Роберт вспомнил, какими прощально страстными были объятия Кетлин и насколько бурной выдалась вся прошлая ночь, особенно ее первая половина, и мечтательно улыбнулся. Ах, эти ночи на африканских холмах, под львиный рев и любовные призыва ночных птиц! Какими же сладостными будут воспоминания о них в антарктических палатках полярного странника! После таких ночей любой женщине можно простить все, даже напоминание об этих ее "тайных агентах", подобранных из числа ревностных ценителей ее красоты и добродетели. Исключительно из числа ценителей.
- Он уведомил вас, что правительство Южно-Африканского Союза собирается выделить значительно меньше средств, нежели нужно для того, чтобы не пасть в глазах лондонских аристократов?
- Можете не сомневаться, что сумма эта будет значительно меньшей, - поспешно заверила его Кетлин. - Однако мистер Рой Грекхем сообщил не об этом. Вы, мой великий мореплаватель, ошибаетесь, если думаете, что ваш единомышленник Амундсен дрейфует сейчас в сторону Северного полюса.
Услышав это, капитан первого ранга тут же насторожился:
- А… куда он дрейфует на самом деле?
Они проезжали мимо ресторана "Бристоль", который в Претории представал в роли "Английского клуба", и Кетлин предложила зайти туда. Скотту хотелось потребовать немедленного ответа, но, зная упрямство супруги, он понял: чем скорее усадит ее за ресторанный столик, тем скорее узнает о том, что его интересует.
Как только метрдотель подошел к столику, Кетлин сразу же попросила его принести бутылку любого красного вина, но обязательно аргентинского.
- Только аргентинского. Закуска на ваш выбор. И все это - как можно скорее, у нас мало времени. - И лишь после того, как с бокалом красного аргентинского вина в руке Кетлин произнесла тост и они выпили, она сказала:
- На самом деле этот Норвежец дрейфует к берегам Аргентины.
- С какой стати?
- Вскоре мои агенты выяснят это.
- Я всегда знал, что в географии Амундсен не силен, однако никогда не думал, что он решится идти к Северному полюсу, направляясь из Европы к берегам Аргентины.
И лишь когда Роберт окончательно впал в угрюмое молчание, женщина поняла, насколько несвоевременной оказалась для него эта новость. В общем-то, подобную реакцию она предвидела, но решила, что скрывать от мужа это известие не имеет права.
- Теперь мне понятно происхождение вина, которым мы здесь наслаждаемся, - задумчиво произнес тем временем капитан первого ранга. - Интересно, что он намеревается исследовать здесь со своей полярной командой?
- Каюсь, я сообщила тебе далеко не все.
- Значит, и это еще не все… - обреченно обронил Роберт.
- Вместо того чтобы отправляться к полюсу, Амундсен надолго пришвартовал свое судно "Фрам" в порту острова Мадейры. И только оттуда, в письме, составленном не в полярной палатке, а под пальмой, в том письме, которое он адресовал кому-то из королевского двора Норвегии, он признался, что в действительности давно потерял интерес к Арктике и направляется в Аргентину, в Буэнос-Айрес. Но самое интересное для вас, мой великий мореплаватель, заключается в тех строчках его письма, в которых он сообщает, что из Аргентины он отправится в Антарктику, откуда от него уже никаких вестей поступать не будет. Вообще никаких, вплоть до марта 1912 года.
- До марта 1912-го?! - не удержался Скотт, чувствуя, как кровь приливает к его лицу.
- И если учесть, что южные границы Аргентины почти вплотную подходят к границам Антарктики, - уже откровенно и безжалостно добивала его Кетлин, - то становится ясно, что для Амундсена не будет проблемой сделать бросок из Огненной Земли к северным землям Антарктики, в частности, к Антарктическому полуострову, к Земле Грейама, к шельфовому леднику Ларсена.
- Стоп-стоп, эти названия взяты из письма Норвежца?! Это принципиально важно: Амундсен сам указывал эти географические точки Антарктиды?
- Насколько я поняла, никаких, как ты порой изволишь выражаться, "географических привязок на местности" Норвежец не делал. Во всяком случае, агент о них умалчивает. Зато я сама сверялась с картой южного полушария.
- Оттуда, от южной оконечности Огненной Земли, до Ледового материка действительно недалеко, - почти со стоном выдавил из груди Скотт.
Он прекрасно понимал, что с сегодняшнего дня уже никогда, ни одного полярного дня не будет чувствовать себя спокойным; что, по милости своего основного соперника, навсегда теряет монополию на путь к Южному полюсу.
- Вот я и подумала: а не может ли случиться так, что пока мы будем тащиться на своем барке сначала к Австралии, а затем к Новой Зеландии, чтобы там и там пополнить свои запасы, а уже оттуда - к берегам Антарктиды… Амундсен уже будет двигаться к полюсу?
- Поэтому я и хотел выяснить: не конкретизировал ли Руал, что именно его интересует в Антарктиде?
- А разве для такого авантюриста, как Норвежец, - упорно наделяла его этим прозвищем Кетлин, - в Антарктиде может существовать иная достойная цель, кроме самого полюса? Еще никем не изведанного.
Скотт долил себе вина, залпом опустошил бокал и невидящим взором уставился в окно ресторана, за которым виднелась крона экзотического латиноамериканского дерева.
- Но ведь он же знает, что к полюсу движется моя экспедиция, - хрипловатым, осевшим голосом процедил капитан. - Не по-джентльменски это.
Кетлин грустно улыбнулась:
- О каком джентльменстве может идти речь, если на кону лавры первооткрывателя Южного полюса?
- Леди, а тем более супруга капитана первого ранга Скотта, - назидательно напомнил ей полярник, - не может рассуждать подобным образом.
- Раз уж норвежец Амундсен закусил удила, джентльменские предрассудки англичанина Скотта его не остановят, - окончательно решила не щадить своего супруга Кетлин. - Не говоря уже о том, что для "запоздалого викинга", как назвала Норвежца одна из газет, джентльменские каноны ровным счетом ничего не значат. И никогда не значили.
- К тому же следует учесть крайне напряженные отношения между Британией и Норвегией, - почти с отчаянием покачал головой полковник флота, давая понять, насколько несвоевременной оказалась эта выходка Амундсена. - Как все это некстати! Как некстати.
- Неслучайно это сообщение Норвежца уже попало не только на страницы скандинавских, но и на страницы некоторых лондонских газет. И вызвали там сенсацию, которая нам с вами, мой великий мореплаватель, сейчас абсолютно ни к чему.
- Еще бы! Вместо того чтобы восхищаться успехами моей экспедиции, газетчики теперь станут забавляться подробностями моей заочной дуэли с Норвежцем!
9
Заметив на льду лейтенанта запаса королевского флота Уилфреда Брюса, капитан решил немного пообщаться с ним. Как-никак брат его жены Кетлин оставался самым близким ему, почти родственным человеком в экспедиции.
- Как вы чувствуете себя, лейтенант? - приблизился он к Брюсу, когда тот на пару с Аткинсоном в очередной раз перевозил на лошади грузы от причального склада в лагерь.
Лейтенант оглянулся на голос, но при этом вел он себя как-то странно.
- Нормально, сэр. Осваиваю профессию портового грузчика.
- Не жалеете, что из-за меня ввязались в некую опасную авантюру? - произнося это, капитан умышленно сместился в сторону шедшего позади Аткинсона, чтобы проверить свое предположение.
- Она действительно опасна, и в этом ее прелесть, - ответил Брюс, но при этом смотрел в том направлении, где недавно стоял Скотт.
- Вы правы, - вмешался в этот эксперимент Аткинсон, - лейтенант почти ничего не видит, снежная слепота. Впрочем, у меня дела не лучше. Полагаемся только на лошадок, которые уже привычно ведут нас по наезженной дороге.
- Немедленно обратитесь к лейтенанту Бауэрсу и получите защитные очки, - сурово молвил Скотт. - Каюсь, я и сам не сразу воспользовался ими, в чем теперь искренне раскаиваюсь. Ночью вам придется, как минимум, два часа просидеть у шатра, всматриваясь в темноту. Это поможет вашим глазам хоть в какой-то степени восстановиться. И впредь снежными пейзажами любоваться только сквозь зеленые защитные очки.
- Считаете, что это поможет? - усомнился Брюс.
- Если не поможет, отправлю вместе с судном в Новую Зеландию. Слепцы мне здесь не нужны. Причем отправлю обоих, - уточнил капитан, дабы сделать свое жесткое предупреждение хоть в какой-то степени объективным.
На закате следующего дня Скотт вместе с лейтенантами Эвансом и Кемпбеллом официально осматривал дом, строительство которого уже подходило к концу. Это надо было сделать, чтобы при необходимости внести коррективы в его достройку. Излагая затем свои впечатления на страницах дневника, капитан писал: "Вторник, 10 января. Сегодня идет шестой день, как мы находимся в заливе Мак-Мердо, и могу сказать, что мы уже устроились. Никогда и ничего подобного не удавалось сделать так быстро и так совершенно. Сегодня утром возили в большинстве своем корм, после полудня - брикеты на топливо, более двенадцати тонн…
Дом продвигается быстро, и все согласны с тем, что он должен быть очень удобным жильем… Стены обшиты с двух сторон и переложены прекрасными простеганными мешками, набитыми морской травой. Крыша снизу и сверху имеет дощатую подстилку. На нее положены: двойной рубероид, потом изоляция, затем снова дощатый настил и, наконец, тройной рубероид. Первый пол тоже настелен, однако на нем будет изоляция, затем войлок, потом второй пол и на нем линолеум. А поскольку со всех сторон можно насыпать вулканического песка, которого вокруг великое множество, то трудно предположить, что будет поддувать снизу, и нельзя предположить, чтобы много тепла уходило в этом направлении…
Кроме изоляции стен с южной и восточной сторон были высоко нагромождены тюки прессованного сена. Эта стена окажется в два тюка в ширину и в шесть тюков в высоту. Помещение для лошадей будет накрыто деревом и брезентом, поскольку не хватает досок. Нужно будет следить, чтобы на этой крыше не собиралось много снега; во всем же остальном конюшня - хоть куда".
На следующее утро Скотт вновь внимательно осмотрел еще недостроенную экспедиционную "хижину" и вновь остался доволен и ходом строительства, и ее предполагаемым уютом. Но именно в те минуты, когда капитан растрогался по поводу будущего пристанища, ему вдруг вспомнился другой дом - прекрасная вилла на окраине Клифтона, настоящий шедевр архитектурного искусства, предоставленный им с Кетлин на новозеландском Южном острове страховым агентом Джозефом Кинси.
Выстроенное на краю горного плато, это двухэтажное строение напоминало небольшой двухпалубный барк, аккуратно выброшенный штормом на каменистый остров. Они вели себя на этой вилле как влюбленные молодожены, и Роберту до сих пор грезились загорелые ноги Кетлин, ее золотисто-бархатная, во время каждого поцелуя вздрагивающая шея; ее слегка скуластое, смуглое лицо, озаряемое белозубкой улыбкой и зелеными, с голубоватой поволокой глазами…
Кетлин любила подолгу стоять на окаймленной колоннами веранде виллы, с высоты которой открывался вид на улочки Крайстчерча, на уголок океанского пляжа и на бухту, служившую пристанищем для суденышек местных рыбаков и яхтсменов. Настоящая же гавань открывалась на стыке испещренной озерцами и речными долинами Кентерберийской равнины и гряды прибрежных холмов. Ночью они спали в саду, напоминающем оранжерею, и пьянящий аромат цветов удивительным образом сливался с неповторимым запахом океана.
Когда утром Роберт уезжал в отведенный ему в Крайсчерче офис, Кетлин провожала его с таким эмоциональным настроем, с такой нежностью, словно он уже отправлялся в Антарктику. За время отдыха в Крайстчерче он всего несколько раз побывал на "Терра Нове", чтобы проследить подготовку к экспедиции, но всякий раз ловил себя на том, что палуба корабля привлекает его все меньше и меньше. Нет, от Антарктиды он не отрекался, но все же его влекло не в страну глетчеров, а туда, к "дому на утесе", как называла эту виллу Кетлин; к домашнему уюту, к женскому очарованию.
- Ты бы хотел, чтобы у нас был такой дом? - спросила его Кетлин за день до того, как они должны были навсегда покинуть виллу Кинси и отправиться в Порт-Чалмерс, приютившийся в двухстах милях южнее Крайстчерча, в предгорьях Какануи.
- Ты же знаешь, что мои мечты связаны с совершенно иными представлениями.
- Нет-нет, - тут же уточнила супруга капитана, вынужденного жить исключительно на свое скромное жалованье морского офицера, - я имела в виду не роскошь этой виллы, которая нам явно не по карману, а красоту местности, в которой она расположена.
- Порой я умудрялся забывать, что возвращаюсь в наше с тобой временное пристанище, дружески предоставленное нам меценатом. - Утомленные длительной прогулкой, они поднимались по тропинке, ведущей к вершине холма, то и дело останавливаясь, чтобы осмотреть окрестности.
- Так, может быть, нам стоит?…
- Я уже трижды отвечал тебе на этот вопрос, - решительно прервал ее Роберт. - И еще раз повторяю: "Нет, я не останусь на этих прекрасных берегах и не стану малодушно дожидаться здесь возвращения экспедиции!"
- Ну что вы, мой великий мореплаватель, - игриво погладила его Кетлин по предплечью, - я не посмела бы отговаривать вас от экспедиции. Наоборот, хотела пофантазировать по поводу пребывания здесь после вашего возвращения с полюса.
- Извините, леди Кетлин. Я и сам не против того, чтобы купить где-нибудь в этих местах некую хижину.
- Или перевезти сюда ту, в которой будете зимовать в Антарктике. Кстати, а ведь это мысль, причем вполне коммерческая.
- Ты говоришь о такой возможности всерьез?
- А что в этом нереального? Ведь ради тренировки твои люди уже собирали этот дом, затем разобрали его и погрузили на судно. Так почему бы опять не разобрать ваше жилище и не доставить сюда, в Новую Зеландию? Чтобы собрать уже в том виде, в каком оно прошло испытание в Антарктиде?
- А что, это получилось бы чудное обиталище!
- В полном смысле этого слова, историческое, в котором всегда было бы полно друзей, ветеранов Антарктики и просто странников, - вдохновенно вводила Кетлин мужа в существо своего замысла. - Это было бы жилище, которое еще при твоей жизни стало бы музеем покорения Антарктиды, музеем капитана Скотта.
Роберт подал ей руку, помог взойти на небольшой барьер, через который пролегала тропа, и, приблизив к себе, нежно поцеловал в губы.
- Какие у вас дальновидные планы, леди Кетлин, - с придыханием произнес он, осмотревшись, словно подыскивал место, способное заменить им брачное ложе.
- Напрасно иронизируете, мой великий мореплаватель. Рано или поздно вопрос о создании такого музея все равно возникнет. Исходя не столько из вашего престижа, сколько из престижа Британии. Кстати, насколько я помню из твоих рассказов и твоей книги, одну хижину, которая в свое время приютила экспедицию "Дискавери", ты так и оставил на каком-то из глетчеров.
- Так оно и было. Это наша аварийная хижина, расположенная на мысе Хат-Пойнт. Она вполне оправдала свое название, когда, по существу, спасла экспедицию Эрнста Шеклтона, члены которой, во главе с ним самим, нашли в хижине пристанище в пургу и лютый мороз.
- Обязательно постарайся проведать ее, - беспорядочно переходила Кетлин в своем обращении с "вы" на "ты", и обратно. Переход на "вы" всегда сопровождался появлением в ее тоне неких высокопарных ноток.
- Не раз думал об этом.
- И, если это возможно, тоже прикажи разобрать и погрузить на судно. Таким образом, здесь, в Новой Зеландии, а возможно, и в самой Британии, может образоваться своеобразная "антарктическая деревушка". Представляете, на какие воспоминания она навевала бы вас, мой великий мореплаватель!
…Вспомнив об этой беседе, капитан с какой-то особой теплотой взглянул на недостроенное пристанище полярных странников и представил себе, как бы оно смотрелось на одном из прибрежных холмов Крайстчерча, открытое всем горным и океанским ветрам.
10
К экспедиции на Хат-Пойнт, к своей "аварийной хижине", расположенной в пятнадцати милях от базы, капитан Скотт мысленно готовился давно. Другое дело, что из-за несметного количества дел на базе постоянно приходилось откладывать её. Но теперь, когда, в преддверии зимы, отопительная печь в Экспедиционном доме была установлена, трубы обогрева проложены, плита для приготовления пищи тоже заработала, капитан мог позволить себе и такую вот, тренировочную, перед рейдом к полюсу, разминку.
Поскольку это был воскресный день, Скотт решил взять с собой только Сесила Мирза, подарив остальным время для банных услад, отдыха и написания писем, которые "Терра Нова" должна была доставить в Новую Зеландию.
- Поскольку до Хат-Пойнта всего пятнадцать миль, советую создать упряжку из девяти собак, - предложил Мирз, как только капитан окончательно остановил свой выбор на нем. - В более далекий путь и при более тяжелом грузе полагается впрягать двенадцать-пятнадцать.
- Мы берем с собой только походную металлическую печь, спальные мешки, лом, топор, две лопаты и продовольствия на пять суток. При любом рейде с ночевкой из экспедиционного лагеря следует выходить, имея трехсуточный резервный запас продовольствия, - объяснил Скотт, обращаясь ко всем собравшимся вокруг него офицерам. - Считайте это приказом, который не будет отменяться до конца нашей экспедиции.
- Такой запас легко способен вмещаться в наших рюкзаках, - напомнил Сесил, - вместе с летними спальными мешками.
Капитан потому и остановил свой выбор на Мирзе, что во время недавнего похода тот успел разведать основательно заснеженную дорогу к Хат-Пойнту через мыс Эванса к мысу Ледовый Язык. К тому же он хорошо управлялся с собаками, которые его знали. И хотя лейтенант преодолел не более четырех миль, этого было достаточно, чтобы появилась уверенность, что большую часть расстояния санки пройдут по вполне пригодной, то есть полностью заснеженной трассе.
Солнце поднялось достаточно высоко и светило так, как и должно было светить в воскресный летний день. Словно бы истосковавшись по привычному занятию, ездовые собаки тянули легко, так что на отдельных участках капитан даже позволял себе снимать лыжи и подсаживаться на нарты вместе с Мирзом, экономя при этом силы.