Весьма разочарованный, я проверил остальное содержимое пещеры. Никаких останков; пол не выстлан сеном; прямо на земле у стен и в дальнем конце пещеры лежали три свежие циновки, на них аккуратно расставлены одинаковые по форме и размерам прямоугольные каменные плиты со срезанными углами. Светлая поверхность со следами свежей обработки, серийная продукция без малейшей претензии на разнообразие - словом, коллекция резко отличалась от того, что я уже видел, включая пещеру младшего брата Педро, Атана Атана. На выпуклой поверхности каждой плиты - нехитрое рельефное изображение. Присмотревшись, я узнал увеличенные идеограммы письменности ронго-ронго. Однообразие нарушали только три мало примечательных бородатых головы, каменная миска с недавно отрезанными локонами человеческих волос, которые были перевязаны новой веревочкой, и несколько более интересное трехмачтовое каменное судно - однако и оно было изготовлено недавно и, скорее всего, представляло собой копию образца, принесенного перед тем в лагерь самим Педро. Не успели Меллой и фотограф спуститься в пещеру, как я уже полез обратно и предложил им последовать моему примеру.
Педро Атан и его родич с удрученным видом выбрались на поверхность и молча сели на камнях. По пути к пещере Педро несколько раз повторял, что мы непременно должны сегодня же ночью забрать из нее все содержимое. Теперь мне стало понятно, откуда такая спешка: пещера отнюдь не была секретной, ее оборудовали специально для этого случая, и Педро опасался воров. Чтобы проверить реакцию этих обескураженных артистов, я предложил отвезти изделия в лачугу Таху-таху и оставить там до утра. Они дружно стали возражать - дескать, она огорчится до слез при виде старых родовых реликвий. Судя по тому, как они боялись показать старухе Таху-таху свои подделки, она не знала об обмане.
Услышав от нас, что его раскусили, Педро Атан разрыдался. Меллой предложил ему сейчас же показать настоящий тайник, пока он не успел подготовить новое представление. Около половины пятого Педро наконец согласился, но мы с Меллоем настолько устали и так на него рассердились, что нам уже не хотелось никуда ехать, тем более что Педро хотел показать не большую родовую пещеру, а маленький тайник в приморских скалах.
На следующий день, 30 марта, Педро занемог. Он лежал в постели и отказывался пить и есть. Решили, что Меллой (он в это время жил в деревне Хангароа) ночью все же проверит его тайник. Сам Педро не хотел вставать с постели, но он набросал план для своего сына Хуана, добавил устные объяснения, и около полуночи Хуан вместе с Меллоем отправились верхом к обрывистому берегу Ханга-тепеу в северо-западной части острова. По словам патера Энглерта, он не раз слышал от стариков, что в этом районе должны быть пещерные тайники; кстати, там же Лавашери и Метро совершили неудачную попытку проникнуть в тайник (с. 51).
На другое утро я получил записку от Меллоя. Он сообщал, что тайник оправдал его ожидания, и просил немедленно прибыть в деревню, чтобы посмотреть взятый им образец. Приехав к нему, я услышал, что спуск оказался очень трудным, без веревки в пещеру вообще не попасть. Высота обрыва над морем около ста метров; вход в тайник - метрах в двадцати ниже края плато. Место это - сразу за оградой к северу от Аху Тепеу, но, как и можно было ожидать, план Педро оказался недостаточно точным. Хуан спускался снова и снова, пока, совершенно измотанный, не сообщил наконец, что обнаружил вход. Слыша во тьме рокот прибоя внизу, Меллой спустился по веревке на полку; конец веревки болтался в воздухе. Ниже полки в скале зияла горизонтальная трещина, слишком узкая, чтобы кто-нибудь из них мог протиснуться внутрь, но при свете фонарика Меллой и Хуан Атан поочередно рассмотрели, что маленькая полость набита фигурками, на которых лежал толстый слой пыли. Хуан ухитрился просунуть ноги в щель и ступней извлек одну скульптуру. Это была великолепно исполненная каменная маска бородача с орлиным носом (К-Т 2098; фото 188). Не в пример тому, что нам показывал Педро предыдущей ночью, эта вещь была очень своеобразная, явно старинная и подлинная. Трудный спуск настолько утомил Меллоя и Хуана, что они ограничились одним образцом. Больше лазать не было сил.
Мы вызвали из экспедиционного лагеря двух наших лучших скалолазов, и в тот же день маленький отряд во главе с Меллоем и Хуаном Атаном отправился верхом в Аху Тепеу. По словам Меллоя, когда они ночью спускались в тайник, этому не предшествовали никакие ритуалы. Не было их и теперь, однако, когда на открытом плато, метрах в двухстах к северу от ограды в районе Лху Тенеу, где мы остановились и закрепили за камень длинную веревку, легкий ветерок откуда-то изнутри острова донес характерный запах курицы, зажаренной в уму, хотя мы не заметили ни дыма, ни людей. Ни один пасхалец не стал бы просто так жарить курицу в этом районе, куда островитянам вход обычно запрещен, так как правительство боится за своих овец. Так что, скорее всего, запах исходил от уму такапу, устроенной по секрету то ли Таху-таху, то ли еще кем-то, кто хотел нам помочь. А может быть, кто-то собирался посетить совсем другую пещеру по соседству.
Когда мы увидели, где Меллой лазил ночью, нам стало страшно, да он и сам слегка побледнел. Дальнейшая работа была поручена скалолазам, Берге Бьерку и Юну Ханкену. Захватив сачок с длинной ручкой и мешок, они спустились к узкой, глубокой щели. Их рассказ об увиденном там подтвердил описание Меллоя: скульптуры лежали сплошной грудой в полости, за щелью, покрытые толстым слоем эолической пыли и паутины. Когда скульптуры подняли наверх, мельчайшая пыль по-прежнему заполняла все углубления. Самый характер тайника исключал всякую возможность каких-нибудь уловок со стороны Педро Атана и его сообщников.
Если завернутые в истлевший камыш скульптуры в пещере Сантьяго Пакарати отличались грубым, примитивным исполнением, то вещи из тайника Педро Атана были необычны по замыслу и великолепно исполнены. К числу наиболее примечательных скульптур относилась композиция, изображающая нечто вроде зооморфного судна (К-Т 2101; фото 288–289). Сопоставляя ее с образцами из других пещер, можно предположить, что речь идет о камышовом судно из связок неравной длины, которое с одной стороны заканчивается головой зубатого кита или еще какой-нибудь морской твари, а с другой - человеческим черепом. Под "брюхом", или "корпусом", - шесть шаров; на "спине", или "палубе", - характерная для Пасхи овальная камышовая хижина с квадратным входным отверстием в стене, а рядом - пятиугольный очаг. Явно какая-то мифологическая композиция, однако ни Хуан, ни сам Педро не могли объяснить ее смысл. И еще одна интересная композиция - камень с изящным орнаментом в виде ямок и крохотных антропоморфных масок, заканчивающийся реалистичным изображением фаллоса (К-Т 2100; фото 204, 205 а). Два каменных сосуда, один побольше, другой поменьше, с вертикальными ручками явно имитировали какие-то керамические прототипы (К-Т 2102, 2240; фото 276 b, с, 277). Материал - пористая лава - воду удержать не мог, вот почему присутствие в пещере этих предметов говорит в пользу того, что керамические сосуды играли не только утилитарную роль для тех поколений, которые создавали пещерные тайники на Пасхе.
Хуан Атан не мог ничего добавить к тому, что мы увидели сами. По его словам, в пятнадцать лет он услышал от отца, что у того есть большая пещера, полная спрятанных вещей, но ему никогда ничего не показывали, и в предыдущую ночь он был убежден, что отец привел нас в настоящий тайник, пока странное поведение участников вылазки не заставило его заподозрить неладное. Сам Педро Атан мог лишь сказать, что приморский тайник принадлежал какому-то далекому родственнику, это не его собственная родовая пещера. Сколько мы потом ни уговаривали его показать свою главную пещеру нам или патеру Энглерту, из этого ничего не вышло; единственным результатом была смехотворная выставка, которую он устроил у себя дома на полу накануне нашего отплытия. Тут были собраны все свежие подделки, изготовленные деревенской молодежью под влиянием знакомства с фигурками из тайников. Я сразу опознал несколько вещей, ранее предложенных мне самими резчиками. Стало очевидно, что придется довольствоваться тем, что нам досталось из тайника в скале над морем; понятно, отец и сын получили надлежащее вознаграждение. Некоторые из двадцати пяти скульптур из этой пещеры (К-Т 2093–2117) показаны на фото 187 а, 188, 189, 204, 205 а, 232 b, 257 b, 261 а, 264 f, 276 b, с, 277, 288, 289 и 291.
Смятение, вызванное раскрытием секрета подземных тайников
Ткани и другие товары, которые пасхальцы получали в уплату за работу, как правило, при первой возможности открыто демонстрировались друзьям и родичам: пусть позавидуют! Но такие же товары, полученные в обмен на скульптуры из тайников, исчезали не менее быстро, чем шляпы или часы, украденные у первых европейцев, посещавших остров. После гнева оскорбленного аку-аку владельцы пещер больше всего боялись реакции односельчан, если те узнают, что кто-то нарушил древнее родовое тапу. Мы сами видели, как Ласаро спрятал полученные для сестер ткани в своей пещере в Ханга-о-тео до той поры, когда мы покинем остров. Очевидно, в этом духе поступили и другие, так как при нас никто не надевал и не держал у себя дома то, что было получено за фигурки из тайников.
Тем не менее наши ночные поездки в деревню, неприкрытые усилия Атана и Ласаро убедить близких друзей и родственников показать нам пещеры, наконец толки, вызванные недоброжелательством, меркантильными интересами или суеверием, не могли не породить возрастающего возбуждения в деревне Хангароа. Один за другим наши местные друзья сообщали, что не могут ночью куда-нибудь пойти без того, чтобы за ними не следили. Даже Меллою, когда он собрался в ночную вылазку в Ханга-тепеу, пришлось сперва избавиться от слежки. А Ласаро, рассказывая про тайник в береговых скалах у Винапу, откуда он принес нам несколько вещей, утверждал, что не решается больше пойти туда: либо за ним следят, либо он поблизости обнаруживает спрятавшихся людей. Фердон, Меллой и Фигероа в это время жили в районе Матавери-Хангароа, на западе острова, все трое тесно общались с деревенскими жителями, и когда началось изготовление имитаций пещерной скульптуры, тотчас узнали об этом. Как уже говорилось, Эстеван Пакарати, чьи подарки собственно и позволили установить, что пасхальцы по-прежнему пользуются подземными тайниками, одним из первых принялся вырезывать имитации, когда кончился его запас подлинных изделий. Однообразие, бедность замысла, скверное исполнение и отсутствие патины сразу позволили отличить новые вещи от того, что он приносил " мою палатку, когда работал в Анакене. Не успел он вместе с двумя-тремя молодыми приятелями сам заняться резьбой по камню, как Фигероа донесли об этом. Зайдя во двор к Эстевану, он увидел груду заготовок, подобранных по величине и форме так, чтобы удобно было вытесывать стереотипные грубые головы того самого вида, какие нам теперь предлагал Эстеван. Хозяин заверял нас, будто камни предназначены для строительства, однако это объяснение звучало не очень убедительно.
Проводя свое расследование, Фигероа выяснил, что одного из его пасхальских рабочих и друзей, Левианте Араки, сводили в подземный тайник в то самое время, когда и мы посещали пещеры. Поскольку информация, записанная Фигероа (докладная записка начальнику экспедиции от 11 апреля 1956 года), содержит этнографические наблюдения, подтверждающие паши собственные, уместно привести здесь краткое изложение.
Незадолго до неудачных попыток Ана Теаве попасть в тайник по соседству с источником в Ван-тара-каи-уа она побывала в принадлежащих ее роду двух пещерах на южном берегу. В одной из них и была взята каменная курица, и я смог воспользоваться знанием этого факта, чтобы получить информацию от Аналолы в Ваитеа. Но подробности стали мне известны лишь после того, как я получил отчет Фигероа; суть его сводится к следующему.
Ана Теаве происходила из племени Хау-моана, которое в далеком прошлом владело южной частью острова; здесь она и унаследовала две родовые пещеры. А ее муж, Туко Туки, происходил из племени Ханга-о-тео, главного врага Хау-моана. Из-за вражды предков для потомков Ханга-о-тео еще и в 1956 году считалось опасным купаться в море у южного берега. Поэтому Ана Теаве не разрешила своему супругу приблизиться к ее пещерам, хотя он сопровождал ее часть пути вместе с лучшим другом их сына, Левианте Араки. Первая из двух пещер, по словам Левианте, находилась примерно в пяти метрах над морем, в скалах западнее открытой бухты у Ханга Хему. На плато выше скал Ана Теаве остановилась перед небольшой грудой камня в ста шагах от обрыва и заговорила на старом рапануйском наречии. Левианте почти ничего не разобрал, понял только, что она просит предков не причинять ему вреда, так как он тоже Хау-моана и пришел с ней по ее просьбе. Произнеся заклинание, она устроила уму, и когда все было готово, попросила Левианте, прежде чем есть, вдохнуть пар из земляной печи. Туко Туки ждал в отдалении, а Левианте и Ана, потомки Хау-моана, спустились к входу в пещеру. Здесь женщина предложила Левианте забраться в тайник, но сперва он должен был раздеться до трусов. Внутри он справа от входа увидел два человеческих черепа, а дальше, в просторной камере, как раз там, куда падал свет из небольшого отверстия в стене, лежала каменная курица. Ана Теаве просила его поискать дощечки ронго-ронго в боковом туннеле, по тот был частично засыпан обвалившимися камнями. Покопавшись под ними, Левианте нашел куски сгнившего камыша и истлевшего дерева. Он вынес каменную курицу. Затем все трое направились в Ханга Парера; здесь, по слонам Аны Теаве, ей одной был известен вход в пещеру, которая принадлежала ее младшему брату, Хуану Теаве. Тайник находился совсем близко от конца ограды, которая спускается к морю от ветряной мельницы в Винапу. Вход был закрыт аккуратно обтесанным, пригнанным к отверстию камнем, который заклинили каменным топором; сверху пещеру не было видно. Левианте пришлось войти в воду и показать стоящей на краю скалы Ане, где спускаться. Вместе они отодвинули камень и заглянули в тайник. С одной стороны стояла каменная фигурка, дальше, в глубине, лежали свертки из плетеной тоторы. Поскольку клад не принадлежал Ане, они ничего не тронули.
Фигероа решил проверить рассказ Левианте и уговорил сводить его к пещере Ханга Хему. Все в точности соответствовало описанию. Левианте и на этот раз, прежде чем входить в пещеру, разулся и разделся до трусов. Сперва он не хотел говорить, зачем это нужно, но Фигероа настаивал, и Левианте сказал, что, по словам Аны, таков обычай, которому непременно нужно следовать. Правда, Фигероа было разрешено забраться в тайник одетым. Он протиснулся в узкую щель над обвалившейся частью и увидел под собой отверстие, ведущее в туннель. Свесившись вниз головой, он подобрал на земле кусок сгнившего камыша тотора. А ведь камыш мог туда попасть только при участии человека.
Левианте отказался показывать, где находится вторая пещера, по от брата Аны, Хуана Теаве, Фигероа узнал, что тому принадлежит пещера где-то в Ханга Парера. Когда Хуан был двенадцатилетним мальчишкой, мать однажды попросила его пойти с ней к пещере в том районе, но тогда он не пошел, зато теперь ему очень хотелось выведать секрет у старшей сестры, которой мать показала тайник.
Меллой в это время жил в Хангароа, в доме руководителя своей пасхальской бригады Мартина Рану - единственного островитянина, кому потом губернатор в награду за хорошую работу позволил сопровождать нашу экспедицию в центральную область Восточной Полинезии. Меллой дружил с семейством Рапу, и это облегчало ему расспросы, однако его просили, во имя дружбы, довольствоваться заверением, что на острове и впрямь есть пещерные тайники с каменными скульптурами того типа, какие нам приносили. Правда, он еще выяснил, что у отца Мартина, Алехо Рану, был такой тайник, а вход ему показала старая тетка, которая надеялась встретить свою кончину в пещере, однако умерла в деревне.
Левианте Араки, вместе с Фигероа ходивший в пещеру Аны Теаве в Ханга Хему, был усыновлен Алехо Рапу и приходился Мартину сводным братом. 28 марта Левианте, придя в пашу палатку, преподнес мне локон высохших человеческих волос рыжеватого цвета. По его словам, он отрезал этот локон с головы хорошо сохранившегося покойника, который лежал, завернутый в камыш тотора, в пещерном тайнике, а рядом с останками стояла каменная скульптура. Левианте хотел в ту же ночь показать мне эту пещеру и, если "все сойдет благополучно", потом сводить меня в большой тайник своего отчима. Поскольку на это же время была назначена вылазка в пещеру Сантьяго Пакарати, я предложил, чтобы вместо меня пошел Фердон; так и договорились. А вечером в лагерь приехал Меллой с группой пасхальцев - мы хотели записать их пение - и, поскольку Меллой был близким другом семейства Рапу, мы условились, что он заменит Фердона. Однако, поразмыслив, Меллой заколебался. Он подозревал, что Левианте не получил разрешение отчима, Алехо Рапу, открыть секрет тайника; как бы тут не оказаться замешанным в семейном конфликте. В итоге мы все-таки остановились на Фердоне. Все эти замены привели к недоразумению, и через день Левианте поздно вечером пришел в лагерь очень недовольный: дескать, Фердон так и не пришел, и отчим сердится, ведь уму с курицей "дело очень серьезное", а теперь уму остыла. Пришлось старику одному забираться в пещеру. Он вынес оттуда несколько изделий, мы должны незаметно забрать их в его доме около двух часов ночи и тогда же узнаем, согласится ли старик второй раз отвести нас в пещеру.
День между двумя встречами с Левианте по делам "пещеры с мумиями", то есть 29 марта, был у нас отведен для посещения первого тайника Педро Атана, и я был слишком занят, чтобы принять приглашение, когда в лагерь пришел какой-то незнакомый старик и предложил показать пещеру с "светловолосой мумией". Поэтому я послал с ним старшего помощника капитана, Юна Санне. Визит состоялся в ту же ночь, и на следующий день Санне рассказал о своей вылазке. По указаниям старика, он вплавь добрался до низкого вулканического островка Моту-таутара, у западного берега Пасхи, к югу от Ханга-тепеу; воспользоваться лодкой ему не было разрешено. На островке старик показал, где находится пещера, и в ней Санне увидел останки нескольких покойников; у одного из них на голове сохранилась густая шевелюра из сухих рыжеватых волос. Санне сумел доставить скальп на берег Пасхи, держа его в бумажном мешке над водой. Изучив скальп, мы предположили, что это от него был отрезан сухой, ломкий локон, принесенный Левианте двумя днями раньше. И хотя нам так и не удалось установить личность старика, похоже, что он и Левианте побывали в одной и той же пещере, то ли вместе, то ли с небольшим промежутком. Ни Санне, ни я не знали в лицо Алехо Рапу - отчима Левианте и хозяина пещеры, откуда тот принес волосы; возможно, это он проводил Сапне в тайник. Больше останки, у которых сохранились бы волосы, членам экспедиции не встречались, а два описанных случая совпадали во времени. Правда, каменной фигурки в пещере на Моту-таутара Санне не видел; возможно, она была там раньше, но ее уже вынес Левианте или старик-островитянин.