
Эккерс кивнул и тщательно отрезал ломтик билтонга.
– Вам нравится в Джабулани? – спросил он у Дебры, протягивая вяленое мясо собаке.
– Мы там счастливы, – сдержанно ответила Дебра, не желая вступать в разговор.
Зулус обнюхал протянутый кусок, и хвост его заходил, как метроном. Ни одна собака не устоит перед насыщенным запахом и вкусом билтонга. Пес жадно проглотил мясо. Эккерс еще дважды давал ему кусочки. Глаза у Зулуса блестели, пасть покрылась слюной.
Ожидающие в тени веранды женщины теперь смотрели с живым интересом. Они уже видели, как это происходит с собаками, и теперь ждали. Дэвид находился в здании. Дебра ни о чем не подозревала.
Эккерс отрезал большой кусок мяса и показал Зулусу, но когда тот потянулся за ним, отвел руку, дразня собаку. Узнав вкус билтонга, Зулус снова двинулся к мясу. И снова в последний момент мясо убрали. Черный нос Зулуса беспокойно дрожал, мягкие уши поднялись.
Эккерс спустился по ступенькам, Зулус охотно последовал за ним. Тогда Эккерс еще раз дал обнюхать собаке мясо, потом негромко, но убедительно сказал:
– На, парень, – и бросил кусок к основанию столба бабуина.
Зулус, по-щенячьи чуточку неуклюжий, поскакал вперед и оказался в круге, где земля была плотно утрамбована лапами обезьяны. Он подбежал к столбу и жадно схватил кусок мяса.
Бабуин коричнево-серым неясным пятном мелькнул у выхода из конуры и спикировал на пятнадцать футов; лапы его были расставлены, пасть раскрыта, торчали ужасные клыки, длинные, желтые, острые. Он молча ударился о землю – мышцы погасили удар – и бросил свое длинное сильное тело на ничего не подозревающего щенка. Бабуин двинул Зулуса плечом, всеми своими девяноста фунтами.
Зулус перевернулся, с испуганным визгом прокатился на спине, но встать не успел: бабуин набросился на него.
Дебра услышала визг щенка и двинулась вперед, удивленная, но еще не встревоженная.
Зулус лежал на спине, его живот, чуть прикрытый шелковистой черной шерстью, был незащищен, жалобно торчал маленький пенис. Бабуин прыгнул прямо на щенка, прижал его мощными волосатыми лапами, наклонил голову и погрузил длинные желтые клыки в живот.
Зулус страшно кричал от боли. Дебра тоже закричала и кинулась к нему.
Эккерс выставил ногу, когда она пробегала мимо него, и Дебра упала.
– Осторожнее, леди, – бросил он, по-прежнему улыбаясь. – Вы можете пострадать, если вмешаетесь.
Бабуин впился длинными клыками в щенка, потом с силой отбросил его. Живот Зулуса разорвался, показались розовые внутренности, они свисали с челюстей бабуина.
Щенок снова завизжал, и Дебра слепо покатилась, пытаясь встать.
– Дэвид! – дико заорала она. – Дэвид, на помощь!
Дэвид выбежал из здания; остановившись, он мгновенно окинул взором происходящее и выхватил кирку из груды лежавших у двери. Спрыгнул с веранды и в три огромных прыжка оказался возле щенка.
Бабуин увидел его и выпустил жертву. С невероятным проворством он повернулся, подскочил к столбу, взлетел по нему к конуре. Клыки его покраснели от крови, он ревел, подпрыгивая от возбуждения и торжества.
Дэвид бросил кирку и осторожно поднял искалеченное тельце. Отнес Зулуса в "лендровер", разорвал куртку на полосы и попытался перевязать живот, кулаком вталкивая внутренности в рану.
– Дэвид, что это? – умоляла Дебра; он в нескольких сжатых фразах на иврите объяснил ей, что произошло.
– Садись, – попросил он, и она разместилась на пассажирском сиденье "лендровера". Он положил ей на колени раненого лабрадора и побежал к водительскому месту.
Эккерс стоял у входа в магазин, заложив большие пальцы за подтяжки, и хохотал. При этом искусственные зубы его челюсти лязгали; смеясь, он покачивался взад и вперед.
Бабуин в своей конуре торжествующе вопил, разделяя веселье своего хозяина.
– Эй, мистер Морган, – съязвил Эккерс, – гвозди не забудьте.