Минуло почти пятнадцать лет с той поры, как фрегат "Надежда" благополучно бросил якорь на рейде Кронштадта, завершив первую русскую "кругосветку" под командой командора Крузенштерна. Молодые участники экспедиции, гвардейский поручик Андрей Шувалов и его друг, мичман Морского корпуса Фаддей Беллинсгаузен, возмужали и стали настоящими "морскими волками", но обоих по-прежнему тянуло в необъятные океанские просторы на поиски еще неоткрытых земель.
И вот наконец мечта их сбылась: 4 июня 1819 года шлюп "Восток" под командованием капитана второго ранга Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена покинул Кронштадтский порт и взял курс в Атлантический океан. И конечно, рядом с капитаном на мостике стоял его лучший друг и помощник Андрей Петрович Шувалов. Началась первая русская антарктическая экспедиция. Впереди были 751 день опасного и труднейшего плавания, десятки неоткрытых островов, шторма и ураганы и, главное, - открытие нового, шестого континента!..
Содержание:
Глава 1. В дальний путь 1
Глава 2. Атлантика 8
Глава 3. Первые открытия 14
Глава 4. Здравствуй, Южный материк! 20
Глава 5. Попытки прорыва к югу 24
Глава 6. В средних широтах 30
Глава 7. Новая Голландия 34
Глава 8. Пролив Кука 39
Глава 9. Острова россиян 45
Глава 10. Благодатный остров 52
Глава 11. Отважность ведет к успехам 57
Глава 12. И воздастся за содеянное 62
Глава 13. Упорство приносит удачу 65
Глава 14. Эпилог 73
Краткий словарь морских терминов, встречающихся в тексте 76
Сноски 78
Юрий Шестера
Холод южных морей
Глава 1. В дальний путь
В 6 часов утра 4 июля 1819 года шлюп "Восток" при свежем норд-осте снялся с якоря и вступил под паруса. Кронштадтский рейд с провожающими родных и близких в дальний и опасный путь к неведомым южным полярным землям остался позади. Проходя бастионы Средней и Купеческой гаваней, они видели толпы народа, который приветствовал их взмахами шляп и криками "ура!". Матросы, поставленные вдоль борта, ответили им пятикратным протяжным "ура!". Шлюп отсалютовал крепости пушечными выстрелами и прибавил парусов. Бастионы окутались пороховым дымом и громом ответного салюта приветствовали отважных мореплавателей. Шлюп "Мирный" тоже снялся с якоря и следовал за своим флагманом.
Андрей Петрович, стоя на мостике рядом с Фаддеем Фаддеевичем, уже во второй раз надолго покидал Кронштадт, но только с той лишь разницей, что друг его был уже не юным мичманом, а капитаном шлюпа и начальником Антарктической экспедиции, а он - его ближайшим помощником. А это были две большие разницы.
Вслед за ними покинула Кронштадт и другая экспедиция, возглавляемая капитан-лейтенантом Васильевым, направлявшаяся в Арктику через Берингов пролив для отыскания северо-западного прохода из Тихого океана в Атлантический.
После окончания поминок по батюшке они сидели в комнате Андрюши, и Фаддей выжидательно смотрел на своего друга.
- До выхода экспедиции в кругосветное плавание остались считанные дни, - напомнил он, - и времени на раздумья больше не остается. Меня самого очень поздно назначили начальником экспедиции и капитаном "Востока", на котором я поднял свой брейд-вымпел, когда офицерские штаты его были уже укомплектованы. Мне лишь с большим трудом удалось назначить на должность старшего офицера шлюпа "Восток" капитан-лейтенанта Завадовского, моего помощника с фрегата "Флора", которым я командовал на Черном море. Теперь вся надежда на тебя.
- Почему же так получилось? - искренне удивился Андрей Петрович. - Ведь такие назначения, как мне известно, производились заблаговременно, иногда за несколько лет до начала экспедиции. Так было и с Берингом, и с Крузенштерном.
- Ты абсолютно прав. Но, во-первых, с организацией этой экспедиции очень торопились, чтобы успеть обогнать англичан и французов, которые вроде бы как проснулись от гипнотического сна, в котором в течение полувека находились под воздействием авторитетных заявлений капитана Кука, сделанных им после неудачных попыток открытия южных полярных земель. Ведь не зря же Иван Федорович Крузенштерн в записке морскому министру маркизу де-Траверсе уже 31 марта, то есть мене двух месяцев тому назад, писал полные тревоги следующие слова. Подожди, сейчас попробую по памяти восстановить их в точности, ибо они, наверное, навсегда запали в мою душу. А это важно, кроме всего прочего, и для тебя. "…Славу такого предприятия не должны мы допускать отнять у нас; она в продолжении краткого времени достанется непременно в удел англичанам или французам". По-моему, именно так.
Во-вторых, вроде бы начальником Антарктической экспедиции намеревался стать и сам Крузенштерн, который, кстати, одним из первых выдвинул саму идею ее организации. Но у него не заладилось что-то со зрением, и поэтому он рекомендовал на эту должность меня, так как Головнин, которому он отдавал предпочтение, в это время был в кругосветном плавании в Русскую Америку, - при этих словах Андрей Петрович недобро усмехнулся. - Однако было принято решение назначить начальником экспедиции капитан-командора Ратманова, который, как ты помнишь, был старшим офицером шлюпа "Надежда" у Крузенштерна во время нашего первого кругосветного плавания. Но незадолго перед этим тот, командуя кораблем, при возвращении из Испании потерпел во время бури кораблекрушение у мыса Скагена и находился на излечении в Копенгагене. Поэтому Ратманов вместо себя рекомендовал на эту должность меня, что совпадало и с мнением Крузенштерна. Вот так в самый последний момент назначенным на должности начальника экспедиции и капитана "Востока" стал я, будучи до этого резервным кандидатом.
- Надо же, как все чуднó закрутилось, - покачал головой Андрей Петрович и задумался.
Гробницу для батюшки в фамильном склепе он уже заказал, но времени для объезда всех имений с инспекцией, как он обещал батюшке после его кончины, явно не хватало, и это мероприятие в случае его согласия на участие в экспедиции откладывалось как минимум на целых два долгих года. Андрей Петрович переменил положение своего тела в кресле и тяжко вздохнул - не в его правилах было нарушать данное обещание, да еще перед отцом на его смертном одре. Хотя, с другой стороны, он его и не нарушал, а только откладывал исполнение. В то же время упустить возможность участия в столь необычном кругосветном плавании в южные высокие широты было явно неразумно. В другое время он бы принял сделанное ему подобное предложение, не задумываясь ни на минуту. Он бы это почел за счастье, свалившееся с небес. Это, конечно, так. Но ведь, само собой, надо было и оказать дружескую помощь Фаддею, который в ней, как он чувствовал, очень нуждался. И взглянул на друга, напряженно ждавшего его решения.
- Мы успеем хотя бы отметить девять дней после кончины батюшки? - несколько рассеянно, но в то же время с явной тревогой в голосе спросил Андрей Петрович.
- Должны успеть, - облегченно вздохнул Фаддей Фаддеевич, откинувшись на спинку кресла. - В крайнем случае я обещаю задержать отплытие шлюпов под каким-либо благовидным предлогом.
- Тогда плывем вместе, Фаддей.
- Спасибо, Андрюша.
И друзья крепко обнялись.
* * *
Прибыв на "Восток", Андрей Петрович был приятно поражен размерами и изысканностью отделки адмиральской каюты, выделенной Фаддеем Фаддеевичем в его распоряжение. Она была очень похожа на каюту, которую занимал камергер Резанов на "Надежде" во время их плавания на Дальний Восток. Но ту он видел только однажды во время аудиенции у камергера перед приходом в Петропавловскую гавань после визита в Японию и, будучи полностью поглощенным волновавшими его проблемами, не особо обращал внимания на ее убранство. Теперь же эта каюта стала его жилищем минимум на два года, и он с интересом осмотрел ее.
Большие окна, занавешенные тяжелыми шторами, вместо иллюминаторов; между ними - трюмо с изящной отделкой; огромный двухтумбовый письменный стол со стоящими на его полированной поверхности позолоченным канделябром на пять свечей, вычурной чернильницей с крышкой, хрустальным стаканчиком с пучком остро заточенных гусиных перьев и серебряным звонком для вызова вестового; кресло добротной работы, обитое мягкой кожей; перед письменным столом - изящный столик с двумя мягкими стульями по его бокам для посетителей; большой книжный шкаф и полки для книг над ним.
За перегородкой что-то вроде алькова с широкой деревянной кроватью под балдахином. У ее изголовья тумбочка, а напротив - умывальник с зеркалом и полочкой для туалетных принадлежностей. Справа у переборки - двухстворчатый платяной шкаф.
Весь пол каюты покрыт дорогими ворсистыми коврами, похоже, персидской работы.
Уютно и рационально.
- Ну и как тебе показалась твоя скромная обитель, Андрюша? - улыбнулся Фаддей Фаддеевич, с интересом наблюдая за Андреем Петровичем, осматривающим каюту.
- Это не келья, которые были у нас с тобой на "Надежде", а апартаменты, которые мне и не снились! Большое спасибо, Фаддей, за царский подарок…
- А что? По-моему, вполне подходящие условия для работы и отдыха ученого и литератора. Не так ли? - как бы вскользь заметил капитан шлюпа. - Но это только один мой подарок для тебя, - загадочно произнес он и коротко позвонил в колокольчик.
И тут же у входа в каюту бесшумно вырос стройный голубоглазый матрос с русыми волосами. "Ну, прямо-таки истинный русский молодец из сказок!" - восхитился про себя Андрей Петрович.
- Вот ваш вестовой, Андрей Петрович, - представил того Фаддей Фаддеевич, еле сдерживая прямо-таки бившую из него радость за друга.
- И как же тебя зовут, добрый молодец? - заинтересованно спросил Андрей Петрович.
- Матвеем, ваше высокоблагородие! - четко ответил вестовой.
Друзья переглянулись. "А как же еще мог он титуловать меня? Ведь вестовой уже, конечно, знал, что я заместитель начальника экспедиции по ученой части, да к тому же еще занимаю и адмиральскую каюту. Но в то же время он не мог знать, что после утверждения меня в этой должности по ходатайству Академии наук мне был пожалован статский чин коллежского асессора, соответствующий штаб-офицерскому чину. Так что ход его мыслей совершенно оправдан. Примерно так же мыслит, наверное, и Фаддей", - рассудил он.
- Обращайся ко мне "Андрей Петрович".
- Есть, ваше высокоблагородие! - автоматически ответил Матвей.
Друзья уже откровенно рассмеялись, окончательно приведя вестового в смущение.
- Есть обращаться к вам "Андрей Петрович"! - поправился тот, опасливо поглядывая на капитана.
- Молодец, Матвей! Справился с трудной задачей, - похвалил вестового Фаддей Фаддеевич, улыбаясь.
- Рад стараться!
- А теперь ступай и принеси вместе с Макаром кресло из моей каюты, - распорядился капитан.
- Есть! - вестовой четко повернулся через левое плечо и мгновенно исчез за дверью.
- Вот этот Матвей и есть мой второй подарок тебе, Андрюша, - продолжил Фаддей Фаддеевич, усевшись в принесенное вестовыми кресло. - Он был вестовым в кают-компании фрегата "Флора", которым я командовал на Черном море. Исполнительный, толковый малый, одним словом, не быдло. В свое время был в прислугах у графа Шереметева в его имении под Москвой, в Останкине. Но был отдан им в рекруты за "шалости" с крепостными актрисами его театра. Строгий, видать, мужик, его сиятельство! Когда же я был назначен начальником экспедиции и перебирался в Кронштадт, то, естественно, прихватил и своего вестового с фрегата, а заодно, думая о тебе, перевел с "Флоры" на "Восток" и Матвея. Ведь роль вестового имеет для офицера большое значение, а тем более в дальнем плавании. Он обеспечивает ему прочный тыл, и при том ежедневно, ежечасно. Матвей же тебе будет не только отличным слугой, но и добрым помощником в твоих научных и литературных делах. Грамотен, начитан, разбирается в музыке. Только особо не балуй его, ибо люди подобного рода из низов быстро привыкают к различным, пусть даже небольшим поблажкам.
- Еще раз большое спасибо, Фаддей, за заботу обо мне! Однако далеко же ты смотрел, вроде как бы невзначай сватая меня в свою экспедицию.
- Действительно, сватая, как ты выражаешься, тебя, я думал не только о твоем благополучии. Ведь, как ты знаешь, меня назначили на экспедицию в самый последний момент, когда ее штаты были уже полностью укомплектованы. А за каждой кандидатурой, как ты догадываешься, стояли высокие и могущественные фамилии. Слава Богу, что мне удалось протащить на должность старшего офицера "Востока" Ивана Ивановича Завадовского. Но это, так сказать, в интересах службы. А вот посоветоваться в сложной ситуации, а то и поплакаться в жилетку в случае необходимости, извините меня, не с кем и некому. Так что твое участие в экспедиции было моей голубой мечтой, в силу чего я готов был перегрызть глотку каждому, кто посмел бы посягнуть на твою должность, придуманную и "пробитую" через Академию наук лично мною и лично для тебя. Поэтому извини меня и, если можешь, прости за мою настойчивость, я бы даже сказал, настырность в этом вопросе.
Андрей Петрович не смог выдержать умоляющего взгляда Фаддея Фаддеевича, устремленного на него.
- Извинять мне тебя, а тем более прощать, не за что. Давай лучше, дорогой Фаддей, радоваться тому, что все так удачно сложилось, и мы снова вместе в дальнем плавании. Дай Бог, чтобы нам повезло, и мы, несмотря ни на что, открыли бы Южный материк, - мечтательно произнес Андрей Петрович. - Если таковой существует на самом деле, - уже осторожно уточнил он.
Взгляд Фаддея Фаддеевича просветлел.
- Мы найдем этот материк, Андрюша, обязательно найдем. И он есть. Непременно есть. Ведь не могут же две полярные области Земли быть похожими друг на друга, как близнецы-братья! Ты вселяешь в меня уверенность, которой иногда не хватает. Ты - мой талисман! - мистически произнес он, глядя на Андрея Петровича широко открытыми глазами.
Тот рассмеялся.
- Ты чего это?! - недоуменно спросил капитан.
- То же самое мне говорил Иван Александрович Кусков, личный друг Баранова и правитель селения и крепости Росс в Калифорнии и, самое главное, почти теми же словами. Но самое удивительное, что он был прав - все, что мы начинали и делали вместе, заканчивалось вполне успешно.
- Вот видишь! И я же о том… Кстати, у меня есть официальные документы, которые тебе будет полезно не только прочитать, но и изучить их. Подожди, сейчас принесу, - заспешил он.
- Ты что, не можешь приказать сделать это вестовому? - искренне удивился Андрей Петрович.
- Ни в коем случае! О них, об этих документах, не имеют понятия даже господа офицеры. Их содержание известно лишь мне и Михаилу Петровичу Лазареву. Ты будешь третьим, и не столько по дружбе, сколько по должности, - уже полуофициально изрек начальник экспедиции.
Через некоторое время Фаддей Фаддеевич вернулся с темно-синей тесненной золотом папкой в руках.
- Здесь четыре документа: Инструкция морского министра, подписанная государем, Инструкция государственной Адмиралтейств-коллегии, Инструкция государственного Адмиралтейского департамента и вторая Инструкция от морского министра. Прочитай их и изучи, если сочтешь нужным, а потом мы их обсудим вместе. Кстати, верхний левый ящик твоего письменного стола с замком. Рекомендую конфиденциальные документы хранить в нем, а ключ от него всегда иметь при себе, - и он ловко извлек из карманчика мундира ключик, прикрепленный к незатейливому брелку.
- Спасибо, Фаддей, я обязательно воспользуюсь твоим советом, если ты к тому же одолжишь мне, исключительно по бедности, еще и брелок, - улыбнулся Андрей Петрович.
- Одолжу, и с превеликим удовольствием. Я предусмотрел и это, - и он таким же изящным движением извлек из того же кармашка еще один брелок. - Пользуйся моей добротой, сударь, пока я жив!
- Тьфу, тьфу, тьфу! - трижды сплюнул через плечо Андрей Петрович. - Ну и шутки у тебя, капитан второго ранга! - поморщился он. - И это после недавних похорон моего батюшки…
- Извини, Андрюша, как-то не подумал… - искренне огорчился Фаддей Фаддеевич. - Но ты же ведь прекрасно знаешь, что я всегда готов выполнить любую твою просьбу!
- Знаю, если уж ты в свое время согласился доставить из Петропавловска в Петербург "горячо любимого" тобой попугая, - рассмеялся Андрей Петрович, отходя от недавней мимолетной обиды. - В таком случае ты должен выполнить еще одну мою просьбу.
- Любую, дружище, любую, - Фаддей Фаддеевич радовался перемене в настроении друга.
Андрей Петрович внимательно взглянул в его глаза и уже вполне серьезно, отбросив шутливый тон, продолжил:
- В соответствии со штатным расписанием экспедиции ты являешься моим непосредственным начальником. Я понимаю и принимаю это. Но я бы очень хотел и был бы чрезвычайно рад, если бы в отношениях между нами сохранился тот дух товарищества, который сложился еще в те времена, когда мы оба были лишь вахтенными офицерами на "Надежде". Я думаю, что это было бы на благо успеху нашего общего дела.