- Это не имеет никакого отношения к моей миссии. Не понимаю, с какой стати вас интересуют мои личные дела.
- А почему бы и нет? На досуге я занимаюсь благотворительностью. Мне не безразлична судьба храброго офицера, если он, проиграв под честное слово, не знает, чем рассчитаться.
- Как же вы об этом узнали?
- Ба! В Ки-Уэсе о Кубе знают все до мелочей. Итак, вы стои́те перед выбором: отдать долг или пустить пулю в лоб.
Испанец опустил голову, не отвечая.
- Так что́ бы вы сделали, - продолжал спокойно Жорж, - если бы кто-нибудь, не требуя никаких гарантий и расписок, одолжил вам эту незначительную сумму?
- Все, что́ не входит в противоречие с моими обязанностями…
- Хорошо!.. Вот пачка. В ней двадцать пять купюр по тысяче долларов…
- Да, но я-то проиграл только пять тысяч…
- Неужели я сказал пять тысяч?.. А не двадцать пять?.. Что-то я не в ладах с арифметикой… А впрочем, немногим больше, немногим меньше… Берите же, это вам на игру…
Испанец побледнел. Какое-то время он стоял неподвижно: явно внутренне боролся сам с собой. Потом, тяжело вздохнув, потной рукой взял пачку.
- Ну-ну, не стесняйтесь! - благодушно сказал Бессребреник.
Командир нервно сжал greenbacks и, будто движимый таинственной силой, быстро засунул их в карман.
- Что вы от меня потребуете? - спросил он резко. - Знайте… Я не пойду на сделку с совестью…
Бессребреник взял еще одну пачку денег.
- Двадцать три… двадцать четыре… двадцать пять… - подсчитывал он вслух. - Двадцать пять тысяч долларов… Да я ничего не требую… Я рад оказать услугу такому достойному и приятному джентльмену, как вы. Вот, возьмите еще пачку… Я подумал… У вас был бы слишком тощий кошелек… Чтобы попытать по-настоящему счастье, еще раз испытать судьбу, нужен какой-то запас денег.
По лбу офицера катился пот. Он смотрел на купюры, ими соблазнитель похрустывал, разжигая еще большую алчность. Испанец уже перестал сопротивляться, думать о сделке с совестью и долгом. Едва не выхватив пачку, он спросил прерывающимся голосом:
- Так чего же, в конце концов, вы хотите, капитан?
- О, пустяк. Мы с женой ездим туда, куда нам в голову взбредет. Так вот, нам взбрело в голову - а это для нас что путеводная звезда - посетить Кубу. А сейчас там война. Могут возникнуть всякие осложнения. Мне бы хотелось получить пропуск…
- И все?
- И все!
- Ну вы хоть скажете, что у вас на борту? Военной контрабанды нет?
- Да ну что вы, командир! Разве графиня де Солиньяк и я, ее муж, похожи на пиратов?
- Нет, разумеется.
- Послушайте, командир, могу поклясться, что, как человек предусмотрительный, вы запаслись при отъезде документом за подписью главнокомандующего морскими и наземными войсками Вайлера. Там не хватает только вашего росчерка.
- Вы правы. Увидев яхту, мы решили, что вы вряд ли принадлежите к числу нарушителей блокады…
- Прекрасно! Вот перо и чернила. Будьте любезны, заполните бумагу.
Родригес, думая о том, что у него в кармане лежит кругленькая сумма в пятьдесят тысяч долларов, судорожно вынул бланк, начертал несколько строк и протянул Бессребренику. Тот внимательно прочел:
"Нижеподписавшийся, капитан второго ранга испанского морского флота, штабс-капитан крейсера "Гуадиана", свидетельствует и удостоверяет, что яхта "Бессребреник", порт приписки Ки-Уэст (Северо-Американские Штаты), не имеет на борту никаких предметов, входящих в список контрабандных военных грузов.
В удостоверение чего выдается настоящий сертификат.
Подпись: РОДРИГЕС.
Пропустите в любое время предъявителя сего документа.
Подпись: ВАЙЛЕР".
Поскольку бумага была составлена по всем правилам - на бланке, с указанием должностей и печатями, - Жорж с удовлетворением мотнул головой. Мужчины поднялись на палубу.
Граф, соблюдая правила этикета, проводил офицера до наружного трапа, где и распрощался. Когда шлюпка отчалила, капитан, повернувшись к лоцману, сказал:
- Ну вот, мистер Адамс, теперь видите: нас не схватили, не отдали под суд, не повесили. Вы можете теперь вести судно в бухту, где ждут люди Масео, а быть может, и сам генерал. Встреча назначена на девять пополудни, а я - вы знаете - ни сам не люблю ждать, ни других заставлять.
- Но, капитан, мне все это кажется каким-то наваждением.
- Вам, янки?.. Да неужели?
- Так что же вы все-таки сделали?
- Просто немного облегчил свой сейф. А теперь в путь!
Лоцман взялся за штурвал и скомандовал:
- Go ahead!
И шхуна, теперь уже без всяких помех, снова пустилась в путь, чтобы доставить свой важный груз по назначению.
ГЛАВА 23
Масео и Бессребреник. - Благодетельница свободной Кубы. - На борту яхты. - Выгрузка сокровищ. - Управляемый воздушный шар. - Осмотр владений. - Отъезд Масео. - Предчувствия. - Отсутствие доктора и его возвращение. - Важное сообщение. - Изменение маршрута.
Благодаря официальной бумаге, так ловко добытой Бессребреником, яхта получила возможность пришвартоваться в заранее определенном месте - в середине опасной для мореплавателей гряды подводных камней на северо-западе провинции Пинар-дель-Рио.
Корабль сначала стал на якорь в небольшой бухточке. Он замер с погашенными судовыми огнями, под парами и мог в любой момент выйти в открытое море.
Наступила ночь, яхта приблизилась вплотную к берегу. Издали доносились звуки ружейных выстрелов, их нет-нет да и перекрывал грохот пушек. Так продолжалось часа два, затем все стихло.
На борту яхты, укрытой плотной тьмой, явно ощущалась тревога: чем закончится битва, от которой зависел успех экспедиции? Ожидание становилось с каждой минутой все тягостнее для тех, кто не ради наживы, а из самых благородных побуждений рисковал своей жизнью.
На берегу, над разбивающимися о скалы волнами замелькали едва различимые тени. Матрос на катбалке тихо спросил: "Кто идет?" В ответ прозвучало: "Свободная Куба!", и кто-то стал насвистывать мелодию "Yankee doddle"
- Причаливайте! - раздался голос, судя по французскому акценту принадлежавший Бессребренику.
Рифы в этом месте образуют нечто вроде отвесной стены, своего рода естественную набережную. Туда вместо трапа перекинули широкую доску. На нее с берега смело вступил высокий человек. Оказавшись на палубе, он, слегка привыкнув к темноте, увидел силуэт мужчины с протянутыми к нему руками.
- Вы генерал Масео, герой кубинской независимости? - спросил Бессребреник.
- А вы тот добрый француз, который поддерживает угнетенных, наш друг, граф Жорж де Солиньяк?
Они обнялись, и Бессребреник повел партизана в салон, откуда не проникало ни лучика света из-за плотно закрытых люков.
Посередине роскошного помещения стояла несколько заинтригованная миссис Клавдия.
- Генерал Антонио Масео, - представил Бессребреник. - Графиня де Солиньяк.
Гость учтиво поклонился, осторожно притронулся к протянутой женщиной руке и, растрогавшись, сказал:
- Мадам, я не нахожу слов выразить бесконечную признательность благодетельнице свободной Кубы. Да благословит вас Бог за то, что вы вкладываете свое состояние в благородное дело! Ваш королевский подарок для нас особенно дорог, потому что вы здесь сами, среди мамбисес. Невзирая на опасности, вы дарите им теплоту своего сердца и улыбку!
- Генерал, - ответила графиня, - идея, за осуществление которой вы так храбро сражаетесь, имеет в вашем лице достойных защитников… Добрые люди обязаны поддержать вас, оказать посильную помощь… Мы с мужем восхищены вашей борьбой… Та лепта, какую мы сегодня вносим, - лишь аванс… Нам хотелось бы стать финансистами свободной Кубы. Так ведь, мой друг?
- Конечно, дорогая. Только не забудьте, что время бежит… Минуты равны часам, а часы - дням… Генерал, поскольку вы прибыли вовремя, значит, противник разбит?..
- Да… Отступают в беспорядке, - сказал Масео, с гордостью посмотрев на капитана. - Побережье освобождено, по крайней мере на сутки.
- Великолепно! Сколько в вашем распоряжении людей?
- Примерно шестьсот.
- Хватит и трехсот для разгрузки золотых монет… Два миллиона долларов весят около трех с половиной тонн… По двенадцать килограммов на человека…
- Целое состояние для парней, которые не получают жалованья, не имеют ни песеты и живут Бог знает как, чаще всего впроголодь! Однако не беспокойтесь: все до последнего сантима поступит в армейскую казну.
Как сказал Бессребреник, время не стояло на месте. На яхте началась лихорадочная работа. Бояться было нечего ни с суши, ни с моря, и потому зажгли сигнальные огни - шла перевалка грузов.
На палубу поднимали из трюма ящики с оружием, боеприпасами, снаряжением, а потом постепенно переносили их на берег. Солдаты Масео действовали быстро, но тихо, молча; все исчезало словно по волшебству, без шума, без суеты, в тайниках, что служили примитивными арсеналами, подпитывавшими мятеж. Испанцы так и не смогут их обнаружить.
Вскоре на борту остались лишь стянутые болтами ящики с золотыми монетами, у каждого солдата были при себе пустые походные мешки и по две патронницы. Бессребреник подсчитал, что таким образом каждый сможет без натуги перенести примерно по шесть тысяч долларов. Их вес и объем были не так уж велики.
Оставалось найти самый удобный и быстрый способ разделить примерно на равные части огромную гору золота и нагрузить солдат. Перевезти все разом было невозможно. Бессребреник решил поступить так. Он приказал вытащить на палубу все ящики с долларами и разложить золотые монеты тремя примерно равными кучами; потом велел собрать все баки и лопаты, какие имелись на борту, затем дал команду заполнять посудины и расставлять их по борту.
Кочегары и их помощники, привыкшие к работе с углем, ловко загребали лопатами монеты, те, позванивая, стекали ручьями в банки.
Восхищенные люди Масео не верили своим глазам. Они подходили один за другим к полным емкостям, пригоршнями брали оттуда монеты, набивали ими патронницы и мешки и удалялись.
- Видите ли, генерал, разделение труда - только это помогает, - говорил Бессребреник, с любопытством наблюдая за ходом операции.
Вскоре все было закончено. Ровно за сорок пять минут с корабля вынесли два миллиона долларов!
Масео по вполне понятным причинам торопился уйти и уже собирался прощаться, когда Жорж остановил его.
- Это еще не все, дорогой генерал. Я приготовил вам небольшой сюрприз.
- Как? - спросил, улыбаясь, командир партизан. - Еще что-то? Вы за один день решили получить всю нашу признательность?
- Мне просто хочется сделать вам памятный подарок… Одно превосходное устройство, чрезвычайно простое. Оно будет вам во всем послушно… С его помощью вы сможете перемещаться куда угодно, со скоростью поезда, не бояться снарядов, подниматься, опускаться, видеть передвижения противника.
- Аэростат! - вне себя от восторга воскликнул Масео.
- Да, аэростат, управляемый воздушный шар, обладающий поистине огромной вертикальной скоростью. Он поможет вам не только вести наблюдение: это - страшное боевое средство.
- Да ведь он же обеспечит победу революции!
- Или, во всяком случае, сыграет ту же роль, что и несколько армейских корпусов.
- Но вертикальная скорость… Где мы возьмем газ?
- Я вам оставлю его довольно солидное количество. Этот шар, дорогой генерал, имеет особенность: он сам несет резерв подъемной силы, которая одновременно служит и двигателем.
- Не понимаю.
- Все очень просто. Я решил не тащить с собой электрические аккумуляторы или какой-нибудь тяжелый и громоздкий мотор. Их трудно устанавливать, заменять, да и обслуживать. Я предпочел сжатый или, правильнее, сжиженный водород.
- Великолепно.
- Поняли, так ведь? Я привез незначительное по объему, но огромное количество газа. Это почти неистощимый запас. Емкости, куда он накачан под очень большим давлением, по форме и размерам напоминают снаряды со специальным вентиляционным отверстием. Короче говоря, это как бы газ в бутылках… Но в бутылках стальных, которые ни за что не взорвутся.
- Прекрасно!
- В общих чертах вы представляете, как действуют такие устройства? Достаточно к вентиляционному отверстию прикрутить соединительную трубку, и сжиженный водород начнет поступать в механизм управления и двигатель. Тогда газ, выход которого регулируется, даст нам силу, необходимую для маневров. И без всяких потерь, без всяких помех. Само собой, также без всяких трудностей производится накачивание газом аэростата. Наконец, когда бутылка пуста, ее можно наполнить порохом, а в вентиляционное отверстие ввинтить ударный механизм. Бутылка становится снарядом, сброшенным с корзины, он разрывается.
- Ей-богу, что меня больше всего восхищает в вас - так это ваша безграничная изобретательность и неистощимая щедрость.
- Давайте без комплиментов, дорогой генерал. Лучше соглашайтесь принять подарок, и все. Не велика заслуга помочь таким смельчакам, как вы, подающим прекрасный пример самоотверженности. Прошу вас только подождать несколько дней, и вы получите аэростат. Мне он сейчас нужен для осмотра земельных участков, моих владений на Кубе. Когда-то они были процветающими плантациями, а сейчас, наверное, - в жалком состоянии. А заодно, кстати, этот вояж позволит проверить, как воздушный шар действует.
- Если угодно, я в вашем распоряжении. И еще хочу от имени всех, кто сражается за свободу Кубы, выразить вам бесконечную благодарность. А сейчас, месье, позвольте откланяться - нужно укрыть наши сокровища в надежном месте.
- До скорого свидания, генерал.
- До свидания, дорогой благодетель.
- Я воспользуюсь ночью, чтобы наполнить шар газом и подняться на рассвете в воздух.
Мужчины энергично пожали руки, и Масео направился к солдатам - они терпеливо ждали.
Отряд тронулся и вскоре вышел из зоны, где в любой момент на него могли напасть испанцы.
Через десять часов они уже находились вне опасности. Нагруженные золотом, мамбисес пересекли границы района, откуда недавно потеснили неприятеля генералы Дельградо и Ривера. Так что вроде им ничто не угрожало. Однако Масео томило неясное предчувствие. Не зная страха (недаром все его тело избороздили рубцы), нутром он угадывал опасность. Генерал по-прежнему был уверен в себе и полон решимости, но волей-неволей призадумался над причиной необычного, никогда им не испытанного ощущения. Как-то странно. Кажется, что меня убьют… Не оставляет мысль о скорой смерти… Я не боюсь, но это так некстати для родины, для меня лично! Как знать! Нужно бы отдать последние распоряжения…
И он позвал своего близкого друга, своего alter ego, кто знал все его секреты:
- Серано! Мне нужно с тобой поговорить. Серано!
Доктор не отзывался. Окруженный штабистами, Масео позвал еще раз:
- Серано… Куда же он подевался? Был рядом, когда я поднимался на яхту. Кто-нибудь видел его позже?
Ему ответил состоявший лично при генерале юноша, сын другого героя борьбы за независимость Максимо Гомеса:
- Генерал, он как раз в это время уехал… Ускакал на лошади…
- Ты уверен, Франсиско?
- Абсолютно уверен, генерал… Он ведь разговаривал со мной… Сказал, что отлучится ненадолго.
Масео сделалось нехорошо, он словно что-то заподозрил. Возникла чудовищная картина измены… Неведомо почему он попадает в засаду. Враги торжествуют, бахвалясь как люди, избежавшие неминуемой гибели. Мечты генерала об освобождении рушатся… Но Масео тут же устыдился возникшего видения - это же оскорбительно для уехавшего друга!
Ведь было столько доказательств преданности доктора идее свободной Кубы, его горячей любви к родине, его ненависти к Испании. Командующий вспомнил о давней их крепкой дружбе, братстве по оружию, перенесенных вместе невзгодах и общих надеждах…
Пожав плечами, он пробормотал:
- Подозревать Серано!.. Это даже не проступок. Это просто глупость! Он самый преданный человек. Сомневаться в нем - то же самое, что сомневаться в собственном отце.
Послышался приближающийся цокот копыт. Раздались оклики: "Кто идет?" Да, то был он… Доктор Серано… Врач резко спросил:
- Генерал!.. Где генерал?
- Я здесь, мой друг, - откликнулся Масео. - Я так рад тебя видеть, я боялся, что с тобой что-то случилось.
- Нет… нет… спасибо. У меня важное сообщение. Мы идем прямо в засаду… Там впереди тысячи три или четыре солдат.
- Черт подери!.. Это серьезно.
- Да, очень. Мне подумалось, что Люк только сделал вид, будто отступает, и я поехал ночью проверить. Сведения точные… Наступление начнется на рассвете. Их силы намного превосходят наши.
- Ладно! Я изменю маршрут, и мы отойдем к Мариельской дороге, где основная часть войска. И тогда в бой!.. А тебе, мой дорогой друг, мой преданный товарищ, еще раз спасибо… Ты помог нам избежать ужасной опасности.
Если бы Масео мог видеть в темноте, он бы заметил, как иронически улыбался доктор. И знать бы генералу, как радуется душонка этого иуды при мысли о награде, обещанной за предательство.
ГЛАВА 24
Героическая борьба. - Десятеро против трехсот. - Парламентарий. - Ответный удар. - Не Роберто, а… Робер. - Фрикет находит кузена. - Сын француза. - Отряд, обреченный на гибель. - Последние патроны. - Сдавайтесь!.. - Никогда! - Да здравствует свободная Куба!
Итак, члены секты Воду, так жестоко наказанные капитаном Роберто с его маленьким отрядом, исчезли в ночи. Офицер остался с десятью солдатами, Мариусом, Фрикет, Долорес и маленьким Пабло внутри зловещего храма, чуть не сделавшегося местом чудовищного преступления.
Перестрелка, - по-видимому, между бойцами полковника Карлоса и испанцами, - не прекращалась, лишь изредка ненадолго прерываясь. Звуки выстрелов раздавались все ближе, хотя точно определить расстояние до места стычки было трудно. Неожиданно в храм с криком вбежал часовой: "К оружию!"
Человек во главе отряда, что выскочил на поляну, несомненно знал, что здесь находятся девушки и мятежники, всего-то взвод. Неизвестные весьма уверенно и дерзко атаковали. Нападающие явно превосходили численностью мамбисес, однако солдаты Роберто занимали прекрасную позицию. К тому же все они были храбрыми, дисциплинированными, закаленными в боях. Испанцы растерялись, когда их встретили дружным прицельным огнем. Им и в голову не могло прийти, что сопротивление окажется стойким. Они дрогнули и отступили в лес - дожидаться рассвета.