8.
Капитан яхты, арендованной Адольфом Гофманом-Таникавой для берлинского корреспондента, принял своего пассажира в небольшом рыбачьем поселке, лежащем на тихоокеанском побережье острова Сикоку. Когда Генрих Раумер оказался на борту, капитан, малоразговорчивый, угрюмого вида, кряжистый японец, вывел яхту из бухты Сусаки, прошел миль пятьдесят к осту, потом повернул к югу, оставив за кормою мыс Мурото.
Потом он еще не раз менял курсы и весь день беспокойно оглядывал горизонт, успокоившись только ночью, когда передал штурвал помощнику, хромому, с изрытым оспой лицом, корейцу. Третий член экипажа яхты, моторист, почти не вылезал из машинного отделения, где споро суетился на редкость сильный двигатель и уносил элегантную яхту в беспредельные просторы Тихого океана.
Весь день Генрих Раумер провалялся на койке в тесной каюте, которую капитан отвел своему пассажиру. Он пытался уснуть, но сон не приходил… Раумер знал, кто командует отрядом подводных лодок, идущих из далекой Германии. Мысль о встрече с единственным братом, да к тому же с близнецом, не давала Раумеру покоя. Как и у многих немцев, сентиментальность, связанная с культом семьи, домашнего очага, патриархальных традиций, была и отличительной чертой Генриха Раумера-Шрайбера тоже.
Пытаясь отвлечься, он вновь возвращался к синей коленкоровой папке, содержавшей самые разнообразные сведения о дельфинах. Ведь не исключено, что ему, разведчику, придется вступить в сложную психологическую игру с этим профессором Накамура. Поэтому чем большую проявит Раумер эрудицию по части дельфинов, тем лучше. Да еще присутствие этого русского, о котором сообщает Косаку Хироси… Раумер работал в России, долго жил в Прибалтике, и он знал, как трудно работать с русскими, невозможно заранее, с большой точностью рассчитать их поступки.
"Не было печали, так черти накачали", - вспомнил Раумер русскую поговорку, вздохнул и раскрыл синюю папку.
Первым он прочитал сообщение о том, как дельфины обратились за помощью к людям. Удивительную историю рассказали рыбаки, ведущие промысел тунца у берегов Франции, около Канн. Команда "Кориандра" поняла: что-то неладно, когда услышала, невероятный шум, который создавали два десятка дельфинов, неистово выпрыгивавших из воды. От стада отделилось взрослое животное и стало подталкивать впереди себя, видимо, только что родившегося детеныша, который плыл с трудом. Один из рыбаков бросился в воду и поднял на палубу детеныша дельфина. Несколько минут ему делали искусственное дыхание, но спасти дельфина не удалось - он умер от удушья. Оказалось, он родился с дефектом - непроходимостью дыхательных путей. Раумер отложил листок, порылся в папке… "Интересно, - думал он, значит, дельфины понимают, что люди, которые в них стреляют, могут придти к ним на помощь. Нет, требуется иной поворот. Если мы вступим с ними в контакт, надо поставить вопрос так, что есть на земле люди, которые ненавидят дельфинов, и те, которые относятся дружелюбно. Последние мы, немцы… Следовательно, и работать дельфинам необходимо только на нас. Старый римский принцип "Разделяй и властвуй" в дельфиньем царстве! За эту идею можно получить дополнительную благодарность адмирала…"
Раумер прочитал еще одну информацию, подготовленную для него резидентом абвера.
Новозеландский журналист биолог Антони Алперс в книге "Дельфины и мифы" рассказывает, что греческие моряки иногда обращаются к афалинам, громко выкрикивая "Василь", и те, услышав, останавливаются, как вкопанные, с выставленной головой, чтобы посмотреть, кто их звал, а при повторном зове подплывают к судну. Этот же биолог описал следующий случай. Греческий рыбак, находясь в лодке, играл на гитаре: музыка привлекла дельфинов, которые подплыли вплотную к лодке.
Подобная музыкальная склонность была известна еще в древности. Греческий поэт Пиндар (522–422 гг. до н. э.) уже отмечал, что дельфинов привлекают звуки флейты или лиры. Римский ученый и писатель Плиний Старший (23–79 гг. н. э.) отмечал в своей 37-томной "Естественной истории", что дельфины любят музыку, пение и особенно звуки водного органа. У древних римлян этот сильно звучащий музыкальный инструмент использовался на открытых сценах во время торжеств и зрелищ, которые происходили иногда и вблизи моря. Короткие ультразвуковые вибрации могли, по предположению Алперса, привлекать дельфинов.
- Не понимаю, - вслух проговорил Раумер и отбросил листок. - Вряд ли эта их музыкальность может пригодиться рейху. Хотя… Такую их потребность можно рассмотреть как поощрительную меру для наиболее активных особей. Так, так… А вот это куда как интересней, нежели концерты для дельфинов.
Генрих Раумер читал о том, что в акустике есть одна область, которая может помочь в решении вопроса о дальнейшем изучении системы ориентации дельфинов. Это подводные звуковые каналы, которые были открыты русскими учеными Л. П. Бреховских и Л. Д. Розенбергом в 1940 году. Выяснилось, что в океане есть "каналы-волноводы", по которым звуки, особенно низкочастотные и инфразвуки, проходят не угасая огромные расстояния порядка нескольких тысяч километров.
В таком канале создаются особо благоприятные условия для распространения звуковых волн, отражающихся и от верхнего и от нижнего слоев воды разной плотности. Подводный звуковой канал образуется вследствие того, что с увеличением глубины в море понижается температура и повышается давление. При понижении температуры скорость звука уменьшается, а с увеличением давления - возрастает. В результате этого на какой-то глубине образуется зона, где звук проходит с минимальной скоростью. Здесь и возникает подводный звуковой канал, который характеризуется слабым поглощением и сверхдальним распространением звуков. Иногда он поднимается близко к поверхности океана.
Для дельфинов звуковые каналы могут иметь первостепенное значение. Они позволяют им во время миграций пользоваться звуковыми маяками дальнего действия. Такими маяками, например, могут быть грохот прибоя, очень постоянного близ океанических островов и выступающих мысов, или шум "ревущих сороковых широт" с их беспрестанными штормами.
Таким образом, если в океане для дельфинов не существует световых маяков, зато есть звуковые маяки, действие которых зависит от подводных звуковых каналов. По звуковым каналам, как по гигантским переговорным трубам, возможна сверхдальняя сигнализация дельфинов.
"Это сообщение заслуживает особого внимания, - подумал разведчик. - Но пора выходить на связь. По-моему, мы достаточно отдалились от Островов. Где этот желтолицый пират? Надо узнать у него координаты яхты…"
Через час с небольшим яхта с единственным пассажиром легла курсом на запад. Генрих Раумер сообщил последние сведения об острове профессора Накамура флагману отряда таинственных субмарин, прибывших в никому не известный квадрат Тихого океана. Следившая за радиообменом "лисья нора" адмирала Канариса не увидела необходимости во встрече двух разведчиков-братьев. Фрегатен-капитану было предписано действовать самостоятельно согласно полученных в Берлине инструкций и новых, сообщенных Раумером на субмарину данных. Корреспонденту "Фелькишер Беобахтер" вменялось в обязанность возвратиться в Токио, дождаться там преемника и вылететь в столицу Третьего рейха для получения нового задания.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Расплата
1.
После разговора с Бакшеевым Фист-кых вернулась в океанариум и немедленно информировала Фаситора.
Фаситор подумал, что все его неясные предчувствия оправдались, но не стал сообщать эту мысль Фист-кых, и без того подавленной и растерянной.
Он предложил поставить в известность Совет Старших Матерей, но Фист-кых и большая часть содержавшихся в океанариуме дельфинов считали, что до тех пор, пока нет полной ясности во взаимоотношениях между обитателями лаборатории, тревожить Совет преждевременно. Необходимо разобраться в обстановке, окончательно уточнить, соответствуют ли действительности слова Большого Человека, как условно называли они Бакшеева, выделявшегося среди малорослых японцев.
Тем не менее был разработан план, предусматривающий возвращение дельфинов в Океан. Он строился на использовании второго подводного хода. Его начало, замаскированное среди обломков базальта и водорослей на дне бухты, уводило в толщу острова, а затем туннель выходил непосредственно в океан. О существовании этого естественного туннеля охрана острова не подозревала.
Сложная часть плана состояла в необходимости открыть в нужный момент шлюзы бассейнов океанариума, чтобы дельфины получили возможность выйти в бухту, откуда начинался туннель. У Фист-кых были свои соображения по этому поводу, но она пока не торопилась высказать их.
Фаситор предложил форсировать барьеры, прыгая через них, и дельфины поскучнели: не каждому из них был под силу такой прыжок. Поскольку другого выхода не было - остановились пока на предложении Фаситора.
Как оптимальный вариант рассматривался возможный выпуск дельфинов в бухту для прогулки. Это практиковалось в лаборатории. Фаситор сказал, что в этом случае надо будет немедленно уходить, но Фист-кых отказалась принять такое предложение для будущей возможности. Она сообщила всем, и Фаситор с ней согласился тоже, что они не имеют права уйти, не закончив исследования над людьми и не выполнив тем самым задание Совета Старших Матерей.
На второй день после разговора Фист-кых с Большим Человеком из бассейна забрали молодого дельфина Фукиса, большого приятеля Фтириса. Все решили, что с ним будет проведена беседа: его будут убеждать выполнить волю Старшего Самурая. Поэтому Фукис заявил, что он поначалу согласится, а в океане попытается освободиться от страшного груза, уничтожающего корабли, и уйти от тех, кто убивает своих сородичей.
Фист-кых считала, что ему не следует даже соглашаться служить Старшему Самураю, но молодежь поддержала Фукиса, молодые дельфины считали, что для борьбы с профессором Накамура этот метод вполне годится.
Фукис не вернулся. Он погиб в операционной, когда профессор Накамура и Косаку Хироси вторглись в его мозг, устанавливая в нем электроды.
После Фукиса взяли еще двоих. Смерть первого из них видел Степан Бакшеев - операция на мозге второго прошла успешно. Теперь дельфин слепо подчинялся сигналам особого передатчика. Их принимали вживленные в мозг антенны-электроды и управляли поведением лишенного разума дельфина.
Профессор Накамура сдержал свое слово. Он превращал мыслящих обитателей океана в слепое орудие убийства.
После первой удачной операции профессор Накамура распорядился подготовить Фаситора.
2.
- И ты, дочь самурая, можешь защищать того, кто хотел поколебать могущество нашего государства?! Мои уши отказываются слышать это…
- Я не верю, чтоб этот человек мог сделать что-нибудь дурное людям.
- Каким людям?! О чем ты говоришь? Да, он собирался сделать "добро". Но он - коммунист, Тиэми Тода, а для них не существует ни высокого рода, ни сана. Я хотел использовать его знания на пользу Японии, а он пошел против меня. И потому должен умереть.
- Я прошу тебя, отец…
- Нет, нет! Он наш враг! И мне непонятно, почему тебя так волнует судьба этого русского.
- Я люблю его, отец.
3.
"Крепко меня ударили, - подумал Бакшеев. - Ну и приемы у них…"
Голова кружилась, ныла шея, он поднялся и подошел к двери, прислушался. Тихо.
Бакшеев ощупал дверь, пытаясь определить хоть какое-то подобие запора. Но поверхность всюду была гладкой.
Степан отошел, вернулся на татами и машинально сунул руку в карман. Его пальцы нащупали сложенную бумажку.
"Записка?" - мелькнула мысль.
Бакшеев осторожно оглянулся на дверь и с удовольствием отметил, что европейский обычай делать в дверях "волчки" не распространился в Японии, или, по крайней мере, на этом проклятом острове.
Он поднялся, чтобы быть поближе к тусклой лампочке на потолке, развернул записку и прочитал текст, написанный печатными буквами по-английски:
"Calm! Prepare and wait! Friend".
4.
Яркое кимоно Тиэми Тода исчезло за дверью, и профессор Накамура продолжал сидеть неподвижно. Он словно оцепенел и, казалось, перенесся в другой мир и жил в том мире, оставив здесь, в кабинете, свою лишенную жизни оболочку.
Но так только казалось. Мозг Накамура лихорадочно искал выхода из создавшегося положения.
Наконец он шевельнулся, сжал губы, натянулась кожа на скулах, профессор Дзиро Накамура принял решение. Он был готов к действию.
Его палец лег на одну из кнопок.
Через минуту в кабинет профессора Накамура проскользнул майор Масаси Кэндо.
- Что угодно господину профессору? - спросил он.
- Мне хотелось, чтобы вы, майор, позаботились о следующем. Нужно сделать так, чтоб моя дочь Тиэми Тода не покидала своей комнаты в течение нескольких дней. Служанка Табэ пусть постоянно находится в ее распоряжении, но обе они не должны выходить за пределы отведенных им помещений. Вы поняли?
- Да, господин профессор, я все понял.
- Хорошо, идите, майор.
Профессор Накамура проводил глазами майора Масаси Кэндо и вновь погрузился в оцепенение.
5.
Полученная записка вот уже сутки не давала Степану покоя.
Спокойно! Приготовься и жди! Друг.
"Это, конечно, Аритомо Ямада, - думал он. - Но как записка попала в карман моей куртки?"
"Может быть, один из охранников - человек Аритомо Ямада? Он мог сунуть записку в мой карман, когда меня, бесчувственного, несли в камеру из операционной…"
Ему почудилось вдруг, будто он слышит слабый отзвук далекого выстрела.
"Показалось", - решил Степан и лег на спину, положив голову на жесткий валик.
Степан Бакшеев знал, что за дверью стоит часовой. Он слышал, как тот беспокойно топчется там, в коридоре, и вспомнил об отзвуке выстрела. Может быть, и не почудилось. Наверное, и часовой слышал выстрел. Шаги в коридоре. Нет, это не часовой, это не его шаги, нет, не его… Степан приподнялся, опершись на локоть.
- По распоряжению майора Масаси Кэндо я должен доставить этого человека на допрос.
Степан узнал голос Аритомо Ямада. Он поднялся с жесткой татами и замер в ожидании.
- Необходимо предъявить письменный приказ, - сказал часовой.
- Вот он.
За дверью раздался короткий вскрик и послышался шум упавшего тела. Залязгал запор, тяжелая дверь отошла в сторону, и на пороге Степан Бакшеев увидел своего друга Аритомо Ямада. В руках он держал автомат. Скорчившийся охранник валялся у порога.
- Быстрее, Степан, быстрее! - проговорил Аритомо Ямада.
- Давайте внесем его в камеру, - сказал Степан Бакшеев, показывая на охранника. - Он жив?
- Может быть.
Вдвоем они внесли охранника в камеру и закрыли дверь на запор.
- Теперь пойдем к профессору Накамура, - сказал Аритомо Ямада. - Нельзя допустить, чтобы он ускользнул. Мы захватим его врасплох, и тогда уже сами будем диктовать свою волю. Нельзя его упустить, нельзя!
Аритомо Ямада спустил предохранитель автомата, прижал его к бедру и пошел впереди. Степан последовал за ним, внимательно прислушиваясь к коротким фразам Аритомо Ямада, который рассказывал о событиях минувших суток.
Он начал с распоряжения майора Масаси Кэндо поставить охрану у помещений, занимаемых Тиэми Тода и служанкой Табэ. Аритомо Ямада не знал, что это приказ профессора Накамура и считал инициативой начальника охраны.
- Ее нужно освободить, - сказал Степан.
- Это мы сделаем, - ответил Аритомо Ямада. - Я приготовил три скафандра. В них мы уйдем с Острова.
В это время Степан Бакшеев вновь услыхал приглушенный звук орудийного выстрела.
- Вы тоже слышите? - спросил он у Аритомо Ямада. - Мне не показалось?
- Конечно, нет. Это опять стреляют они.
- Кто "они"?
- Подводные лодки.
Степан Бакшеев протянул руку, ухватил Аритомо Ямада за рукав куртки, остановил его и повернул к себе.
- Ради бога, - вскричал он, - ради бога, объясните, что здесь происходит? Куда мы идем? Что я должен делать? Какие лодки? Должен же я хоть что-то знать обо всем!
- У нас мало времени, - спокойно сказал Аритгомо Ямада.
И он коротко сообщил Бакшееву, что ночью при неизвестных обстоятельствах исчез один из охранников майора Масаси Кэндо. Из тех, кто стоит вахту на внешней стороне бухты, у самого океана. Его быстро хватились, подняли тревогу, хотели сообщить сторожевому кораблю. Корабль несет патрульную службу в десяти милях от Острова, но радиостанция оказалась поврежденной. Та же участь постигла и аварийный передатчик.
Остров оказался изолированным от внешнего мира. Майор Масаси Кэндо метался по острову, организуя тщательные розыски, искоса посматривая на сотрудников лаборатории.
Но события только развивались. Рано утром у входа в бухту, закрытого бонами и прочной металлической решеткой, охрана обнаружила резиновую шлюпку, а в ней - исчезнувшего охранника, крепко связанного. На груди у него был пакет. Неизвестные лица на японском языке предлагали выдать профессора Накамура и всю документацию, связанную с работой его лаборатории. Профессора и материалы предлагалось поместить в резиновую шлюпку и отбуксировать катером на две мили от берега. В противном случае Остров будет уничтожен торпедными залпами подводных лодок.
- Подводных лодок? - переспросил Степан.
- Ну да. Через час после обнаружения охранника они появились на горизонте сразу с четырех сторон. Четыре субмарины. И стреляет сейчас кто-то из них. На Острове нет артиллерии.
- Что с профессором Накамура?
- Он куда-то исчез. По-моему, Накамура спешным порядком готовит новые торпеды. Оперированные дельфины выполнят любое его приказание. Идемте!
- Кто испортил радиостанцию? - сказал Степан. - Косаку Хироси?
- Я тоже так думаю. Но идемте быстрее! Мы можем уйти подводным ходом. Я узнал о нем от Фист-кых. Уйдем и уведем дельфинов. Вернее, они уведут нас с собой.
Аритомо Ямада и Степан были неподалеку от комнаты Тиэми. Аритомо Ямада остановился и передал Бакшееву автомат.
- Возьмите, - сказал он. - Я попробую без стрельбы. Подождите меня.
Он вывернул из-за угла и не спеша двинулся к охраннику. Тот нервно метался у дверей в комнаты Тиэми Тода.
- Что там происходит? - спросил он подходившего Аритомо Ямада.
Часовой нарушил строжайшее правило Острова. Люди охраны не имели права ни под каким предлогом разговаривать с сотрудниками лаборатории.
- Стреляют, - сказал Аритомо Ямада, подходя поближе. Что это?
Аритомо Ямада обернулся и протянул руку в сторону. Часовой вздрогнул от неожиданности и взглянул туда. Аритомо Ямада мгновенно ударил его по горлу! Охранник упал вниз лицом.
- Идите сюда, Степан, - тихо позвал Аритомо Ямада и, когда тот подошел, протянул ему второй автомат.
- Подержите, я открою дверь.
Дверь отошла в сторону, и они сразу увидели Тиэми Тода. Девушка изумленно смотрела на возвышавшегося рядом с Аритомо Ямада Степана.
- Вы живы! - вырвалось у нее.
- Она передала вам записку, - сказал Аритомо Ямада. - Вас несли в камеру, и Тиэми Тода сумела незаметно засунуть записку в карман. А потом и ее заперли здесь.
- Где отец? - спросила Тиэми Тода.
- Не знаю, - мрачно сказал Аритомо Ямада. - Нам надо уходить отсюда.
- Куда? - спросила Тиэми Тода.