Друзья еще долго шутливо препирались. Ральф упорно отказывался посвящать Отто в детали своих взаимоотношений с соседкой. Да и, сказать по правде, особо не о чем было рассказывать. Еще в школе они с ней пытались поиграть во взрослых, но у Ральфа тогда ничего не получилось… А потом только целовались.
Но Отто наседал. Пока они соревновались в остроумии, кто-то из соседей пустил по кругу флягу с чрезвычайно ароматным австрийским шнапсом, настоенном на яблоках. Друзьям тоже досталось по глотку, и тепло доброго крепкого напитка разлилось по телу, неся с собой детское счастье предвкушения долгожданного подарка.
Мюллеру захотелось петь. И не ему одному. Всю ночь напролет из вагонов поезда, уносящего германских военных все дальше на запад, доносились мелодии песен, которые, накладываясь друг на друга, сливались с гудками паровоза. Это была чудовищная какофония, но для солдат не существовало тогда желанней той музыки, потому что с каждым звуком ее, с каждым стуком колес к ним приближалась их земля, родной дом. И все дальше и дальше уносил их поезд от страшной восточной страны, от чужих домов, сгоревших, разрушенных, оставленных бежавшими хозяевами, которые принадлежали к суровому и чуждому немцам народу.
Вот бы больше не возвращаться в этот ад?!
Утром поезд остановился на неизвестном полустанке. По вагонам объявили, что стоянка продлится около получаса. Совсем юного застенчивого солдата по имени Доминик Айнцель отправили искать курево. Солдат соскочил на платформу и побежал к небольшой деревянной будке, у которой толпились местные жители с нехитрыми товарами на продажу. Перекинувшись парой слов и обменявшись жестами с торговцами, Айнцель скрылся за цистернами, стоящими на запасном пути.
Вдруг через пять минут поезд тронулся и стал быстро набирать ход. Солдатик не возвращался.
-Ах, черт, куда же он делся,- Ральф с досадой вглядывался вдаль, туда, где остались цистерны и станционная будка.- Вот беда…
-Да, нелепая ситуация,- вздохнул Отто.- Бедный парень. Теперь его могут отправить обратно в часть.
-Если только он не угодил в еще более скверную историю.
В вагоне долго и с сочувствием обсуждали судьбу Доминика Айнцеля. Но, по большому счету, вряд ли кто жалел бедного парня. Счастливый человек не менее эгоистичен, чем несчастный. Просто счастливому легче скрывать свое безразличие к чужой судьбе. Едущие в поезде солдаты были счастливы.
Но Ральф ничего не мог с собой поделать - ему до слез было жаль пропавшего солдата, еще совсем мальчишку. Настроение ухудшилось. Он сидел, прислонившись к окну, и отсутствующим взглядом обозревал проносящийся за стеклом однообразный пейзаж: поля, леса, потом опять поле, снова лес, небольшой мост через речку, и вновь - поля, поля… Скоро все это кончится. Он приедет домой и скажет: "Мама, здравствуй, твой Ральф приехал в отпуск". А потом пройдет пять дней, и поезд помчит его обратно на Восток. Умирать? Не исключено.
Ральф прогнал печальные мысли, сосредоточившись на воспоминаниях о доме. Откуда-то вновь появилась флажка со шнапсом, еще душистей и крепче.
-Австрийский шнапс,- прошептал Отто, опрокинув с полкружки зелья.- Что может быть лучше?
-Ну, есть другие, не хуже,- сказал Ральф, протягивая руку к фляжке.
Отто взял кусок сала, отправил его в рот.
-Есть,- ответил он, облизывая пальцы.- Пробовал много. Но этот… Привкус медовый.
Состав прибыл в Гданьск, на бывшую так называемую "свободную, независимую территорию" согласно позорному для Германии Версальскому договору. Было приказано выйти из вагонов и построиться на перроне. Толпа отпускников, совершенно распустившихся под влиянием воздуха свободы и праздника жизни, притихла и успокоилась только после строгих окриков офицеров. Офицеры сопровождали человека небольшого роста с погонами полковника и волевыми чертами лица. Группу охраняли несколько солдат СС с автоматами.
-Смотри, вон тот эсэсман очень похож на пропавшего парня,- прошептал Ральф, указывая на автоматчика, розовощекого и долговязого. Тот действительно чем-то напоминал Айнцеля.
-Мне тоже не дает покоя эпизод с парнишкой. Жалко его…
-Эй, тихо там,- прикрикнул офицер,- слушать внимательно господина полковника!
Маленький полковник сделал шаг к строю, помедлил немного, оглядывая следующих домой счастливчиков, и заговорил. Голос у него оказался на удивление сильным. С каждым его словом строй сжимался, а лица из счастливых становились напряженными.
-Солдаты! Всем вам выпала большая честь оказаться в числе тех, кому командование в это непростое время предоставило отпуск. Вы заслужили его потом и кровью. И потому мне очень тяжело говорить то, что я обязан вам сказать. Солдаты! Друзья… настало время вновь показать большевикам, на что способна великая армия Германии. Фюрер приказывает нам развивать наступление на богатые районы советского юга и юго-запада. Для того, чтобы сломить многочисленные большевистские орды, мы должны все как один, без исключения, снова встать в строй и послужить рейху, послужить нашим семьям. Я знаю, вам сейчас очень тяжело. Но помните, только победа окончательно вернет нас нашим родным. Вернет не на неделю, а навсегда!
Над перроном воцарилась гнетущая тишина. Тоска и печаль, разочарование и обида витали в воздухе. Еще минуту назад солдаты предвкушали встречу с родными, любимыми. И вот теперь предстояло забыть о столь желанных прелестях мирной тыловой жизни. Все понимали, что завтра их ждут не объятия любимых и не кружка холодного пива, а грязный окоп и железные "сувениры" от врага. А ведь они знали, что для многих из тех, кто слушал сейчас полковника, прерванный отпуск был последней возможностью увидеть близких.
Полковник старался подпустить сочувствия в голосе. Ему это удавалось, потому что смотреть без сожаления на понурые, застывшие в печальном изумлении лица было невозможно.
Строй зашевелился. Ральфу показалось, что за его спиной кто-то тихо всхлипнул. Пожилой солдат чуть слышно ругался на чем свет стоит:
-Вот дерьмо! Совсем начальство сошло с ума! Пусть бы сами подставляли противнику голую жопу…
Между тем, полковник продолжал:
-Получен приказ всем отпускникам немедленно вернуться в свои части. Желаю удачи, солдаты…
По прошествии нескольких дней Ральф и Отто вновь предстали перед своим командиром.
-У нас есть еще три-четыре дня, прежде чем отправят на юг. Мюллер, вы еще хотите повидаться с русской девушкой в Хизне? Я бы вам советовал воспользоваться этой возможностью. Тем более, вы все еще официально в отпуске. Можете взять с собой Шульца, если он согласен вас сопровождать.
-Я согласен, господин капитан!- воскликнул Отто.
-Тогда отправляйтесь. Но будьте начеку, не попадитесь партизанам.
"Сама судьба хочет, чтобы я вновь оказался в деревне и откопал этот ящик",- размышлял Ральф, возвращаясь в казарму.
-Ну так давай откопаем!- Отто хлопнул товарища по плечу.
-Я что-то сказал сейчас?- уставился на него Ральф.
-Ты сказал, что сама судьба хочет, чтобы мы откопали ящик.
-Здорово. А мне показалось, я только подумал об этом…
-Как будем добираться до деревни?
-Надо пойти к русским, которые служат в полиции. Они стоят около Зикеево и еще в деревне Дынное. Может, кто-то из них поедет в ту сторону и нас захватит.
-Что-то мне не хочется ехать в обществе этих ребят. Ты знаешь, что они создали карательный батальон и своих же грабят и расстреливают?
-Знаю, конечно, но ведь у них наши командиры?
-А что это меняет? Кого назначают ими командовать, ты знаешь? Да я бы с такими командирами даже в отхожее место не пошел. Ладно, выхода и правда нет, все равно надо добираться, хотя бы на попутных машинах. Ты хорошо запомнил место?
-Найду с закрытыми глазами. Главное - выехать на ту самую дорогу, где меня подобрали раненого.
Ральф и Отто ехали в небольшом обозе в обществе полицейских. Один из них, добродушный белобрысый паренек, направлялся в деревню Новое Село на побывку. В дорогу ему выдали хлеб, полкило маргарина и немного колбасы. Русский угостил хлебом Отто и Ральфа. Общаться приходилось с помощью языка жестов, потому что парень совсем не говорил по-немецки.
Недалеко от деревни Крисаново-Пятница друзья покинули обоз. Несмотря на то, что они выехали из Зикеево на рассвете, дорога заняла целый день. Частые остановки, непролазные лужи, то и дело преграждающие путь, мешали нормальному продвижению колонны. И все же к пяти часам вечера, преодолев около шестидесяти километров, причем, из них около шести - пешком, Ральф и Отто добрались до цели.
Следов Грубера и Зигфрида они не нашли. Скорее всего, парней давно похоронили. Ральф действительно сразу отыскал место, где зарыт ящик, и работа закипела. Земля уже давно оттаяла и поддавалась легко, но копать полутораметровую яму с помощью одних саперных лопаток было чрезвычайно утомительно. Через час работы друзья сбросили с себя верхнюю одежду, через два часа - рубашки. Спустя три часа стало понятно, что до темноты не управиться. Между тем, бросать начатое дело было поздно. Они старались изо всех сил, позволяя себе лишь короткие передышки.
Наконец, показалась крышка.
Ральф сбивал замки, стоя на ящике. Темнело. Отто выбрался из ямы, чтобы не мешать товарищу, достал карманный фонарик и светил сверху. Наконец, замки поддались, Ральф открыл ящик. На дне лежали какие-то свертки, коробки, кубки и среднего размера квадратный чехол из кожи. Ральф аккуратно раскрыл чехол…
-Ну, что там такое?- Отто пытался разглядеть предмет в руках друга и вдруг почувствовал, как виски сдавил нестерпимый спазм.
-Матерь Божья…- только и сумел выдавить из себя Ральф.
Глава шестнадцатая
Антон ехал на такси в Ландсхут. Разговорчивый водитель пытался завязать с русским беседу о футболе, Абрамовиче и холодной русской зиме, однако пассажир был настолько занят собственными мыслями, что таксист охладел к разговору.
Они неслись в потоке машин по шоссе на видавшем виды "мерседесе". Через час такси остановилось напротив входа в гостиницу "Кайзерхоф". Ральф уже поджидал приятеля. Обменявшись приветствиями, они обошли отель справа и оказались у небольшой плотины, возведенной на реке, протекающей через город. Неподалеку находился знаменитый пивной ресторанчик, на здешнем наречии - биргартен. С десяток расслабленных, погруженных в мелкие проблемы провинциальной жизни посетителей, представить не могли, как мечтал оказаться на их месте Ральф Мюллер-старший, стоя в карауле на окраине калужской деревни Хизна холодной зимой 1941 года.
Ральф облокотился на поручень моста, и, глядя на бурлящий поток, заговорил:
-Когда мы с тобой завтракали в "Кемпинском", некий пожилой господин попросил у уборщика ключ от номера, пожаловавшись, что свою карточку забыл на столике. Надеюсь, ты понимаешь, что речь идет о твоем номере? Но уборщик преспокойно запустил этого человека к тебе, даже не подумав, что такой почтенный старик может врать. Думаю, твою записную книжку стащил именно тот незваный гость.
-Незваный гость хуже татарина… An unexpected guest is worse than a tatar. Как ты узнал?
-Какой татарин? Опять русская поговорка? Я поехал в "Кемпинский", поговорил с дамой, которая дежурила на… executive floor. Потом мы с ней опросили всех, кто вчера убирался в номерах, и один из служащих сказал, что ты попросил его открыть дверь, потому что забыл карточку. Когда он описал "твою" внешность, мне все стало ясно. Дело для хорошего отеля обычное. В таких местах живут приличные люди. Это притупляет бдительность персонала. Да и при таком потоке внешность постояльцев редко запоминается. Теоретически любой может проникнуть в твою комнату.
-Зачем какому-то старику моя записная книжка? Что за нелепость?
-Не знаю. Но это еще не все. Вчера отец обнаружил, что пропало письмо дяди из России. Мы обыскали весь дом. Я нашел все, что когда-либо в нашем доме терял, даже солдатиков, спрятанных от меня младшей сестрой из вредности тридцать лет назад! Письма нигде нет.
-А вы где его хранили?
-Оно на стене висело…
-Зачем?
-Отец его в рамку поместил и повесил в гостиной в знак памяти о дяде, рядом с фото, которое сделали еще до войны…
По мосту проехала пожилая дама на велосипеде. С противоположного берега, который, словно на сказочной картинке, приютил опрятные домики, раздался бой древних часов - то напомнила о себе изящная башня, величественно возвышающаяся над этим маленьким, чуть сонным и очень уютным мирком. Антон развел руками:
-Кто еще знал про письмо?
-Все, кто выписывает газету "Ландсхутер цайтунг". Отец кому-то в очередной раз рассказывал в баре историю про дядю. Рядом случайно оказался местный репортер. У отца взяли интервью, да еще и сфотографировали на фоне стены в нашем доме, где письмо было вывешено.
-Замечательно. Таким образом, никаких зацепок и следов у нас нет.
-Совершенно. Единственное, что у нас есть - половинка уха…
-Что?
-Я расспросил того остолопа из "Кемпинского", и он смог мне, с грехом пополам, описать старика, который рылся у тебя в номере. В общем, старик как старик, только вот левое ухо у него изуродовано.
-Уже кое-что.
-А что нам это даст? Я-то думал, он и в нашем доме побывал. Мы в полицию сразу сообщили. Приехал офицер, осмотрел дом, поговорил с соседями. Так вот, соседи никакого старика не видели. Но Эльза, наша знакомая, что живет неподалеку, заметила, как у дома крутилась женщина. Раньше она эту женщину здесь не видела. Но описать ее, однако, не смогла, потому что, говорит, далеко было, не разглядеть.
-Когда это случилось?
-Вчера, около пяти вечера. Отец гостил у приятеля, а мы с тобой в отеле регистрировались.
-Так, Ральф, давай подумаем, что такого ценного могло содержаться в письме твоего дяди. Во-первых, упоминание о непонятных бумагах…
-Во-вторых, имя. Там есть имя этой его знакомой из Воронежа.
-Кати Зайцевой?
-Да. Катя Зайцева, похоже, единственный человек, который знает, что это за бумаги. Или знала.
-Думаю, не единственный. Есть еще тот, кто, видимо, настолько много знает про эти бумаги, что готов идти на воровство, лишь бы их раздобыть. У меня нехорошее предчувствие.
-Детектив какой-то. И мы в нем - действующие лица.
-Детективы лучше смотреть дома, лежа на диване. Может быть все, что произошло - череда случайностей? Хотя, нет. Дед был у меня в номере, книжку стащил. У вас из дома украли письмо в рамке. Бред какой-то. Интересно, что дальше?..
Окружающий пейзаж действовал успокаивающе, как валериановые капли. Широкая река, лениво несущая свои воды… Словно игрушечные, домики на противоположном берегу… Старая крепость на холме… Украшенный цветочными горшками вход в биргартен… Здесь хотелось остаться навсегда.
Антон с досадой вспомнил аэропорт Шереметьево, подумал, что в Москве его никто не ждет, но после, как обычно, живо представил себя в качестве эмигранта без капитала за душой, рассекающего на велосипеде по здешним улочкам, и патриотические настроения взяли верх.
-Антон,- Ральф потряс приятеля за плечо, словно хотел разбудить.- Нам надо ехать в Воронеж, чтобы встретиться с Катей.
-Надо сначала узнать, жива ли она.
-Даже если нет, должны остаться родственники. Может, они прольют свет на эту историю.
-Ты прав, конечно… Черт возьми, Ральф!- Антон чуть не свалился в реку от внезапно охватившего его волнения.- Нам надо срочно ехать в Воронеж! Ведь те, кто идет по нашему следу, тоже должны туда отправиться. Если, конечно, следовать элементарной логике.
-Разумеется! Не думаю, что они остановятся, похитив у нас книжку и письмо.
-Как у тебя обстоят дела с российской визой?
-Полный порядок. Многократный въезд, виза действительна еще два месяца.
-Отлично. Погоди.
Антон достал телефон и быстро набрал номер своего друга Игоря. Тот ответил через несколько секунд.
-Игорек, привет! Да, да… Все нормально. Погоди, сейчас не об этом. Слушай, я к тебе скоро приеду. Да. Нет, по делу… Расскажу при встрече. Смотри, Игорь, я буду не один. Со мной приедет мой приятель из Германии. Закажи два номера. Начиная с послезавтра, думаю. Где? Мне, в общем, все равно. Ну, скажем, давай в "Арт-отеле" - там, по крайней мере, менеджмент американский, а не ваш деревенский… Ладно, наши, как ты говоришь, москальские привычки после обсудим. Есть еще одно дело: поищи женщину, которую зовут Екатерина Зайцева. Ей должно быть лет семьдесят пять - восемьдесят. Особых примет нет, знаю только, что во время войны она жила в Воронеже. Так, что еще? Возможно, ее могли репрессировать, так как она общалась с немцами в каком-то офицерском клубе. Да нет… она учительница была. Кстати, вот тебе и еще одна наводка. Если женщину не найдешь, родственников ищи. Игорь, друг, это очень важно. Это мне нужно, понял? Отлично. Все, пока.- Антон повернулся к Ральфу: - Я говорил с другом из Воронежа. Он там все и всех знает. Поможет нам. Давай заказывать тебе авиабилет.
-Договорились. Мне только нужно в офис заехать и в фитнес-клуб - я обещал сегодня внести годовой членский взнос.
-Тогда поехали.
Фитнес-клуб "О Синитри" считался достопримечательностью города. В элегантном современном здании при помощи новейших систем и оборудования сохранялось и укреплялось здоровье немецкой нации. Правда, по слухам, владел всем этим хозяйством гражданин России.
Здесь Антона угостили чашечкой итальянского кофе, который он с удовольствием потягивал, рассматривая клубный ресепшн, похожий на стойку бара в модном ночном заведении.
Решив финансовый вопрос, Ральф тут же по телефону заказал билет на вечерний рейс "Аэрофлота" до Москвы.
-Хорошо, что сегодня четверг, с местами никаких проблем,- сказал он, когда они подходили к автомобильной стоянке для членов клуба.- Ты поменяешь свой билет?
-Да,- ответил Антон.- Это нетрудно. У меня бизнес-класс.
-Будем контролировать оба салона,- пошутил Ральф.
-Полетим вместе. Я договорюсь с экипажем.
-Антон, ты какой-то напряженный.
-Ты тоже не выглядишь счастливым, Ральф.
-Это неудивительно. Но ты печален…
-Мне жалко так быстро расставаться с Ритой, вот и все.
-Не расстраивайся, еще приедешь сюда.
-Ты уверен?
-Конечно!
-Жизнь такая штука… Сегодня ты в чем-то уверен, а завтра… Не хотел сейчас говорить об этом, ведь у нас важное дело, но мне кажется, я нашел женщину, которую очень-очень долго искал, понимаешь?
Ральф кивнул. Антон попросил друга подождать его в машине, а сам набрал номер Риты. Знакомый голос радостно ответил по-русски, почти без акцента:
-Привет!
-Привет, Рита… Так приятно слышать твой голос.
-Мне тоже. Давай увидимся в "Орландо", в час дня, хорошо?
-Хорошо, договорились.
-Целую тебя, пока. Она повесила трубку.