Снаружи раздался грубый хохот, а затем - удаляющийся стук копыт. Когда кузнец вернулся в дом, его лицо пылало, а в глазах горел сердитый огонек. Почесав бороду, он повернулся к печи, открыл воздухоотвод и раздул пламя с такой силой, что заскрипели печные опоры. Потом он взял кусок железа, положил его на наковальню и со всей силой ударил молотом. Он внимательно осмотрел серую поверхность и довольно улыбнулся. Потом тщательно перемешал раскаленные угли и опустил в них железо.
Спустя немного времени он посмотрел, как накаляется оно и опять быстрым движением опустил его в угли. Железо накалилось добела. Тогда он ловко поддел его клещами и положил на наковальню. Потом взял молот и принялся бить по железу удар за ударом. Время от времени он снова опускал его в угли, клал на наковальню и бил по нему так, что искры градом разлетались по комнате. Фил сидел раскрыв рот и смотрел, как в искусных руках мастера кусок железа превращается в кинжал или кортик.
Наконец кузнец докрасна раскалил металл на огне и оставил его остывать на полу. Сам же вышел из кузницы, что-то бормоча про себя. Когда он вернулся, в руках у него были напильники. Он принялся за отделку. Поверхность постепенно превращалась из шероховатой, неровной в гладкую и блестящую. Он провел по ней рукой и начал работать с такой быстротой, как будто сам дьявол стоял у него за спиной и подгонял его. Он трудился до тех пор, пока не остался доволен результатом своей работы.
Тогда он снова погрузил кинжал в угли и подул на пламя, на этот раз уже не так сильно. Он внимательно следил за металлом и, когда он стал кроваво-красным, быстро остудил его в огромной бочке с водой. Затем положил на наковальню и точильным камнем принялся шлифовать, пока не исчез черный налет и металл не засверкал. И опять он опустил его в угли и медленно накалял, внимательно наблюдая за тем, как сталь превращается из светло-золотистой в темно-золотую. Потом одним ловким движением он выхватил кинжал из углей и быстро опустил в воду.
В процессе работы лицо его смягчилось. Не суетясь, он извлек железо из воды, тщательно осмотрел его и улыбнулся. Все это время Филип Маршам сидел на кровати и с восхищением наблюдал за ним. Кузнец поднял голову и поймал взгляд юноши.
- Боже милостивый! Я совсем забыл про мальчишку! - воскликнул он.
Он отложил работу в сторону, подвинул стул к столу, за которым они вчера сидели, поставил на него миску и положил ложку. Потом развел огонь и стал подогревать котелок. Когда тот закипел, кузнец выложил из него кашу на тарелку и принес хлеб.
- Там на улице бочка с водой. Иди умойся, - обратился он к Филу.
Фил встал и вышел во двор. Там он нашел бочку, окунул туда голову и руки и вернулся в дом. Он почувствовал удивительный прилив сил, сев за стол. Пока он ел, кузнец обрабатывал кусок кости, которая должна была стать рукояткой кинжала.
Легкими ударами молотка он поставил рукоятку на ее место и начал закреплять тонкими пластинами, которые выбирал из коробки, стоявшей под кроватью.
Потом он долго наблюдал за Филом, изредка кивал головой, улыбался и потирал бороду, пока снова не принялся за работу. По глазам юноши он прочитал, что тому он по душе, а в Англии редко встретишь подобное отношение к шотландцам. Люди покупали его изделия, потому что он был мастером своего дела, но не любили его. Шотландцы пришли на юг во времена короля Якова и им приходилось держать ухо востро, чтобы не стать жертвами воров или, хуже того, убийц.
Кузнец оставил работу, почесал бороду и посмотрел на Фила.
- Как тебя зовут, парень? - неожиданно спросил он.
- Филип Маршам.
- Повтори-ка по буквам.
Фил повторил. Кузнец снова принялся за работу, а потом заговорил, как будто размышляя вслух:
- Поживешь со мной немного?
- Не могу. Я должен идти.
Кузнец тяжело вздохнул и произнес:
- А я уже привязался к тебе.
Юноша встал, приложил руку к груди и уже собирался уходить.
- Нет, нет. Не спеши! Помоги мне доделать кое-что.
Он повертел в руках кинжал и внимательно осмотрел рукоятку. Она была сделана из кости, опоясанной серебром.
- Пойдет, - сказал он. - А теперь мне понадобится твоя помощь. Одному мне не справиться. - Он указал филу на большой точильный камень:
Кто хочет острый клинок получить,
Должен жарко накалить и тонко заточить.
Фил сел за точильный камень и стал вращать ручку. Кузнец затачивал кинжал, время от времени брызгая на него водой и приговаривая про себя:
Кто хочет острый клинок получить,
Должен жарко накалить и тонко заточить.
Так прошел час. За все время они не произнесли ни слова. Слышно было лишь скрежет железа о камень и бормотание кузнеца:
Кто хочет острый клинок получить,
Должен жарко накалить и тонко заточить.
Наконец он откинулся назад и заговорил:
- Готово! Такая вещь больше подойдет бравому парню, чем простому кузнецу.
Он попробовал лезвие пальцем и улыбнулся. Затем провел кинжалом по щепке, и на пол упала тонкая завитая стружка. Он положил перед собой кусочек железа и кинжалом разрубил его пополам. На лезвие не осталось ни засечки, ни отметины.
Фил встал и вытащил из-за пазухи мешочек с серебром:
- Сколько я вам должен?
Шотландец недоуменно уставился на него, сжал в руке кинжал и резко встал.
- В жизни не слышал такой глупости, - пробормотал он, - будь я постарше, я бы поддал тебе хорошенько.
Фил покраснел и попытался загладить свою вину:
- Я… я не хотел. Простите меня. Спасибо вам за все.
Кузнец хотел было продолжить в то же духе, но увидел, что Фил и вправду не хотел его обидеть. Он почесал бороду. Голос его смягчился:
- Ладно, забыто. Ты понравился мне, парень. Я сделал этот кинжал для тебя. Ты уже собрался уходить, и у меня не было времени сделать ножны, но ты можешь взять мои.
С этими словами кузнец достал свой кинжал и вынул его из ножен. Туда он вложил кинжал, сделанный им для Фила, и протянул его юноше:
- Он сделан из настоящей дамасской стали. Ни один кузнец в Англии не предложит тебе такого.
Так они расстались - немногословно, но с чувством взаимной симпатии. Фил отправился дальше. Ему показалось странным, что кузнец-шотландец живет так далеко на юге. В те дни в Англии можно было встретить много выходцев из Шотландии. Верные своему коронованному соотечественнику, они отправились за ним в поисках счастья, но Филип Маршам встречал лишь немногих из них.
По дороге Фил вынул кинжал из ножен и осмотрел его. Серебряная табличка на рукоятке гласила: "Сделано Коллином Сэмсоном для Филипа Маршама". Кто-то может счесть это выдумкой, взятой из Святого Писания, - подумал Фил, но мне еще не доводилось встречать шотландца, который не поделился бы ужином с тем, кто беднее него.
К вечеру он зашел на ферму купить себе что-нибудь поесть. Хозяйка не постеснялась взять с него втридорога. Эту ночь Филу пришлось провести под забором. На следующий день ему повстречался пастух, так что вторую ночь он провел в горах. На третий день он остановился в небольшой гостинице. Когда он расплатился по счету, в кармане у него не осталось ничего, кроме нескольких жалких пенсов. Наутро он снова отправился в путь и опять не знал, где его ждет ужин и под чьей крышей он найдет ночлег.
День был замечательный. По голубому небу плыли белые облака, а краски природы радовали и изумляли глаз. Что и говорить, моряку было чему подивиться. Под порывами ветра степная трава ходила волнами. Река в долине была такой маленькой, прозрачной и безмятежной, что для человека, выросшего на море, она казалась просто игрушечной, с такими же игрушечными деревеньками по берегам, расставленными лишь для детской забавы.
Фил быстро и легко взобрался на холм, с которого открывался горизонт, и вдруг заметил большую толстую гадюку. Она грелась на камне, подставив солнцу рыжевато-коричневые бока и спину в черных отметинах. Едва заслышав шаги, она сразу же скрылась в зарослях. Змея заставила Фила вздрогнуть, но быстро исчезла. Теперь он мог спокойно осмотреть долину, раскинувшуюся перед ним на многие мили.
В этот день хотелось жить. Несмотря на то, что Фил оказался, в общем-то, в незнакомой для себя обстановке, он не растерялся. У него не было ни компаса, ни карты, чтобы выбрать себе путь, но к нему снова вернулись силы и то радостное расположение духа, которое как нельзя лучше подходило для такого путешествия. Его кошелек был пуст, но он не привык плыть по воле волн. Впереди на дороге Фил увидел человека и решил, что он может подсказать ему, в каком направлении двигаться дальше. Он быстро сбежал с холма и пустился догонять этого путника.
Тот уже прошагал добрую милю прежде, чем Филу удалось толком присмотреться к нему. Фил пыхтел так громко, что незнакомец даже обернулся, чтобы посмотреть, что за существо преследует его. В руке у незнакомца была огромная книга. Держался он очень высокомерно, но, несмотря на такой заносчивый вид, при ближайшем рассмотрении пальто его оказалось весьма поношенным и потертым. Незнакомец нахмурился, наклонил голову и молча продолжил свой путь.
- Доброе утро! - поздоровался Фил и попытался подстроиться под шаг незнакомца.
Тот не ответил, а только нахмурился еще больше и ускорил шаг. Фил тоже ускорил шаг и положил руку на кинжал.
- Я поздоровался с вами. У вас что, языка нет?
Незнакомец плотнее стиснул книгу в руке и резко замотал головой.
- В жизни не слышал такого оскорбительного обращения. Еще каждый желторотый птенец будет мне указывать! Должен вам сказать, что я из тех, кто больше делает, чем говорит.
Незнакомец уже почти бежал, но было видно, что книга явно мешает ему. Он опять поправил ее в руках и попытался ускорить шаг. Фил был налегке и спокойно поспевал за незнакомцем.
- Желторотый птенец!? - возмутился он. - Да ты сам просто чванливая утка!
Незнакомец остановился. На лице его появилось выражение глубокого возмущения. Он покачал головой и произнес:
- А вот это уже непозволительно. Это очень жестокое оружие.
- Я поздоровался с вами, а вы стали меня оскорблять.
- Ботинки сделаны для того, чтобы ходить. Я не собираюсь тратить время на разговоры со всякими самодовольными юнцами. Твоя компания мне не по душе. Да падет кара на того, кто научил тебя таким злым мыслям! Я же должен достойно вынести это испытание, хочу я этого или нет. Твоя рука с такой легкостью сжимает клинок! Я знаю, что такие люди попадают в болото к дьяволу, погрязнув в грехе и обагрив свои руки кровью.
С этими словами он отправился дальше, но уже более спокойным шагом. Сбитый с толку его словами Фил пошел за ним. Незнакомец снова покачал головой.
- Очень жестокое оружие. Ты из Девона?
- Нет, я никогда не был в Девоне.
Незнакомец странно посмотрел на него и переложил книгу из одной руки в другую.
- Никогда не был в Девоне? И никогда не был в Байдфорде, смею я предположить?
Его глаза хитро сверкнули и он снова переложил книгу из одной руки в другую.
- Никогда.
- Очень жестокое оружие! Это меня озадачивает.
После некоторого раздумья он произнес, понизив голос:
- Тогда это можно объяснить только так - или ты мне нагло наврал, или тебя подослал Джимми Барвик.
Он уставился на Фила, как кошка на мышиную нору, и увидел, как Фил дрогнул при упоминании имени Джимми Барвика.
- Я знал это! - воскликнул незнакомец. - Это он подговорил, он. Это он насплетничал всему Девону. Он ужасный хвастун, но я расквитаюсь с ним. Моей вины там не было. Хотя теперь, я думаю, он мне не поверит.
На Фила нахлынули воспоминания. Имя толстяка вновь вернуло его в тот день в пивной Молли Стивенс, когда он бежал, спасая собственную жизнь. Бессвязные слова его случайного попутчика с огромным фолиантом в руке вновь обрушили на юношу имя Джимми Барвика.
- Мы должны поговорить об этом, - начал незнакомец, переводя дыхание. - Давай присядем, отдохнем немного и побеседуем. Дело было так. Джимми Барвик и я - оба родом из Девона. Вдвоем мы решили устроиться на службу к сэру Джону. Джимми - в конюшню, так как он хорошо разбирался в лошадях, а я - помощником управляющего. Я был уверен, что мой ум будет оценен по достоинству. Мало кто из ученых может посостязаться со мной в знании лунных фаз. Я лучше других знаю, когда лучше сажать пшеницу, и могу рассчитать влияние планет на ведение хозяйства и на урожай. И кроме того, я всегда ношу с собой Завет Божий. А это лучшая защита от злых происков дьявола. Если бы все в Англии держали этот Завет при себе, Англия была бы спасена от растления. Итак, я решил поделиться своими планами с сэром Джоном. Он совал свой нос буквально во все, что касалось его хозяйства, и порой бывал очень несдержан. С моей стороны понадобилась большая выдержка в общении с ним. Я сказал, что если он последует моим советам и вложит сто фунтов туда, куда я скажу, то через год я верну ему в четыре раза больше того, что он потратил. "Ха! - был его ответ, - это мне по душе. Сто фунтов, говоришь? Ну что ж, человек, который так может использовать свой талант, вправе быть управляющим всего моего хозяйства. Но с одним условием, - он приложил палец к носу, - Я не хочу, чтобы потом надо мной смеялась вся округа. Поэтому для начала ты возьмешь себе кусок земли и поработаешь там сам. А если у тебя ничего не выйдет, то пеняй на себя - соберешь свои пожитки и мои собаки прогонят тебя прочь. По рукам?"
Он был большой любитель всяких таких шуточек. Нельзя сказать, что мне все это понравилось. Я привык общаться с людьми более спокойными и всегда считал, что чтение Святого Писания приносит гораздо больше пользы, чем пререкания. Но я не мог сказать ему "нет". Он обращался так со всеми и переделать его было невозможно. Поэтому я согласился. Я купил 50 акров болотистой земли от своего имени и заплатил за нее наличными больше 30 фунтов стерлингов. Еще 8 фунтов пришлось заплатить за обработку и в два раза больше за осушение. На всей земле я посеял репс по 9 пенсов за акр. 12 фунтов ушло на повторную вспашку и 11 фунтов - на то, чтобы поставить забор. Все деньги на расходы давал мне сэр Джон и, надо отдать ему должное, не скупился при этом. Если бы Бог был милостив, на следующий год я собрал бы урожай в 300, 400, а то и 500 пудов отборного репса. Учитывая расходы на сбор урожая и молотьбу, я мог бы выручить 24 шиллинга за пуд. Этой суммы хватило бы, чтобы сполна расплатиться с сэром Джоном и вернуть ему 300 или даже 400 фунтов за его 100. Все бы это я сделал, но случилось то, чего я никак не ожидал. Толпища мелких жучков прошлись по моей земле, а огромные стаи птиц склевали все семена и молодые побеги. Я потерял все, на что возлагал такие надежды. Мне нечем было расплатиться с сэром Джоном на следующий год. Я лишился всего. Он человек слова и тут же выставил меня за ворота, сказав, что эта потеха стоила потерянных денег. Его собаки гнались за мной по пятам и чуть не разорвали на куски. Собаки всегда приводили меня в ужас, потому что это хищные и злобные существа, которые всегда так и норовят цапнуть тебя или облаять. Джимми Барвик видел все это и его толстый живот так и трясся от смеха. Последние слова сэра Джона, когда я уходил, были: "Эй, ты, чванливая утка!" Эту историю Джимми Барвик рассказал потом в Байдфорде. Они так веселились, что я не мог этого больше вынести и решил перебраться в другое место. И что же! Даже ты, который, видимо по всему, не из этих краев, обращается ко мне с теми же самыми словами.
Фил размышлял над превратностями судьбы, по чьей воле он повторил те же слова.
- Кто такой этот сэр Джон? - спросил он.
Его собеседник обернулся и посмотрел на него:
- Кто такой сэр Джон? Похоже, ты пришел из мест, более далеких, чем я предполагал, раз ты не знаешь сэра Джона Бристоля.
- Сэр Джон Бристоль? Не думаю, что я когда-либо слышал это имя.
- Никогда не слышал о сэре Джоне Бристоле. Воистину, ты и впрямь пришел издалека. Он очень грубый человек. Я думаю, Бог специально погубил мой урожай, чтобы покарать за то, что я поступил на службу к такому жестокому и богохульному разбойнику, который не признает церкви и ни разу не держал в руках молитвенника.
- Кому же вы служите теперь? - спросил Фил.
- Я? Я мог бы стать умным, грамотным и верным управляющим. Вместо этого я учу сельских малышей и составляю гороскопы деревенским болванам. Так дорого я поплатился за злую шутку этого жестокого человека. "Это стоило таких денег", - сказал он. Если бы ему хватило ума и терпения подождать еще год, эти деньги вернулись бы ему золотыми гинеями. - Он закрыл глаза, откинул назад длинные волосы и прижал руки ко лбу. - Никогда, никогда не слышал такого оскорбительного обращения!
Филип Маршам окинул его взглядом и подумал, что такое длинноволосое чучело как нельзя лучше подходит для всяких шуток и розыгрышей.
Мимо них по дороге проходили люди - старик в повозке, женщина, двое мужчин, несущих бочонок, но Фил не замечал ни этих людей, ни своего длинноволосого знакомого. Он был слишком поглощен своими мыслями. Наконец его случайный попутчик поднялся, стиснул двумя руками книгу и нервно заговорил:
- Я должен идти, я должен идти. Они приближаются. Я умру скорее, чем избавлюсь от них. О, Боже милостивый! Они выследили меня. Если я пойду по дороге, то они меня схватят. Придется пробираться лесом и полями.
Он резко повернулся, нырнул в рощицу, поднялся на холм и быстро скрылся из виду. По его походке можно было догадаться, что он сильно напуган.
Мужчины на дороге поставили бочонок на землю рядом с собой и долго смеялись вслед удаляющейся фигуре, показывая на нее друг другу пальцами.
ГЛАВА 3
ДВА МОРЯКА НА СУШЕ
Эти двое хохотали так громко, что люди в четверти мили от них оглядывались, чтобы посмотреть, в чем дело. Прохожие кидали на них подозрительные взгляды и старались обходить стороной. Они же не замечали никого. Показывая пальцем в ту сторону, куда скрылся долговязый незнакомец, они просто давились от смеха. Потом они наклонились друг к другу и начали о чем-то шептаться.
Наконец они подняли головы и недоверчиво посмотрели на Филипа Маршама. Он знал такой тип людей и не испытывал перед ними никакого страха. На всякий случай, он проверил кинжал, уселся поудобнее, так, чтобы можно было быстро вскочить, и молча ждал, когда они подойдут ближе. Они направились к нему.
Впереди шел развязный, наглый толстяк, с красным лицом и заметным косоглазием. Второй был худощав, смугл, он меньше привлекал внимание, но его взгляд выдавал смелость и отвагу. У обоих были серьезные лица, которые никак не вязались с их недавним весельем. С первого взгляда было ясно, что оба сильно пьяны. Толстяк оглянулся назад и посмотрел на товарища. Тот легким пинком подтолкнул его вперед.
- Гм, - начал он хриплым голосом. - Мой юный друг, перед тобой два потерпевших кораблекрушение моряка, которые потеряли в море все, что у них было, и теперь вынуждены попрошайничать на дорогах, чтобы добраться из Лондона в порт Девона, где они, с Божьей милостью, смогут куда-нибудь устроиться. Они, гм, гм…
Он почесал затылок, прикрыл глаза, обернулся назад и отчаянно зашептал:
- Ну? С этим все нормально. Что дальше?
Второй сердито нахмурился и прошептал:
- Продолжай. Забыл что ли историю про бедствие, крушение, акул?