В российском Причерноморье обосновалась националистическая организация, возглавляемая крупным сырьевым магнатом Михаилом Разовым. Его цель - ликвидировать существующую вертикаль власти в России и возродить монархию. По имеющейся у Разова информации, на дне у Восточного побережья США находится месторождение метангидрата - смертоносной субстанции, условно называющейся "огненным льдом". Если она вырвется на поверхность, то вызовет гигантскую волну, способную смыть с лица земли большой прибрежный город. С помощью "огненного льда" Разов сможет навредить ненавистной Америке - и подставить под удар правительство России. Однако, прознав о его планах, специальный агент Курт Остин решает поднять свою контрволну…
Содержание:
БЛАГОДАРНОСТИ 1
ПРОЛОГ 1
ГЛАВА 1 4
ГЛАВА 2 6
ГЛАВА 3 7
ГЛАВА 4 8
ГЛАВА 5 10
ГЛАВА 6 11
ГЛАВА 7 13
ГЛАВА 8 15
ГЛАВА 9 17
ГЛАВА 10 19
ГЛАВА 11 21
ГЛАВА 12 23
ГЛАВА 13 24
ГЛАВА 14 26
ГЛАВА 15 28
ГЛАВА 16 30
ГЛАВА 17 32
ГЛАВА 18 34
ГЛАВА 19 35
ГЛАВА 20 37
ГЛАВА 21 38
ГЛАВА 22 40
ГЛАВА 23 41
ГЛАВА 24 42
ГЛАВА 25 44
ГЛАВА 26 46
ГЛАВА 27 49
ГЛАВА 28 50
ГЛАВА 29 52
ГЛАВА 30 54
ГЛАВА 31 55
ГЛАВА 32 57
ГЛАВА 33 60
ГЛАВА 34 62
ГЛАВА 35 64
ГЛАВА 36 65
ГЛАВА 37 67
ГЛАВА 38 68
Примечания 69
Клайв Касслер
Пол Кемпрекос
ОГНЕННЫЙ ЛЕД
БЛАГОДАРНОСТИ
Джона Фиша из Американской ассоциации подводных исследований за то, что он охотно делился техническими знаниями; а также Уильяма Отта и остальных сотрудников Вестонской сейсмографической станции, которые терпеливо отвечали на странные вопросы о землетрясениях в океане.
ПРОЛОГ
Россия, Одесса, 1918 год.
Поздним вечером ветер вдруг переменился, и порт окутало густым туманом. Хмурые валы плясали по каменным причалам, захлестывая ступени знаменитой лестницы, так что работа в суетливом черноморском порту замерла раньше обычного. Паромы и грузовые суда в море не выходили, десятки моряков бездельничали на берегу. У воды ледяной туман пробирал до костей. Анатолий Товров брел почти на ощупь. Из переполненных кабаков и борделей то и дело доносился пьяный хохот. Миновав основное скопление пивнушек, капитан свернул в переулок и распахнул дверь без вывески. В ноздри ударил теплый воздух, пропахший сигаретным дымом и водкой. Дородный мужчина за угловым столиком дружески махнул Товрову.
Алексей Федеров руководил одесской таможней. Они частенько встречались в этом укромном заведении; сюда захаживали бывшие моряки, водка была дешевая, и травились ею редко. Федеров, хороший собеседник, не претендовал на дружбу, а Товров сторонился людей уже много лет - с тех самых пор, как вновь захлестнувшая Россию кровавая волна унесла жизни его жены и дочери.
Сегодня таможенник выглядел каким-то подавленным. Обычно он вел себя шумно и в шутку возмущался, что их обсчитывают, - теперь же лишь молча поднял два пальца, заказывая выпивку. Говорил он тихо, нервно теребил черную остроконечную бородку и тревожно поглядывал на соседние столики, где горбились над рюмками бывалые моряки. Убедившись, что их не подслушивают, Федеров поднял стакан, и они чокнулись.
- Мой дорогой капитан, к несчастью, у меня мало времени, поэтому сразу к делу. Я прошу вас доставить нескольких пассажиров с небольшим грузом в Константинополь - и без лишних вопросов.
- Когда вы заплатили за выпивку, я сразу понял: тут что-то не так, - со всегдашней прямотой отозвался капитан.
Федеров усмехнулся.
- Да, капитан. Мы, слуги народа, живем на скудное жалованье…
Объемистое брюхо Федерова обтягивал дорогой французский жилет.
На тонких губах капитана заиграла улыбка. Ему не раз приходилось выслушивать жалобы таможенника на тяжелую работу. В действительности же у того были обширные связи в Санкт-Петербурге, и судовладельцы платили ему взятки, чтобы, по выражению самого Федерова, "смягчить гнев бюрократической стихии".
- Вы знаете мой корабль, - пожал плечами Товров. - На роскошный лайнер он не тянет.
- Как раз такой нам и требуется.
Товров задумался: с чего бы кому-то плыть на древнем угольщике, когда кругом есть из чего выбрать? Федеров же решил, что капитан набивает цену. Он вытащил из нагрудного кармана пухлый конверт, положил его на стол и приоткрыл, чтобы было видно тысячные банкноты.
- Работа щедро оплачивается.
Товров громко сглотнул, дрожащими пальцами выудил сигарету и закурил.
- Не понимаю…
Недоумение собеседника не ускользнуло от Федерова.
- Что вам известно о политической обстановке в стране?
Капитан черпал сведения из слухов и устаревших газетных новостей.
- Я простой моряк и ступаю на российскую землю от случая к случаю, - отозвался он.
- Зато у вас богатый жизненный опыт. Не стесняйтесь, друг мой. Я очень ценю ваше мнение.
Товров припомнил все, что слыхал про обрушившиеся на Россию невзгоды, и перевел свою мысль на привычный моряку язык:
- Будь наша страна кораблем, она бы мигом пошла ко дну.
- Меня всегда восхищала ваша откровенность, капитан. А вы, оказывается, еще и мастак говорить метафорами, - добродушно расхохотался Федеров, затем продолжил куда серьезнее: - Все так и есть. Россия на краю пропасти. Наши дети гибнут в Великой войне, император отрекся от престола, большевики неуклонно прибирают к рукам власть, а мы зовем иностранные державы таскать за нас каштаны из огня.
- Я и не догадывался, что дела так плохи.
- Все гораздо хуже, хоть в это и трудно поверить. Потому-то и не обойтись без вашего судна. - Федеров пристально посмотрел в глаза капитану. - Мы, истинные патриоты, прижаты к морю здесь, в Одессе. Белая гвардия стоит насмерть, но с севера наседают красные, и они скоро одержат верх. Немецкая армия контролирует полосу шириной в десять миль - она растает мигом, словно сахар в стакане воды. Приняв на борт этих пассажиров, вы окажете России неоценимую услугу.
Товров считал себя гражданином мира, однако в глубине души он, как и все его соотечественники, искренне любил родину. Он знал, что большевики хватают и расстреливают сторонников старого режима и что немало беженцев устремилось на юг. Капитаны в порту шепотом рассказывали про важных пассажиров, которых им доводилось увозить под покровом ночи.
За местом дело не станет - судно фактически пустует. На "Звезду Одессы" моряки шли наниматься в последнюю очередь. Она провоняла горючим, ржавым металлом и помоями - матросы называли этот смрад "запахом смерти" и обходили бывший угольщик стороной. Служили на нем большей частью отбросы общества, которых больше никуда не брали. Если переселить первого помощника к себе, то офицерские каюты можно отдать пассажирам. Товров бросил взгляд на конверт. Стоит только взять деньги, и после выхода на пенсию его ждет не смерть в доме престарелых, а симпатичный домик у моря.
- Отплываем через три дня с вечерним приливом, - сказал капитан.
- Вы настоящий патриот, - заявил Федеров, в уголках его глаз блеснули слезы. Он пододвинул конверт к Товрову. - Здесь половина. Остальное - когда пассажиры будут на борту.
Капитан сунул деньги в карман. От них словно шел жар.
- Сколько будет пассажиров?
Вошли двое моряков и уселись за соседний столик. Федеров окинул их взглядом и прошептал:
- Около дюжины. Деньги на продовольствие возьмите в конверте. Только закупайте понемногу в разных местах, чтобы не вызывать подозрений. Все, мне пора. - Он поднялся и громко, чтобы все слышали, заявил: - Что ж, капитан, теперь вы понимаете, что у нас тут свои правила! Всего хорошего.
В день отъезда Федеров явился на корабль и подтвердил, что все в силе: пассажиры прибудут поздно вечером; никто, кроме капитана, не должен их увидеть. Незадолго до полуночи Товров одиноко прогуливался по залитой туманом палубе, когда у самого трапа с визгом затормозила машина. Судя по утробному реву - грузовик. Фары потухли, мотор умолк. Захлопали дверцы, послышались негромкие голоса.
Высокая фигура в плаще с капюшоном поднялась по трапу и шагнула на палубу.
Товров почувствовал, как его буравят глаза незнакомца, а затем из темной дыры под капюшоном донесся низкий мужской голос:
- Где каюты пассажиров?
- Я покажу, - ответил капитан.
- Не надо. Просто скажите.
- Хорошо. Каюты на верхней палубе надстройки. Трап перед вами.
- А где команда?
- Все в кубрике.
- Вот пускай там и остаются. Вы ждите здесь.
Человек бесшумно прошагал к трапу и поднялся в офицерские каюты, которые располагались прямо под мостиком. Через мгновение он появился снова.
- Не конюшня - и на том спасибо. Хотя разница невелика. Поднимаемся на борт, - заявил незнакомец и добавил, махнув рукой в сторону носа: - А вы стойте там и не мешайтесь. - С этими словами он спустился обратно на причал.
Когда пассажир начал распоряжаться на корабле, Товров вышел из себя, но тут же вспомнил о конверте в своей каюте и успокоился. Капитану хватило ума не спорить с верзилой в плаще, и он, как было велено, прошел на нос.
Сбившиеся на причале люди потянулись по трапу на палубу.
Товрову послышался сонный детский голос, но на девочку (хотя это вполне мог быть и мальчик) тут же шикнул кто-то из взрослых, и пассажиры стали расходиться по каютам. По трапу поволокли какие-то кофры или сундуки - судя по сопению и ругани, очень тяжелые. Последним на борт взошел Федеров. Даже после короткого подъема он с непривычки едва дышал.
- Ну что, друг мой, - жизнерадостно заявил таможенник, похлопывая руками в перчатках, чтобы не замерзнуть, - это последний. Все готово?
- Можем отплывать, когда прикажете.
- Считайте, что уже приказал. Вот остальные деньги. - Он протянул Товрову конверт. Потом вдруг заключил капитана в медвежьи объятия и расцеловал в обе щеки. - Россия-матушка в неоплатном долгу перед вами. Вы творите историю, - прошептал Федеров. Отпустил ошарашенного капитана и спустился по трапу.
Через мгновение грузовик тронулся с места и пропал в тумане.
Капитан поднес конверт к лицу, вдохнул аромат ассигнаций, потом сунул деньги в карман и поднялся на мостик. Он прошел через штурманскую рубку в свою каюту будить Сергея - первого помощника: пусть поднимает команду и отчаливает. Молодой грузин удалился, бормоча что-то под нос.
На палубу высыпали матросы - горстка полупьяных отщепенцев. Они отдали швартовы и втащили трап. Всего под началом Товрова находилось двенадцать человек, в том числе двое принятых в последний момент кочегаров в "яме" - так называли машинное отделение. Старший механик "Звезды", опытный моряк, не бросал судно исключительно из преданности капитану. Размахивая своей неизменной масленкой, словно волшебной палочкой, он ухитрялся поддерживать жизнь в машинах, носивших по волнам эту груду металлолома. Котлы понемногу разогревались, давление поднималось.
Товров взялся за штурвал, телеграф звякнул, и судно отошло от стенки.
"Звезда Одессы" пробиралась сквозь туман к выходу из гавани, а люди на берегу, крестясь, бормотали под нос молитвы, чтобы уберечься от злых духов. Старый угольщик плыл над водой, будто корабль-призрак, которому суждено скитаться по миру, принимая на борт души утонувших моряков. Фонари тускло мерцали на мачтах, словно огни святого Эльма.
Капитан вел судно по извилистому фарватеру, легко огибая в тумане другие суда. Он уже много лет курсировал между Одессой и Константинополем. Маршрут намертво запечатлелся в его голове, и Товров без всяких карт и буйков прекрасно знал, когда и куда крутить штурвал.
"Звезда" давным-давно обходилась без ремонта - французские владельцы рассчитывали получить страховку, как только очередной шторм отправит ее на дно. Пятна ржавчины расплывались от шпигатов по залатанным бортам, словно кровавые раны. Коррозия изъела краны и мачты. Судно неуклюже кренилось на левый борт - давала о себе знать течь в одном из отсеков трюма. Стареньким машинам давно пора было на покой, и они хрипели, словно легкие курильщика. Из единственной трубы валил удушливый черный дым - он отдавал серой, как в преисподней. "Звезда Одессы" бороздила волны, словно неизлечимый больной, в дряхлом теле которого еще теплится жизнь, несмотря на мрачные вердикты врачей.
Товров понимал, что это его последнее судно, но все равно старался выглядеть безукоризненно. Каждое утро он полировал черные туфли на тонкой подошве, до стрелок наглаживал поношенные брюки, а белая рубашка хотя и пожелтела, тем не менее всегда оставалась чистой. С лица капитана впору было делать посмертную маску. Изнурительный труд, плохое питание и бессонные ночи давали о себе знать. Ввалившиеся щеки только подчеркивали длинный, в красных прожилках нос, а кожа посерела, как пергамент.
Первый помощник снова завалился спать, команда разлеглась по койкам, и лишь кочегары несли вахту. Закурив крепкую турецкую сигарету, Товров согнулся пополам в жестоком приступе кашля. Придя в себя, вдруг почувствовал, что из открытой двери тянет холодным морским воздухом. Капитан поднял голову. В проеме высилась могучая фигура, эффектно обрамленная клубами тумана. Человек шагнул внутрь и захлопнул за собой дверь.
- Свет, - произнес знакомый баритон пассажира, первым поднявшегося на борт.
Товров дернул за шнур, и под потолком зажглась одинокая лампочка. Пассажир был высокий, худой, в лихо заломленной набок папахе из белого меха. По правой щеке выше подбородка тянулся светлый шрам. Лицо красное, обмороженное, а в черных волосах и бороде поблескивали капельки воды. Левый глаз затянула мутная поволока - результат ранения или болезни, - правый же, навыкате, придавал сходство с окривевшим циклопом.
За распахнутыми полами отороченного мехом плаща виднелся ремень с пистолетной кобурой. В руке незнакомец сжимал винтовку, грудь украшала лента патронташа, на поясе висела шашка. Одет он был в грязновато-серый китель и высокие сапоги из черной кожи. Судя по обмундированию и сквозящей в манерах свирепости, пассажир принадлежал к воинственному сословию казаков, населявших Черноморское побережье. Товрова передернуло. Казаки убили его семью, и капитан старался избегать этих необузданных всадников, которые сеяли повсюду ужас.
Человек окинул взглядом пустую рубку.
- Вы один?
- Помощник спит. - Товров мотнул головой в сторону каюты. - Напился до потери пульса.
Он все еще мял в руках сигарету, потому предложил гостю закурить.
- Я - майор Петр Якелев, - представился тот, отказавшись от сигареты. - А вы, капитан Товров, будете выполнять мои указания.
- К вашим услугам, майор.
Якелев шагнул ближе и яростно прошептал:
- Я никому не верю: ни белым, ни красным. Ни англичанам, ни немцам. Все против нас. Даже казаки переметнулись к большевикам. - Он пристально посмотрел на капитана, ловя малейшие признаки несогласия, однако лицо Товрова оставалось бесстрастным. - Сигарету, - проворчал майор, вытянув пухлую руку.
Капитан отдал всю пачку, и гость закурил, жадно вдыхая дым, словно целебный бальзам.
Майор озадачил Товрова манерой изъясняться. Его отец служил кучером у одного богатого землевладельца, так что речь образованной верхушки русского общества была капитану не в новинку. Этот человек выглядел как уроженец диких степей, однако говорил чисто и правильно. Товров вспомнил, что знатных выпускников военных училищ часто ставили руководить казачьими отрядами.
Лицо майора казалось совершенно изможденным, могучие плечи устало поникли.
- Путь выдался долгий? - спросил капитан.
- Да уж, долгий. И нелегкий. - Казак выпустил из ноздрей струи дыма и извлек из кителя фляжку с водкой. - Ну и вонища тут у вас, - объявил он, сделав глоток и оглядевшись.
- У дряхлой старушки "Звезды" - золотое сердце.
- Воняет твоя старушка.
- В моем возрасте привыкаешь зажимать нос и не капризничать.
Майор расхохотался и от души хлопнул Товрова по спине. Боль тысячей игл пронзила измученные легкие, и капитан зашелся в кашле. Якелев протянул флягу, и он ухитрился отхлебнуть из горлышка. Водка оказалась первосортной - не чета обычному пойлу. Огненная жидкость уняла кашель.
Якелев убрал флягу.
- Что вам рассказал Федеров?
- Что нужно отвезти пассажиров с грузом и от этого зависит судьба России.
- Вы не любопытны?
Капитан пожал плечами.
- Я слышал, что творится на западе. Надо полагать, царские чиновники бегут от большевиков вместе с семьями и пожитками.
- Отличная версия, - улыбнулся Якелев.
Товров осмелел и поинтересовался:
- Могу я спросить, почему вы выбрали "Звезду Одессы"? Есть много пассажирских судов поновее.
- Капитан, ну пораскиньте же мозгами, - с ноткой пренебрежения сказал Якелев. - Никому и в голову не придет искать на этой развалюхе важных пассажиров. - Он выглянул в иллюминатор, за которым стояла кромешная тьма. - Когда мы будем в Константинополе?
- Через два дня и две ночи, если ничего не случится.
- Вы уж постарайтесь, чтобы ничего не случилось.
- Постараюсь. Еще что-нибудь?
- Да. Велите команде держаться подальше от пассажиров. Повариха будет готовить им еду на камбузе - пусть с ней никто не заговаривает. Охранников шестеро, считая меня, будем дежурить круглосуточно. Всякого, кто приблизится к каютам без разрешения, пристрелим на месте. - Он опустил ладонь на рукоять пистолета, показывая, что не шутит.
- Я все передам матросам. На мостике, кроме меня, бывает только помощник. Его зовут Сергей.
- Это который напился?
Товров кивнул. Казак неприязненно покачал головой, оглядел рубку здоровым глазом и вдруг исчез так же внезапно, как появился.