Наступил самый ответственный момент: нужно привлечь внимание людей на шлюпках, не подняв тревоги на берегу. Краткий оклик, относящийся к типично английским выражениям - вот что нужно, решил Рэймидж.
Сколько еще до них? Ярдов пятьдесят, а до пляжа как минимум пятьсот. Лейтенант встал и сложил руки рупором, чтобы звук не растекался.
Эге-гей! Придержите-ка лошадей на минутку!
Шлюпки продолжали двигаться с той же скоростью. А вдруг это патрульные шлюпки с французских кораблей, направленные охранять гавань и полные французских солдат? Окликнуть их еще раз? Но залп из сотни мушкетов, если не брать в расчет шлюпочные орудия, да на таком расстоянии…
- Эгей, там! - повторил Рэймидж, - мы - спасшиеся с британского корабля. Эгей, вы знаете флаг "восемь-восемь"?
Это был кодовый номер "Сибиллы". При необходимости обозначить себя фрегат поднимал флаги с этим номером, и любой, у кого есть сигнальная книга, мог найти его название в списке.
- Назовите свой корабль! - потребовал голос с первой шлюпки.
- "Сибилла".
- Сушите весла, ребята, и только попробуйте выкинуть какой-нибудь трюк.
Рэймидж смотрел, как шлюпки повернулись и разошлись веером: старший офицер явно дал приказ зайти с разных направлений, чтобы избежать ловушки.
- Делай, что велят, Джексон, - приказал лейтенант, - и не молчи!
- Стойте, дети мои, - воскликнул американец, - Сушите весла. Весла в шлюпку. Да пошевеливайтесь, а то адмирал оставит вас без грога.
Рэймидж усмехнулся: Джексон говорил с акцентом настоящего кокни, так что ни один английский морской офицер не догадается о подлоге.
Через несколько минут к их борту подошла одна из шлюпок. Гребцы затабанили, тормозя, а офицер скомандовал морским пехотинцам приготовить мушкеты.
- Пусть встанет тот, кто нас окликнул.
Рэймидж поднялся.
- Лейтенант Николас Рэймидж, бывший с "Сибиллы", вернее, с бывшей "Сибиллы".
- Бог мой, Ник, что ты тут делаешь, черт побери? - воскликнул голос.
- Кто это?
- Джек Доулиш!
Совпадения - настолько частая вещь во флоте, что на них не стоит обращать чрезмерного внимания, но вместе с Доулишем они два года прослужили мичманами на "Сьюпербе". Именно Доулиш, да еще тот парень, Хорнблоуэр, постарались научить его сферической тригонометрии.
Он перешел в шлюпку к Доулишу, и, пробираясь от банки к банке, достиг кормы, где и пожал протянутую ему другом руку.
- Какого черта ты здесь делаешь, Ник? Тебе, однако, повезло, что у нас тут подвернулась работенка!
- "Сибилла" затонула, я остался старшим из оставшихся в живых офицеров. У меня в шлюпке находятся важные персоны - одна из них тяжело ранена и нуждается в помощи врача. Где ваш корабль?
- В полутора милях строго на север от этого мыса, - Доулиш махнул рукой в сторону Пунта-Ливидония. Другими словами, в миле от нас. Фрегат его Величества "Лайвли", под командованием доблестного лорда Пробуса, направлен коммодором Нельсоном захватить или уничтожить любые суда, способные доставить грязную солдатню Бонапарта нарушить мирный покой Корсики, - отрапортовал Доулиш с шутливой помпезностью.
- Коммодором Нельсоном?
- Точно. Он поднял свой вымпел примерно с неделю назад. Скоро у него будет свой флаг, помяни мое слово. Маленький человек с большими идеями.
- Никогда с ним не встречался. Ну ладно, - весело сказал Рэймидж, - не буду вас задерживать. Пройдите немного дальше - в первой бухте, в полумиле от крепости, стоят на якоре тяжело груженый бриг, две шхуны и пара тартан. Если ты будешь держаться на такой же дистанции от берега, они закроют тебя от огня орудий крепости. Бриг находится ближе всех.
- Ого, - в изумлении воскликнул Доулиш, - ты был недавно в городе?
- Да, совершил по нему прогулку этим утром. Кстати, шесть тридцатидвухфунтовых орудий форта смотрят на море. Они достаточно низко, чтобы стрелять по вам. А на этой стороне расположены шесть длинных восемнадцатифунтовок. Ни одно орудие не стреляло уже несколько месяцев. Держись поближе, и тогда "купцы" окажутся на их линии огня.
- Спасибо! Ты не предупредил их о нашем прибытии?
- Нет. Ведь ты самый пунктуальный человек на свете, Джек - зачем мне было заставлять их нервничать, что ты не придешь в срок?
- Очень разумно. Ну тогда передай лорду Пробусу, что в последний раз видел его первого лейтенанта влезающим в пушечное жерло!
- Кстати, - заметил Рэймидж, - у вас хороший хирург?
- По части поглощения спиртного - просто отличный. Что касается его навыков мясника - трудно сказать, в последнее время у нас больше было жалоб на ушибы и запоры, чем на боевые ранения.
- Ладно, скоро увидим. До встречи. - Лейтенант стал пробираться назад на гичку. Доулиш вслед ему прокричал пароль и отзыв для "Лайвли".
Усевшись на кормовой банке гички, Рэймидж скомандовал Джексону:
- Весла на воду. "Лайвли" в миле на север от нас. Пароль: "Геркулес", отзыв: "Стивен".
Геркулес и Стивен. Значит, у лорда Пробуса, наследника графства Баклер, есть чувство юмора. Рэймидж решил проверить Джексона на догадливость.
- Джексон, а почему "Геркулес"?
- Гм… Не знаю, сэр.
- Порто-Эрколе, Порт Геркулеса. А Стивен - Стефан - это само собой понятно.
- Конечно, сэр, - ответил Джексон, хотя не вызывало сомнений, что все его мысли были устремлены к порции рома, ожидавшей его на борту "Лайвли".
- Смотрите, сэр, справа по носу, - внезапно воскликнул Джексон.
На фоне темно-синего неба силуэт корабля казался черным сгустком.
Через несколько минут с корабля раздался голос с легким металлическим оттенком, поскольку исходил из рупора:
- Геркулес!
- Стивен! - прокричал в ответ Джексон.
Это был тот самый миг, о наступлении которого Рэймидж молил с тех пор, как сдал "Сибиллу", но вот он пришел, а лейтенант чувствовал какое-то непонятное разочарование. Он лежал в крохотной каюте на борту "Лайвли", чисто вымытый и свободный от всяческих забот: Джанну разместили в спальной каюте лорда Пробуса, и возле нее хлопотал хирург, семь бывших моряков "Сибиллы" приводили себя в порядок, и скоро их внесут в качестве сверхкомплектных в судовую роль "Лайвли". Так что Рэймиджу не нужно было ни нести ответственность за жизни других людей, ни принимать решений, ценой которых могут стать эти самые жизни, не стояло больше перед ним неотложных вопросов, требующих столь же неотложного разрешения. Можно было отдыхать, но вместо этого его терзали возникшие без видимой причины одиночество и беспокойство. Единственное напрашивающееся объяснение казалось нелепым и сентиментальным одновременно: десять человек в гичке, за одним единственным исключением, будучи связаны между собой незримыми узами совместных опасностей и тягот, образовали нечто подобное семье.
Вскоре пришел стюард лорда Пробуса, передавший Рэймиджу просьбу его светлости подняться к нему на палубу. Должно быть, подумал лейтенант, Пробус теряется в догадках: ведь за исключением нескольких слов, которыми они обменялись после прибытия гички, у капитана нет ни малейших представлений о том, что маркиза и Пизано делают на борту.
Рэймидж нашел Пробуса стоящим у штурвала, устремив взор в направлении Пунта-Ливидония. Фрегат дрейфовал под воздействием легкого бриза, орудия были выдвинуты, а команда заняла места согласно боевому расписанию.
- А, Рэймидж! Ваших людей нормально устроили?
- Да, благодарю вас, сэр.
- Пока мы ждем сигнала от наших людей - я приказал им захватить и отбуксировать все ценные призы - у вас есть возможность сделать отдать мне краткий рапорт в устной форме.
С этими словами Пробус направился к гакаборту, где их не могли услышать матросы.
Рэймидж вкратце рассказал о бое "Барраса" и "Сибиллы", сообщил о потерях, и о том, как, вступив в командование, вынужден был оставить корабль, предоставив раненым сдать его. Завершил он свой рассказ изложением событий вплоть до момента их подъема на борт "Лайвли", опустив только выходки Пизано.
- Вижу, вам было не до скуки, - подвел итог Пробус. - К полудню жду от вас письменный рапорт.
- Ого, - воскликнул вдруг капитан, заметив несколько вспышек в Санто-Стефано. - Доулиш их растормошил! Бог мой, что он там копается! Старшина, мою ночную трубу.
Через несколько секунд, прижав к глазу окуляр, он уже пытался разглядеть в сполохах выстрелов очертания шлюпок.
- Вам лучше поспать немного, - бросил Пробус Рэймиджу. - Я приказал младшему лейтенанту перебраться к мичманам и освободить для вас свою каюту. Кстати, а что за тип этот Пизано?
- Кузен маркизы, сэр.
- Это мне известно. Что он собой представляет?
- Трудно сказать, сэр. Слегка нервный.
Огонь в порту усилился, и Пробус пробормотал:
- Гм, ну ладно, мы обсудим это позже.
- Слушаюсь, сэр. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
"Что обсудим позже?" - удивился Рэймидж. Но он слишком устал, чтобы строить догадки.
Глава 13
Утром Рэймидж сонно подумал, что грядущее пробуждение заставляет его нервничать. Гамак, прикрепленный болтами к переборке, слегка покачивался в такт движениям корабля, а поскрипывание корпуса свидетельствовало, что "Лайвли" идет, подгоняемый свежим бризом. Сопровождают ли его призовые суда?
На корабле стояла вонь. Ночью он слишком устал, чтобы обратить на это внимание, но несколько последних дней, проведенных на свежем воздухе, усилили ощущения от гаммы неприятных запахов, присущих военному кораблю. Из льял доносился аромат протухшей воды, словно из деревенского пруда. Это место, где всегда оставалось несколько дюймов воды, которую не могли выкачать помпы, сложило резервуаром для сбора всевозможных отбросов, начиная с испражнений коров и свиней и заканчивая утечками из бочек с солониной и пивом. В самой кают-компании стоял аромат мокрого дерева и сохнущей одежды, а воздух был спертым, поскольку здесь в ограниченном пространстве спало множество людей, и ни дневной свет, ни свежий воздух не могли пробиться через эту тяжелую атмосферу.
Помыться, побриться и пожевать чего-нибудь.
- Вестовой! - позвал Рэймидж. - Эй, часовой, позови-ка вестового из кают-компании!
Через минуту вестовой постучался в дверь. Поскольку каюта представляла собой одну из коробок, образованных крашеной парусиной, натянутой на деревянную раму, и имела всего шесть футов в длину, пять в ширину и пять футов и четыре дюйма в высоту, стук в дверь был не более, чем данью вежливости.
- Сэр?
- Огонь на камбузе зажгли?
- Да, сэр.
- Отлично. Горячая вода, мыло и полотенце для умывания. И пожалуйста, позаимствуй бритву у кого-нибудь из офицеров. И горячего чаю, если есть. Только не надо никакого "кофе" из обжаренного хлеба.
- Есть, сэр.
Вскоре Рэймидж, вымытый и чисто выбритый, сидел за столом кают-компании с полупинтовой чашкой некрепкого, зато обжигающего чая. Лейтенант собрался уже было облачиться в свою старую одежду, как вестовой вдруг вышел из каюты. Покопавшись где-то, он вернулся с перекинутыми через руку белыми бриджами, сорочкой, жилетом, сюртуком и другими принадлежностями костюма.
- Мистер Доулиш распорядился передать это вам, чтобы я мог почистить вашу одежду. А еще капитан просил вас зайти к нему, когда будете готовы, но сказал, что это не срочно.
- Хорошо. Передайте мою благодарность мистеру Доулишу и отнесите одежду в мою каюту, пожалуйста. Возьмите мои ботинки и натрите их хорошенько ваксой.
Вестовой ушел, а Рэймидж посидел за столом еще минуту или две, читая имена офицеров на табличках, прикрепленных к дверям кают, расположенных по обе стороны кают-компании. За исключением Джека Доулиша ему не встретилось ни одной знакомой фамилии. Маркиза лежит в гамаке всего в нескольких футах от него - палубой выше… Эта мысль заставила его почувствовать себя виноватым, поскольку с момента пробуждения он ни разу не вспомнил о ней.
Лорд Пробус пребывал в прекрасном настроении, стоя на наветренной стороне квартер-дека и озирая свое маленькое деревянное царство. После полутьмы кают-компании свет солнца показался слепящим, и Рэймидж не сразу разглядел, что за кормой "Лайвли" следует на буксире бриг, который он раньше видел стоящим на якоре в Санто-Стефано.
- Хорошо выспались? - поинтересовался Пробус.
- Отлично, сэр. И насколько могу судить, проспал слишком долго.
- Уверен, что вы нуждались в этом. А теперь, - капитан понизил голос и оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит, - расскажите мне поподробнее про этого Пизано.
- Про Пизано, сэр? Мне нечего о нем сказать. Вы знаете, что он кузен маркизы…
- Проклятье, Рэймидж, не талдычьте, как маркитант! Вчера он высказал мне официальную жалобу на вас в устной форме. Мне еле удалось заставить его заткнуться, уверяю вас. Теперь он представил ее в письменном виде. А вы ни словом не обмолвились о том эпизоде.
- А там и говорить не о чем, сэр. Его слово против моего.
- Вот как? И как нам в таком случае поступить? - спросил Пробус.
- Я полагаю, адмирал Годдард находится в Бастии?
- Годдард? К чему вы клоните? А понял: военный трибунал.
- Да, сэр.
Пробус топнул ногой.
- Почти наверняка он там. Но вы ведь выполняли приказы сэра Джона Джервиса, так что ваш рапорт должен быть передан ему. В любом случае, - он резко сменил тему, придя, видимо, к какому-то решению, - не пишите ничего, пока не ознакомитесь с жалобой Пизано. Я не имею права показывать ее вам, так что в своем рапорте сформулируйте все так, словно вы с ней не знакомы. Только постарайтесь не оставить в стороне ни одно из его обвинений.
- Да, но как мне удастся…
- Пойдемте, - оборвал его Пробус, указывая на трап, - ваша протеже желает вас видеть.
- Как она себя чувствует, сэр? Боюсь, что вчера я провалился в сон, не дождавшись прихода хирурга.
- Можете сами составить мнение, - ответил Пробус, стуча в дверь.
Сейчас, лежа на кровати, она выглядела еще более миниатюрной и хрупкой: тонкой работы кукла с волосами цвета воронова крыла, упакованная в коробку. К счастью Пробус не был лишен вкуса, и кушетку застелили шелковым бельем вместо обычной грубой парусины. На ней была шелковая сорочка, играющая роль ночной рубашки, и она отчаянно старалась одной рукой пригладить волосы. Рэймидж обрадовался, заметив, что маркиза старается следовать стилю, выработанному ими на берегу, собрав все пряди на одну сторону. Расческа и гребень с рукоятью из слоновой кости лежали у изножия кровати.
Она протянула вперед левую руку, к которой Рэймидж припал губами. Нужно сохранять дистанцию, предостерег сам себя лейтенант, догадываясь, что наблюдательному Пробусу, без сомнения, очень интересно, какие отношения их связывают.
- Как вы себя чувствуете, мадам?
Она выглядела вполне счастливой.
- Благодарю вас, лейтенант, гораздо лучше. Доктор настроен в высшей степени оптимистично: он сказал лорду Пробусу, что у меня останется небольшой шрам, но это никак не скажется на здоровье.
- Это так, сэр?
Реакция Рэймиджа была слишком быстрой, и Пробус наверняка это подметил…
- Именно. Наш костоправ, старина Джессуп, конечно, несусветный пьяница, и полагаю, богохульства, изрыгаемые им во время осмотра, весьма травмировали маркизу, но при всем том он хороший хирург. Его мнение таково, что через пару дней она совершенно поправится.
- Рад слышать это, сэр.
- Не сомневаюсь, - сухо заметил Пробус, - как и все мы. Однако, хотя болезнь леди безгранично огорчает нас, она в то же время служит причиной пребывания столь очаровательной юной особы на борту нашего…
- Вы есть molto gentile, лорд Пробус, - сказал Джанна. - В свое время я уже доставила массу неудобств лейтенанту…
- Ну что вы, - прервал ее лорд, - вы абсолютно никому не мешаете.
Рэймиджа озадачило то, что Пробус подчеркнул слово "вы".
- Ну что же, - продолжил капитан, - меня призывают дела. Мистер Рэймидж, вас не затруднит пройти через пятнадцать минут в мою каюту, чтобы написать рапорт. Воспользуйтесь моим столом: я приготовил для вас перо, чернила и бумаги. С вашего позволения, мадам, - он поклонился девушке и вышел из каюты.
На мгновение Рэймидж погрузился в размышления: Пробус сказал, что ему можно пробыть с Джанной пятнадцать минут. Очень любезно с его стороны. Но зачем было подчеркивать, что можно воспользоваться его столом? И еще он сказал, что приготовил перо, чернила и бумаги. Почему бумаги, а не бумагу?
- Милорд Пробус есть очень simpatico, - сказала Джанна, прерывая молчание. - Allora, как ваши дела, комманданте? - спросила она с мягкой иронией.
- Я больше не комманданте, всего лишь тененте. Зато я хорошо выспался. Но если не касаться вашего плеча, как вы себя чувствуете, мадам?
- Физически - просто прекрасно, тененте, - ответила она подчеркнуто формальным тоном, а потом, залившись румянцем от смущения, добавила, - вообще-то "мадам" зовут Джанна, неужели вы забыли, Николас? Когда вы называете меня "мадам", я чувствую себя ужасно старой.
Когда он не ответил ей сразу, поскольку был занят тем, что проговаривал про себя слово "Джанна", удивляясь, насколько музыкально оно звучит, она, делая ударение на каждом слове, произнесла:
- Лейтенант, повторяйте за мной: "Джанна"!
- Дже-ан-на, - покорно повторил он, и оба они рассмеялись.
Пододвинув стул, Рэймидж уселся возле кушетки. Тут же перед его глазами всплыла обнаженная фигура Евы Гиберти, поддерживаемая херувимами. Один из херувимов положил ручку на ее плоский живот, и, взглянув, на Джанну, Рэймидж вдруг понял, что под покровом из тонкого шелка сорочки, одеяла и простыни на ней ничего нет. Можно было различить очертания ног и изгиб бедер, таких же тонких, как у изваяния Гиберти. А вот место, где пристроил руку херувим, а вот груди, столь же миниатюрные, как у Евы.
- А капитан - ваш старый друг? - спокойно спросила маркиза.
Рэймидж покраснел, заметив, что она следит за его взглядом.
- Нет, мы раньше никогда не встречались. А почему вы подумали об этом? - Глупый вопрос, но он не мог заставить себя думать о чем-то ином, кроме ее груди.
- Ну, потому что он очень дружелюбен, и вы называете его "сэр", а не "милорд", как остальные. Так что я подумала, чтобы вы, должно быть, знакомы.
- Нет, тому есть иная причина.
- Secreti? - осторожно поинтересовалась она.
- Нет, - усмехнулся лейтенант, - просто потому что я тоже лорд.
- А, понятно, - кивнула головой маркиза. - Но вот что меня еще удивляет: почему матросы в шлюпке не называли вас "милорд"?
- На службе я не пользуюсь титулом.