- Несчастный дурак! Трижды осел! Болтливая обезьяна! - выкрикивал он. - Немедленно возвращайтесь к ней и скажите, тупоголовый бабуин, что ничего подобного и в помине не было.
- Неужели? - с наигранным изумлением воскликнул Белларион. - А граф Спиньо, как мне показалось…
- К черту графа Спиньо, идиот!
- Я не могу обманывать ее высочество, - заявил Белларион, с достоинством поднимаясь из-за стола.
- Обманывать? - задохнулся от негодования синьор Барбареско.
- Да, именно так, - не отступал Белларион. - И буду откровенен с вами: то, что для ушей ее высочества я назвал предположением, для меня было абсолютной уверенностью. Ваша реакция на слова графа Спиньо раскрыла мне глаза.
Твердость его тона несколько остудила гнев Барбареско. Он удрученно всплеснул руками и рухнул в кресло.
- Если бы Кавальканти или Казелла знали, как много вы тогда поняли, вам не удалось бы уйти отсюда живым.
- Но почему вы в самом деле не спросили ее мнения, когда замышляли заговор? В конце концов, ведь вы стараетесь ради нее и ее брата.
Барбареско усмехнулся, и Белларион понял, что усмешка предназначалась ему.
- Да потому, что принцесса Валерия первая же обвинила бы нас. Она достаточно своенравна, упряма и сентиментальна для этого. Никто никогда не узнал бы, чья рука выпустила стрелу. А теперь, случись что с маркизом Теодоро, наши головы сразу полетят с плеч долой.
Он уперся локтями в стол и уронил голову.
- Все пропало! - простонал он. - Боже мой! Все пропало!
- Но почему же? - спросил Белларион.
- А разве вы сами не видите? - раздраженно ответил Барбареско. - Неужели вы способны понять только то, чего вам лучше было бы не понимать вообще? Неужели вы не сообразили, что вместе с нами вы погубили и себя? С вашей внешностью и тем доверием, которым вы пользуетесь у принцессы Валерии, для вас были бы открыты все пути в государстве.
- Я даже не подумал об этом, - вздыхая, проговорил Белларион.
- А обо всех нас - хотя бы обо мне - вы подумали? - патетично воскликнул Барбареско. - Как я надеялся покончить с проклятой нищетой, в которой мне приходится жить. А теперь… - он красноречиво развел руками, оставив фразу неоконченной.
- Но, синьор, остались ведь иные способы…
- Какие? Может быть, вы нам дадите денег, чтобы набрать войска? Впрочем, завтра вы сами расскажете всем остальным о своих "успехах", и они решат, что делать с вами.
Но другое утро едва не стало последним для Беллариона; Казелла, изрыгая проклятья, бросился на него, обнажив кинжал, и Барбареско едва успел спасти юношу от неминуемой гибели, смело встав между ним и разъяренным изгнанником.
- Только не здесь! - завопил он. - Не в моем доме!
- Синьоры, вы забываете, что принцесса Валерия потребует ответа за мое убийство, - не теряя спокойствия, произнес Белларион. - Будьте уверены, она добавит к этому обвинение в заговоре против регента, и вместе со мной вы неминуемо погубите себя. - Здесь он позволил себе слегка улыбнуться. - В шахматах такая ситуация называется патом.
Ярость заговорщиков обратилась на графа Спиньо. Однако тот с безразличной миной на лице выслушал сыпавшиеся на его голову обвинения, а когда шторм наконец стих, безапелляционно заявил:
- Вам следовало бы скорее поблагодарить меня за проверку прочности нашего положения. Впрочем, связавшись с женщиной, ничего иного нельзя было ожидать.
- Она же первая попросила меня о помощи, - возмутился Барбареско.
- И теперь, когда мы готовы помочь ей, она отказывается от нас, обманывая наши надежды, - поддакнул ему Казелла.
Они принялись оживленно дискутировать, сосредоточившись на своих невзгодах, и, казалось, начисто позабыли и о Белларионе, и о принцессе, и о ее бедном, методично развращаемом братце. Наконец Спиньо - тот самый Спиньо, которого они не раз успели заклеймить дураком, но который на поверку, оказался умнее всех остальных, - подсказал единственно возможный выход.
- Эй, мессер Белларион! - окликнул он юношу. - Послушайте, что вы скажете принцессе в ответ на ее угрозу: мы взялись освободить государство от тирании регента и не отступим от своего намерения, невзирая на опасности. Дайте понять этой высокомерной синьоре, что, предав своих друзей, она неминуемо выдаст себя и всех нас постигнет одинаковая участь. Объясните ей, что нельзя по своей прихоти распоряжаться сердцами людей и не в ее власти усмирить силы, которые она сама вызвала к действию.
Затем граф обратился к своим сообщникам:
- Будьте уверены, синьоры: обдумав все, она не станет донимать нас своими капризами - ни сейчас, ни потом.
Ситуация действительно напоминала патовую, и теперь Беллариону, казалось, не оставалось ничего иного, как предоставить маркизат Монферрато и принцессу Валерию их собственной судьбе и немедленно отправиться в Павию изучать греческий - тем более что до захода солнца можно было бы уже добраться до Сезии. Однако вечер этого дня застал его все еще в Касале: он понял, что покинуть сейчас принцессу означало бы навсегда унести в своей душе ее укоризненный взгляд и задумчивый наклон головы.
Глава IX. МАРКИЗ ТЕОДОРО
Несмотря на свои пятьдесят лет, маркиз мог по праву гордиться подтянутостью и солдатской выправкой, и редко кто, взглянув на его открытое, смелое лицо, смог бы распознать завзятого интригана, прятавшего за маской дружелюбия свои коварные планы. Таким предстал маркиз Теодоро Палеолог перед Белларионом, когда того провели в небольшую уютную комнату во дворце с окнами, выходящими в уже знакомый ему сад, и оставили с регентом наедине.
- Я получил вашу петицию, синьор, - услышал он ровный, спокойный голос маркиза. - А теперь отвечайте мне: кто вы?
- Меня зовут Белларион Кане. Я приемный сын Бонифаччо Кане, графа Бьяндратского, - не моргнув глазом ответил Белларион, решивший отдать честь своего усыновления не кому-нибудь, а прославленному своими победами на поле брани наместнику Милана.
- Вы сын Фачино? Значит, вы прибыли из Милана? - с нескрываемым интересом спросил маркиз.
- Нет, синьор. Я пришел в Касале из монастыря августинцев в Чильяно, где много лет назад мой приемный отец оставил меня, пока служил Монферрато. Предполагалось, что я приму священный сан, но мой беспокойный дух заставил меня вернуться обратно в мир.
- Но что вам понадобилось в Монферрато?
- Меня привела сюда судьба. Аббат отправил вместе со мной несколько писем, которые помогли мне познакомиться с неким синьором Барбареско. Его светлость заинтересовался мной и просил меня о некоторых услугах, утверждая, что нет лучшего способа для удовлетворения моих амбиций.
- Однако вы, взвесив все как следует, решили, что предательство послужит вам куда лучше на этом пути, - слегка улыбнувшись, сказал маркиз.
- Ваше высочество упрекает меня в отсутствии симпатий к изменникам? - разыгрывая оскорбленное достоинство, воскликнул Белларион.
- Разве эти люди изменили лично вам, молодой человек? Что еще, кроме своей выгоды, вы ищете здесь? Вот уж действительно - достойный сын мошенника Фачино идет прямо по его стопам.
- Ваше высочество! Я хочу служить вам…
- Молчать, когда я говорю! - не повышая голоса, произнес маркиз. - Я прекрасно все понял и должен знать мотивы, заставляющие вас взяться за чрезвычайно опасное дело. И если вы, несмотря на продажность своей натуры, останетесь в живых, - тут регент позволил себе едва заметно усмехнуться, - вам не придется усомниться в моей щедрости.
- Ваше высочество, вы не совсем справедливы ко мне! - воскликнул Белларион, густо покраснев под презрительным взглядом регента.
- Неужели? Тогда расскажите, почему вы решили выдать мне цели и имена заговорщиков, которые неосторожно доверились вам?
Белларион вскинул голову, и в его смелых темных глазах вспыхнуло негодование.
- Ваше высочество, - с трудом выдавил из себя он, - позвольте мне удалиться.
- Мы еще не закончили, и не забывайте, что вы сами решили прийти ко мне. Так вот, мессер, мне нужно знать, кто еще участвует в заговоре помимо тех, кого вы упомянули в своей петиции.
- Из разговоров с ними я понял лишь то, что они пытаются вербовать себе сторонников. Но какое значение имеет это для вашего высочества? Теперь вам известны имена вожаков, и, уничтожив их, вы отсечете у гидры головы.
- Да, верно, - на секунду остановился тот и затем вкрадчиво продолжил: - Но меня интересует другое. Неужели на совете не были произнесены имена тех, кто стоит куда ближе ко мне, чем все они, вместе взятые? Подумайте хорошенько, мессер Белларион, - при этих словах регент слегка наклонился к Беллариону и пристально посмотрел ему в глаза. Юноша инстинктивно почувствовал, что излишняя скрытность может сейчас сослужить для него дурную службу.
- Естественно, они упоминали маркиза Джанджакомо, ради которого все якобы и затеялось. Однако, мне кажется, он не имеет ни малейшего понятия о существовании заговора.
- А кого еще? - настаивал маркиз. - Кого еще, я вас спрашиваю? - повторил он, выдавая свое нетерпение.
Белларион недоумевающе взглянул на него.
- Увы, ваше высочество, больше никаких имен при мне названо не было.
- Значит, они еще не полностью доверяют вам, - с оттенком разочарования произнес регент, выпрямляясь в кресле. - Возвращайтесь к ним, держите меня в курсе всех их дел, и ваше усердие - если вы его проявите - будет должным образом вознаграждено.
- Ваше высочество! - с искренним изумлением воскликнул Белларион. - Неужели вы станете сидеть сложа руки, когда такая опасность…
- Меня не интересует ваше мнение, - резко перебил его регент. - Вы поняли, что от вас требуется?
- Но разве я могу вернуться к ним после того, как побывал во дворце? Они непременно сочтут меня за шпиона.
- Я уже говорил вам, что вы взялись за опасное дело, - с безмятежной улыбкой на лице сказал регент. - Но я помогу вам. Предположим, я получил письмо от Фачино, в котором он просит меня позаботиться о своем приемном сыне, оказавшемся в Касале. Как я могу отказать столь великому синьору? Думаю, ваши сообщники согласятся, что ваше теперешнее положение принесет им только пользу. Сегодня вечером я жду вас во дворце. А теперь - идите с Богом.
Белларион ушел от регента в самом удрученном настроении. Все складывалось совсем иначе, чем он предполагал; он рассчитывал, что маркиз немедленно предпримет шаги, чтобы уничтожить заговорщиков, но тому как будто уже давно было известно о существовании заговора. И вполне возможно, об участии Беллариона в тайных встречах, происходивших в последнее время в доме Барбареско. Иначе трудно было бы объяснить доверчивость маркиза и легкость, с которой он решил сделать из Беллариона еще одно орудие для осуществления своих темных замыслов.
Глава X. ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
В эту ночь в гостеприимном дворце маркиза Теодоро царило веселье. После комедии, изящной и игривой, в огромном зале начались танцы, которые открыл сам маркиз в паре с некрасивой, но грациозной принцессой Морейской. За ним последовали его племянник, маркиз Джанджакомо, и графиня Ронсекко, с радостью отказавшаяся бы от такой чести, поскольку ее кавалер был не в меру разгорячен выпитым за ужином вином, двигался весьма неуверенно и прерывал свою бессвязную речь взрывами громкого хохота. Среди тех немногих, кто осмеливался улыбаться площадным шуткам, которыми так и сыпал их будущий правитель, был мессер Каструччо да Фенестрелла, немало потрудившийся сегодня, чтобы довести юного маркиза до такого состояния.
Полюбовавшись на результаты своей работы, он подошел к принцессе Валерии, стоявшей чуть в стороне, вместе с камеристками Дионарой и Изоттой и пятью-шестью кавалерами, развлекавшими дам беседой.
- Здесь весело сегодня, - с напускной легкостью сообщил он. Никто ему не ответил, и на губах Каструччо появилась насмешливая улыбка. - Но вы почему-то грустите, ваше высочество, - продолжал он, проталкиваясь к принцессе, - не позволите ли вы мне попытаться поднять ваше настроение? Говорят, танцы - лучшее средство для этого.
Однако она даже не взглянула на него. Ее напряженный взор был устремлен куда-то за спину Каструччо, и тот в недоумении обернулся. Он увидел направлявшегося в их сторону мессера Алипранди, полномочного представителя Милана, и вместе с ним высокого темноволосого юношу, одетого в совершенно не подобающий случаю красный камзол.
- Позвольте, ваше высочество, - низко склонился мессер Алипранди перед принцессой Валерией, - представить вам мессера Беллариона Кане, сына моего друга Фачино Кане, графа Бьяндратского.
Белларион, в свою очередь, поклонился, удачно копируя манеры Алипранди, и принцесса слегка кивнула ему в ответ.
- Добро пожаловать, мессер, - равнодушно, словно незнакомца, приветствовала Беллариона принцесса и затем, уже обращаясь к Алипранди, добавила: - Я не знала, что у графа Бьяндратского есть сын.
- И я тоже, мадонна, - неуверенно, словно складывал с себя ответственность за представление Беллариона, проговорил Алипранди. - Но час тому назад маркиз Теодоро познакомил нас.
- Ребенком я очень хорошо знала графа Бьяндратского и сохранила о нем самые добрые воспоминания, - с искренней доброжелательностью произнесла принцесса, вновь обращаясь к Беллариону, и тот не смог не отметить ее умения владеть собой. - Как вы знаете, когда-то он служил моему отцу. Вы расскажете мне о его успехах, мессер. Я давно уже хотела услышать об этом.
- Я к вашим услугам, ваше высочество, - еще раз поклонился Белларион, не знавший о деятельности Фачино ничего, кроме двух-трех общеизвестных фактов, и попробовал выкрутиться: - Но я неважный рассказчик, и, как мне кажется, история о звездной карьере лучше всего слушается под звездами.
- Что ж, превосходно. Небо сегодня на удивление ясное, и, я надеюсь, вы покажете мне звезду Фачино, а может быть, и свою собственную.
Отделившись от группы придворных, Белларион и принцесса в сопровождении Дионары и Изотгы направились к выходу из зала, ведущему на террасу. Там она велела своим камеристкам подождать и пошла вместе с Белларионом вдоль залитой лунным светом мраморной балюстрады.
- Итак, мессер, - ледяным тоном произнесла она, остановившись, когда они удалились на достаточное расстояние, чтобы их не могли подслушать, - как вы объясните ваше присутствие здесь и столь неожиданное обличье?
- Мое присутствие легко объясняется тем, что маркиз Теодоро не смог отказать в гостеприимстве сыну Фачино Кане, - спокойно ответил Белларион.
- Но почему вы лгали мне, когда…
- Нет-нет, тогда, в павильоне, я не лгал вам. Я назвался сыном графа Бьяндратского лишь для того, чтобы попасть сюда, во дворец. Моя новая личина - все равно что фартук художника и служит той же цели.
- Вы хотите, чтобы я поверила… - задыхаясь от негодования, воскликнула она. - Ах, мои чувства не обманули меня - вы действительно шпион! О Боже! Я погибаю! Мой бедный брат… - ее голос сорвался, и Белларион услышал что-то похожее на всхлипывание.
- Давайте все же перейдем к делу, - с трудом сохраняя спокойствие, сказал Белларион. - Я не могу слишком долго оставаться с вами, не рискуя вызвать подозрений.
- Почему? У вас есть на то санкция моего дяди.
- Если мы хотим одурачить его, нам надо действовать осторожно.
- Иного ответа я и не ожидала.
- Вы, как всегда, торопитесь с выводами, ваше высочество. Сперва выслушайте меня.
В сжатой и лаконичной форме Белларион рассказал ей о своей последней встрече с заговорщиками.
- Вы собирались загнать их в угол. Но они обнаружили ход, который вы проглядели, и успешно воспользовались им. И это только подтвердило подозрения, которыми я уже делился с вами, принцесса: вы и ваш брат - всего лишь инструменты в игре этих негодяев, заботящихся только о своей выгоде. Так что мне не оставалось ничего иного, как сообщить регенту имена тех, кто покушается на его жизнь.
Ее рука медленно поднялась к груди и замерла там, а губы едва слышно прошептали:
- Вы выдали их!
- А разве вы не собирались сделать то же самое, если они не откажутся от своих кровожадных планов? Я всего лишь помог вам в этом, избавив вас от необходимости признаваться в своих связях с заговорщиками. И когда я объявил себя приемным сыном Фачино Кане, регент проглотил это с такой легкостью лишь потому, что увидел во мне удобный инструмент, неожиданно подвернувшийся ему под руку. Но хуже всего то, что регент, оказывается, давно знал о существовании заговора.
- …?
- Иначе он ни за что не поверил бы мне. Мой рассказ всего лишь подтвердил уже имевшиеся у него сведения.
- Но почему тогда он бездействует? - недоверчиво спросила она.
- У него отсутствуют доказательства вашего участия в заговоре. Что для него Барбареско? Он хочет подобраться к вам и маркизу Джанджакомо. Собственно говоря, с этой целью он и послал меня.
- Я вижу, вы не колеблясь предаете всех по очереди: Барбареско - регенту, регента - мне. Меня вы тоже собираетесь выдать регенту?
- Само мое присутствие здесь, мадонна, говорит об обратном: ведь я уже мог бы сообщить регенту все, что мне известно о вас.
Она задумалась. Доводы Беллариона казались ей убедительными, но она была напугана, и испуг мешал ей поверить ему.
- Все это может оказаться ловушкой, - заявила она. - Зачем, скажите мне, вы остались здесь после того, как предали моих друзей? Вы ведь добились всего, чего хотели.
- Если бы я исчез, - не задумываясь ответил Белларион, - вы никогда не узнали бы о намерениях этих людей.
- Но почему вы считаете, что мне необходимо это знать? - возмущенно вскричала она. - Откуда такая необходимость? Всего неделю назад вы даже не слышали обо мне, а теперь готовы рисковать своей жизнью без всякой надежды на какое-либо вознаграждение. Неужели я сошла с ума, чтобы поверить вам?
- Я ваш слуга, мадонна, - безыскусно ответил он.
- Да, я совсем забыла: слуга, посланный провидением.
- Разве это огорчает вас?
- Меня? Только то, что вы выглядите слишком уж вычурно.
- Сумасшествие, мадонна, в некотором смысле сродни нереальности. Почему бы не предположить, что воздух свободы чересчур сильно вскружил голову воспитаннику монастыря.
- Наконец-то ваше объяснение выглядит недостаточно корректным, - холодно рассмеялась она.
- Скорее уж мое понимание мира, синьора… - с оттенком грусти отозвался Белларион.
Она положила руку ему на плечо, и он с удивлением почувствовал слабую дрожь ее пальцев.
- Мессер Белларион, - неожиданно робким голосом проговорила принцесса, - не обижайтесь, если мои подозрения ранили вас. Я просто в отчаянии. Так легко поверить в то, во что хочется верить.
- Я знаю, - мягко отозвался он. - И все же, ваше высочество, когда вы как следует обдумаете мои слова, то сами убедитесь, что залог вашего спасения заключается в доверни мне.
- Если бы речь шла только о моем спасении! Вы видели, каков был мой брат сегодня…
- Да, и если это дело рук Каструччо…
- Каструччо всего лишь инструмент. Но довольно об этом - мы попусту тратим время.
Она шагнула было к поджидавшим ее камеристкам, но затем остановилась и вновь обратилась к Беллариону:
- Я должна верить вам, мессер Белларион, иначе я сойду с ума, запутавшись в этом клубке. Но если вы стараетесь завоевать мое доверие лишь для того, чтобы злоупотребить им, - Бог накажет вас.