Тихоокеанский водоворот - Клайв Касслер 2 стр.

Он устало принялся разглядывать цилиндр. В пла­стике обнаружилась необычная алюминиевая капсула. Бока выложены резиновыми стержнями, напоми­нающими миниатюрные железнодорожные рельсы. С одной стороны - навинчивающаяся крышка. Питт принялся свинчивать ее, удивляясь большому количе­ству поворотов. Наконец крышка осталась у него в руке. Внутри цилиндра лежали несколько плотно свер­нутых листков, и больше ничего. Питт осторожно из­влек их и начал разглядывать эту рукопись.

Он читал, и словно ледяная рука коснулась его. Несмотря на тридцатидвухградусную жару, по коже побежали мурашки. Он несколько раз пытался ото­рваться от чтения, но не мог, ошеломленный невообразимостью прочитанного.

Дочитав последнее предложение, Питт добрых десять минут отсутствующим взглядом смотрел в море. В конце документа стояло: "адмиралу Ли Ханте­ру". Питт медленно, осторожно вложил листочки обратно в цилиндр, завинтил крышку и тщательно натя­нул на капсулу желтый пластиковый чехол.

Необычная, жуткая тишина нависла над мысом Каена. Грохот прибоя казался приглушенным. Питт встал, стряхнул с себя песок, сунул цилиндр под мышку и пошел по пляжу. Добравшись до циновки, он быстро завернул в нее цилиндр и пошел к дороге вдоль пляжа.

У дороги одиноко стоял ярко-красный "Форд-Коб­ра". Питт не стал терять времени. Он положил цилиндр на пассажирское сиденье, сел за руль и сунул ключ в зажигание.

Он свернул на шоссе 99, миновал Ваиалуа и по­ехал по низкой гряде, идущей параллельно живописному и обычно сухому ручью Каукомахуа. Когда скофилдские казармы резервистов исчезли в зеркале зад­него обзора, Питт повернул за Вахиавой и помчался к Перл-Сити, решительно презрев возможность встречи с дорожной полицией.

Слева поднялся хребет Кулау, его вершины скры­вались в вечных темных, клубящихся тучах. Резкий контраст с ними составляли аккуратные зеленые по­садки ананасов на красной, плодородной вулканической почве. Неожиданно Питт въехал в грозу и маши­нально включил дворники.

Наконец впереди показались главные ворота гава­ни Перл-Харбор. Из караулки показался часовой в мундире, и Питт затормозил. Достал из бумажника во­дительское удостоверение и удостоверение личности и расписался в журнале посетителей. Молодой моряк молча отсалютовал и знаком велел ему проезжать.

Питт спросил, где расположение штаба адмирала Хантера. Моряк достал из нагрудного кармана ручку и блокнот, любезно начертил схему маршрута и отдал Питту. И снова отсалютовал.

Питт подъехал к непримечательному бетонному зданию возле доков и остановил машину. Он проехал бы мимо, если бы не небольшая, аккуратная табличка: "Штаб 101 отделения флота спасателей".

Выключив зажигание, он взял с сиденья влажный цилиндр и вышел из машины. Входя, Питт пожалел, что не прихватил на пляж тенниску и легкие брюки. Он остановился перед столом, за которым матрос в летней белой форме рассеянно печатал на машинке. На столе стояла табличка с надписью "Матрос Дж. Ягер".

- Прошу прощения, - неловко пробормотал Питт, - я хотел бы увидеть адмирала Хантера...

Печатавший рассеянно поднял взгляд, и глаза у него полезли из орбит.

- Боже, приятель, да ты спятил? Ты чего явился в плавках? Если старик тебя застукает, ты покойник. Уноси быстрей ноги, или угодишь на губу!

- Я знаю, что одет не для приема, - спокойно и дружелюбно сказал Питт, - но мне до зарезу надо увидеть адмирала.

Моряк встал из-за стола, лицо его покраснело.

- Кончай придуриваться! - громко сказал он. - Вали в казарму и проспись, или я вызову береговой патруль.

- Вызывай! - неожиданно огрызнулся Питт.

- Послушай, приятель. - Моряк явно пытался сдержать раздражение. - Сделай себе одолжение. Возвращайся на свой корабль и официально доложи по команде, что просишь о встрече с адмиралом.

- В этом нет необходимости, Ягер.

Голос, прозвучавший у них за спиной, был мело­дичным, как скрежет бульдозера по бетонному шоссе.

Питт повернулся и обнаружил, что смотрит прямо в глаза высокому седому мужчине, надменно застыв­шему в проеме внутренней двери офиса. От туфель до воротника этот человек был в белом, во всю грудь - золотые колодки. Волосы, густые и тоже белые, пре­красно гармонировали с худым, осунувшимся ли­цом. Только глаза на этом лице казались живыми, и они с любопытством разглядывали цилиндр в руках Питта.

- Я адмирал Хантер, парнище. Даю вам пять минут, так что истратьте их с толком. И прихватите с собой эту штуку, - сказал он, показывая на кап­сулу.

- Есть, сэр, - только и смог ответить Питт.

Адмирал уже повернулся на каблуках и пошел в

свой кабинет, Питт последовал за ним; если до этого он не смущался, то, оказавшись в кабинете адмирала, определенно испытал замешательство. Кроме Хантера за старинным, безупречно полированным столом для совещаний сидели трое морских офицеров. При виде полуголого Питта со странным предметом под мыш­кой на их лицах появилось недоумение.

Хантер в рабочем порядке представил офицеров, но эта деланная вежливость не обманула Питта: адми­рал хотел застращать гостя званиями, одновременно изучая его реакцию. Питт узнал, что светловолосый лейтенант-коммандер с лицом Кеннеди - Пол Бо­ланд, заместитель командира 101-го отделения флота спасателей. Плотного сложения капитан, обильно потевший, звался странным именем Орл Сайнана и командовал небольшим флотом спасательных судов Хантера. И, наконец, низкорослое, похожее на гно­ма создание, которое вышло вперед, чтобы энергич­но пожать Питту руку, представилось коммандером Бердеттом Денвером, адъютантом адмирала. Он смотрел на Питта так, словно пытался вспомнить его лицо.

- Ладно, парнище, - опять то же обращение. Питт отдал бы месячное жалование за право двинуть Хантера кулаком в зубы. Голос адмирала источал сар­казм. - Теперь, мы будем вам бесконечно благодар­ны,- если вы соизволите объяснить нам, кто вы и что вам здесь нужно.

- Вы не чрезвычайно любезны для того, кому хо­чется узнать, почему я принес эту канистру, - отве­тил Питт, удобно устраивая свое длинное тело в пус­том кресле и ожидая ответной реакции.

Сайнана метнул через стол яростный взгляд, и его лицо перекосило от злобы.

- Эй, мразь! Как ты смеешь являться сюда и ос­корблять адмирала!

- Это сумасшедший! - рявкнул Боланд. Он на­клонился к Питту, его лицо стало холодным и напряженным. Он добавил: - Ты понимаешь, тупая сво­лочь, с кем разговариваешь?

- Поскольку мы все представлены, - небрежно ответил Питт, - да, понимаю.

Сайнана потным кулаком ударил по столу.

- Береговой патруль, клянусь богом! Я прикажу Ягеру вызвать береговой патруль и бросить его на га­уптвахту.

Хантер прикурил длинную сигарету, бросил спич­ку в пепельницу, промахнулся на шесть дюймов и задумчиво посмотрел на Питта.

- Вы не оставляете мне выбора, парнище. - Он повернулся к Боланду. - Коммандер, попросите мат­роса Ягера вызвать береговой патруль.

- Я бы не стал этого делать, адмирал, - сказал Денвер, вставая; по его лицу было видно, что он на­конец узнал Питта. - Этот человек, которого вы на­звали мразью и сволочью и которого хотите посадить под арест, на самом деле Дирк Питт, руководитель отдела особых проектов Национального подводного и морского агентства; кстати, его отец, сенатор от Ка­лифорнии Джордж Питт, - председатель комиссии по Военно-морскому флоту.

Сайнана буркнул что-то короткое и непечатное.

Боланд опомнился первым.

- Вы уверены?

- Да, Пол, абсолютно. - Денвер обошел стол и встал перед Питтом. - Несколько лет назад я видел его вместе с его отцом на совещании в НПМА. К тому же он друг моего двоюродного брата, который тоже служит в НПМА. Коммандер Руди Ганн.

Питт радостно улыбнулся.

- Конечно. Мы с Руди работали над несколькими проектами. Теперь я вижу сходство. Единственное отличие - Руди смотрит на вас через очки в толстой роговой оправе.

- В детстве мы его дразнили Слепышом, - рас­смеялся Денвер.

- В следующий раз при встрече так его и назо­ву, - с улыбкой сказал Питт.

- Надеюсь... вас не оскорбили ... наши слова, - запинаясь, выговорил Боланд.

Питт посмотрел на Боланда своим самым цинич­ным взглядом и ответил только:

- Нет.

Хантер и Сайнана обменялись взглядами, которые Питту легко было разгадать. Если офицеры и постара­лись скрыть тревогу, вызванную присутствием среди них сына американского сенатора, им это плохо удалось.

- Ну хорошо, мистер Питт, ваша взяла. Полагаю, вы здесь из-за канистры, которую держите в руках. Не расскажете, как она к вам попала?

- Я только посыльный, - спокойно ответил Питт. - Я обнаружил этот предмет, когда днем заго­рал на пляже. Он адресован вам.

- Ну, ну, - сказал Хантер. - Весьма польщен. Но почему именно мне?

Питт задумчиво осмотрел собравшихся и поста­вил цилиндр, все еще завернутый в бамбуковую циновку, на стол.

- Там внутри документы. На одном ваше имя.

На лице Хантера промелькнуло любопытство.

- Где вы нашли эту штуку?

- У оконечности мыса Каена.

Денвер наклонился вперед.

- Ее выбросило на берег?

Питт покачал головой.

- Нет, я проплыл за прибой и выловил ее.

Денвер казался удивленным.

- Вы проплыли за прибой у мыса Каена? Не ду­мал, что это возможно.

Хантер бросил на Питта задумчивый взгляд, но тот словно бы не заметил.

- Можно посмотреть, что внутри?

Питт молча кивнул и развернул цилиндр, не об­ращая внимания на просыпавшийся на стол для совещаний влажный песок. Цилиндр он протянул Хан­теру.

- Мое внимание привлек этот желтый чехол.

Хантер взял цилиндр в обе руки и показал ос­тальным.

- Узнаете, джентльмены?

Все закивали.

- Вы никогда не служили на подводной лодке, мистер Питт, иначе сразу узнали бы коммуникационную капсулу. - Хантер положил цилиндр и на миг коснулся его. - Когда подводная лодка хочет, оста­ваясь под водой незамеченной, связаться с корабля­ми сопровождения, сообщение отправляют в такой алюминиевой капсуле. - Он осторожно разворачи­вал желтый пластик. - Эту капсулу с прикреплен­ным к ней маркером с краской выбрасывают через сохраняющий герметичность канал. Когда капсула оказывается на поверхности, маркер высвобождается и окрашивает несколько тысяч квадратных футов по­верхности, что можно заметить с кораблей сопрово­ждения.

- А эти резиновые прокладки, - медленно сказал Питт, - обеспечивают герметичность корпуса под большим давлением.

Хантер выжидательно посмотрел на Питта.

- Вы читали содержимое?

Питт кивнул.

- Да, сэр.

Ни Боланд, ни Сайнана, ни Денвер не заметили отчаяния в глазах Хантера и не смогли бы его понять.

- Расскажете, что узнали? - спросил Хантер, точно зная, что услышит.

Прошло несколько секунд. Как бы Питту хоте­лось никогда не видеть этого проклятого цилиндра... но выхода не было. Несколько слов - и эта безрадо­стная сцена наконец закончится. Он глубоко вдохнул и медленно заговорил:

- Внутри записка, адресованная вам, адмирал. А также двадцать шесть страниц, вырванных из вахтенного журнала атомной подводной лодки "Старбак".

Глава 2

Далее вкратце изложены объяснения коммандера Дюпре с комментариями адмирала.

"Нет никакого объяснения аду, разверзшемуся за пять последних дней. Только я виноват в смене курса и в том, что привел корабль к необычному и трагиче­скому концу. Помимо этого могу только последова­тельно описать катастрофу - мой мозг работает не так, как следовало бы".

- То, что Дюпре не вполне владел своими умст­венными способностями, - поразительное признание человека, репутация которого была основана на его сходном с компьютером разуме.

"14 июня в 20:40 мы вошли в полосу тумана. Вскоре после этого на глубине всего десять морских саженей нос корабля разорвало взрывом, и в носовой торпедный отсек хлынула вода, почти мгновенно за­топив его".

- Даже если коммандер знал, где произошел взрыв, внутри корабля или снаружи, он этого не написал.

"Двадцати шести членам экипажа повезло: они погибли в считанные секунды. Мы надеялись, что трое на мостике: лейтенант Картер, матросы Фаррис и Метфорд, - успели спуститься, прежде чем корабль ушел под воду. Трагические события показали, что мы ошибались".

- Если, как сообщает Дюпре, "Старбак" был в надводном положении, странно, что Картер, Фаррис и Метфорд не сумели за тридцать секунд спуститься с мостика. Невозможно представить, что Дюпре закрыл люк, бросив трех человек на произвол судьбы. Невоз­можно представить себе также, что спасать их было некогда - маловероятно, что "Старбак" утонул как топор.

"Тем временем мы задраили все люки и вентиля­ционные отверстия, и я приказал сбросить весь балласт и начать подъем. Но было поздно: крен и разди­рающий лязг показывали, что корабль лег на дно, за­рывшись носом.

Казалось бы, с продутыми балластными цистер­нами и с носом на глубине всего в сто шестьдесят футов "Старбак" - а длина корабля триста два­дцать футов - должен был высунуть корму из воды. Но нет.

Сейчас мы лежим на дне. Крен палубы восемь градусов влево и два градуса вперед. Кроме носового торпедного, все отсеки свободны от воды. Сейчас все мы мертвы. Я приказал людям прекратить сопротив­ление. Нас убила моя глупость".

- Самое удивительное вот что. Если положить расстояние от киля до верха лодки двадцать пять фу­тов, спасательный люк наверху отделен от поверхно­сти всего ста тридцатью пятью футами. Это неболь­шая глубина для человека, располагающего аппаратом для подводного дыхания, а на субмаринах такие аппа­раты есть у всего экипажа. Во время Второй мировой войны восемь подводников поднялись с глубины сто восемьдесят футов и получили лишь легкое расстрой­ство дыхания.

Непонятнее всего последние фразы. Что предше­ствовало безумию Дюпре? Сказался ли на нем стресс, вызванный этим кошмаром? Дальше он еще отступает от реальности.

"Продовольствия нет, воздуха хватит всего на не­сколько часов. Питьевая вода кончилась на третий день".

- Это совершенно невозможно! Если ядерный реактор продолжал работать - а нет никаких указаний на его остановку, - экипаж мог прожить много месяцев. Дистиллятор-опреснитель давал достаточное ее количество для питья, а с принятием некоторых мер предосторожности система жизнеобеспечения, которая очищает воздух на подлодке и поставляет ки­слород, обеспечила бы сохранение жизней шестиде­сяти трех человек, пока не перестала бы действовать, что крайне маловероятно. При длительном выжива­нии проблему могла представлять только пища. Но, поскольку "Старбак" выходил в море с полным запа­сом продовольствия, при некоторых ограничениях его должно было хватить не меньше чем на девяносто дней. Все зависело от реактора. Если умирал он, уми­рали и люди.

"Мой путь ясен. В душе у меня мир. Я приказал корабельному врачу сделать людям инъекции, чтобы прекратить их страдания. Сам я, конечно, уйду по­следним".

- Боже! Неужели Дюпре действительно приказал убить экипаж?

"Они снова идут. Картер стучит по корпусу. Ма­терь Божья. Почему его призрак так нас мучит?"

- Дюпре полностью обезумел. Но как? Всего за пять дней?

"Мы можем сдерживать их еще несколько часов. Они почти прорвались через спасательный люк на кор­ме. Плохо, очень плохо (дальше неразборчиво). Они хотят нас убить, но мы их перехитрим. Никакого удов­летворения - никакой победы. Мы все погибнем".

- Кто такие "они"? Может, другой корабль... воз­можно, русский траулер-шпион, пытающийся спасти экипаж?

"Сейчас на поверхности темно, и они прекратили работу. Я отправлю это сообщение и несколько стра­ниц корабельного журнала на поверхность в комму­никационной капсуле. Возможно, ночью ее не заме­тят. Наши координаты (первые цифры вычеркнуты) 32° 43'15 С - 161° 18*22 3".

- Невозможно. Эту точку отделяет от последней точки, откуда докладывал "Старбак", пятьсот миль. Да­же на фланговой скорости "Старбак" не мог добраться туда за время, прошедшее с последнего радиоконтакта.

"Не ищите нас: все будет зря. Они не позволят найти ни следа. Какую позорную уловку они использовали! Если бы я знал, мы могли бы живыми увидеть солнце. Пожалуйста, передайте это сообщение адми­ралу Ли Хантеру, Перл-Харбор".

- Последняя загадка. Почему именно мне? На­сколько мне известно, я никогда не встречался с коммандером Дюпре. Почему он выбрал меня в послед­ние исповедники "Старбака"?

Глава 3

Питт сидел за стойкой в баре старой гостиницы "Роял Гавайи", уставившись в свой стакан: он думал о событиях минувшего дня. Эти события промелькнули перед его невидящим взглядом и окутались дымкой. Но одна картина не уходила: бледное лицо адмирала Хантера, читающего послание из капсулы о страш­ной, бессмысленной трагической участи "Старбака" - удивительные, безумные слова коммандера Дюпре.

Дочитав, Хантер медленно поднял голову и по­смотрел на Питта. Тот молча пожал протянутую руку адмирала, попрощался с офицерами и, словно под гипнозом, вышел из кабинета. Он не помнил, как проехал по заполненному машинами в конце рабочего дня шоссе Нимитца. Не помнил, как вошел в свой номер, принял душ, переоделся и вышел на поиски чего-то неизвестного и непонятного. Даже сейчас, покачивая в бокале виски, он не слышал голосов дру­гих посетителей коктейль-холла.

Было что-то непонятно зловещее в последнем по­слании со "Старбака", неторопливо размышлял Питт. Какая-то осторожная, относящаяся к прошлому мысль отчаянно пыталась пробиться из глубины мозга к поверхности сознания, но расплылась и вернулась туда, откуда явилась.

Краем глаза Питт увидел дальше по стойке муж­чину, который, заметив его взгляд, приветственно поднял стакан, предлагая бесплатно - за его счет - выпить. Это был капитан Орл Сайнана. Как и Питт, он был одет для отдыха - в спортивные брюки и цве­тастую гавайскую рубашку-алоха. Но вот он подошел и облокотился на стойку рядом с Питтом. Сайнана по-прежнему потел и то и дело вытирал лоб и ладони платком, который держал в руках.

- Окажете мне честь? - спросил он с неискрен­ней улыбкой.

Питт поднял полный стакан.

- Спасибо, но у меня свое неначатое.

Раньше Питт не обращал в Перл-Харборе никако­го внимания на Сайнану и сейчас слегка удивился, заметив то, что упускал из виду. Если забыть, что Сайнана тяжелее его фунтов на пятнадцать, они мог­ли бы сойти за двоюродных братьев.

Сайнана покрутил лед в своем стакане рома "Кол­линз", ежась под равнодушным взглядом Питта.

- Я хотел бы еще раз извиниться за сегодняшнее маленькое недоразумение.

- Забудьте, капитан. Я и сам не был образцом вежливости.

- Ужас, эта гибель "Старбака", - сказал Сайна­на, делая глоток рома.

- Большинство загадок рано или поздно разъяс­няются. "Трешер", "Тунец", "Скорпион" - флот не сдается, пока не найдет пропавший корабль.

- На этот раз ничего не выйдет, - мрачно сказал Сайнана. - Этот корабль никогда не найдут.

- Никогда не говори никогда.

- Три упомянутые вами трагедии, майор, про­изошли в Атлантическом океане. "Старбак", к несчастью, исчез в Тихом. - Он помолчал, вытирая шею. - У нас на флоте есть поговорка про исчезнувшие здесь корабли: "Тех, кто лежит на дне Атлантического океа­на, поминают молитвами, венками и стихами. Тех, кто лежит на дне Тихого, забывают навсегда".