– Да вот, поглядите сами.
Смотрю под ноги: лежит на палубе небольшой скат-орляк. При некоторой фантазии его действительно можно сравнить с орлом: у ската широкие треугольные плавники-крылья, длинный плетевидный хвост. Скат-орляк. При чем же тут какая-то "тетя"? Да еще "Поля"?
– При чем? – смеется Слава и поднимает рыбу над палубой.
И тогда мне тоже становится смешно – рыбья голова очень похожа на любопытное человеческое лицо: хитрые подслеповатые глаза, длинный любопытный нос, беззубый, с кривой усмешкой рот.
– Точь-в-точь моя соседка... такая хитрущая старушонка, в общем – тетя Поля, – поясняет Слава и швыряет рыбу за борт.
Орляк шлепается в воду и, благодарно вильнув хвостом, исчезает под днищем теплохода.
А на палубе кипит работа. Матросы отбирают выловленную сардину, укладывают ее в картонные коробки и отправляют в морозильную камеру: наживка... ее нужно много, несколько тонн. Но сардины мало. Ящик наполнен пузатой, желтовато-зеленой отоперкой, мелкими акулами, скатами, рыбами-саблями.
– Что раздумываешь? – подталкивает кока к рыбному ящику бригадир. – Поторапливайся, а то всё за борт отправим.
Юра внимательно шарит глазами по рыбе: что же унести на камбуз? Большущего, головастого морского ерша? Или длинного, скользкого океанского угря? Но ерш очень колюч, а угорь слишком скользкий – с ними провозишься до самого вечера. И кок кладет в тазик пару широких плоских рыбин, покрытых вместо чешуи толстой упругой кожей. Рыбы мелко трепещут красивыми фигурновырезанными плавниками, обеспокоенно шевелят мясистыми розовыми губами и угрожающе выставляют костяные шипы, торчащие на спине. Удовлетворенно улыбнувшись бригадиру, кок спешит с палубы к своим кастрюлькам – пожалуй, можно успеть сделать жаркое и к полднику.
– Эй, Юра, постой! – останавливает его Жаров. – Покажи, что у тебя за рыбки.
Юра, недовольно поморщившись, показывает. Виктор еще более недовольно морщится и, осторожно взяв рыбин за головы, выбрасывает их за борт.
– Как же так? – удивляется кок.
– А очень просто... Ты что, нас отравить хочешь? – отвечает Виктор. – Рыбки-то ядовитые. А вот эта еще более опасна для человека!
Извиваясь всем своим гибким влажным телом, эта тварь копошится среди уснувшей рыбы, пытаясь спрятаться от ярких лучей солнца. У нее голая, без чешуи, окрашенная в шоколадно-желтый цвет кожа, небольшая, отвратительная на вид острая голова, пасть, усаженная мелкими, как иголки, зубами. Среди них есть зубы, соединенные протоками с ядовитой железой. Во время укуса сильный яд стекает по протокам на зуб и оттуда попадает в рану, поражая нервную систему животного или человека. Перед нами мурена – одна из многих ядовитых рыб, весьма часто встречающихся в траловых уловах экваториальной Атлантики. Между прочим, мурена была хорошо известна еще в древнем Риме: богатые патриции очень ценили ее мясо. Рыб держали, как об этом сообщают легенды, в специальных бассейнах и откармливали мясом рабов.
– М-да... – бормочет встревоженно Юра и с опаской заглядывает в рыбный ящик: дескать, нет ли там еще чего-нибудь опасного?
– Как же, есть, – утешает его Жаров и подзывает матросов. – Ребята, идите сюда. Всем нужно уметь различать ядовитых и опасных для человека рыб от промысловых и прочих... экзотических.
Сидя на краю ящика, Виктор показывает всем одну рыбу за другой и рассказывает о них.
Вот среди некрупных окуней бьются несколько небольших, с ладонь величиной, оранжево-красных рыбок с длинными, в виде сужающихся трубочек, рыльцами и с зазубренным шипом, торчащим на спине. Это рыбка-бекас. Ее шип, как наконечник стрелы, смазан ядовитой слизью. Если неосторожно наступить на бекаса голой ногой, то слизь, проникнув в ткани тела человека, вызывает мучительную, долго не проходящую боль.
А к этой рыбке так и тянется рука, настолько она красива и привлекательна. Плоское тело ее покрыто зеленоватыми и желтыми крапинками, на хвостовом плавничке – желтые и темные полосы, такие же полоски пересекают удлиненную, с вытянутыми вперед, как для поцелуя, губами голову. Рыбка похожа на яркую бабочку, выпорхнувшую из какого-то чудесного подводного сада. И действительно, рыбки эти – жители удивительных живых коралловых садов. Там, маскируясь среди известковых затейливых кустов колоний коралловых полипов, они плавают, порхают живописными стайками, отыскивая себе корм. И название у рыбки – бабочка. Тянется к ней рука – какое прелестное существо! Но лучше не трогать эту подводную "бабочку". Ее красота коварна – в плавничках рыбки спрятаны острые костяные кинжальчики, оставляющие на руках человека глубокие раны.
Если рыбка-бабочка своим привлекательным видом может ввести в заблуждение незнакомого с ней рыбака, то скат-хвостокол, "морской кот", уже своим отталкивающим видом не внушает никакого доверия, настораживает. У него грязно-коричневое, дисковидной формы тело, заканчивающееся хвостом-плеткой; у основания хвоста, со стороны спины, угрожающе торчит блестящая, с насечкой пика. Это – оружие "кота". Оружие, которого должен остерегаться каждый, кто не хочет иметь неприятностей. "Морской кот" питается мелкой рыбешкой и некрупными донными беспозвоночными: раками, крабами, креветками, моллюсками. Но когда на него нападают, хвостокол пускает в ход свое оружие. Резко, стремительно повернувшись, скат наносит врагу костяной пикой страшную рваную рану. На нижней стороне пики-шипа находятся две бороздки. По ним в рану стекает яд, и животное, осмелившееся напасть на хвостокола, погибает. Некоторые скаты достигают гигантских размеров – до двух – двух с половиной метров. Обладающий большой силой такой "котище" представляет опасность и для человека: пика может перебить рыбаку ногу. Но и небольшая рана длительное время не заживает, и человек все время испытывает очень сильную боль. Индейцы Южной Америки и негры некоторых африканских племен хорошо знали эту рыбу. Они использовали шипы скатов как наконечники для стрел и копий, смазывая их перед нападением на врага или охотой ядом, извлеченным из ядовитой железы хвостокола.
А вот рыба-звездочет. Она живет на дне, где зарывается в песок, выставляя наружу лишь глаза и рот, обращенные кверху. У нее массивная голова с большими острыми колючками на жабрах, немного приплюснутое, светло-песчаного цвета тело. Почему же ее назвали звездочетом? Вероятно, потому что рыба все время смотрит вверх, где сквозь воду виднеется голубое небо и звезды, зажигающиеся на нем по вечерам. Звезды звездами, но у звездочета есть и свои, не астрономические, а донные дела: добыча пищи. Большой рот рыбы – хитроумная ловушка, роль приманки в которой играет... длинный подвижной язык. Открыв рот и болтая далеко выставленным языком, звездочет подманивает к себе любопытных рыбок. Приняв язык за червяка, глупая рыбешка подплывает поближе... еще ближе... Рот разевается шире, а язык медленно втягивается в него, не переставая шевелиться. Еще несколько неосторожных взмахов плавничками – и рыбка уже оказалась у самого зева ловушки. Рот захлопывается. Рыбка исчезает. Задумчиво проглотив ее, звездочет бросает взгляд на далекое небо, а потом опять настораживает свою ловушку. На звездочета, так же как и на бекаса, можно наступить ногой, причем шипы легко прокалывают подметки и вонзаются в ногу. Уколы очень долго и мучительно болят.
К семейству звездочетов близко и семейство морских дракончиков, некрупных, желтоватой окраски рыб со сжатым с боков телом. Рот дракончиков битком набит острыми мелкими зубами. Такие зубы, вцепившись в добычу, уже никогда не отпускают ее. Но не зубами опасен дракончик, а находящимися у основания лучей спинного плавника ядовитыми железами. Дракончик, или, как его еще называют, "морской скорпион", ведет придонный образ жизни: очень быстро закапываясь в песок грудными и анальным плавничками, "скорпион" застывает неподвижно, часами поджидая добычу. Мясо у него очень вкусное и поэтому с некоторым риском употребляется в пищу. Но во Франции перед продажей у этих рыб удаляют плавники. Морской дракончик – наиболее ядовитая из европейских рыб. Кроме Атлантического океана, он встречается в Средиземном и Черном морях.
– Юрий Николаевич, – просит Жаров, – продемонстрируйте, пожалуйста, скорпиона... Повыше, так, чтобы все видели.
Взяв рыбку за хвост, я поднимаю скорпиона над головой. Дракончик еще живой. Он слегка трепещет плавничками, а потом резко поворачивается и колет меня спинными лучами в ладонь. Я отбрасываю рыбку. Лекция продолжается.
Всем любителям-рыболовам хорошо известна рыба, населяющая почти все реки и озера нашей страны, – ерш. Пучеглазый, скользкий, колючий ерш – утеха для начинающего рыболова; где-нибудь около прибрежных кустов, на песчаном дне обязательно обитает стайка этих неприхотливых рыбешек. Насадил на крючок червяка, муху или просто хлебный мякиш, забросил удочку – дерг! – и рыбка в лодке.
– Ерш... – повторяет Жаров. – Таких мы знаем ершей. А теперь узнаем и вот таких. Ну-ка, Славик, подкинь мне вон ту красную рыбину. Нет, нет, руками ее не трогай!
Слава подталкивает багром поближе толстую, весом килограммов на десять рыбину. Это уже не ерш, а ершище! Глазастый, ярко-красный, невероятно колючий морской ерш – скорпена, характерный обитатель теплых тропических вод. Этот ерш прожорлив так же, как и его мелкий речной собрат; причем и способен морской ерш заглатывать рыбу лишь немножко поменьше, чем он сам, величиной. Подкарауливает добычу скорпена, притаившись среди подводных зарослей или нагромождения камней, скал. Выбрав удобный момент, скорпена бросается на жертву и, схватив ее огромным ртом за голову, медленно проглатывает. Скорпена обладает одной интересной особенностью: она, подобно змее, периодически сбрасывает с себя, как старую одежду, верхний, "поизносившийся" слой кожи, под которым находится уже новая шкурка. У скорпен ядоносны лучи спинного плавника.
– А вот эта рыба, разве она опасна? – продолжает Виктор. – У нее нет ни колючек, ни шипов, ни ядовитых зубов. Но представьте себе: вас пригласили в гости, на столе вино, разная закуска, рыба. Вам пододвигают ее поближе и говорят, любезно улыбаясь: "Кушайте. Правда, от нее можно умереть. Случается иногда... Вот на прошлой неделе сосед покушал этой рыбки и умер. Что, у вас аппетита нет? Не стесняйтесь, дайте я положу вам еще кусочек"... Кажется, невероятно. Но вот факты, они очень красноречивы: в Японии за двадцать два года от употребления рыбы "фуку" (из отряда сростночелюстных) зарегистрировано 3106 случаев отравлений. И из них 2090 окончились мучительной смертью. Мясо рыбы из этого отряда очень вкусно и безвредно. У рыбы ядовиты лишь гонады и желчь. После их удаления и тщательной промывки мясо рыбы можно употреблять в пищу. Но только осторожно, чтобы не оказаться в числе тех ста человек, умирающих ежегодно от употребления "фуку" в пищу.
– А вот еще один интересный экземпляр. – Жаров поднимает за хвост глазастую, неповоротливую рыбу. – Ее очень легко отличить от других рыб. Видите, у нее тупая голова, жесткая, без чешуи кожа с мелкими колючками на животе, а во рту два зуба: один снизу, другой сверху. Не зубы, а мощный клюв. Эту рыбу за ее большую голову прозвали кувалдой. Она обитает около дна, где выискивает раков, крабов, моллюсков. Своим мощным "клювом" кувалда легко разгрызает любой панцирь, любую раковину. Кстати, рыбы, которых я отобрал у кока, относятся к тому же, что и кувалда, отряду сростночелюстных. Есть подозрение, что у них и внутренности обладают ядовитыми свойствами. А теперь, глядите, покажу фокус.
Виктор пододвигает к себе ведро с водой и опускает в него кувалду. Все с интересом следят за ним, ожидая чего-то необычного.
– Внимание! – восклицает Жаров и выдергивает рыбу из ведра.
Но что это? Вместо рыбы – большущий вздувшийся колючим пузырем шар.
– Пытаясь напугать врага, рыба заглатывает большое количество воды, – объясняет Виктор, – теперь ее и акула не рискнет проглотить.
Раздувшаяся глобусом кувалда лежит на палубе, подрагивая хвостом. Потом она выпускает изо рта струю воды и быстро вянет, как спустивший воздух резиновый мяч.
Беседа окончена. Матросы расходятся по своим местам, кок сокрушенно чешет подпеченные солнцем плечи – с них легкими и прозрачными хлопьями лезет кожа. Но вскоре он успокаивается – Торин подбрасывает ему несколько сверкающих, как дамасские клинки, рыб-сабель. Такое воинственное название рыбы получили за свою характерную изогнутую форму плоского тела. Рыба-сабля хорошо известна в Европе: мясо у нее очень нежное и вкусное.
Палуба пустеет. Чисто вымытая, она ярко блестит; боцман теплохода Михаил Афанасьевич Мельченко очень любит чистоту и ревностно следит за ней. Чайки некоторое время летят за судном, а потом отстают. Они хорошо набили сегодня свои желудки и теперь могут понежиться на небольших волнах, отдохнуть до тех пор, пока властный голос голода не заставит их подняться на крыло.
Голос голода отрывает и меня от моих интересных занятий. Я откладываю в сторону марлю, ножницы, нитки, отодвигаю в сторону таз, наполненный рыбами. Каждую из них нужно тщательно отмыть от слизи, определить по определителям и затем заполнить регистрационную этикетку. На этом провощенном кусочке бумаги записываются координаты места, где была добыта рыба, глубина, дата и номер трала. Написанная тушью этикетка засовывается рыбе под жабру или в рот. Затем рыбу заворачивают в марлю и укладывают в цинковый ящик.
Но нет, дальше так работать невозможно: запах жареной рыбы заглушает едкий запах формалина. Наскоро помыв руки, я спешу в салон. А там пир горой! Повесив на шеи полотенца, чтобы утирать струящийся с лиц пот, матросы и механики дружно и весело работают челюстями, сооружая около своих тарелок высокие пирамиды из костей и рыбьих позвонков.
К вечеру, закончив разбирать коллекцию, я устраиваюсь в лабораторном кресле около стола с аквариумом, в котором сидит забавный восьминогий звереныш.
Осьминог... Сколько я ни читал рассказов, повестей и приключенческих романов, в которых упоминается море, редко кто из авторов забывал об осьминогах. Ну что это за морские приключения, если герои книги не сражаются с гигантскими отвратительными существами, если спруты не лезут на палубу судна и матросы не отсекают их щупальца ловкими ударами топора? Ox, уж эти осьминоги, достигающие в некоторых повестях десятков метров длины! Мне очень хотелось взглянуть на такого морского исполина своими глазами, но с 1957 года, с того времени, как советские суда стали работать в тропиках, ни один рыбацкий теплоход не выловил осьминога величиной более полутора метров. Не везло и мне: ни в прошлом рейсе, ни в этом гигантские существа не хотят попадаться в трал и не лезут на палубу. А если среди выловленной рыбы мы и находим осьминогов, то лишь таких, как этот, малышей.
Осьминог. Не такой уж он противный, страшный, как обычно пишут об этих животных в приключенческих романах. Он тяжело вздыхает и печально смотрит на меня своими выразительными глазами. Мы разглядываем друг друга. Днем я посадил к нему в аквариум рака-богомола. Через час от "религиозного" рака остались одни рожки да ножки – вернее, одни объеденные скорлупки. Теперь для осьминога приготовлен новый, более интересный сосед – крупный краб. Краб этот очень сердитый. Сегодня, когда мы отбирали рыб для коллекции, он так схватил меня за палец, что слезы брызнули из глаз. Посаженный в ведро с водой, краб угрожающе вращал глазами и подскакивал, размахивая тяжелыми клешнями. Возможно, он вызывал меня на бой? Но я решил: пускай-ка он лучше померяется силами с осьминогом. И краб шлепается в аквариум.
Увидев сжавшегося в упругий клубок мышц осьминога, краб высоко приподнимаясь на ногах, отбегает в сторону и затаивается в уголке. Весь его воинственный пыл пропал. Краб ушел в "глухую защиту". Он поджал под себя ноги, прикрылся клешнями и упрятал в ямки-пещерки глаза-телескопчики.
Осьминог зашевелился, еще раз тяжело вздохнул, и одно из его щупалец, вытянувшись длинной тонкой кишкой, протянулось к крабу. Возможно, осьминог просто хотел познакомиться с новым соседом – как-никак оба они попали в прескверную историю. Но у краба был дурной характер: лишь только щупальце осьминога прикоснулось к его панцирю, краб раскрыл свою сильную клешню, прицелился и... р-раз! – стиснул щупальце в ужасные тиски. Осьминог буквально подпрыгнул от боли. Все тело его содрогнулось и из песчано-серого стало сначала фиолетовым, потом синим, наконец алым. В следующее мгновение все остальные семь ног бросились на помощь восьмой. Они оплели клешни, ноги и панцирь краба. Присоски заклеили ему глаза. Краб, стуча панцирем, сопротивлялся, но в студенистом мешкообразном теле осьминога сил оказалось куда больше, нежели у воинственного, сердитого краба. Раздался звонкий хруст – это под напором рта-клюва осьминога трещал панцирь краба.
Когда взмутившийся песок улегся, глазам предстала печальная картина: осьминог, меняя все время окраску тела, потрошил краба. Его рот, вооруженный мощным черным клювом, внешне напоминающий клюв попугая, деловито копошился во внутренностях соперника...
– В лаборатории! Погасите свет! – раздается из судового динамика зычный голос штурмана.
Свет из открытой двери лаборатории мешает тем, кто стоит на вахте в ходовой рубке. Да, пора гасить свет и отправляться спать.
...Ночью сильно болела ладонь – в том месте, куда меня уколол скорпион. Пришлось ранку расчистить и засыпать стрептоцидом. Вскоре ранка затянулась, но болезненное ощущение не проходило с неделю: никогда не берите в руки этих скорпионов, скорпен и мурен! А если вам придется побывать в Японии, не ешьте рыбу "фуку", хотя это и считается признаком хорошего тона. Возьмите лучше блинчики с маслом и стакан чаю. Так будет скромнее, но надежнее. А то, кто знает, хорошо или плохо промыл рыбу повар?
ГЛАВА IV
Электрический глаз. – Поиск продолжается. – Удильщик, "морской черт" и "ангел". – Мир – на ладони. – Стреляющие "огурцы". – Встреча в устье реки Сенегал. – Китовая акула. – Что написано на чешуе?
Новый день начался в грохоте траловой лебедки: палубная команда поднялась сегодня еще затемно – что поделаешь, спать некогда. Вчерашний улов был очень разнообразным и интересным. Действительно, чего только не было в первом трале! Но почему такие хмурые лица у капитана, у бригадира, у Жарова? Да, много интересного было во вчерашнем улове, но слишком мало попалось сардины: не хватит и на один ярус. А это значит – нужно продолжать траление и искать, искать рыбу. Но как? Как обнаружишь под многометровым слоем воды, в густом фиолетовом сумраке рыбий косяк, притаившийся у грунта? Для этого каждый советский теплоход, ведущий поиск и лов рыбы, оборудован специальным прибором, который обычно устанавливается в рубке. Называется прибор эхолотом.
Совсем недавно, десяток лет назад, рыбу искали на ощупь, "чутьем". Опытные капитаны рыболовных судов, многие годы промышляющие рыбу в каком-то определенном районе моря, уже просто знали, когда и где появляются рыбьи косяки. И они вели суда на "свои", известные им места лова. Очень внимательно приходилось наблюдать и за морскими птицами, животными. Следить, где кружатся над водой чайки, – может, рыба там? Куда спешит стадо дельфинов – ведь они тоже рыщут по морю в поиске рыбьих косяков.