– Кроме пирса, вахту никуда не выпускать. Мы его вчера водичкой с пожарной магистрали отмывали. Палуба лодки тоже чистая, но в надстройку не спускаться. Отмыть не смогли. Отсеки немного успели засрать, но в целом обстановка нормальная. Выход наверх только в бахилах. Ими нас обеспечили химики. В центральном бахилы снимаем. По отсекам можно ходить только в тапочках. Ну, все! Я пошел на "Бирюзу".
"Интересно, хоть кто-нибудь понимает, в какую задницу он попал, – думал Бобылев, сидя в центральном, после ухода Паршина, – вот Серега рассказывает, что при взрыве "зашкалил" дозиметр. Максимальный предел измерения мощности экспозиционной дозы гамма-излучения у этого радиометра 250 рентген в час. Если "зашкалило" прибор, значит, было больше. Ну, пусть не намного, рентген 300 в час. Предположим, что Паршин наблюдал за взрывом пять минут. За эти пять минут, он должен был получить годовую дозу радиации в 25 рентген!"
Размышляя о создавшейся ситуации, Бобылев не забыл и себя: "А тебе, что ли лучше будет? Конечно, основной вклад в общую активность вносят короткоживущие изотопы, с малым периодом полураспада, дней 8-10. Например, йод-131. Но сегодня-то, идет только второй день! Наглотаешься радиоактивной пыли. Кажется, в этом случае положено принимать какие-то препараты!"
Перед глазами поплыли, заученные строки инструкции: "За 30–60 минут до радиоактивного заражения необходимо принять радиозащитное средство № 1, шесть таблеток из аптечки АИ-2 и надеть респиратор или ватно-марлевую повязку. Через пять-шесть часов еще шесть таблеток. При небольших уровнях радиации ежедневно необходимо принимать радиозащитное средство № 2 по одной таблетке в день. Это средство предохраняет от радиоактивного заражения щитовидную железу".
Только где в ремонте найти эту оранжевую коробочку? Из-за наркотика, содержащегося в обезболивающем средстве, аптечки хранятся в сейфе у начальника медицинской службы корабля. А при нахождении в ремонте их вообще сдают на склад. Поэтому Василий решил выходить наверх только в случае острой необходимости.
В пять часов прибыла новая вахта. Ее привел дежурный по команде Коля Проданов. От него удалось узнать новые подробности о причинах взрыва. Ко вчерашнему утру на лодке были завершены все работы по замене ядерного топлива. Осталось только установить на место многотонную крышку реактора. При проверке на герметичность обнаружили неплотность крышки. Что-то попало под нее. Возможно обломок электрода или еще чего-нибудь. Нужно было опять устанавливать штатные домкраты и медленно, миллиметр за миллиметром, поднимать крышку реактора. С флота торопили. И тогда, кто-то предложил поднять крышку реактора краном. Предложение было принято. Во время подъема крышки, произошел перекос. Вместе с крышкой пошла вверх компенсирующая решетка, высвобождая, экранированный ею нейтронный поток. Миллионных долей секунды хватило для того, чтобы в реакторе началась неуправляемая цепная реакция. Начался быстрый подъем температуры и давления. Произошел взрыв! Крышку, конструкции сборки реактора, ядерное топливо разбросало на расстоянии до километра.
"Хорошо, что топливо было не отработанное, – слушая рассказ Николая, думал Василий, – в противном случае, радиоактивное загрязнение местности могло быть гораздо более серьезным". Вспомнил про таблетки из индивидуальной аптечки:
– Коля, а тем, кто тушил пожар, членам аварийных партий, давали какие-нибудь радиозащитные средства?
– Смеешься! Выкатили флягу шила и всем наливали по сто грамм!
Василий знал, что спирт, предотвращает распад воды, основного материала из которого состоит человек, под действием радиоактивного излучения на водород и кислород, но все же переспросил:
– Серьезно, что ли!
– Да уж куда серьезней! Некоторые умудрились по несколько раз пригубить!
– Помогало?
– Не знаю. Но облученных много было. Их только успевали отвозить в госпиталь. У некоторых, говорят, от излучения, даже под одеждой ядерный загар. Пожар тушили почти два часа.
– А с лодкой что?
– Ничего. Разворотило реакторный отсек. Пожар потушили полностью залив его забортной водой. А чтобы лодка не затонула, затащили ее на мель.
– Там, говорят, повсюду валялись окровавленные останки этих ребят. Что с ними? Кого-нибудь опознали?
– Нет. Сплошное кровавое месиво. Собрали в резиновые мешки и увезли отмывать в госпиталь.
– От крови?
– От радиации. У них фон, как от сборки реактора.
– Не знаешь, кто погиб?
– Фамилии не говорят, но я знаю, точно, что там были инженеры-физики с перегрузки, представитель соединения и несколько человек с лодки.
– Да! Не повезло ребятам! – посочувствовал Бобылев.
– Конечно. Но им все равно, а вот живым еще придется помучиться, – подвел итог разговора Проданов.
Ночные тревоги Бобылев играть не стал. Какой смысл разносить радиоактивную грязь. Но в журнал на всякий случай записал. Мало ли что! От установки не выходить наверх, он тоже отказался. Надоедает сидеть все время в прочном корпусе! Черт с ней, с этой радиоактивностью!
Трое суток тянулись долго и нудно. Территория завода была пустынна, никаких работ не проводилось. Очевидно, руководством собирались силы, и решался вопрос о дальнейших действиях. Василий, от скуки исходил весь пирс, насквозь прокурился. Хорошо, что у него был запас, целый блок "Родопи". У морячков в этом отношении дела были похуже и они "расстреляли" дежурного просьбами угостить сигаретками. Василий не жадничал: "Откуда они их возьмут!". Утром третьего дня приехала смена. Василий узнал последние новости. Принято решение о временном перебазировании подводной лодки в Петровск. На входе в базу будет проведена дезактивация корабля. После нормализации радиационного фона в заводе, подводная лодка вернется для продолжения ремонта. Потихоньку начали переносить с плавказармы необходимые вещи, которые могут понадобиться в базе.
Петров сменил его. Бобылев не знал что делать. Покинув надоевший за трое суток дежурства прочный корпус пошел отсыпаться на ПКЗ. Не спалось. Вдобавок, вечером, его вызвал старпом. Он не стал ничего объяснять, сказал, что людей нет, и поэтому лейтенант Бобылев, вместе с тремя моряками, поступает в распоряжение дежурного по дивизиону, а зачем, ему неизвестно. Дежурный по дивизиону, старший помощник с лодки, стоящей в доке, обрисовал задачу. Из заводоуправления сообщили, что в районе, заброшенной стройки, якобы, обнаружены элементы конструкции взорванного реактора. Бобылеву с моряками, предлагалось обследовать этажерку недостроенного здания цеха.
– Если все-таки что-нибудь найдете, бросите в этот мешок. Мешок сдадите на КПП дезактиваторщикам. Но я думаю, что там ничего нет. Тревога на всякий случай! – вручив Василию пластиковый мешок, закончил инструктаж дежурный.
До стройплощадки было минут десять ходьбы, да и то, потому, что шли в неудобных бахилах. Заросшая высокой густой травой площадка вокруг остова здания мешала поискам: "Даже если здесь что-то и есть, разве увидишь?".
Стараясь не угодить, в полуобвалившиеся траншеи для коммуникаций, Бобылев обошел с моряками площадку по периметру. За сопкой солнца уже не было видно. Быстро наползали сумерки. Надо было спешить. Моряки торопили:
– Пора возвращаться назад!
Василий, забрав мешок, отпустил их, решив осмотреть этажерку самостоятельно: "Все равно здесь ничего нет! Ложная тревога!". По сохранившимся бетонным пролетам ему удалось подняться на все четыре этажа перекрытий и осмотреть их. На самом верхнем пришлось задержаться. На одной из плит перекрытия лежали какие-то искореженные обломки. Василий долго присматривался: "Что-то похожее на часть гильзы стержня автоматического регулирования мощности реактора. А может, и нет. Гильза сделана из нержавеющей стали. А эта вся черная. Но не ржавая!".
Он подобрал оказавшийся кстати камешек и провел им по поверхности металла. Царапина заблестела: "Так и есть! Нержавейка! В мешок влезет, донесу. Только как ее положить в мешок? Она ведь, гадина, активная! Все время находилась в центре реактора. На несколько тысяч рентген потянет!".
Палку, для того, чтобы запихнуть гильзу в мешок ему удалось найти только внизу. Подталкивая палкой, он закатил обломок металла в горловину, расстеленного на плите мешка. Можно уходить. Тем более, через несколько минут ничего не будет видно. Внизу уже стоял мрак. Только верхушка здания еще освещалась отблесками меркнущей зари. Но он не уходил, сам не зная почему. Какая-то неведомая сила заставляла его шаг за шагом продолжать обследование бетонных плит. Что-то сверкнуло под ногами. Василий нагнулся. Ничего не видно. Он осторожно провел рукой по шершавой поверхности бетона. Подушечки пальцев руки ощутили что-то маленькое, холодное. Осторожно взяв предмет двумя пальцами, Василий поднес его поближе к лицу. Сначала он не понял что это. А когда понял, чуть было не выронил. В его руке была белая от известковой пыли, высохшая, с длинным скрюченным ногтем, фаланга человеческого пальца с невесть как удержавшимся на ней закопченным кольцом с прозрачным камушком.
"Интересно, кто он?" – Бобылев осторожно освободил кольцо от остатков пальца. Палец он сначала хотел положить в мешок, но, подумав, что человеческим останкам негоже лежать рядом с какими-то железяками, решил положить в карман куртки: "А там, дезактиваторщики найдут ему место!". Василий потер кольцо о рукав куртки. Оно заблестело: "Что-то выгравировано на внутренней поверхности! Может, как у Лены, на кольцах имена жениха и невесты? Жаль, что ничего не видно".
Проснувшееся любопытство заставило Бобылева решиться на время оставить кольцо у себя: "Приду на ПКЗ и при свете посмотрю гравировку. А завтра сдам дезактиваторщикам".
Всю дорогу до контрольно-пропускного пункта, его не покидало чувство тревоги. Василию казалось, что кто-то на него смотрит с высоты. Он успокаивал себя: "Это от наступившей темноты". Но и на освещенной фонарями дороге наваждение преследовало его.
"Наверное, вправду говорят, что душа умершего девять дней скитается возле места своей смерти и все видит. Может, этот жмурик наблюдает за мной. Не хочет, чтобы я забрал кольцо. А я и не забираю. Завтра отнесу туда, куда следует. Если не нравится, могу выбросить в кусты прямо сейчас!" – почти всерьез разозлился Василий. Странно, но после того, как он об этом подумал, давящее на него неприятное ощущение мгновенно прошло.
У одного из дезактиваторщиков Василий спросил о том, что будет с найденным им пальцем.
– Фон то какой! Кремируют и захоронят вместе с оборудованием! – не удивившись находке, спокойно ответил он. В каюте на плавказарме, Василий первым делом поднес к свету принесенное колечко. На свету камушек на колечке вспыхнул ослепительной белой точкой. Бобылев прочитал слово: "Елена!". Нет, он не ошибся! На внутренней поверхности кольца было выгравировано именно это имя. И кольцо такое же, как у Лены. Василий сел на кровать: "Лена говорила ему, что Михаил должен был быть в субботу на перегрузке реактора. Никаких сомнений, это кольцо ее мужа! Значит он погиб! Неужели судьба, таким жестоким образом сообщает ему, о том, что его больше нет? Это не совпадение! Именно его зачем-то привести к кольцу. Как это странно не звучит, но это знак судьбы! Кольцо – повод для встречи с Леной!"
Продумав весь вечер, Василий твердо решил, что поедет к ней: "Завтра переход в Петровск, а там дезактивация. На рейде могут продержать несколько дней! Лена к тому времени может уехать! Надо просить Сысуева, чтобы он отпустил его. Конечно, дело проблематичное. Его "тетю" механик прекрасно видел! Ладно! Будь, что будет! Колечко придется взять с собой. Без него она не поверит ни одному его слову и подумает, что для встречи с ней, он просто решил воспользоваться смертью Михаила! А как отсюда выбираться? Выпустят ли его?".
Командир БЧ-5 не спал. Лежа на койке, он читал какую-то инструкцию. Выслушав просьбу Бобылева, Сысуев произнес:
– По Вашим честным глазам, вижу, что Вам очень нужно в поселок. Я так понимаю, хотите проводить "тетю" на самолет!
Василий покраснел, собрался оправдываться.
– Не надо, Василий Васильевич, я тоже был молодым, – опередил его механик, – езжайте. Вы все-таки отстояли трое суток. Справимся на буксировке как-нибудь без Вас. Только как Вы из завода выберетесь? Впрочем, желаю успеха!
Утром Василия задержало обеспечение огневых работ. Двое газорезчиков пришли срезать ограждение реакторного отсека. Металлические листы, перегораживающие проход по надстройке, могли помешать работе швартовной партии при буксировке. Он думал, что его уже не отпустят, но механик, подозвав его, сказал:
– Все, можете ехать!
Переодевшись, Василий побежал к заводской проходной. Стоявший на проходной контролер, объяснил ему, что выход из завода только по специальным разрешениям. Естественно, такого разрешения у него не было. Минут десять пришлось убеждать контролера разрешить проход. Но все доводы были напрасны. Он уже хотел просто рвануть мимо упрямого дежурного: в химкомплекте тот много не пробежит, как из заводоуправления подошел новый контролер.
– Еще один желающий вырваться на волю! – определил он, взглянув на Василия. – Замерь-ка его фон, Юра.
Юра провел датчиком, закрепленным на штанге, по одежде Бобылева.
– В этой одежде за ворота его нельзя выпускать! – покачал он головой, посмотрев на шкалу радиометра.
– А может у Вас есть, что-нибудь "бэушное"? – с надеждой спросил Василий.
– Есть, только для личного состава занимающегося дезактивацией территории. Вы и сами такое не наденете! – сказал тот, который был не Юра, показав рукой на стопку застиранных матросских роб.
– Одену!
– Тогда снимайте форму, бросайте в контейнер и выбирайте из этого тряпья, то, что Вам подойдет!
Василий снял с себя брюки, кремовую рубашку и часы, вытащил из карманов портмоне, в которое он предусмотрительно положил кольцо, ключи от квартиры и, оставшись в одних трусах и майке, перешел к стопке матросских роб.
– Эээ! Не спешите! – предостерег Юра.
"Неужели придется еще снимать трусы и майку?" – подумал с тоской Бобылев, но то, что от него потребовали, было гораздо хуже.
– Туфли снимите, пожалуйста!
– А в чем я пойду? – возмутился Василий.
– Сандалии! – дозиметрист указал головой на груду самодельных сандалий, каждая из которых представляла собой деревянную подошву, к которой были прибиты лямки из пластика. Василий чуть не заплакал, так ему было жаль свои почти новые полуботинки. На прощание дозиметристы посоветовали обязательно искупаться в душе. Волосы дают превышение фона!
Чертыхаясь, он с трудом доковылял до развилки. Проходящие в сторону Тихоокеанского машины, не останавливались. Но по времени должен быть рейсовый автобус. Минут через пять он показался из-за поворота. Василий поднял руку: "Сейчас кончатся его мучения, минут сорок он сможет посидеть!".
Но автобус, подняв облако пыли, проскочил мимо. Голосовал Василий часа полтора. Все безрезультатно. Что делать? Пешком, в этой, так называемой, обуви далеко не уйдешь! Безвыходное положение! Сколько он стоял еще, Василий не считал, но через некоторое время, со стороны завода, послышался гул автомобилей. Вереница "Волг" с затемненными окнами, одна за другой проезжали мимо него и скрывались за поворотом в сторону Тихоокеанского.
"Какая-то важная шишка поехала", – подумал он, даже не рискнув поднять руку. Последняя из автомашин вдруг притормозила и попятилась назад. Она остановилась возле не успевшего удивиться Василия. Задняя дверь открылась, и из машины вышел здоровенный парень, метра под два ростом, в черном костюме с галстуком:
– Чего ждешь? Садись, подбросим!
В салоне, кроме водителя и еще одного парня, крепкого телосложения и одетого, так же как и тот, который предложил подвезти, никого больше не было. Василию пришлось сидеть между двумя этими крепышами. Несмотря на это, ему было свободно. На заднем кресле вполне мог уместиться еще один человек. Ехали молча, пока Василий не сказал:
– Спасибо, что подобрали. Часа два стоял! Никто не останавливался!
– У тебя в этой одежде вид прикольный! Сразу видно – жертва атомного взрыва, – пошутил сидевший слева от него.
– Давай без плоских шуток. Им и так досталось! – одернул его сидевший справа. – Спасибо не нам. Это Хозяин дал команду подобрать тебя.
Бобылев не обиделся и все понял. Еще вчера прошел слух о том, что в завод, приехал с правительственной комиссией сам академик Александров. Вот кто ехал в этом автомобильном кортеже.
В поселке ему повезло тем, что он не наткнулся на патрульных. Им ничего не объяснишь, в таком виде с ним даже не будут разговаривать. Ровно через час, вымытый, переодетый в гражданку Бобылев стоял у подъезда дома, в котором остановилась Лена. Он никак не решался зайти внутрь. Что ей сказать? И где, на каком этаже она живет? Спросить кого-нибудь. Ему повезло. Бобылеву открыли в первой же квартире, и словоохотливая пенсионерка указала на третий этаж:
– Там гостиничные номера!
В номерах Василию никто не открыл. Только с нижней площадки, послышался раздраженный голос:
– Прекратите стучать! Вызову милицию. После смены не дают поспать! Ни в воскресенье, ни в рабочий день покоя не дают!
Наверное, он пришел напрасно. Скорее всего, Лена уехала. С этими мыслями, понурив голову, он начал спускаться вниз. Он чуть не столкнулся с женщиной в черном, поднимавшейся ему навстречу. Василий не обратил на нее внимание. Сгорбленная худая фигура в длинном, висевшем на ней платье серого цвета и повязанным по старушечьи черным, шелковым платком. Она прошла мимо него неслышно, словно тень, задев Василия легким колыханием воздуха с какими-то церковными ароматами.
– Вася, ты ко мне пришел? – услышал Бобылев из-за спины тихий голос. Он повернулся. Это же Лена! Из под платка выбивалась светлая прядь. Ее зеленые глаза грустно смотрели на него. Какая она худая! Неужели горе так высушило ее?
– К тебе! Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо! – она беззвучно заплакала.
Василий поднялся к ней и обнял за вздрагивающие плечи:
– Не надо! Все образуется!
– Хорошо, что ты пришел! Я одна здесь чуть с ума не сошла! – хватая воздух ртом, с трудом сказала она. – Ты зайдешь ко мне?
– Конечно!
Она долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Василий, осторожно разжав пальцы, забрал из ее дрожащей руки ключ и открыл дверь. Он не стал проходить в комнату:
– Я посижу на кухне.
– Ты есть не хочешь? – спросила она.
– Спасибо! Нет! – Василий отрицательно мотнул головой. Пододвинув стул, Лена села напротив него. Красное и опухшее от слез лицо, плотно сжатые губы, выступающие скулы. Такой некрасивой он никогда ее не видел!
– Я вот из Большого Камня приехала! В церковь ходила. Мишу и всех кто с ним был помянула.
Не зная, что сказать дальше, она замолчала. Василий тоже не знал с чего начать. Говорить ей про кольцо или нет? Только приехав в поселок, на ладони левой руки он обнаружил, ожог кожи. Кольцо он нес со стройки в левой руке. Это не мистика! Оно радиоактивное!
– Ты, что-то хочешь сказать? – глядя ему в глаза, спросила Лена.
– Да! – решился Василий. Достав из кармана портмоне, он извлек из него кольцо и положил на край кухонного стола.
– Откуда оно у тебя? – медленно протягивая руку по направлению к кольцу, испуганно спросила Лена.
– Не трогай! – перехватил руку Василий.