карточный стол и стал читать, начиналась она словами: "Я, Людовик, милостию Божьей король Франции, Наварры и проч." Внизу стояли подписи Людовика, регента, герцога Орлеанского, заверенные статс-секретарем Лебланом и начальником полиции де Машо.
- Вот это славно! - пробежав текст, проговорил человечек. - Впервые за двадцать лет можно поднять голову, посмотреть людям в глаза и бросить свое имя в лицо гонителям. Клянусь, оно нам еще послужит!
5. РОЗОВЫЕ ДОМИНО
Кроме заголовка и подписей в грамоте с гербом Франции содержался написанный по всем правилам охранный лист, выданный правительством шевалье Анри де Лагардеру, бывшему легкому кавалеристу покойного короля. Этот документ, составленный по форме, которая была недавно принята для дипломатов, не аккредитованных официально, давала шевалье де Лагардеру право посещать любой уголок королевства, а также в любое время и при любых обстоятельствах покидать территорию страны.
- При любых обстоятельствах, - несколько раз повторил горбун. - У господина регента могут быть причуды, но человек он честный и слово свое держит. При любых обстоятельствах! Теперь Лагардеру открыты все пути! Выезд мы ему обеспечим, и да надоумит его Господь действовать должным образом.
Горбун взглянул на часы и встал.
Индейский вигвам имел два входа. В нескольких шагах от второго из них проходила тропинка, ведшая через заросли в домик мэтра Лебреана, привратника и садовника. Как и все остальное здесь, домик этот служил своего рода декорацией. На его разукрашенный фасад падал свет от фонаря, который был спрятан в листве большой липы; в этой стороне сада пейзаж на сем и заканчивался. Вечером это было, как правило, темное и укромное место, предмет особого внимания господ французских гвардейцев.
Выйдя из вигвама, горбун перед зарослями узрел всю армию Гонзаго, которая собралась там после своего поражения.
Говорили явно о нем. Ориоль, Таранн, Носе, Навайль и другие смеялись что есть сил, и только Шаверни был задумчив.
Горбун, по всей видимости, крайне спешивший, направился прямо в их сторону. Он поднес к глазам лорнет и, казалось, восхищался убранством сада - точно так же, как при подходе к вигваму.
- На такое способен лишь господин регент! - мурлыкал он. - Прелестно! Очаровательно!
Игроки расступились, давая ему пройти. Он сделал вид, что внезапно узнал их.
- Ах, вот вы где! - вскричал он. - А остальные тоже разошлись. Пальцем! Понимаете - пальцем! Это ведь бал-маскарад, значит, все можно. Господа, ваш покорный слуга.
На дорожке не осталось никого, кроме Шаверни. Горбун приподнял шляпу и хотел было пройти мимо, но Шаверни остановил его. Прихлебатели Гонзаго расхохотались.
- Шаверни потянуло на приключения, - заметил Ориоль.
- Он нашел себе господина, - добавил Навайль.
- Еще более ядовитого и болтливого, чем он сам! Между тем Шаверни обратился к человечку в черном:
- Можно вас на два слова, сударь?
- Хоть на тысячу, маркиз.
- Скажите, пословица, что вы упомянули: "Злой человек не проживет в добре век", - относится лично ко мне?
- Да, лично к вам.
- Не угодно ли вам пояснить свои слова, сударь?
- Маркиз, я спешу.
- А если я вас заставлю?
- Это будет замечательно! Маркиз де Шаверни, убивший в драке некоего Эзопа Второго, обладателя собачьей конуры господина де Гонзаго. Какой прелестный штришок к вашей репутации!
Шаверни, однако, сделал попытку задержать горбуна и вытянул руку. Тот схватил ее и сжал в своих ладонях.
- Маркиз, - тихо проговорил он, - вы не такой дурной человек, как может показаться по вашим поступкам. Когда я путешествовал по прекрасной Испании, где вы, кстати, тоже бывали, однажды мне довелось быть свидетелем странного зрелища: благородный жеребец среди простых мулов, принадлежащих еврейским купцам. Это было в Овьедо. Когда через некоторое время я проезжал там снова, жеребец был уже едва живой. Маркиз, вы не на своем месте и умрете молодым, потому что вам слишком трудно стать мошенником.
Поклонившись, горбун двинулся дальше и вскоре скрылся за кустами. Шаверни неподвижно стоял, свесив голову на грудь.
- Наконец-то он убрался! - воскликнул Ориоль.
- Этот человек - сущий дьявол! - подхватил Навайль.
- Смотрите, как озабочен бедняга Шаверни!
- Но что за игру ведет этот чертов горбун?
- Шаверни, что он тебе сказал?
- Шаверни, поделись с нами!
Приятели окружили маркиза. Шаверни рассеянно оглядел их и, сам того не замечая, прошептал:
- Злой человек не проживет в добре век.
Музыка в гостиных смолкла. Наступила пауза между двумя менуэтами. Толпа в саду сделалась еще гуще, в ней то и дело возникали мелкие интриги.
Господин де Гонзаго, устав дожидаться в передней, вернулся в гостиную. Благодаря безупречным манерам и изысканной речи он пользовался таким расположением дам, что они в один голос твердили, что Филипп де Гонзаго, будь он даже не столь родовит и богат, все равно являл бы собой образец рыцаря. Понятное дело, его титул принца, робко оспаривавшийся лишь отдельными чудаками, и его миллионы, которые никто не ставил под сомнение, делу отнюдь не мешали.
Несмотря на то, что принц был очень близок к регенту, он никогда не вел себя развязно, хотя это и было тогда в большом почете. Говорил он всегда учтиво и бесстрастно, держал себя с достоинством. Но легче от этого никому не было.
Герцогиня Орлеанская ценила его весьма высоко, а воспитатель юного короля, славный аббат Флери, чью благосклонность сыскать было очень трудно, считал Гонзаго чуть ли не святым.
Придворные сплетники много и по-разному рассказывали о том, что произошло в доме у Гонзаго. Практически все дамы находили, что его поведение по отношению к жене превосходит все мыслимые пределы героизма. Это не муж, это истинный апостол, мученик! Двадцать лет безропотного терпения! Двадцать лет неизбывной доброты перед лицом постоянного презрения! Даже в древней истории нет столь прекрасных примеров!
Принцессы уже знали, каким красноречием блеснул Гонзаго перед семейным советом. Мать регента, простодушная по натуре, толстая баварка, от всего сердца протянула ему руку для поцелуя, герцогиня Орлеанская осыпала его комплиментами, маленькая аббатиса де Шель пообещала помолиться за него, а герцогиня Беррийская обозвала его благородным простофилей.
Зато несчастную принцессу Гонзаго все были готовы побить камнями, поскольку она заставила страдать такого достойного человека. Ах, читатель, вы же знаете, что Мольер нашел это бесподобное имя Тартюф в Испании!
Купаясь в лучах славы, Гонзаго внезапно увидел в одной из дверей длинное лицо Пероля. Физиономия этого верного слуги никогда не излучала бурного веселья, но сегодня она просто олицетворяла отчаяние. Пероль был мертвенно-бледен, испуган и поминутно вытирал выступающие на висках капли пота. Гонзаго подозвал его. Пероль неловко пересек гостиную, подошел и что-то шепнул на ухо своему господину. Тот поспешно встал и с присутствием духа, свойственным лишь великолепным итальянским мошенникам, проговорил:
- Принцесса Гонзаго приехала? Пойду ее встречу. Лицо Пероля выразило крайнее изумление.
- Где она сейчас? - осведомился Гонзаго.
Пероль не знал наверняка. Он поклонился и пошел вперед.
- Нет, некоторые мужчины все же слишком добры! - промолвила мать регента, сопровождая свои слова проклятьем, вывезенным ею из Баварии.
Принцессы нежным взглядом следили за удаляющимся Гонзаго. Бедняга!
- Что тебе от меня нужно? - спросил тот у Пероля, когда они остались одни.
- Горбун здесь, на балу, - сообщил фактотум.
- Да мне ли этого не знать? Я сам дал ему билет.
- Но вам ничего не известно об этом горбуне.
- А у кого я, по-твоему, должен спросить?
- Я его опасаюсь.
- Опасайся сколько угодно. Это все?
- Сегодня вечером он разговаривал с регентом более получаса.
- С регентом? - удивленно переспросил Гонзаго. Однако он тут же взял себя в руки и добавил:
- Ему, надо полагать, было что сказать регенту.
- Да уж было, могу поклясться, - согласился Пероль. Фактотум пересказал сцену, происшедшую в индейском вигваме. Когда он закончил, Гонзаго с жалостью рассмеялся.
- Да, эти горбуны люди неглупые, - с пренебрежением заметил он, - однако ум у них причудливый и деформированный, так же как и тело. Вечно они ломают неудачную комедию. Тот, что сжег храм в Эфесе, чтобы прославиться, тоже, вероятно, был горбун.
- Как легко вы ко всему этому относитесь! - вскричал Пероль.
- Разве что, - задумчиво проговорил Гонзаго, - он оценит себя слишком дорого.
- Но, ваше высочество, он же нас выдал! - с нажимом проговорил Пероль.
Гонзаго отвернулся и с улыбкой взглянул через плечо на фактотума.
- Ах, бедный мой мальчик, - тихонько сказал он, - как трудно будет сделать из тебя человека. Разве ты до сих пор не понял, что усердие этого горбуна нам на руку?
- Нет, ваше высочество, признаюсь, не понял.
- Не люблю чрезмерного усердия, -. продолжал Гонзаго, - надо будет его как следует отчитать. Но он, тем не менее, подал нам превосходную мысль.
- Благоволите объяснить, ваше высочество.
Собеседники стояли под деревьями, где в нынешние времена проходит улица Монпансье. Гонзаго дружески взял фактотума под руку.
- Прежде расскажи о том, - попросил он, - что произошло на Певческой улице.
- Ваши приказания были выполнены в точности, - ответил Пероль. - Я пошел во дворец только после того, как своими глазами убедился, что носилки отправились на улицу Сен-Маглуар.
- А что донья Крус? Мадемуазель де Невер?
- Донья Крус должна быть здесь.
- Отыщи ее. Дамы ждут; я все приготовил, ее ожидает невероятный успех. А теперь вернемся к горбуну. Так что он там наговорил регенту?
- Вот этого-то я и не знаю.
- А я знаю или, по крайней мере, догадываюсь. Он сказал примерно следующее: "Убийца Невера жив".
- Тс-с! - невольно вырвалось у Пероля, который задрожал как осиновый лист.
- И правильно сделал, - бесстрастно продолжал Гонзаго. - Убийца Невера жив. Какой смысл мне его укрывать - мне, мужу вдовы Невера, судье и законному мстителю? Убийца Невера жив. Я хотел бы, чтобы меня услышал сейчас весь двор.
Пероль только обильно потел.
- А раз он жив, - продолжал Гонзаго, - то мы его найдем.
Он остановился и заглянул своему фактотуму в лицо. Тот дрожал всем телом, физиономия его подергивалась от нервного тика.
- Ты понял? - осведомился Гонзаго.
- Я понимаю одно: вы играете с огнем, монсеньор.
- Такова мысль горбуна, - понизив голос, развивал свою идею принц, - и она неплоха, клянусь честью! Но только почему она пришла ему в голову, почему он хочет казаться более осведомленным, чем мы? Это следует выяснить. Люди, которые настолько умны, умирают обычно преждевременной смертью.
Пероль с живостью поднял голову. Наконец-то с ним заговорили на понятном языке.
- Сегодня ночью? - спросил он.
Гонзаго и Пероль дошли до центральной аллеи, откуда открывался вид на освещенные купы деревьев и статую божества Миссисипи посреди фонтана, разбрасывавшего снопы влаги. Женщина в строгом придворном наряде, просторном черном домино и маске шла в их сторону по другому краю аллеи. Она держала под руку седого старика.
Гонзаго вдруг оттолкнул Пероля и заставил его спрятаться в тень.
Женщина в маске и старик начали пересекать аллею.
- Ты ее узнал? - спросил Гонзаго.
- Нет, - ответил фактотум.
- Дорогой президент, - проговорила в этот миг женщина в маске, - благоволите дальше меня не провожать.
- Сегодня вечером я еще понадоблюсь госпоже принцессе? - осведомился старик.
- Через час приходите за мною на это место.
- Это же президент де Ламуаньон! - прошептал Пероль. Президент поклонился спутнице и скрылся в боковой аллее.
Гонзаго проговорил:
- Похоже, принцесса еще не нашла того, кого искала. Не будем терять ее из виду.
Женщина в маске - а это была и в самом деле принцесса Гонзаго - надвинула капюшон домино на лицо и направилась к фонтану.
Толпу уже в который раз охватило лихорадочное возбуждение. Только что объявили о прибытии регента и славного господина Лоу, второго человека в королевстве. Юный король в счет пока еще не шел.
- Ваше высочество не изволили мне ответить, - между тем настаивал Пероль. - Горбуном мы займемся сегодня?
- Да неужто он нагнал на тебя такого страху?
- Если бы вы слышали, как я, его речи…
- О поднимающихся могильных плитах, призраках и суде небесном? Все это я знаю. Мне нужно поговорить с этим горбуном. Но только не сегодня ночью. Сегодня ночью мы пойдем указанным нам путем. Слушай меня внимательно и попытайся уразуметь. Этой ночью, если он сдержит свое обещание, а он его сдержит, ручаюсь, мы выполним обещание, которое он дал регенту от нашего имени. На этот праздник явится человек - заклятый мой враг, при одном имени которого вы трясетесь, словно женщина.
- Лагардер! - выдавил Пероль.
- И мы, перед ярко освещенными зеркалами, в присутствии всей этой толпы, которая уже возбуждена и ждет к концу вечера Бог знает какой драмы, - мы сорвем с этого человека маску и объявим: "Вот убийца Невера!"
- Ты видел? - спросил Навайль.
- Клянусь честью, это же принцесса! - отозвался Жиронн.
- Одна среди толпы, без кавалера и даже пажа, - добавил Шуази.
- Она кого-то ищет.
- Разрази меня гром! Какая хорошенькая! - вскричал Шаверни, внезапно очнувшись от своей меланхолии.
- Которая? В розовом домино? Да это ж сама Венера, силы небесные!
- Это мадемуазель де Клермон, она ищет меня, - заявил Носе.
- Фанфарон! - воскликнул Шаверни. - Неужто ты не видишь, что это маршальша де Тессе, которая ищет меня, пока ее бравый супруг бегает за царем?
- Пятьдесят луи за то, что это мадемуазель де Клермон.
- Сто за то, что маршальша!
- Что ж, пойдем и спросим, кто она.
Повесы отправились выполнять свое намерение и только тогда заметили, что за прекрасной незнакомкой следуют на расстоянии два молодца со шпагами в полтора локтя длиною: руки у них были воинственно уперты в бедра, а блестевшие из-под масок глаза внимательно следили за происходящим.
- Тьфу, пропасть! - в один голос воскликнули молодые люди. - Это не мадемуазель де Клермон и не маршальша, это - приключение!
Тем временем все наши игроки собрались подле пруда. После визита в буфет с напитками и пирожными к ним вернулось хорошее настроение.
Новоиспеченному дворянину Ориолю ужасно хотелось сделать что-нибудь этакое, чтобы отличиться в новом качестве.
- Господа, - воскликнул он, приподнимаясь на цыпочках, - а может, это мадемуазель Нивель?
Когда Ориоль заговаривал о мадемуазель Нивель, его приятели насмешки ради никогда ему не отвечали. За последние полгода он истратил на нее пятьдесят тысяч экю. Не будь злых шуточек, которые любовь навлекает на великих финансистов, последние были бы уж слишком счастливы на этом свете.
Среди всей этой суматохи прекрасная незнакомка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Даже маска не могла скрыть ее смущения. Два молодца продолжали выступать шагах в десяти за ней.
- Вперед, брат Галунье!
- Плюмаж, мой благородный друг, вперед!
- Ризы Господни! Тут дело нешуточное, миленький мой. Этот чертов горбун говорил с ними от имени Лагардера.
Они чувствовали, что кто-то не спускает с них строгого взгляда. Мастера шпаги держались истуканами, словно солдаты на часах. Чтобы иметь возможность свободно разгуливать по балу, они снова надели свои новые полукафтаны и заодно освободили госпожу Франсуазу и ее внука Берришона.
Уже больше часа бедняжка Аврора, затерявшись в толпе, тщетно искала своего друга Анри Проходя мимо принцессы Гонзаго, она уже была готова представиться ей - такой страх внушали ей горящие взоры многочисленных повес. Но что она могла сказать этой важной даме, которая здесь у себя дома? Аврора так ни на что и не решилась. К тому же она спешила поскорее добраться до поляны Дианы, где ей было назначено свидание.
- Господа, - очнувшись от задумчивости, проговорил Шаверни. - Это не мадемуазель Клермон, не маршальша, ни Нивель, а какая-то неизвестная нам чудная красавица. У юной мещаночки не было бы такой королевской осанки, провинциалка продала бы душу дьяволу и все равно не блистала бы столь чарующей грацией, а придворная дама не смущалась бы столь прелестно. Короче, у меня есть предложение.
- Ну-ка, что за предложение? - послышались голоса. Приятели обступили Шаверни.
- Она ищет кого-то, не так ли? - продолжал Шаверни.
- Пожалуй, да, - согласился Носе.
- И это не будет преувеличением, - поддержал Навайль. Остальные загомонили:
- Да! Разумеется! Она кого-то ищет.
- И этот кто-то, - не унимался Шаверни, - счастливчик.
- Еще бы! Но это никакое не предложение.
- Несправедливо, - продолжал маркиз, - чтобы такое сокровище принадлежало субъекту, который не входит в наше почтенное содружество.
- Несправедливо! - послышалось со всех сторон. - Ужасно! Вопиюще! Это уж слишком!
- Поэтому я предлагаю, - сказал Шаверни, - сделать так, чтобы прелестное дитя не отыскало бы того, кого ищет.
- Браво! - завопили в один голос повесы.
- Наконец-то Шаверни вновь стал самим собой!
- Item, - заключил маркиз, - я предлагаю, чтобы прелестное дитя нашло не субъекта, которого оно ищет, а одного из нас.
- Браво! Брависсимо! Да здравствует Шаверни! Маркиза чуть было не принялись качать.
- Но кого из нас она найдет? - осведомился Навайль.
- Меня! Меня! - закричали все разом, не исключая даже свежеиспеченного шевалье Ориоля, который забыл о правах мадемуазель Нивель.
Менторским жестом Шаверни восстановил тишину.
- Господа, - сказал он, - спорить пока рано. Сперва отобьем прелестницу от ее провожатых, а потом уж честно разыграем в кости, в фараон или бросим жребий, кому выпадет честь составить ей компанию.
Столь мудрое решение было встречено всеобщим одобрением.
- Тогда на приступ! - вскричал Навайль.
- Минутку, господа! - остановил друзей Шаверни. - Я прошу оказать мне честь и назначить меня командующим нашей экспедиции.
- Согласны! Согласны! На приступ! Шаверни оглядел своих приятелей.
- Главное, - сказал он, - не наделать шума. В саду полно гвардейцев, и будет очень жаль, если нас выставят отсюда до ужина. Нужно применить военную хитрость. Ну-ка, у кого хорошее зрение? Не видно ли на горизонте какого-нибудь розового домино?
- В розовом домино мадемуазель Нивель, - поспешил ввернуть Ориоль.
- А вот еще одно! И еще! И еще! - раздалось в кружке.
- Я имею в виду кого-то, кого мы знаем.
- Вон там мадемуазель Дебуа! - вскричал Навайль.
- А там - Сидализа, - предложил Таранн.