- Кажется, новые проблемы в Ирландии, Шарп. Чертовски плохие дела. Кровавые мятежники оказали сопротивление, войска ударили в ответ, погибли женщины и дети. Река Эрн запружена трупами у Беллика. Есть слухи о насильниках. Вот ведь как. Я всерьез полагал, что 98-й год уладил ирландский кризис раз и навсегда, но это, кажется, не так. Проклятые паписты бунтуют снова. Так-то вот, так-то вот… Почему Бог позволяет папистам процветать? Они подвергают нашу веру тяжким испытаниям. Ну ничего, - вздохнул Рансимен, - нам придется проломить несколько черепов там, так же, как мы сделали, когда Тон восстал в 98-м.
Шарп подумал, что, если это средство не решило дело в 1798 году, значит, оно, вероятно, будет неэффективно в 1811-м, но решил, что сказать так было бы бестактно.
- Это может привести к неприятностям здесь, генерал, - сказал он вместо этого, - если ирландские войска услышат об этом.
- На этот случай у нас есть плеть, Шарп.
- У нас может быть плеть, генерал, но у нас нет мушкетов. И я как раз задавался вопросом, сэр: каким образом Генеральный управляющий фургонами распоряжается конвоями.
Рансимен вытаращился на Шарпа, пораженный очевидно бестолковым вопросом.
- При помощи бумаг, конечно! Бумаги! Приказы!
Шарп улыбнулся.
- И вы все еще Генеральный управляющий фургонами, сэр, не так ли? Поскольку они не заменили вас. Я сомневаюсь, что они могут найти человек, достойного занять ваше место, сэр.
- Любезно с твоей стороны говорить так, Шарп, очень любезно. - Рансимен, похоже, был немного удивлен полученным комплиментом, но попытался не показать насколько он польщен. - И, вероятно, справедливо, - добавил он.
- И я задаюсь вопросом, генерал: как бы нам направить фургон-другой с оружием в наш форт?
Рансимен уставился на Шарп.
- Украсть их, хочешь сказать?
- Я не назвал бы это воровством, генерал, - сказал Шарп укоризненно. - Не тогда, когда они будут употреблены против врага. Мы только перераспределяем оружие, сэр, если вы понимаете, что я хочу сказать. В конечном счете, сэр, армия должна будет снабдить нас, так почему бы нам не побеспокоиться о приказе заранее? А оформить документы можно и позже.
Рансимен в изумлении покачал головой, разрушив тщательно выстроенное вокруг лысеющей макушки оборонительное сооружение из длинных волос.
- Этого нельзя делать, Шарп, этого нельзя делать! Это против всех прецедентов. Против всех правил! Черт побери, парень, это против инструкций! Я мог попасть под военно-полевой суд! Подумай о позоре! - Рансимен вздрогнул, подумав об этом. - Я удивлен, Шарп, - продолжал он, - я даже разочарован, что ты мог сделать такое предложение. Я знаю, что тебя нельзя назвать джентльменом по праву рождения и у тебя нет надлежащего образования, но я все же ожидал лучшего от тебя! Джентльмен не крадет, он не лжет, он не унижает женщину, он чтит Бога и короля. К тебе все это не относится, Шарп!
Шарп вошел следом за Рансименом в его комнату. Комната полковника была старой караулкой в одной из башен привратного укрепления, и когда дряхлые ворота крепости были распахнуты, сквозь широкий проем открывался замечательный вид на юг. Шарп прислонился к дверному косяку.
- Случалось ли, генерал, - спросил он, когда проповедь Рансимена иссякла, - чтобы фургон пропал без вести? Вы, должно быть, потеряли некоторые фургоны из-за грабителей?
- Некоторые, очень немногие. Едва ли один. Может, два. Десяток, возможно.
- Значит тогда… - начал Шарп.
Полковник Рансимен замахал на него руками.
- Не предлагай это, Шарп! Я - честный человек, богобоязненный человек, и я не буду пытаться украсть у казны Его Величества фургон мушкетов. Нет, не буду. Я никогда не обманывал, и я не буду начинать теперь. Короче, я категорически запрещаю тебе продолжать говорить об этом, и это - прямой приказ, Шарп!
- Два фургона мушкетов, - внес поправку Шарп, - и три телеги боеприпасов.
- Нет! Я уже запретил тебе поднимать этот вопрос, и с этим покончено. Ни слова больше!
Шарп вынул перочинный нож, которым имел обыкновение чистить замок винтовки. Он вытащил лезвие и провел большим пальцем вдоль острого края.
- Бригадир Луп теперь знает, что мы здесь, генерал, и он наверняка разозлится из-за того молодого офицера, которого убила шлюха Кили. Меня не удивило бы, если бы он попытался отомстить. И как это будет выглядеть? Ночной штурм? Вероятно. И у него два полных батальона пехоты, и каждый из этих ублюдков хочет заработать награду Лупа за мою голову. Если бы я был Лупом, я напал бы с севера, потому что стен там фактически не осталось, и у меня были бы драгуны в резерве, чтобы прикончить оставшихся в живых. - Шарп кивнул на крутой подъездной путь, затем хихикнул. - Только представьте себе, как пара серых драгун охотится на вас на рассвете, и у каждого в ташке лежит наточенный нож для кастрации. Луп не дает пощады, видите ли. Он известен тем, что не берет пленных, генерал. Он просто вытаскивает нож, сдергает с вас штаны и отрезает ваш…
- Шарп! Пожалуйста! Пожалуйста! - Бледный Рансимен уставился на перочинный нож Шарпа. - Обязательно расписывать все эти подробности?
- Генерал! Я поднимаю серьезный вопрос! Я не могу удержать бригаду французов с моей горсткой стрелков. Я мог бы оказать некоторое сопротивление, если бы у ирландских мальчиков были мушкеты, но без мушкетов, штыков и боеприпасов? - Шарп покачал головой, затем щелчком убрал лезвие. - Вам выбирать, генерал, но если бы я был старшим британским офицером в этом форте, я нашел бы способ раздобыть некоторое количество исправного оружие как можно быстрее. Если, конечно, я не хотел бы брать высокие ноты в церковном хоре, когда вернусь в Гэмпшир.
Рансимен смотрел на Шарпа. Полковник обливался потом, пораженный видением французов, с яростью кастрирующих всех подряд в разрушенном форте.
- Но они не хотят давать нам мушкеты, Шарп. Мы пробовали! Кили и я пробовали вместе! И этот неуклюжий тип, генерал Вальверде просил за нас тоже, но генерал-квартирмейстер сказал, что сейчас временная нехватка запасов оружия. Он надеялся, что генерал Вальверде сможет убедить Кадис послать нам испанские мушкеты.
Шарп покачал головой, глядя на отчаяние Рансимена.
- Значит, мы должны позаимствовать мушкеты, генерал, покуда испанские не прибудут. Всего-то и надо перенаправить пару фургонов с помощью тех печатей, которые у вас еще остались.
- Но я не имею права распоряжаться маршрутами фургонов, Шарп! Больше не могу! У меня есть новый пост, новые обязанности.
- У вас слишком много обязанностей, генерал, - сказал Шарп, - потому что вы - слишком ценный человек. Но на самом деле вы не должны волноваться из-за деталей. Ваша работа состоит в том, чтобы принимать общие решения и позволять мне заботиться о деталях. - Шарп подбросил перочинный нож в воздух и поймал это. - И позвольте мне позаботиться о жабах, если они нападут, сэр. У вас есть дела поважнее.
Рансимен откинулся на складном стуле, отчего тот опасно заскрипел.
- В твоих словах есть смысл, Шарп, действительно есть смысл. - Рансимен дрожал, представляя себе весь ужас своего преступления. - Но ты думаешь, что я просто предвосхищаю приказ, вместо того, чтобы нарушать его?
Шарп уставился на полковника с притворным восхищением.
- Мне жаль, что у меня нет вашего ума, генерал, действительно жаль. Просто блестящая формулировка: "Предвосхищение приказа". Жаль, что я не додумался до этого.
Рансимен расцвет от комплимента.
- Моя дорогая мать всегда утверждала, что я должен был стать адвокатом, - сказал он гордо, - возможно, даже лордом-канцлером! Но мой отец предпочел, чтобы я избрал честную карьеру. - Он швырнул на свой кустарный стол несколько чистых листов бумаги и начал писать приказы. Время от времени ужас свершаемого вновь посещал его и он делал паузу, но каждый раз Шарп открывал маленькое лезвие и закрывал его, и эти звуки побуждали полковника вновь макать кончик пера в чернильницу.
И на следующий день озадаченные кучера привели четыре запряженных волами фургона, до краев загруженные оружием, боеприпасами и снаряжением, в форт Сан-Исидро.
И Real Compania Irlandesa была наконец вооружена.
И помышляла о мятеже.
Глава 4
На следующее утро, сразу после рассвета, делегация отыскала Шарпа в пустынном северном углу форта. Лучи встающего над долиной солнца золотили легкий туман, который редел на ручьем, и Шарп наблюдал, как лунь без малейшего усилия планирует на слабом ветру, пристально разглядывая склоны холмов. Восемь человек, составлявших делегацию, замерли в неловком молчании у него за спиной, и Шарп, окинув их серьезные лица недовольным взглядом, отвернулся к долине.
- Там наверняка бегают кролики, - сказал Шарп, ни к кому в частности не обращаясь, - и эта тупая птица не может поймать их в тумане.
- Он по-настоящему не проголодался, - сказал Харпер. - Я никогда не видел ястреба, более тупого, чем кролик. - Сержант в зеленом мундире был единственным делегатом от роты Шарпа: другие солдаты все были от Real Compania Irlandesa. - Сегодня хорошее утро, - сказал Харпер, который выглядел непривычно нервным. Он явно полагал, что или отец Сарсфилд, или капитан Донахью, или капитан Ласи должны заговорить на щекотливую тему, которая заставила эту делегацию искать Шарпа, но священник и два смущенных офицера молчали. - Особенное утро, - сказал Харпер, снова нарушая тишину.
- В самом деле? - откликнулся Шарп. Он стоял на зубце около амбразуры пушки, но теперь он спрыгнул на платформу, а оттуда на дно сухого рва. Годами ливни размывали гласис и засыпали ров, в то время как мороз ослаблял и крошил каменную кладку крепостных валов. - Я видел лачуги, построенные лучше чем это, - сказал Шарп. Он пнул в основание стены, и один из больших камней заметно сдвинулся. - Там нет ни горсти чертова цемента! - воскликнул он.
- В растворе было слишком мало воды, - объяснил Харпер. Он глубоко вздохнул, понимая, что его компаньоны не будут говорить, и сделал решающий шаг сам. - Мы хотели видеть вас, сэр. Это важно, сэр.
Шарп вкарабкался, цепляясь за камни крепостных валов и потер ладони одна о другую, стряхивая пыль.
- Это о новых мушкетах?
- Нет, сэр. Мушкеты просто отличные, сэр.
- Обучение?
- Нет, сэр.
- Тогда человек, к которому вам следует обращаться, - полковник Рансимен, - сказал Шарп кратко. - Обращайтесь к нему "генерал", и он даст вам все что угодно. - Шарп преднамеренно уходил от разговора. Он знал точно, зачем делегация здесь, и у него не было ни малейшей охоты взваливать на себя их заботы. - Говорите с Рансименом после завтрака, и он будет в достаточно хорошем настроении, - сказал он.
- Мы говорили с полковником, - заговорил наконец капитан Донахью, - и полковник сказал, что мы должны говорить с вами.
Отец Сарсфилд улыбнулся.
- Полагаю, что мы заранее знали, что он так скажет, капитан, когда обращались к нему. Я не думаю, что полковник Рансимен особенно сочувствует проблемам Ирландии.
Шарп перевел взгляд от Сарсфилда на Донахью, от Донахью на Ласи, от Ласи - на угрюмые лица четырех рядовых гвардейцев.
- Так значит, разговор об Ирландии, не так ли? - спросил Шарп. - Ладно, продолжайте. У меня нет никаких других проблем на сегодня.
Священник проигнорировал сарказм и протянул Шарпу свернутую газету.
- Это здесь, капитан Шарп, - сказал Сарсфилд почтительно.
Шарп взял газету, которая, к его удивлению, прибыла из Филадельфии. Первая полоса была плотно забита строчками жирного шрифта: сведения о прибытия судов и их отплытия от городских причалов; новости из Европы; сообщения Конгресса и рассказы об злодеяниях индейцев: пострадали поселенцы на западных территориях.
- Это внизу страницы, - пояснил Донахью.
- "Печальные последствия невоздержанности"? - громко зачитал заголовок Шарп.
- Нет, Шарп. Прямо перед этим, - сказал Донахью, и Шарп вздохнул, когда прочитал слова "Новая резня в Ирландии". То, что следовало далее, было более примитивной версией рассказа Рансимена: каталог случаев насилия и убиения невинных детей английскими драгунами и молящихся женщин, вытащенных из дома пьяными гренадерами. Газета утверждала, что призраки солдат Кромвеля вернулись к жизни, чтобы снова залить Ирландию кровью мучеников. Ирландия, заявило английское правительство, будет умиротворена раз и навсегда, - и газета прокомментировала, что англичане занимаются "умиротворением", тогда как множество ирландцев сражается против Франции в королевской армии в Португалии. Шарп перечитывал статью дважды.
- Что говорит лорд Кили? - спросил он отца Сарсфилда, не потому что его хоть сколько-то интересовало мнение Кили, но чтобы выиграть несколько секунд на обдумывание ответа. Он также хотел заставить Сарсфилда говорить от имени делегации, поскольку священника Real Compania Irlandesa Шарп держал за дружелюбного, разумного и хладнокровного человека, и если бы он мог перетянуть священника на свою сторону, тогда и вся остальная рота последовала бы за ним.
- Его Светлость не видел газету, - сказал Сарсфилд. - Он уехал на охоту с доньей Хуанитой.
Шарп возвратил газету священнику.
- Ладно, я видел газету, - сказал он, - и я могу сказать вам, что все это - чушь собачья! - Один из гвардейцев дернулся возмущенно, однако замер, когда Шарп послал ему угрожающий взгляд. - Это - сказка для идиотов, - продолжал Шарп вызывающе, - абсолютная и подлая фантазия.
- Откуда вы знаете? - обиженно спросил Донахью.
- Потому что, если бы в Ирландии были столкновения, капитан, мы услышали бы об этом раньше американцев. И с каких это пор американцы стали говорить правду о британцах?
- Но мы слышали об этом, - вмешался капитан Ласи. Ласи был коренастый молодой человек, любитель подраться с ободранными кулаками. - Были такие слухи, - настаивал Ласи.
- Мы тоже слышали, - добавил Харпер виновато.
Шарп посмотрел на друга.
- О, Боже, - сказал он, поняв, как плохо Харперу и как он надеется, что Шарп докажет, что эти слухи неверны. Если бы Харпер затевал бунт, он выбрал бы не Шарпа, а какого-нибудь другого представителя враждебной нации. - О, Боже! - повторил Шарп. Он уже был доведен до отчаяния множеством проблем. Real Compania Irlandesa обещали жалованье и не дали ни гроша; каждый раз, когда шел дождь, старые казармы заливало; пища в форте была ужасная, и единственное, чего вполне хватало, так это воды в ручье. Теперь вдобавок к этим проблемам и угрозе мести Лупа возникла внезапная угроза ирландского мятежа.
- Дайте мне газету обратно, отец, - сказал Шарп священнику, затем ткнул грязным ногтем в дату, напечатанную наверху страницы.
- Когда это было издано? - Он показал дату Сарсфилду.
- Месяц назад, - сказал священник.
- И что? - спросил Ласи воинственно.
- А то: сколько чертовых новобранцев прибыло из Ирландии в прошлом месяце? - спросил Шарп, стараясь выразить голосом все презрение, которое он испытывал. - Десять? Пятнадцать? И не один из них не догадался рассказать нам об изнасилованной сестре или о матери, которую обесчестил какой-то драгун? И вдруг какая-то ничтожная американская газетенка знает об этом все? - Шарп обращался с этими словам к Харперу, поскольку Харпер лучше других мог знать, сколько новобранцев прибыло из Ирландии. - Пошевели мозгами, Пат! В этом нет ни малейшего смысла, и если ты не веришь мне, я дам тебе пропуск: дойди до главного лагеря, найди тех, что недавно прибыли из Ирландии, и спроси у них о новостях из дома. Может, ты поверишь им, если не веришь мне.
Харпер посмотрел на дату на газете, обдумал слова Шарпа и нехотя кивнул.
- Это не имеет смысла, сэр, вы правы. Но не все в этом мире должно иметь смысл.
- Конечно все! - выкрикнул Шарп. - Именно так мы живем. Мы - взрослые мужчины, Пат, не безмозглые мечтатели! Мы верим в винтовку Бейкера, мушкет Тауэра и в двадцать три дюйма штыка. А суеверия и предрассудки можешь оставить женщинам и детям, и вот этому, - он похлопал ладонью по газете. - Только это хуже, чем суеверия. Это прямая ложь! - Он посмотрел на Донахью. - Ваша задача, капитан, состоит в том, чтобы пойти к вашим людям и сказать им, что это - ложь. И если вы не верите мне, тогда поезжайте вниз в лагерь. Пойдите к егерям Коннахта и спросите их новобранцев. Пойдите к иннискиллингцам. Пойдите туда, куда хотите, но вернитесь до заката. И до тех пор, капитан, объявите вашим людям, что у них сегодня полный день обучения стрельбе из мушкета. Заряжать и стрелять, пока плечи не собьют до сырого мяса. Это ясно?
Люди из Real Compania Irlandesa кивали неохотно. Шарп выиграл спор, по крайней мере до вечера, когда Донахью вернется из разведки. Отец Сарсфилд взял газету у Шарп.
- Вы говорите, что это - подделка? - спросил священник.
- Откуда мне знать, отец? Я только говорю, что это неправда. Где вы взяли ее?
Сарсфилд пожал плечами.
- Они рассеяны всюду по армии, Шарп.
- И когда мы с тобой видели газету из Америки, Пат? - спросил Шарп Харпера. - И забавно, не правда ли, что в первой, которую мы увидели, рассказывают про кровавые злодеяния Великобритании в Ирландии? По мне так это попахивает провокацией.
Отец Сарсфилд свернул газету.
- Я думаю, что вы, вероятно, правы, Шарп, и слава Богу, если так. Но вы не будете возражать, если я поеду с капитаном Донахью сегодня?
- Не мое дело, чем вы занимаетесь, отец, - сказал Шарп. - А что касается остальных - будем работать!
Шарп ждал, когда делегация уйдет. Жестом он дал понять Харперу, чтобы тот остаться, но отец Сарсфилд тоже задержался.
- Я сожалею, Шарп, - сказал священник.
- Почему?
Сарсфилд вздрогнул от резкого тона Шарпа.
- Я полагаю, что вы не нуждаетесь в том, чтобы ирландские проблемы осложняли вам жизнь.
- Я не нуждаюсь ни в каких проклятых проблемах, отец. У меня есть работа, и работа состоит в том, чтобы превратить ваших мальчиков в солдат - в хороших солдат.
Сарсфилд улыбнулся.
- Я думаю, что вы - редкая птица, капитан Шарп: честный человек.
- Вовсе нет, - сказал Шарп, чуть не покраснев, потому что вспомнил ужас, который сотворил с тремя дезертирами El Castrador по просьбе Шарпа. - Я ни какой к черту не святой, отец, но мне действительно нравится добиваться цели. Если бы я потратил свою проклятую жизнь на мечты, то я все еще ходил бы в рядовых. Мечтать можно позволить себе, если вы богаты и привилегированны. - Он произнес последние слова сердито.