- Они нуждаются в ком-то, чтобы обвинить, я предполагаю, - сказал Рансимен. - Генерал Вальверде говорит, что кого-то следует повесить за все это. - Рансимен дернул поводья, потом повернулся в седле и уставился на испанского генерала, который шагах в ста от них беседовал с лордом Кили. Кили, похоже, в чем-то убеждал генерала, нелепо жестикулируя и время от времени указывая на Шарпа. - Ты не думаешь, что они повесят меня, Шарп? - спросил Рансимен. Казалось, он вот-вот заплачет.
- Они не будут вешать вас, генерал, - сказал Шарп.
- Но это будет означать позор все равно, - сказал Рансимен так, словно был убит горем.
- Так сопротивляйтесь, - сказал Шарп.
- Как?
- Скажите им, что вы приказали, чтобы я предупредил Оливейру. Что я и сделал.
Рансимен нахмурился.
- Но я не приказывал, чтобы ты сделал это, Шарп.
- Да? А откуда им знать, сэр?
- Я не могу солгать! - сказал Рансимен, потрясенный до глубины души.
- Ваша честь под угрозой, сэр, и найдется много ублюдков, которые оболгут вас.
- Я не буду врать, - настаивал Рансимен.
- Тогда используйте правду, ради Бога, сэр. Скажите им, как вы должны были пускаться на хитрости, чтобы добыть исправные мушкеты, и если бы не те мушкеты, никто не выжил бы вчера ночью! Изображайте героя, сэр, пусть ублюдки попляшут!
Рансимен медленно покачал головой.
- Я не герой, Шарп. Я хотел бы думать, что я смог сделать что-то полезное для армии, как мой дорогой отец сделал для церкви, но я не уверен, что я нашел свое настоящее призвание. Но я не могу притворяться тем, кем я не являюсь. - Он снял треуголку, чтобы вытереть пот. - Я просто приехал, чтобы сказать тебе до свидания.
- Удачи, сэр.
Рансимен улыбнулся с сожалением.
- Я никогда не был удачлив, Шарп, никогда. Кроме как с моими родителями. Мне повезло с моими дорогими родителями и я был благословлен здоровым аппетитом. Но в остальном… - Он пожал плечами, как если бы вопрос не имел ответа, снова надел шляпу и затем, в отчаянии махнув рукой, поехал вслед за Хоганом. Два запряженных волами фургона прибыли в форт с лопатами и кирками, и как только инструменты были разгружены, отец Сарсфилд реквизировал транспорт, чтобы отвезти раненных в госпиталь.
Хоган помахал на прощанье Шарпу и повел фургоны из форта. Выжившие caçadores сопровождали его, маршируя под своими знаменами. Лорд Кили ничего не сказал своим людям и молча поехал на юг. Хуанита, которая все утро не выходила из башни, ехала рядом с ним, ее собаки бежали позади. Генерал Вальверде коснулся шляпы, приветствуя Хуаниту, затем натянул поводья и погнал коня через двор, покрытый почерневшей от огня травой, туда, где Шарп рыл могилу.
- Капитан Шарп? - сказал он.
- Генерал? - Шарпу пришлось прикрыть ладонью глаза, чтобы разглядеть против света высокого, худого человека одетого в желтую форму на высоком коне.
- Что было причиной нападения генерала Лупа вчера вечером?
- Вы должны спросить его, генерал, - сказал Шарп.
Вальверде улыбнулся.
- Возможно, я спрошу. Теперь вернемся к вашему рытью, капитан. Или надо говорить "лейтенант"? - Вальверде ждал ответа, но так и не дождался; в конце концов он повернул коня и, пришпорив его, погнал назад.
- И что все это значит? - спросил Харпер.
- Бог его знает, - сказал Шарп, наблюдая изящный галоп испанца, догоняющего фургоны и других всадников. Однако на самом деле он знал - знал, что это означает неприятности. Он выругался, затем поднял кирку с земли и ударил. Искры полетели от кусков кремня, когда острие кирки врезалось в камень. Шарп отпустил рукоять. - Но я скажу тебе, что я действительно знаю, Пат. Всем стало хуже после вчерашнего проигранного боя - всем, кроме проклятого Лупа, и Луп все еще там, и это не дает мне покоя.
- И что вы можете поделать с этим, сэр?
- Сейчас, Пат, ничего. Я даже не знаю, где найти ублюдка.
***
А потом пришел El Castrador.
- El Lobo находится в Сан-Кристобале, señor, - сказал El Castrador. Партизан пришел с пятью товарищами, чтобы забрать мушкеты, которые Шарп обещал ему. Испанец утверждал, что ему нужно сто мушкетов, хотя Шарп сомневался, была ли у этого человека даже дюжина последователей: несомненно, все лишние ружья будут проданы за хорошие деньги. Шарп дал El Castrador'у тридцать мушкетов из тех, которые он спрятал в комнате Рансимена.
- Я не могу выделить больше, - сказал он El Castrador'у, который пожал плечами с видом человека, привыкшего к разочарованиям.
El Castrador бродил среди португальских мертвецов, ища поживы. Он поднял рожок для пороха, перевернул его и увидел, что он продырявлен пулей. Он, однако, свернул металлический наконечник рожка и запихнул в просторный карман запачканного кровью передника.
- El Lobo находится в Сан-Кристобале, - сказал он.
- Откуда вы знаете? - спросил Шарп.
- Я - El Castrador! - сказал здоровяк хвастливо, затем присел на корточки около обгоревшего трупа. Он раскрыл челюсти мертвеца своими крепкими пальцами.
- Правду ли говорят, señor, что можно продать зубы мертвеца?
- В Лондоне - да.
- За золото?
- Они платят золотом, да. Или серебром, - сказал Шарп. Зубы мертвецов превращались в зубные протезы для богатых клиентов, которые хотели кое-что получше, чем искусственные зубы, сделанные из слоновой кости.
El Castrador оттянул губы трупа, чтобы обнажить великолепные резцы.
- Если я выдеру зубы, señor, вы купите их у меня? Вы можете послать их в Лондон и продать с прибылью. Вы и я, а? Мы можем заняться коммерцией.
- Я слишком занят, чтобы заниматься коммерцией, - сказал Шарп, скрывая отвращение. - Кроме того, мы берем зубы только у французов.
- А французы берут зубы британцев, чтобы продать в Париже, да? Стало быть, французы едят вашими зубами, а вы едите ихними, и никто не ест собственными. - El Castrador засмеялся и выпрямился. - Возможно, в Мадриде купят зубы, - сказал он задумчиво.
- Где находится Сан-Кристобаль? - сменил Шарп тему.
- За холмами, - сказал El Castrador неопределенно.
- Покажите мне. - Шарп повел здоровяка к восточным крепостным валам. - Покажите мне, - повторил он, когда они поднялись на горжу.
El Castrador указал на тропинку, которая вилась меж холмов на том краю долины, ту самую тропинку, по которой Хуанита де Элиа убегала от преследующих ее драгун.
- Вы пройдете по этой тропе пять миль, - сказал El Castrador, - и придете в Сан-Кристобаль. Это небольшая деревня и притом - единственная, до которой вы можете добраться этой тропой.
- А откуда вы знаете, что Луп там? - спросил Шарп.
- Потому что мой кузен видел, как он прибыл туда этим утром. Мой кузен сказал, что с ним были раненые.
Шарп пристально глядел в восточном направлении. Пять миль. Скажем, два часа, если будет светить луна, или шесть часов - если придется идти в кромешной тьме.
- Что ваш кузен делал там? - спросил он.
- Он когда-то жил в деревне, señor. Ходит, чтобы посмотреть на нее время от времени.
Жалко, подумал Шарп, что никто не наблюдал за Лупом прошлым вечером.
- Расскажите мне о Сан-Кристобале, - сказал он.
Это просто деревня, рассказал испанец, высоко в горах. Небольшая деревня, но богатая - с прекрасной церковью, площадью и множеством солидных каменных домов. Место когда-то было известно тем, что там выращивали быков для корриды и продавали в маленькие пограничные города.
- Но не теперь, - сказал El Castrador. - Французы зажарили последних быков.
- Это действительно горная деревня? - спросил Шарп.
El Castrador покачал головой.
- Она расположена в долине, вроде этой, - кивнул он в сторону восточной долины, - но не такой глубокой. Там не растет ни одного дерева, señor, и человек не может подойти к Сан-Кристобалю, чтобы его не заметили. И El Lobo построил стены во всех промежутках между зданиями, и он держит часовых на колокольне церкви. Вы не сможете подойти близко! - предупредил El Castrador взволнованно. - Вы собираетесь идти туда?
Шарп не отвечал в течение долгого времени. Конечно, он собирался идти туда, но с какой целью? У Лупа целая бригада, в то время как у Шарпа - половина роты.
- Как близко я могу подобраться, не будучи замеченным? - спросил он.
El Castrador пожал плечами.
- На полмили… Но есть один узкий проход, долина, через которую проходит дорога. Я часто думал, что там мы могли бы заманить Лупа. Он обычно посылал дозор в долину, прежде чем он идти через нее, но не теперь. Теперь он слишком уверен.
Значит, подойти к узкому проходу, подумал Шарп, и наблюдать. Только наблюдать. Ничего больше. Никакого нападения, никакой засады, никакого неповиновения, никакого героизма - только разведка. И в конце концов, сказал он себе, в приказе Веллингтона вести Real Compania Irlandesa к штабу сухопутных войск в Вилар Формозо не указан точный маршрут, которым он должен следовать. Ничто определенно не запрещает Шарпу отправиться длинным, окольным путем через Сан-Кристобаль, но он знал, что даже думать о таком маршруте было против правил. По всем правилам полагалось забыть Лупа, но это было ему не по нраву: потерпеть поражение и сидеть смирно, примирившись с поражением.
- У Лупа есть артиллерия в Сан-Кристобале? - спросил он партизана.
- Нет, señor.
Шарп задавался вопросом, не позаботился ли Луп о том, чтобы эти сведения дошли до него. Не заманивает ли Луп Шарпа в ловушку?
- Вы пойдете с нами, señor? - спросил он El Castrador'а, подозревая, что партизан ни за что не согласится, если это Луп снабдил его сведениями о местонахождении бригады.
- Чтобы наблюдать за Лупом, - спросил в свою очередь испанец осторожно, - или драться с ним?
- Наблюдать за ним, - сказал Шарп, зная это, не совсем честный ответ.
Испанец кивнул.
- У вас недостаточно людей, чтобы драться с ним, - добавил он, чтобы объяснить свой осторожный вопрос.
В глубине души Шарп был согласен. У него не было достаточного количества солдат - если только он не обманет Лупа, не заманит его в засаду в узком проходе. Одна винтовочная пуля, попавшая точно в цель, убьет человека так же, как атака целого батальона, и когда Шарп думал об изуродованном теле замученного Оливейры, он считал, что Луп заслужил эту пулю. Так что, возможно, сегодня вечером Шарп может привести своих стрелков к Сан-Кристобалю и молиться насчет своей личной мести в узком проходе на рассвете.
- Я приветствовал бы вашу помощь, - сказал Шарп El Castrador'у, льстя партизану.
- Через неделю, señor, - сказал El Castrador, - я могу собрать подходящий отряд.
- Мы идем сегодня вечером, - сказал Шарп.
- Сегодня вечером? - Испанец был потрясен.
- Я видел бой быков однажды, - сказал Шарп. - И матадор нанес быку смертельный удар: в шею и вниз, в плечо, и пораженный бык упал на колени. Матадор вытащил шпагу и отвернулся, воздев руки, торжествуя. Вы можете предположить, что случилось потом…
El Castrador кивнул.
- Бык поднялся?
- И воткнул рог в спину матадора, - подтвердил Шарп. - Допустим, я - бык, señor, и я готов признать, что я тяжело ранен, Луп стоит ко мне спиной. Поэтому сегодня вечером, когда он думает, что мы слишком слабы, чтобы наступать, мы совершим марш.
- Но только наблюдать за ним, - сказал партизан осторожно. Он терпел поражения от Лупа слишком часто, чтобы рисковать с ним драться.
- Чтобы наблюдать, - солгал Шарп, - только наблюдать.
***
Он был правдивее с Харпером. Он привел своего друга на вершину башни у ворот, откуда два стрелка смотрели через восточную долину в сторону туманной дали, где пряталась деревня Сан-Кристобаль.
- Честно говоря, не знаю, почему я иду, - признался Шарп. - И у нас нет никакого приказа туда идти, и я не уверен, что у нас что-нибудь получится, когда мы доберемся туда. Но есть причина, чтобы идти. - Он сделал паузу, внезапно почувствовав себя неуклюжим. Шарп обнаружил, как трудно ясно сформулировать свои мысли, возможно потому что это означает выставить напоказ свою уязвимость, и немногие солдаты способны сделать это; он хотел сказать, что солдат настолько хорош, насколько хорошо его последнее сражение, а последнее сражение Шарпа было катастрофой, которая оставила Сан Исирдо в дыму и крови. И в армии найдется много придирчивых дураков, которые обрадуются, что выскочка из рядовых наконец получил по заслугам, а значит, Шарп должен нанести ответный удар по Лупу, иначе он потеряет репутацию удачливого солдата и победителя.
- Вы должны разбить Лупа? - нарушил его молчание Харпер.
- У меня не хватит людей, чтобы сделать это, - сказал Шарп. - Стрелки пойдут за мной, но я не могу приказать людям Донахью идти в Сан-Кристобаль. Вся эта затея, вероятно, - пустая трата времени, Пат, но есть шанс, полшанса, что я могу увидеть одноглазого ублюдка через прицел своей винтовки.
- Вы удивитесь, - сказал Харпер, - как много ребят из Real Compania Irlandesa хотят идти с нами. Я не знаю об офицерах, но старший сержанта Нунан пойдет, и этот парень Рурк, и есть дикий педераст по имени Леон О'Рейли, который ничего так не хочет, как убить побольше жаб, и там еще много похожих на них. Им надо кое-что вам доказать, видите ли: что они не все такие же желтые, как Кили.
Шарп улыбнулся, затем пожал плечами.
- Это, вероятно, - пустая трата времени, Пат, - повторил он.
- Так что вы собираетесь делать сегодня вечером?
- Ничего, - сказал Шарп. - Совсем ничего.
И все же он знал, что, если он идет навстречу новому поражению, он готов рискнуть всем, чего добился, но он также знал, что не пойти, считая перспективу мести безнадежной, означает признать победу Лупа окончательной, а Шарп был слишком горд, чтобы признать это. Вероятно, он ничего не добьется, отправившись к Сан-Кристобалю, но идти он должен.
***
Они вышли после наступления темноты. Донахью настаивал на том, чтобы идти, и пятьдесят из его людей пошли тоже. Желающих было больше, но Шарп хотел, чтобы большинство Real Compania Irlandesa остались и охраняли семьи и багаж. Все люди и все имущество, оставшееся в форте Сан Исирдо, были на всякий случай перемещены в башню: Луп и в самом деле мог вернуться, чтобы завершить работу предыдущей ночи.
- Что было бы для меня чертовски удачно, - сказал Шарп. - Я совершаю марш, чтобы застрелить его, а он - чтобы кастрировать меня. - Его стрелки шли дозором впереди на случай, если французы надумают вернуться в Сан Исирдо.
- Что мы сделаем, если встретим их? - спросил Донахью.
- Спрячемся, - сказал Шарп. - Семьдесят человек не могут разбить тысячу - не под открытым небом. - Засада могла бы сработать этой ночью, но не перестрелка на открытом пространстве, залитом лунным светом, против подавляющих сил противника. - К тому же я ненавижу ночной бой, - продолжал Шарп. - Меня захватили в чертовой ночной драке в Индии. Мы тыкались из стороны в сторону в кромешной тьме, где никто не понимал, что он делает и зачем, за исключением индусов, которые все знали достаточно хорошо. Они нацеливали на нас ракеты. От них было немного толку как от оружия, но ночью их огонь ослепил нас, и следующее, что я увидел, были двадцать здоровенных педерастов, наставивших на меня штыки.
- Где это было? - спросил Донахью.
- В Серингапатаме.
- Что вы забыли в Индии? - спросил Донахью с очевидным неодобрением.
- То же самое, что и здесь, - ответил Шарп кратко. - Убивал врагов короля.
El Castrador хотел знать, о чем они говорили, и Донахью ему перевел. Партизан был недоволен, потому что Шарп запретил кому бы то ни было ехать верхом, и лошадь El Castrador'а, как и лошадей испанско-ирландских офицеров, вели в тылу колонны. Шарп настоял на этой предосторожности, потому что люди на лошадях были склонны ехать в стороне от марширующей пехоты, и вид верхового на гребне холма мог насторожить французский патруль. Шарп так же настоял, чтобы солдаты не шли с заряженными мушкетами, во избежание случайного выстрела, который будет далеко слышен в эту почти безветренная ночь.
Марш не был труден. Первый час был самым худшим, потому что они должны были подняться на крутой холм напротив Сан Исирдо, но дальше по гребню шла практически ровная дорога. Это была дорога гуртовщиков, травянистая и широкая, по которой легко было шагать в прохладном вечернем воздухе. Дорога вилась между скалистыми обнажениями, где, возможно, скрывались пикеты врага. Обычно Шарп посылал разведку в такие опасные места, но этой ночью он гнал свои дозоры только вперед. Он был в опасном и фаталистическом настроении. Возможно, думал он, этот безумный марш был следствием поражения, своего рода реакцией на пережитое потрясение, которая заставляет человека мчаться наугад, - а эта безумная экспедиция под луной была, несомненно, затеяна наугад, потому что в глубине души Шарп был уверен, что не законченное между ним и Лупом дело почти наверняка останется незаконченным. Было бы глупо рассчитывать, что после ночного марша к укрепленной деревне, без предварительной разведки, удастся устроить засаду. В результате его слабое войско понаблюдает деревню издалека, Шарп придет к выводу, что ничего не удастся сделать ни у ее стен, ни в узком дефиле неподалеку, и на рассвете гвардейцы и стрелки вернутся назад в Сан Исирдо с натертыми ногами, потратив впустую ночь.
Вскоре после полуночи колонна достигла низкого горного хребта, с которого вида была долина Сан-Кристобаля. Шарп оставил людей отдыхать у гребня, а сам поднялся на вершину с El Castrador'ом, Донахью и Харпером. Вчетвером они лежали среди скал и наблюдали.
Серые камни деревни были выбелены лунным светом, запутанная сеть каменных стен, отгораживающих окрестные поля, отбрасывала причудливые тени. Выкрашенная известью колокольня церкви, казалось, сияла, - такой ясной была ночь и так ярок полумесяц, висевший над мерцающими холмами. Шарп направил подзорную трубу на колокольню, и хотя он мог явно видеть неряшливое гнездо аиста на крыше и отблеск лунного света на колоколе, выглядывающем в открытую арку, часовых он там не видел. Но они не обязательно должны были быть видны: любой человек, стоящий на часах в долгую холодную ночь в таком высоком, продуваемом месте, вероятно, постарается найти себе убежище где-нибудь в углу.
Сан-Кристобаль, похоже, был вполне благополучной деревней до того, как явидлась бригада Лупа, выселила жителей и разрушила их средства к существованию. Крепкие загоны в полях были построены, чтобы держать боевых быков, и те быки заплатили и за церковь, и за дома, которые еще хранили следы прежнего богатства. В Фуэнтес-де-Оньоро, крошечной деревушке, где он встретился в первый раз с El Castrador'ом, дома по большей части были низкими и почти все без окон, но некоторые дома Сан-Кристобаля были двухэтажными, и почти во всех стенах, что выходили в эту сторону, были окна, и даже один маленький балкон. Шарп предполагал, что из половины тех окон смотрят часовые.