Теперь, когда миновала всякая опасность, можно было полюбоваться красивым зрелищем: все лица, выражавшие живейшее любопытство, были ярко освещены, и из окружающего мрака поочередно выступали блестевшие при сильном пламени мачты, паруса, пушки и другие предметы, находившиеся на люгере. Но такому сильному пламени немного понадобилось времени, чтобы поглотить весь отданный в его распоряжение горючий материал, и час спустя одни головни тлели над поверхностью воды.
Глава XII
Рауль совершенно верно понял намерения своего врага. На фелуке фрегат нашел большой запас смолы, и Гриффин, жаждавший мщения за свою утреннюю неудачу, напал на мысль употребить ее с целью поджечь люгер. Так как он сам вызвался подвести брандер, что всегда сопряжено с большим риском, то капитан Куф дал свое согласие. Все было задумано очень предусмотрительно: захваченная вечером фелука была спрятана позади фрегата, чтобы скрыть шлюпку, которую к ней привязали; затем позднее она как будто бы была отпущена, что нарочно - для устранения сомнения - действительно сделали с двумя другими, - и не случись тут подозрительного и проницательного Итуэля, злостный умысел не был бы открыт; а не будь Рауля с его самообладанием и смелостью, предприятие несомненно бы удалось, хотя и было открыто.
Куф с другими офицерами с палубы фрегата следил за всем происходившим с живейшим интересом, и в ту минуту, как матрос крикнул, что оба судна сейчас столкнутся, вдруг показалось пламя. За дальностью расстояния казалось, что горят оба судна; и даже, когда люгер значительно отъехал от оставшейся на месте фелуки, с фрегата казалось, что он горит вместе с нею. С минуты на минуту англичане ждали взрыва запасного пороха на люгере, и так как этого не последовало, то решили, что он потоплен.
Между тем Гриффин, работая изо всех сил веслами, направлялся к берегу, - частью для того, чтобы не попасть под огонь, который должен был, по его расчетам, охватить корсара, частью с намерением перехватить Рауля, если бы тот захотел спасаться на лодках. Он переждал некоторое время, а затем, видя, что ночная тьма сгущается, воротился на фрегат, тщательно объезжая сгоревшее и еще дымившееся судно.
Капитан Куф на следующий день вышел на палубу на рассвете. Он нарочно отдал приказ, чтобы его разбудили чуть свет, и с нетерпением ожидал полного рассвета, чтобы убедиться в положении вещей. Туман начал понемногу редеть, его взор охватывал все большее пространство вокруг, и наконец, он ясно увидел устье реки, то-есть место стоянки люгера. Никаких следов судна! Фелука давно догорела и пошла ко дну, кое-какие обломки ее течением прибило к берегу; но "Блуждающая Искра" исчезла бесследно! Ни поломанных мачт, ни обгорелых парусов, ни оторванной шлюпки - ничего, ничего! Очевидно, все до тла было уничтожено пожаром.
Куф спускался к себе в каюту с высоко поднятой головой - он был удовлетворен за все предшествовавшие неудачи и сел за свой письменный прибор, очень довольный собой и своим поступком.
Он написал письмо главнокомандующему английским Средиземным флотом:
С фрегата его величества "Прозерпина",
близ устья Голо, остров Корсика.
23 июля 1799 года.
"Милорд!
Честь имею довести до вашего сведения о совершенном уничтожении известного республиканского корсара "Блуждающая Искра", командиром которого был знаменитый Рауль Ивар. Вот как было дело: узнав о том, что этот славный пират показался вблизи Неаполя и Рима, где он совершил немало грабежей, я направился к острову Эльбе, куда прибыл 21 числа настоящего месяца. В бухте Порто-Феррайо мы застали люгер под английским флагом. На наши запросы мы получили сначала весьма сбивчивые и неясные ответы, а когда убедились в том, что этот люгер и есть отыскиваемый корсар, то было уже поздно, и ему удалось ускользнуть от нас. Тогда мы последовали за ним; но, желая скрыть свою цель, переждали до следующего дня в противоположной стороне, после чего снова направились к Порто-Феррайо, рассчитывая застать его опять в этой гавани. Так оно и случилось. Тут мы задали ему гонку и не без потерь с нашей стороны, но еще с большим ущербом для него, загнали этого морского разбойника сюда, где и подпустили ему брандера, воспользовавшись взятой нами фелукой, нагруженной смолой и другим горючим материалом. В этом последнем деле особенно отличился второй лейтенант Гриффин, тогда как раньше, при погоне, первый лейтенант Винчестер, раненый при этом в ногу.
Позвольте поздравить вас, милорд, с бесследным уничтожением такого смелого пирата. Надо полагать, что с ним вместе погиб и весь экипаж. По человечеству можно сожалеть о гибели стольких людей, но это сделано было по долгу службы и из уважения к церкви - люгер был переполнен непристойными женщинами, песни которых слышали люди с брандера. Предполагаю осмотреться еще немного, не найду ли хоть каких-нибудь остатков "Блуждающей Искры", а затем отправлюсь в Ливорно.
Честь имею, милорд, пребывать Вашим покорным слугою
Ричард Куф.
Контр-адмиралу, досточтимому лорду Нельсону, герцогу де-Бранте и т. д., и т. д.".
Куф дважды перечел это письмо и в третий раз прочел его вошедшему к нему в эту минуту Гриффину. Оба остались довольны, и Гриффин попросил позволения взять шлюпку и съездить на место пожара, чтобы посмотреть, не осталось ли чего-нибудь от погибшего корсара.
- Я велю спустить мою гичку, и мы отправимся вместе, - отвечал капитан. - Винчестера мы не будем беспокоить, пусть еще отдохнет с своей раной. Я полагаю, что лучше было бы не тревожить адмирала сообщением действительного числа наших убитых и раненых, как вы находите?
- Вы совершенно правы, капитан, к чему пунктуальная точность!
- Вот именно. А относительно женщин, можно допустить, что их там было до двадцати человек? А?
- Этого я не знаю; но, подъезжая к люгеру, я слышал один женский голос, - и весьма вероятно, что там была не одна; к тому же судно было переполнено людьми, они, как рой пчел, высыпали на палубу, и я ясно видел лицо Рауля Ивара, когда его осветило пламенем. Я мог бы убить его одним выстрелом из ружья, но подумал, что это было бы неблагородно.
- И вы были правы! - заметил Куф.
Затем они вышли на палубу, спустились в приготовленную гичку и велели везти себя к месту предполагаемой гибели люгера.
Здесь они изъездили все вокруг и не нашли никаких следов "Блуждающей Искры".
В этом не было ничего удивительного, так как "Блуждающая Искра" в это время спокойно стояла на якоре в Бастии, ее матросы ставили новую мачту, взамен поврежденной, а Карло Джунтотарди, его племянница и Рауль Ивар поднимались по главной улице этого города, подобно Порто-Феррайо построенного на горе, не боясь ни английских фрегатов, ни брандеров и никаких других опасностей. Но все это было совершенно неизвестно капитану Куф и его помощнику, которые давно уже практиковали привычку самодовольства и самовосхваления после каждого совершенного ими поступка.
Куф любил охоту, а потому он взял с собою ружье, рассчитывая пострелять в прибрежных болотах. После двух-трех часов бесполезных поисков остатков люгера он сообщил свой план Гриффину.
- Тут должны водиться бекасы в этих болотах, Гриффин, и я думаю денька через два, когда спадет лихорадка, Винчестер очень будет не прочь полакомиться кусочком дичи. И теперь как раз время бекасов!
- Но, еще вероятнее, капитан, что несколько человек со сгоревшего корсара спаслось на обломках и скрываются на берегу, - отвечал Гриффин. - Они, быть может, высматривают наши лодки, и все вооружены длинными ножами; с ними было бы более чем нежелательно встретиться, хоть будь их только трое-четверо.
- Может быть, вы и правы, Гриффин, и я отказываюсь от своего намерения. Вернемся на фрегат.
Через полчаса гичка уже прикреплена была на своем обычном месте, а три часа спустя на фрегате подняли паруса, и он двинулся в путь. Всю ночь "Прозерпина" медленно подвигалась вперед. Капитан Куф, по своему обыкновению, распорядился, чтобы его разбудили, чуть станет светать. Так и теперь, он стоял на палубе, когда к нему подошел Гриффин. После обмена обычных приветствий капитан сообщил лейтенанту, что намерен зайти в городок Порто-Феррайо, чтобы сообщить любезному вице-губернатору Андреа Баррофальди об участи "Блуждающей Искры"; оттуда он предполагал уже прямо отправиться в Ливорно, где мог отослать заготовленное письмо адмиралу Нельсону.
- Парус! - крикнул сторожевой.
Капитан и Гриффин разом обернулись.
- С какой стороны? - спросил капитан.
- Вот за тем островком. Это люгер - и как две капли воды похож на тот, который мы сожгли прошлой ночью, - отвечал Бен Броун, матрос, обладавший острым зрением.
- Как люгер? Второй из этих разбойников! Пойти посмотреть его с того конца!
Убедившись, что вдали действительно был люгер, капитан отдал распоряжение немедленно направить фрегат к нему и, подойдя на расстояние пушечного выстрела, дать по нем залп, чтобы тем вернее обеспечить его захват.
Этот люгер был "Блуждающая Искра". Желая избегнуть встречи с опасным врагом, Рауль Ивар с рассвета начал зорко присматриваться и, завидя слишком хорошо знакомый ему фрегат, направил свое судно полным ходом в неширокий проход между островками, рассчитывая на большую подвижность люгера, с одной стороны, и массивность и относительную неповоротливость фрегата - с другой.
Так и вышло. После нескольких тщетных попыток подойти к люгеру на расстояние выстрела, поворотив не один раз, капитан Куф должен был отказаться от попытки одолеть врага и решил вернуться в Порто-Феррайо.
- Оставим его, Гриффин, будет с нас и одного разбойника, - говорил капитан Куф, видя невозможность продолжать преследование. - К тому же он не выставляет флага, и мы не знаем, может быть, это и дружественное судно, - тем более, что он, повидимому, вышел из гавани дружественного нам Порто-Феррайо.
- Рауль Ивар дважды это проделал, - пробормотал Иельвертон, который очень сомневался в действительной гибели "Блуждающей Искры". - Эти двойнички поразительно похожи между собой и в особенности этот, как говаривал один американский негр о своих двоих сыновьях.
Но никто не обратил внимания на это замечание, сделанное вполголоса, - было немного сомневающихся в гибели корсара. "Прозерпина" снова повернула в знакомую бухту и стала на якорь у места, на котором дважды бросал якорь люгер Ивара. Гичка была спущена, и капитан в сопровождении Гриффина поехал с официальным визитом к вице-губернатору.
Так как ветер был очень небольшой, то на все путешествие пошло немало часов, и было как раз время визитов; Куф облачился в полную парадную форму, и его появление на пристани Порто-Феррайо произвело некоторое впечатление; Вито-Вити поспешил предупредить Баррофальди о посещении английских офицеров. Таким образом, Андреа Баррофальди имел возможность приготовить извинительную речь за тот обман, в который он введен был Раулем Иваром.
Он встретил гостей вежливо, но с достоинством, и торжественность приема ничуть не потеряла от того, что все фразы с той и другой стороны приходилось постоянно переводить. Это обстоятельство сначала несколько стесняло разговаривающих; но так как с обеих сторон было что сообщить, то они скоро отбросили церемонии и приступили к делу, как умели. Вице-губернатор рассказал, как Рауль Ивар представился ему под именем англичанина сэра Смита, сына лорда, - на что капитан Куф ему заметил, что такого лорда нет в списке английских пэров и что фамилия Смит не аристократическая фамилия. Затем Баррофальди сообщил, как Ивар обманул его, указав на Цицерона, однофамильца будто бы с римским Цицероном, в ряду известных английских писателей, и хотел уже перечислить все подробности своих бесед с ним, когда Куф попросил Гриффина поскорее передать вице-губернатору о кончине этого недостойного разбойника и всего его экипажа. Куф опасался, что дальнейшее промедление в сообщении столь важного известия может вызвать неудовольствие Андреа Баррофальди. Гриффин стал рассказывать последний эпизод с "Блуждающей Искрой", и, по мере приближения его описания к концу, на лице вице-губернатора начало появляться выражение все большего и большего изумления, между тем как Вито-Вити ясно обнаруживал все признаки недоверия.
Когда Гриффин довел свой рассказ до конца и с удовольствием похоронил Рауля вместе со всем его экипажем, оба чиновника переглянулись с некоторым удивлением, и после короткого молчания Андреа Баррофальди сказал:
- Во всем этом кроется какая-то ошибка, синьор лейтенант, потому что Рауль Ивар жив и люгер его цел: сегодня на заре он обогнул наш мыс и даже захватил было одну из наших фелук, но затем отпустил ее, в благодарность, как он заявил, за хороший прием, который он встретил на нашем острове. Он имел дерзость переслать мне свой привет и выразил надежду побывать еще как-нибудь у меня и лично засвидетельствовать свое почтение.
Капитан Куф и Гриффин были поражены как громом; напрасно Куф делал предположения, что это, по всей вероятности, был виденный ими сегодня люгер, поразительно похожий на "Блуждающую Искру". В конце концов приходилось поверить сообщению вице-губернатора и, как это ни было обидно, признать Рауля и его люгер невредимыми.
- И везет же ему, Гриффин, - заметил Куф, - чертовски везет! Хорошо еще, что я не успел послать рапорта Нельсону…
Гриффин сказал несколько участливых слов, но он и сам чувствовал себя так незаслуженно и глубоко оскорбленным, что не годился в роли утешителя.
Баррофальди удвоил свою любезность, чтобы несколько рассеять мрачное настроение посетителей, и пригласил их позавтракать.
Глава XIII
Перенесемся несколько вперед и остановимся в другой части моря, - хотя и не особенно далеко от прежнего места действия, - при входе в большой залив, около восемнадцати миль в диаметре, берега которого изрезаны мысами и бухточками.
Здесь наблюдатель увидит одну из лучших картин земного шара. Направо - каменистый высокий остров, покрытый черным туфом, на котором весело вьются виноградники, и оживленный живописными историческими развалинами; узкий пролив отделяет его от утесистого мыса, выдающегося с континента; далее ряд возвышенностей, перемешанных с очаровательными долинами, усеянными красиво разбросанными деревушками; кругом то ласкающая, то внушительная природа. Еще дальше, по берегу того же залива, громоздятся горы-исполины, остроконечные вершины которых тянутся к облакам на шесть и семь тысяч футов, а склоны изрыты рытвинами и пропастями; по ним разбросаны опять башни, деревушки, монастыри, города, замки, виллы, - все величаво и красиво. Если к этому еще прибавить целую флотилию судов и клубы дыма, подымающиеся из конусообразной горы у входа в залив, то мы получим некоторое представление о том, что так поражает каждого иностранца при въезде в Неаполь с моря.
Среди других судов находился и фрегат "Прозерпина", капитан которого Куф был в это время на корабле адмирала Нельсона.
Небольшого роста, с желтоватым цветом лица, худой и потерявший правую руку, Нельсон нетерпеливо ходил взад и вперед по каюте, а капитан Куф стоял из уважения к нему, несмотря на его приглашение сесть.
- Ну, что же, Куф, готовы ли вы к отплытию? - говорил адмирал, с непривлекательным лицом, потрясая обрубком своей отрезанной руки.
- Мы поджидаем только депеш, за которыми отправили на берег, милорд, а затем снимаемся.
- Прекрасно. А этот Гриффин кажется весьма достойным молодым человеком. Я доволен его рапортом о брандере, от которого все-таки улизнул этот мошенник француз - как его звать? Все забываю эти французские имена.
- Рауль Ивар, милорд. Но, простите, я также несилен во французском языке, - я слишком для этого англичанин.
- За это я вас ценю еще больше, Куф. Но что мне нравится в этом Гриффине, так это его смелость, энергия - подвести брандер всегда страшно, рискованно, тут жизнь ставится на карту…
Нельсон задумчиво приостановился; на лице его появилось особенно неприятное выражение, и он продолжал:
- Во всяком случае надо, как бы то ни было, положить предел грабежам этого люгера; все меры надо принять, Куф, чтобы осадить этих расходившихся тигров-французов.
- Я это знаю, милорд, и не менее вашего не люблю республиканцев.
- Я в вас уверен, Куф; я ни минуты не сомневался в вас и всегда вас уважал.
Продолжению разговора помешало появление мичмана с докладом о приходе каких-то мужчины и женщины, имевших неотложное дело к адмиралу.
- Впустите их, - сказал Нельсон. - Останьтесь, Куф, вы поможете мне - меня здесь осаждают разбирательством всевозможных недоразумений.
Дверь отворилась, и вошли двое людей, мужчина лет пятидесяти, по крайней мере, и молоденькая девушка лет девятнадцати. Наружность первого не представляла ничего особенного; вид он имел озабоченный, и глаза были опущены в землю; но молодая девушка была олицетворением жизни, грации и красоты, присущим Джите Караччиоли - потому что это и была она с своим дядею, Карло Джунтотарди.
Нельсон был поражен милой и скромной наружностью Джиты и, хотя сам продолжал стоять так же, как и капитан Куф, предложил ей сесть. С первых же слов он увидел, что не может обойтись без переводчика, так как ни дядя, ни племянница не говорили по-английски, а он сам слишком плохо знал итальянский язык, чтобы вести на нем объяснение. После некоторого колебания он направился к двери, ведущей в следующую каюту, из которой по временам слышны были голоса, и между ними женский; еще на секунду приостановясь у самой двери, он кончил тем, что приотворил ее и сказал с мягкостью, доказывавшей, что особа, к которой он обращался, имела над ним большое влияние.
- Мне приходится просить вас об одолжении, на что я никогда бы не решился без крайней надобности. Дело в том, что мне нужен посредник между мною и второй красавицей Неаполя, - а кому же, как не первой, это выполнить?
- Очень охотно, дорогой Нельсон, - отвечали из глубины каюты красивым и звучным голосом. - Сэр Вильям поглощен своими древностями, и я уже начала было скучать от бездействия.
После этих слов в первую каюту вошла замечательно красивая дама; но искусственность, прикрашенность и что-то не совсем естественное в выражении ее лица много уменьшало ее привлекательность.
Эта дама достигла возраста, когда красота, достигшая вершины своего расцвета, требует уже помощи и подспорья в изысканном костюме. На Джите, напротив, был самый простой неаполитанский костюм с темным корсажем, а голову ее украшали одни ее чудные волосы; но никакая знаменитая портниха не смогла бы лучше подчеркнуть ее стройную талию и чарующее личико. При первом взгляде на Джиту на лице дамы промелькнуло выражение удивления, и даже легкая тень тревоги; но она была слишком хорошей актрисой, чтобы не суметь скрыть своего ощущения, а потому, в ту же минуту, вполне овладела собой и улыбнулась.
- Так вот для кого меня вызвали! - проговорила она с напускной лаской. - Капитан Куф, сэр Вильям присоединяется к приглашению адмирала и просит вас отобедать сегодня в семейном кругу.
- А что на это говорит хозяйка - если не дома, то корабля? - спросил Куф, который не сводил глаз с красавицы с тех пор, как она вошла.