Драматическая борьба французского корсара-республиканца против превосходящих сил английского военного флота в последние годы XVIII века.
Содержание:
Предисловие 1
Глава I 1
Глава II 3
Глава III 5
Глава IV 6
Глава V 8
Глава VI 9
Глава VII 11
Глава VIII 13
Глава IX 14
Глава X 16
Глава XI 17
Глава XII 19
Глава XIII 20
Глава XIV 21
Глава XV 23
Глава XVI 24
Глава XVII 26
Глава XVIII 28
Глава XIX 30
Глава XX 31
Глава XXI 33
Глава XXII 35
Глава XXIII 36
Глава XXIV 38
Глава XXV 39
Глава XXVI 41
Глава XXVII 42
Глава XXVIII 43
Глава XXIX 44
Глава XXX 45
Примечания 46
Фенимор Купер
"Блуждающая Искра"
Предисловие
Драматический эпизод борьбы французского корсара против превосходных сил английского военного флота, послуживший основой для сюжета "Блуждающей Искры", развертывается на фоне больших исторических событий.
Коротко напомним о них читателю.
1799 год - последний год французской республики. В этот период французская буржуазия от ломки монархического государственного аппарата перешла к укреплению своей диктатуры и беспощадно подавляла остатки демократического движения революционной мелкой буржуазии и немногочисленного пролетариата. Опираясь на победоносную армию, буржуазия подготовлялась к организации твердого порядка, получившего в руках честолюбивого генерала Бонапарта название Французской империи.
В этих условиях борьба между Францией и Англией объективно перестала иметь даже намек на борьбу освободительного движения против монархического принципа. Дальновидные современники (в роде английского депутата Палаты Общин - Джекинсона) прекрасно понимали, что война Англии с Францией есть борьба против возможного опасного конкурента в мировой торговле и эксплоатации колониальных народов. С другой стороны, свою политику завоеваний - на континенте Европы, в Африке (египетский поход Наполеона) и в Азии (план поднятия восстания в Индии) - французская буржуазия выявляла весьма наглядно…
События в романе происходят в пору больших неудач Франции. Французскому и союзным ему, испанскому и голландскому, флотам англичане нанесли большое поражение и вновь утвердили свое господство на морях, блокируя французские порты. Австрия, Россия и Турция вступили в союз с Англией.
Попытки революционного движения, начавшиеся в Италии под влиянием ранее победоносного похода французов к Риму, были беспощадно подавлены, при прямом содействии британского флота.
Франция должна была отказаться от большой морской войны и вновь обратиться к защите своих границ. При таком положении дел ловкие партизаны, типа "Блуждающей Искры", приобретали немаловажное значение. Их булавочные уколы, постоянные мелкие набеги должны были тревожить торговлю Англии и ее союзников и напоминать о силе французской республики…
Разумеется, моряки, шедшие на такое тяжелое и опасное дело, набирались из энтузиастов, еще не успевших разглядеть за трехцветным знаменем "свободы, равенства и братства" его торгово-капиталистической, хищнической природы. Такими и представляются нам командир и экипаж "Блуждающей Искры".
Для нашего времени социальный анализ, изображение характеров и отношений между ними в "Блуждающей Искре" - малоубедительны, поверхностны, архаичны. Однако Фенимор Купер имеет и в этом романе свои несомненные достоинства. Хорошо показаны: религиозные предрассудки, связывающие девушку по рукам и ногам, мешающие ей взять счастье, пойти одним путем с любимым человеком; ограниченное самодовольство и тупой мещанский эгоизм обывателей итальянской провинции и их сановного начальства; и, наконец, порядки королевского британского флота. "Великий" адмирал, повинующийся авантюристке, уже для Фенимора Купера не существовал в том ореоле, который ему создала официальная английская история. Для нас он четко выступает - как славный предшественник нынешних массовых убийств в Китае…
Век с четвертью изменил лишь географию и размеры действий британских моряков. От Неаполя они прошли путь к Шанхаю и Кантону; от одиночных виселиц - к массовым расстрелам. Палочная дисциплина, лицемерие и эгоизм, нежелание действовать сообща - такова настоящая картина английского королевского флота…
Каким великолепным контрастом этим служакам является молодой командир "Блуждающей Искры", который выполняет не внешний казенный долг, а волю своего свободного существа, потому что считает себя занимающим участок революционного фронта!..
Штат Нью-Йорк и до провозглашения независимости Соединенных Штатов представлял значительный центр торгово-капиталистических элементов молодой страны. Фенимор Купер возвращает читателя к концу XVIII столетия, и сам, будучи воплощенным поклонником этой бурной романтической полосы развития торгового капитала, - красочно изображает морскую торговлю той поры. Мы не боимся утверждать, что некоторые страницы этого занимательного романа могут составить блестящие страницы в художественной хрестоматии по истории экономического быта.
Нам тошны и чужды расчеты молодого владельца Клаубонни о том, сколько и когда он отложил фунтов стерлингов или долларов. Но мы не можем не восхищаться отвагой людей, отправлявшихся на утлых парусниках в двухлетние странствования по морям всего земного шара: за мехами - к неизвестным берегам, за пряностями - в Китай, за промышленными товарами - в старую Англию, и т. д.
От Кронштадта до Новой Земли и от Малакки до Бостона, то воюя, то скупая товары, то терпя кораблекрушения, то попадая в плен - проходят годы повествователя. И всегда он остается верен голосу бодрой и действенной жизни.
Высокий жизненный тонус, несмотря на мещанскую организованность кругозора, патриархально-фермерские идеалы, делает настоящую книгу Фенимора Купера одним из наиболее значительных произведений этого писателя. Ее традиция - сила и бодрость - перешла в новой американской литературе - к революционному Джеку Лондону. В новой переплавке она несомненно станет традицией и пролетарской приключенческой литературы. Вот - основания горячо рекомендовать эту книгу нашему читателю. Что касается характера торговли с индейцами и другими туземными народами, обращения с матросами и неграми - указывать на них советскому читателю нет нужды. Мы предупредили в самом начале, что он будет иметь дело со страницей из истории торгового капитала. А известно, что на знамени его было написано: выгода. Выгода, каким бы хищничеством, вымогательством, обманом она ни достигалась…
Глава I
Красота Тирренского моря прославлена еще со времени Гомера . Вообще все путешественники считают область Средиземного моря, с его извилистыми, прихотливыми берегами, с Альпами и Апеннинами, выдающейся страною по климату, плодородию почвы и красоте местоположения. Этот чудный уголок, где с одной стороны - беспредельное море, усеянное живописно-оснащенными судами, а с другой - высокие башни на утесистых горах, представляет совершенно особый мир. Он не только приковывает к себе очарованного путешественника, но навсегда остается одним из чудных воспоминаний прошлого.
В течение многих веков турки и мавры делали для европейцев опасным плавание вдоль цветущих берегов Средиземного моря. После изгнания мавров из Испании это море сделалось ареною борьбы между самими победителями.
Особенно памятны события с 1790 по 1815 г., сделавшиеся достоянием истории. Тогда каждый месяц приносил известия о победе или поражении, о низложении правительств или завоевании какой-либо области.
Под вечер прекрасного августовского дня 1798 года легкое судно входило в канал Пиомбино, подгоняемое благоприятным ветерком. Оснастка судов Средиземного моря вошла в поговорку, благодаря их изысканной красоте. Это суда разных типов и носят различные названия. Появившееся в канале судно представляло трехмачтовый люгер с огромным надутым парусом, черным кузовом, оживленным одной небольшой красной каймой, и с таким же высоким планширом, что из-за него виднелись одни только шляпы более высоких матросов. Новоприбывшее судно казалось подозрительным, и не один даже простой рыбак не решился бы подойти к нему на расстояние выстрела, пока не определятся яснее его намерения. Морские разбойники нередко появлялись у берегов.
Люгер был в полтораста тонн водоизмещения, но черный цвет, в который он был окрашен, значительно скрадывал его размеры, к тому же он глубоко сидел в воде. Парус на нем был двойной, то-есть состоял как бы из двух крыльев, которыми он взмахивал, как птица, сильно смущая толпившихся на берегу моряков, внимательно следивших за всеми его движениями и поверявших друг другу свои сомнения. Все это происходило на каменистом мысе, возвышающемся над городом Порто-Феррайо на острове Эльбе. Небольшая гавань этого города совершенно невидима с моря, как будто она нарочно желает укрыться от неожиданных посещений подозрительных гостей. Однако, несмотря на свои небольшие размеры, гавань была достаточно укреплена на случай необходимости защищаться от неприятеля.
С набережной, тесно застроенной домами, обитатели, привлеченные слухами о появившемся иностранном судне, бросились на мыс, и на улицах города было пусто. Приближение люгера к этому сравнительно мало посещаемому порту произвело на его простодушных моряков такое впечатление, какое вызывает появление ястреба среди скромного пернатого населения птичьего двора. Делались различные предположения относительно характера и цели посещения этого судна.
Томазо-Тонти был старейшим моряком острова Эльбы, и его мнения, как человека опытного и вообще благоразумного, пользовались общим доверием, раз дело касалось моря. Кто бы ни прибыл в город - купец, трактирщик, рудокоп, - его первой заботой было разыскать Мазо, или Тонти - так как он известен был одинаково под обоими этими именами - и обратиться к нему со всеми своими сомнениями.
Сейчас толпа человек в двести окружала старого моряка; взрослые и дети держались так, чтобы не загораживать ему вида на море. Одни старики, - его сверстники, не стеснялись высказывать свои предположения, и Тонти не мешал им говорить, но сам высказывался очень мало и осторожно, чему и обязан был приобретенной им репутацией, так как всегда заставлял предполагать, что знает больше того, что высказывает. В данном случае из осторожности ли или потому, что действительно нелегко было остановиться на каком-нибудь определенном предположении, - но он упорно молчал, и его пасмурное лицо не предвещало ничего хорошего.
Весть о появлении иностранного судна не могла не привлечь на мыс порядочного количества женщин.
Большинство из них протеснилось, насколько можно было, ближе к старому лоцману, чтобы первыми узнать и распространить новость. Но, повидимому, среди самых молодых девушек была своя толковательница: по крайней мере человек двадцать самых хорошеньких из них окружило Джиту.
Надо сказать, что все население города составляли купцы, ремесленники и рыбаки, потом несколько чиновников, два-три священника, адвокат и доктор.
Губернатором острова был один высокопоставленный тосканец, но его посещения были очень редки, а его заместитель был слишком "свой человек", чтобы напускать на себя важность.
Подругами Джиты были купеческие дочери, умевшие немного читать, посещавшие иногда Ливорно и водившие знакомство с ключницей заместителя губернатора, а потому считавшие себя выше любопытной толпы. Сама Джита тем влиянием, которое приобрела над своими сверстницами, обязана была лишь своим личным качествам, так как никому не было известно ни ее общественное положение, ни даже фамилия. Всего только шесть недель тому назад ее привез на остров и поместил к содержателю гостиницы, Христофору Дови, человек, выдававший себя за ее дядю. Эти качества были: здравый смысл, решительный характер, - скромность, грация и неотразимо привлекательное личико. Никто и не подумал ни разу осведомиться об ее фамилии, да и она сама, повидимому, считала совершенно ненужным упоминать о ней; с нее совершенно достаточно было имени Джиты, под которым и знали ее все, хотя и были еще две-три другие Джиты на острове.
Все знали, что Джита путешествовала, так как она на виду у всех приехала на фелуке, как говорили из Неаполитанской области. Если это была правда, то она являлась, по всей вероятности, единственной девушкой на острове, видевшей вулкан Везувий и те чудеса Италии, с которыми разве один Рим может поспорить. Поэтому естественно было предположение, что Джита могла высказать основательное суждение об иностранном судне. Но окружавшая Джиту молодежь, несмотря на все свое уважение к ней, далеко не отличалась сдержанностью верных почитателей Тонти; им всем приятно было слушать свои собственные молодые голоса, и они звонко и наперерыв высказывали самые невероятные предположения. Одна девушка даже усомнилась в реальности судна, предлагая принять его за игру воображения. На это другая заметила, что теперь не время для чудес, так как прошли и пост, и праздник Пасхи. Это объяснение вызвало общий смех. Затем решено было, что это, действительно, настоящее судно, хотя и не похожее на известные им.
Джита задумалась не менее самого Тонти, хотя и совершенно по другой причине. Ее глаза не отрывались от люгера. Если бы кому-нибудь было время наблюдать за выразительным, подвижным лицом молодой девушки, то он был бы поражен быстрой сменой отражавшихся в нем впечатлений. Оно то выражало тревогу, почти печаль, то озарялось лучом радости и счастья; румянец то исчезал с ее щек, то горячо разливался, и ярко блестели глубокие, темные, большие, синие глаза. Но обо всех этих превращениях даже не подозревала столпившаяся около нее шумная и болтливая молодежь.
Тем временем на скалу забрался градоначальник, Вито-Вити, и отдувался, как кит, вынырнувший на поверхность моря подышать воздухом.
- Что ты скажешь об этом судне, Мазо? - спросил чиновник, считая себя по своему положению в праве адресоваться к любому из граждан.
- Я полагаю, что это люгер, синьор, - лаконически и совершенно верно ответил старый моряк.
Синьор Вити был несколько шокирован лаконичностью ответа.
- И вы согласны под присягою подтвердить ваше уверение? - снова обратился он к Тонти.
Тонти, честный до щепетильности, даже, помимо всякой присяги, еще внимательнее всмотрелся в приближавшееся иностранное судно и снова повторил свое первое предположение.
- А могли бы вы мне сказать, почтенный Тонти, какой национальности принадлежит этот люгер? Вы, конечно, понимаете, насколько важен этот вопрос в наше беспокойное время.
- Вы совершенно правы, синьор подеста, так как если это судно алжирское, марокканское или французское, то его появление на Эльбе не доставит большого удовольствия. Но я должен попросить у вас разрешения подождать с ответом, так как мне надо ближе рассмотреть это судно.
Против благоразумности такого решения возражать было нечего, и градоначальник умолк. Но тут, обернувшись, он увидел Джиту, с которой познакомился и о которой составил очень хорошее мнение во время ее визита к его племяннице. Желая воспользоваться случаем поболтать с нею, он обратился к ней с приветливой улыбкой:
- Вот задача нашему бедному моряку: он уверяет, что это люгер, но затрудняется определить его национальность.
- Это действительно люгер, синьор, - сказала Джита, глубоко вздыхая.
- Как! Вы такой знаток в распознавании судов на расстоянии мили?
- Я думаю, что это расстояние не более полумили, а что касается определения национальности, то мы ее можем узнать только тогда, когда они поднимут свой флаг…
- Ты совершенно права, милое дитя, и они должны его выкинуть! Ни одно судно не имеет права приближаться к порту, не выкинув своего флага. Друзья мои, - обратился он к окружающим, - заряжены ли пушки?
Получив утвердительный ответ, градоначальник поспешил к дому губернатора, и пять минут спустя показались солдаты, которые направили пушку в сторону люгера. Молодые девушки заранее затыкали себе уши и волновались. Джита, сильно побледнев и стиснув руки, внимательно следила за всеми приготовлениями. Наконец, она не в силах была более молчать.
- Вы, конечно, не направите выстрела в люгер, синьор градоначальник! - тревожно воскликнула она. - Я не встречала на юге такого способа заставлять поднять флаг.
- О, вы не знаете храбрости наших солдат, синьорина! - самодовольно отвечал тот. - Мы можем заставить трепетать Францию!