Поспешно рассмотрев несколько мелких дел, суд ожидал теперь появления обвиняемого, совершившего многочисленные и ужасные преступления. Наконец стражники ввели его, бледного после бессонной ночи, проведенной им в кишащей крысами городской тюрьме, со спутанной копной густых темных волос, неровными клочьями спадавшими ему на шею, и в красном камзоле, помятом и местами разорванном. На мгновение он в смущении замер около дверей, со страхом окинув взором судей и многочисленных зевак, но в следующую секунду, справившись со своей слабостью, твердым шагом направился к месту, указанному ему, и, почтительно поклонившись судьям и регенту, встал там, высоко подняв голову.
Строгий и требовательный голос подесты прорезал воцарившуюся в зале тишину:
- Ваше имя?
- Белларион Кане, - последовал столь же решительный ответ. Конечно, опасно было продолжать цепляться за эту ложь, но сейчас опасность угрожала Беллариону со всех сторон.
- Имя вашего отца?
- Фачино Кане - мой приемный отец. Имена моих настоящих родителей мне неизвестны.
Легкость и лаконичность, с которой он ответил на вопрос, могли бы свидетельствовать о его невиновности, на что, собственно, и рассчитывал Белларион, но подеста предпочитал иметь дело с фактами, а не с личными впечатлениями.
- Один из моих офицеров утверждает, что неделю назад вы появились в Касале вместе с неким бандитом Лорендзаччо из Трино, за чью голову уже давно назначено вознаграждение. Вы отрицаете это?
- Нет, но даже честный человек может случайно оказаться в компании мошенника.
- Вы находились вдвоем с ним в окрестностях Касале в доме крестьянина, который был ограблен, а впоследствии убит Лорендзаччо в таверне "Олень". Перед своей смертью погибший успел опознать вас. Вы признаетесь в содеянном?
- Признание подразумевает совершение преступления. Я подтверждаю изложенные вами факты, которые, однако, ничуть не противоречат моему предыдущему заявлению. Но, повторяю, это отнюдь не признание.
- Тогда объясните, почему вы сбежали от моего офицера, если ваша совесть была чиста?
- Потому что обстоятельства были против меня. Я поступил необдуманно и действовал в тот момент в состоянии аффекта.
- Впоследствии вы нашли убежище в доме синьора Аннибала Барбареско, проявившего к вам неожиданное сострадание. Нет сомнений, что вы рассказали ему о том, что случилось с вами, представив себя невинно преследуемой жертвой.
Белларион оставил без ответа это утверждение, происхождение которого для него не являлось загадкой - Барбареско, узнав от начальника стражи о случившемся в таверне "Олень", поспешил обвинить Беллариона в воровстве.
- Прошлой ночью вы попытались ограбить его, - продолжал после небольшой паузы подеста, - и, будучи застигнутым на месте преступления графом Спиньо, вы убили последнего, а затем ранили самого синьора Барбареско. Вы пытались ускользнуть из дома синьора Барбареско через окно, но были задержаны стражей. Вы признаетесь в этом?
- Нет. Позвольте изложить вам некоторые факты: я провел у синьора Барбареско без малого неделю и большую часть этого времени находился почти наедине с ним, если не считать присутствия его престарелого слуги; однако почему-то я выбрал для приписываемого мне ограбления ночь, когда в его доме, помимо него, находилось еще семеро крепких мужчин. Разве ваше превосходительство не видит здесь явного противоречия?
Его превосходительство, да и все собравшиеся в зале суда без труда увидели это противоречие. Но не только это бросалось в глаза: речь и манера обвиняемого выдавали в нем скорее школяра, чем разбойника.
- Как тогда вы объясните случившееся? - поинтересовался подеста, задумчиво пощипывая свою бородку. - Мы готовы выслушать вас.
- Закон всегда требует выслушать сперва обвинителя - синьора Барбареско, - смело ответил Белларион.
- Вы осмеливаетесь толковать закон? - неприязненно улыбнулся подеста. - Мошенники любят делать это.
- Вы рискуете объявить мошенниками всех юристов Италии, - парировал Белларион и был вознагражден одобрительными смешками из зала - вероятно, многие в его сарказме усмотрели куда больше правды, чем он вкладывал в него. - Могу заверить ваше превосходительство, что я не новичок в науках - мне приходилось изучать юриспруденцию, богословие, риторику и многое другое.
- Возможно, - мрачно произнес подеста, - но сейчас вам предстоит серьезно углубить свои познания. - Мессер де Феррарис тоже умел пользоваться сарказмом. - Итак, - продолжал он, - вы слышали предъявленное вам обвинение. Отвечайте на него.
- Отвечать? - удивился Белларион. - Но почему я должен отвечать, когда закон предписывает сначала выслушать лично самого обвинителя, чтобы обвиняемый мог задать ему некоторые вопросы? Простите мне упорство, ваше превосходительство, но я настаиваю на соблюдении прав обвиняемого. Я требую, чтобы синьор Барбареско предстал перед судом, и вы услышите, как он будет вынужден публично опровергнуть все выдвигаемые им обвинения.
- Вы позволяете себе распоряжаться здесь?! - негодующе прогремел голос подесты.
- Здесь распоряжается закон, - невозмутимо ответил Белларион, - и я всего лишь объясняю его.
- Ну и ну! - ухмыльнулся подеста и покачал головой. - Хорошо, я постараюсь быть снисходительным к вашему упрямству, о чем вы только что просили меня. Пригласите мессера Барбареско, - возвысил он голос и окинул взором толпившихся в зале зевак.
Возбужденный офицер протиснулся вперед и встал перед подестой.
- Ваше превосходительство, мессер Барбареско исчез. Сегодня утром, сразу же после восхода солнца, он покинул Касале, и вместе с ним скрылись его шестеро друзей, имена которых известны мессеру Бернабо, а также его единственный слуга.
Регент задумчиво погладил подбородок и повернулся к изумленному подесте.
- Как такое могло произойти? - сурово спросил он.
- Я узнал об аресте этого человека только поздно утром, - ответил подеста. - И как бы то ни было, задержание обвинителей нигде не практикуется.
- Однако следовало принять некоторые меры предосторожности при рассмотрении дела, обстоятельства которого столь необычны.
- Позвольте возразить вашему высочеству, но только побег обвинителя говорит об исключительности обстоятельств этого дела.
Регент недовольно откинулся в кресле и наполовину прикрыл глаза веками:
- Ну что ж, я не стану больше вмешиваться в судебный процесс. Продолжайте, вас все ждут.
Куда более озадаченный поведением регента, чем всем остальным, вместе взятым, подеста вновь обратился к Беллариону:
- Вы слышали, мессер, - ваш обвинитель не может присутствовать здесь лично.
- Прекрасно, - рассмеялся Белларион. - Я думаю, вы согласитесь со мной, что его побег лучше всего свидетельствует о лживости его обвинения.
- Но, мессер, вы должны уважать суд, - увещевающим тоном продолжал подеста, словно забыв о существовании слова "мошенник", которым он совсем недавно награждал Беллариона. - Вы просто обязаны сообщить нам свою версию происшедшего, чтобы мы могли принять решение, как поступать с вами.
- Хорошо, - ответил Белларион, - но, увы, я немногое могу сказать вам, поскольку я не присутствовал в самом начале ссоры, разыгравшейся между графом Спиньо и мессером Барбареско. Я услышал шум и крики о помощи, но граф Спиньо был уже мертв, когда я появился в комнате, откуда они доносились. Увидев меня и решив, что я могу их выдать, мессер Барбареско и его друзья напали на меня, но мне удалось ранить хозяина дома и закрыться в одной из комнат, откуда я ускользнул через окно. Поверьте, ваше превосходительство, если бы не стража, мне ни за что не удалось бы выбраться оттуда целым и невредимым.
Такая история, по мнению Беллариона, должна была убедительно прозвучать для ушей регента, но подеста отнюдь не был удовлетворен ею.
- Я куда более охотно поверил бы вам, - с вызовом в голосе заявил последний, - если бы вы смогли объяснить нам, почему граф Спиньо и вы сами оказались в момент происшествия полностью одетыми, в то время как все остальные были в ночных рубашках. Одно это говорит о том, кто был агрессором, а кто - жертвой.
Белларион взглянул на регента, но тот словно замер в своем кресле и лишь сурово и строго глядел на него в упор, у него мелькнула мысль, что как шпион он может представлять собой ценность для регента лишь в том случае, если умолчит о своей миссии в доме Барбареско.
- Я не знаю, почему граф Спиньо был одет, - решительно заявил он. - Сам же я был в тот вечер во дворце, вернулся поздно и от усталости задремал, сидя в кресле.
Беллариону показалось, что во взгляде регента промелькнуло одобрение. Но подеста медленно покачал головой.
- Весьма неубедительное объяснение, - усмехнулся он. - Может быть, вы придумаете что-нибудь получше?
- Что может быть лучше правды? - твердо и несколько заносчиво ответил Белларион. - Вы требуете объяснить вещи, которые лежат вне моего понимания.
- Увидим, - угрожающим тоном произнес подеста. - Дыба неплохо освежает память и часто заставляет вспомнить даже основательно забытые детали.
- Дыба? - переспросил, внутренне задрожав, Белларион и умоляюще взглянул на регента, ища его поддержки. Но тот уже шептал что-то на ухо мессеру Алипранди, и в следующее мгновение представитель Милана обратился к подесте:
- Ваше превосходительство, можно мне взять слово?
Подеста с изумлением уставился на него: не часто послы иностранных государств подавали свой голос, когда разбиралось дело об убийстве и разбое.
- Прошу вас, синьор Алипранди.
- Ваше превосходительство, мне хотелось бы напомнить вам, что обвиняемый заявляет о своих близких отношениях с графом Бьяндратским. Нельзя ли прервать заседание до тех пор, пока этот факт не будет документально подтвержден?
Болезненно реагирующий на любое постороннее вмешаельство в судебный процесс, подеста недовольно вскинул голову. Но прежде чем он успел ответить, регент поспешил поддержать предложение посла:
- Мессер де Феррарис, я прошу вас правильно оценить ситуацию: если обвиняемый в самом деле тот, за кого выдает себя, тогда применение к нему крайних мер воздействия может вызвать неудовольствие нашего высокого друга графа Бьяндратского.
Подеста опустил голову. Наступила пауза.
- Каким образом обвиняемый может доказать свое происхождение? - спросил он наконец.
- У меня было письмо от аббата монастыря Всемилостивой Божьей Матери в Чильяно, которое стащил Лорендзаччо… - начал Белларион.
- У нас есть это письмо, - нетерпеливо прервал его подеста. - Но там ничего не говорится о вашем предполагаемом усыновлении.
- Он утверждает, что пришел из монастыря в Чильяно, куда синьор Фачино Кане отдал его на воспитание много лет назад, - вновь вмешался мессер Алипранди. - В интересах правосудия убедиться в истинности его слов. К счастью, это нетрудно сделать - достаточно привезти сюда из монастыря кого-нибудь из монахов, чтобы они могли свидетельствовать в его пользу.
Подеста задумчиво потрепал бородку.
- Ну и что дальше? - с сомнением в голосе произнес он.
- Тогда, мессер, вы сможете избавиться от подозрений насчет связи этого юноши с бандитом, а трагические события прошлой ночи могут предстать перед вами в несколько ином ракурсе.
И, к разочарованию зевак, рассчитывавших на более продолжительный спектакль, судебное заседание на этом закончилось, а Белларион лишний раз имел возможность убедиться в том, сколь многое в жизни зависит от удачного выбора родителей.
- Вор, шпион, убийца, - так, встретившись после суда с Дионарой, отозвалась о Белларионе принцесса Валерия, вложив в эти нелестные характеристики, казалось, весь гнев и негодование, на которые была способна. - Дура, как только я могла поверить ему. Он разбил все мои надежды.
- Но что, если он действительно тот, за кого выдает себя? - участливо спросила монна Дионара, озабоченная подавленным настроением своей госпожи.
- От этого он не станет лучше. Его послали шпионить за мной, чтобы раскрыть заговор. Мое сердце не обманывало меня, но я почему-то больше прислушивалась к его болтовне.
- Зачем же он умолял вас порвать с заговорщиками, если сам был шпионом?
- Чтобы подробнее узнать о наших планах. Это он убил Спиньо, а Спиньо был самый умный, верный и смелый из всех моих друзей. Он один умел обуздать горячность остальных или в нужный момент подтолкнуть их к решительным действиям.
Глаза принцессы наполнились слезами.
- А почему тогда его арестовали? - недоуменно спросила Дионара.
- Случайно. Это не входило в планы регента. Я пришла сегодня только для того, чтобы увидеть, как он сумеет выпутаться из этой заварухи, - и я увидела.
Однако для мадонны Дионары все случившееся представлялось не столь кристально ясным.
- И все-таки я не понимаю, зачем Беллариону понадобилось убивать графа.
- Неужели? - ироничным тоном сказала принцесса. - Нетрудно представить себе, что произошло прошлой ночью. Спиньо давно подозревал этого Беллариона, и после визита мошенника во дворец подозрения графа переросли в уверенность. Поздно ночью, дождавшись возвращения Беллариона в дом Барбареско, Спиньо задал ему несколько вопросов - я думаю, неудивительно, что они оба были полностью одеты, - и Белларион, спасая свою жизнь, зарезал графа. Поняв, что заговор сорван, Барбареско и всем остальным не оставалось ничего иного, как бежать из города. Разве не так?
Но мадонна Дионара с сомнением покачала головой.
- Если маркиз Теодоро вознамерился уничтожить вашего брата, то такой поворот событий расстраивает все его замыслы; и Белларион, будь он тем, кем вы считаете его, должен был во всеуслышание заявить на суде о существовании заговора. Почему тогда он промолчал об этом?
- Я не знаю, - призналась принцесса. - Нельзя сказать ничего определенного о намерениях регента до тех пор, пока они не станут для всех очевидны. И я уверена, что здесь далеко не все так просто, как может показаться. Разве ты не заметила взгляды, которыми обменялись маркиз Теодоро и этот мошенник? Разве ты не обратила внимания, что мессер Алипранди вмешался лишь после того, как регент что-то прошептал ему на ухо?
- Не понимаю, чем ему поможет заступничество Алипранди, если он не тот, за кого выдает себя.
- Он может быть кем угодно, - с нескрываемым презрением сказала принцесса Валерия. - Для меня это уже не имеет значения. Но я рискну высказать пророчество: мы никогда более не увидим в суде мессера Беллариона - ему любыми способами помогут бежать.
Глава XIV. ПОБЕГ
Итак, Беллариона снова отправили в тюрьму, но на этот раз не в общую камеру, которую в предыдущую ночь он разделял вместе с другими несчастными, а в устроенную в крепостной стене крохотную каморку с зарешеченным окном, выходившим на зеленую плодородную Ломбардскую равнину. Именно туда часом позже прибыл маркиз Теодоро собственной персоной, рассчитывая узнать, что же на самом деле произошло у синьора Барбареско. Нимало не смущаясь, Белларион лгал регенту в лицо столь же ловко, как совсем недавно делал это в суде, но на этот раз его слова были ближе к истине.
По возвращении из дворца, как сообщил он маркизу Теодоро, его подвергли обстоятельному допросу и, обвинив в двойной игре, связали и заперли на чердаке дома Барбареско. Граф Спиньо, беспокоясь за его жизнь, попытался освободить его, но конспираторы были начеку, - когда он и граф Спиньо спускались вниз по лестнице, на них неожиданно набросились синьор Барбареско и его сообщники. Бедный граф был убит, а ему, Беллариону, удалось с трудом отбиться от нападавших и закрыться в одной из комнат, из которой он впоследствии спасся через окно.
- Вероятно, графа Спиньо уже давно подозревали, - так закончил Белларион свое повествование. - Теперь-то я догадываюсь, что он тоже был вашим агентом. Но, по крайней мере, нам удалось расстроить заговор, заговорщики бежали, и ваше высочество может больше не опасаться за свою жизнь.
- Не опасаться! - неприязненно рассмеялся маркиз Теодоро и угрожающе нахмурился. - Ваша оплошность свела на нет все, что могло бы действительно обезопасить меня.
- Помилуйте, ваше высочество, в чем же я оплошал? Вероятно, мне следовало выложить на суде всю правду…
- Вы представляете себе, как бы это все выглядело? - сердито прервал его регент. - Я сначала уединяюсь в своем кабинете с каким-то никому не известным бродягой, а затем даже приглашаю его во дворец. Пускай я делал это ради того, чтобы разоблачить, но ведь можно заявить, что моей целью было сфабриковать улики против моего племянника. Как я смогу доказать обратное, когда граф Спиньо мертв, а Барбареско и его друзья исчезли? Не забывайте, в Монферрато у меня немало врагов помимо этих беглецов, и они будут рады воспользоваться любой моей оплошностью.
На мгновение Беллариону показалось, что маркиз запутался в своих собственных хитростях.
- Но разве побег Барбареско не подтверждает мой рассказ? - тихо спросил он.
- Если кому-нибудь вздумается опровергнуть его, никто уже не поверит слову такого проходимца, как вы. И как тогда буду выглядеть я, доверившийся вам?
- Мне кажется, что ваше высочество чересчур перестраховывается, - ответил Белларион. - В конце концов лишь чистосердечное признание позволит мне спасти свою шею.
Маркиз Теодоро холодно взглянул на Беллариона, и тот почувствовал, как по спине у него пробежал озноб. Он начал наконец-то понимать, что регент меньше всего хотел расследования, в ходе которого могло выясниться, что не кто иной, как сам маркиз Теодоро инспирировал этот заговор, используя сначала графа Спиньо, а затем и Беллариона.
- Какое значение имеет ваша шея? - медленно проговорил маркиз.
- Для меня - немалое, ваше высочество, хотя вы можете быть иного мнения.
- Вы становитесь помехой, друг мой, - усмехнулся его высочество, и взгляд его бледно-голубых глаз стал еще жестче. - Да, именно помехой, - повторил он. - Герцог Джангалеаццо не стал бы долго возиться с вами. Он давно бы свернул шею, обремененную чересчур большой ответственностью. Благодарите Бога, что я не Джангалеаццо.
С этими словами он снял с левой руки плащ и извлек из его складок длинную веревку и два крепких напильника.
- Вы сможете вылезти наружу, если перепилите один из прутьев, - сказал он. - Идите своей дорогой и никогда больше не пересекайте границу Монферрато. В противном случае вас повесят без суда и следствия - это я вам гарантирую.
- Можете ни о чем не беспокоиться, ваше высочество, - поспешил ответить ему Белларион. - Вам не придется пожалеть об оказанном мне доверии.
- Наглец, как ты смеешь так со мной разговаривать? - воскликнул регент, смерил Беллариона презрительным взглядом и, повернувшись на каблуках, поспешно вышел из камеры.
На другой день весь город был взбудоражен известием о побеге заключенного из тюрьмы. Жители Касале высказывали самые фантастические предположения на этот счет, но лишь одно из них было настолько невероятным, что соответствовало действительности.
- Ну вот, - сказала принцесса Валерия своей преданной Дионаре, - разве мое пророчество не сбылось?