- О, не волнуйтесь! - вежливо произнес он. - У меня и в мыслях не было намерения причинить вам боль. А чтобы вы не тешили себя напрасными иллюзиями, мастер Стюарт, позвольте мне напомнить вам, что я ирландец, а не дурак. Неужели вы считаете меня таким простаком, что покидая эту несчастную армию Чарльза Стюарта, я не обдумал возможность, что в любой момент могу столкнуться с кем-нибудь, кто наслышан о моих былых подвигах? Как вы можете видеть, я даже не сменил имя. Вы видите перед собой, сэр, Гарри Хогана, когда-то заблуждавшегося изменника и бунтовщика, последователя Чарльза Стюарта, превращенного божьей милостью в покорного и преданного сына израилева. Теперь, мастер Стюарт, вы можете рассказывать им все, что вам вздумается, но я вас уверяю, вы не встретите взаимопонимания в изобличении такого негодяя, как я.
Он снова рассмеялся и наконец сломал печать. Кеннет, смущенный, не пытался помешать его действиям.
Хоган распечатал письмо, и после прочтения первых строк его лицо приняло озабоченное выражение. По мере чтения письма его брови все больше хмурились, и под конец он издал проклятие.
- Святой Иисус! - Он поднял глаза и пристально посмотрел на юношу.
- Что, что там? - спросил наконец Кеннет.
Но Хоган так и не ответил ему. Он быстрыми шагами прошел мимо него и распахнул дверь.
- Бэддоуз! - рявкнул он. В коридоре послышался шум шагов, и на пороге появился сержант. - У вас здесь есть солдат?
- Питер, который приехал с нами.
- Пусть он присмотрит за этим парнем. Прикажи ему запереть его под замок здесь в гостинице и держать до тех пор, пока он мне не понадобится. Да скажи ему, что он отвечает за пленника головой!
Кеннет в страхе отпрянул назад.
- Сэр… Капитан Хоган… извольте объясниться…
- Объясниться? Вы получите объяснение еще до утра или можете назвать меня старым ослом. Но вам нечего бояться. Я не собираюсь причинять вам вреда. Бэддоуз, уведите его, затем возвращайтесь ко мне!
Когда Бэддоуз вернулся, он застал Хогана сидящим в кресле с письмом Ашберна, разложенным на столе.
- Разве я был не прав в своих подозрениях, капитан? - осторожно осведомился он.
- Тысячу раз прав, Бэддоуз, само небо направляло тебя! Это дело не государственной важности, но оно касается одного человека, в котором я очень заинтересован.
Во взгляде сержанта читалось открытое любопытство, но Хоган не спешил его удовлетворить.
- Вы немедленно отправитесь на свой пост! - приказал он.
- Если Лорд Ориель попадет к вам в руки, как мы надеялись, приведите его сюда. Но вы останетесь контролировать дорогу и проверять всех проезжающих. По этой дороге вскоре должен проследовать сэр Криспин Геллиард. Вы должны его задержать и доставить ко мне. Он высокого роста, худощав…
- Черт! Я знаю его, сэр, - вмешался Бэддоуз. - В армии бунтовщиков его звали "Рыцарь Таверны". Я видел его в Ворчестере, он был взят в плен после битвы.
Хоган нахмурился. Этот чертов Бэддоуз знал больше, чем было нужно.
- Именно этот человек мне и нужен, - сказал он коротко.
- Езжай и смотри, чтобы он не проскользнул мимо твоих рук. У меня в нем большая и срочная необходимость.
Глаза Бэддоуза раскрылись от изумления.
- Он может везти сведения, которые мне необходимы, - пояснил Хоган. - Можешь быть свободен!
Оставшись в одиночестве, Хоган придвинул кресло поближе к огню, набил трубку - за время своих походов он пристрастился курить табак - положил ноги на соседний стул и начал размышлять. Прошел час, в комнату заглянул трактирщик узнать, не нужно ли чего капитану. Прошел еще час, и капитан задремал.
Проснулся он внезапно. Огонь в камине догорал, а стрелки здоровенных часов в углу указывали полночь. Из коридора донеслись звуки шагов и шум голосов. Прежде чем он успел встать с креста, дверь распахнулась, и на пороге вырос сильный мужчина в сопровождении нескольких солдат.
- Мы доставили его, капитан, - объявил один из стражников.
- Вы привели меня, "корноухие" собаки, способные только распевать псалмы! - прорычал Криспин, бешено вращая глазами.
Остановившись взглядом на безмятежном лице Хогана, он резко прекратил поток ругательств.
Ирландец вытянулся во весь рост и посмотрел на солдат.
- Оставьте нас! - коротко скомандовал он.
Он продолжал стоять неподвижно до тех пор, пока шаги солдат не стихли в отдалении. Затем он, не глядя на Криспина, подошел к двери и запер ее на ключ. После этого он повернулся с широкой улыбкой на лице и протянул ему руку.
- Слава Богу, Крис! Наконец-то я могу отблагодарить тебя за ту услугу, которую ты оказал мне в Пенрите.
Еще не придя в себя от изумления, Криспин пожал протянутую руку.
- Черт побери! - воскликнул он. - Если твоя манера выражать признательность заключается в том, чтобы стаскивать человека с лошади, извалять его в грязи с помощью своих ищеек, напяливших на себя раковины, то я бы предпочел уехать непоблагодаренным.
Но Хоган держался серьезно.
- И все же я уверен, Крис, что ты изменишь свое мнение не позже, чем через час. Ого, ты, должно быть продрог! Вот бутылочка крепкого винца…
Капитан "круглоголовых" повернулся, достал с полки бутылку и налил полстакана крепкого напитка.
- Пей! - скомандовал он, и Криспин подчинился.
Затем Хоган снял с него грязный, порванный во многих местах камзол, придвинул стул и заставил его сесть. И снова Криспин молча подчинился. Он одеревенел от холода и бесконечной скачки и сейчас с удовольствием вытянул длинные ноги поближе к огню.
Хоган сел напротив него и откашлялся. Он никак не мог решить, каким образом сообщить Криспину те потрясающие новости, случайным обладателем каковых он оказался.
- Черт меня побери, Хоган, - мечтательно рассмеялся Криспин, - я и не подозревал, что эти "корноухие" притащат меня к тебе. Честно говоря, я и не надеялся, что мы свидимся снова. Но ты, похоже, зря времени не терял с той ночи в Пенрите.
И он повернул голову, чтобы получше разглядеть ирландца.
- Ты едешь в Лондон? - спросил Хоган вместо ответа.
- Откуда тебе это известно?
- О, мне известно гораздо больше! Я даже могу сказать тебе, по какому адресу ты едешь и с какой целью. Ты направляешься в трактир "Якорь" на улице Темзы за новостями о твоем сыне, который, по утверждению Джозефа Ашберна, жив.
Криспин выпрямился на стуле, глядя на ирландца со смесью недоверия и изумления.
- Ты хорошо осведомлен, джентльмен из Парламента.
- По этому вопросу я осведомлен гораздо больше тебя, - спокойно продолжал ирландец. - Хочешь знать, кто в действительности проживает в трактире "Якорь"? - Хоган сделал паузу, как будто ожидая ответа, затем невозмутимым тоном сам ответил на свой вопрос: - Полковник Прайд!
Какое-то время это имя не вызывало никаких ассоциаций у Криспина.
- И что это за птица - полковник Прайд?
Хоган был явно разочарован.
- Некий влиятельный и мстительный член Парламента, чьего сына ты убил в Ворчестере.
На этот раз удар попал в цель, и Криспин сел прямо. Его лицо потемнело.
- Черт меня побери, уж не хочешь ли ты сказать, что Джозеф Ашберн хочет обманом предать меня в его руки?
- Ты сам это сказал.
- Но…
Криспин замолчал. Его лицо посерело. Он откинулся на стул и прямо взглянул на Хогана.
- Но мой сын, Хоган, мой сын? - Его голос дрожал. - О, милосердный Бог! - крикнул он внезапно. - Чья это дьявольская работа? - Его губы побелели, он не мог унять дрожи в руках. Затем он произнес угрюмым и безнадежным тоном: - Хоган, я убью его за это. Идиот, слепой жалостливый идиот!
- Подожди, Крис, - произнес Хоган, кладя свою руку на плечо Криспина. - Не все, что он сказал - Ложь. Джозеф Ашберн действительно хотел предательским путем заманить тебя в руки полковника Прайда, но с той гарантией, что ты все узнаешь о своем сыне. Это был обман, но в нем была и доля правды. Твой сын действительно жив, и в трактире "Якорь" ты бы действительно получил сведения о нем. Но ты бы узнал их стишком поздно, чтобы воспользоваться ими.
Делая отчаянную попытку взять себя в руки, Криспин воскликнул необычно дрожащим голосом:
- Хоган, не мучай меня! Что ты действительно знаешь?
Ирландец достал письмо Ашберна.
- Мои люди патрулируют дороги в поисках одного мятежника, разыскиваемого Парламентом. Наметало известно, что он направляется в Харвич, очевидно в надежде достать судно и бежать во Францию, поэтому мы решили поджидать его здесь. Три часа назад патруль задержал молодого человека, который был не в состоянии удостоверить свою личность, и поэтому его доставили ко мне. Он вез письмо от Джозефа Ашберна к полковнику Прайду. Тот факт, что он назвался чужим именем и постоянно порывался уехать, возбудил во мне подозрения, и я решил проверить содержание этого письма. И, возможно, ты будешь за Это каждую ночь возносить благодарственные молитвы Богу, Крис.
- Этим человеком был молодой Кеннет Стюарт?
- Да, это был он.
- Чертов мальчишка… - начал Криспин, но сдержался. - Нет, нет. Мне не за что проклинать его. Я принес ему достаточно горя и не вправе гневаться на него за то, что он хотел отплатить мне тем же.
- Юноша, - продолжал Хоган, - мог и сам не подозревать о содержании послания, которое он вез в Лондон. Позволь мне зачитать его, тогда многое сразу прояснится.
Хоган придвинул поближе светильник, развернул на столе письмо и начал читать:
"Уважаемый сэр!
Податель сего письма должен опередить другого человека, которого я направил к вам с фальшивым письмом на имя некого мастера Лейна, якобы проживающего в трактире "Якорь". Этот другой человек - известный мятежник Криспин Геллиард, от руки которого на ваших глазах пал в Ворчестере ваш сын. Я знаю, что поимка этого негодяя является вашим жгучим желанием, и я надеюсь, что вы сами решите, как с ним поступить. Для нас он также представляет источник большой опасности; пока он на свободе, наша жизнь под угрозой. На протяжении восемнадцати лет этот Геллиард считал умершим своего сына, которого ему родила наша кузина. Новость о судьбе сына, которую я ему сообщил - его сын действительно жив - послужила поводом, чтобы заманить его в ловушку. Я уверен, что будучи заблаговременно предупрежденным о готовящемся вам подарке, вы сумеете оказать ему достойный прием. Но прежде, чем его постигнет справедливая кара, я хотел бы просить вас сообщить ему сведения о его сыне, которые я посылаю вам в этом письме. Сообщите ему, что его сын, Джоселин Марлей…"
Хоган сделал паузу и бросил проницательный взгляд на Криспина. Рыцарь весь подался вперед, напрягая слух. Он тяжело дышал, и на лбу у него выступили капельки пота.
"…его сын Джоселин Марлей, - возобновил чтение Хоган, - является подателем сего письма. Этот молодой человек, которому Геллиард успел причинить много горя, который недолюбливает его и с которым по любопытному стечению обстоятельств, он долгое время находился в близком знакомстве, известен ему под именем Кеннета Стюарта…"
- Что? - выдохнул Криспин. Затем с неожиданной яростью он закричал: - Это ложь! Новая выдумка этого лживого негодяя, чтобы подвергнуть мою душу очередной пытке!
Хоган остановил его знаком руки.
- Здесь еще немного, - сказал он и продолжил:
"Если он усомнится в правдивости ваших слов, дайте ему возможность пристальнее вглядеться в лицо юноши и спросите, чей образ напоминают ему эти черты. Если он будет продолжать упорствовать в своем недоверии, ссылаясь на то, что внешнее сходство может быть чисто случайным, покажите ему правую ступню юноши. На ней есть отметина, которая убедит его окончательно. В остальном я прошу вас, уважаемый сэр, не посвящать мальчика в тайну его родства, на что у меня имеются довольно веские основания. Через два-три дня после получения вами этого письма я буду иметь честь ожидать вашего приезда. Остаюсь вашим покорным слугой.
Джозеф Ашберн".
Взгляды двух мужчин, сидящих за столом, встретились. В одном было написано сочувствие и озабоченность, а во взгляде Криспина был написан откровенный ужас. Некоторое время они сидели в молчании, затем Криспин поднялся и неуверенными шагами подошел к окну. Он распахнул окно и подставил голову и разгоряченное лицо ледяному ветру, не замечая его болезненных укусов.
Рыцарь перебирал в памяти события последних месяцев его беспорядочной жизни, начиная с того момента, как он встретил мальчика в Перте. Он вспомнил то странное подсознательное влечение, которое он испытал к Кеннету, впервые увидев его во дворе замка, и благодаря которому он настоял, чтобы тот служил под его командованием, хотя характер юноши мало подходил к компании такого человека, как Криспин. Были ли эти чувства голосом крови? Наверное, да, и те слова, что Джозеф Ашберн написал полковнику Прайду, были чистой правдой. Кеннет действительно был его сыном, теперь он был в этом убежден. Он попытался вспомнить лицо юноши, и внезапное открытие озарило его голову. Каким он был слепцом, чтобы не заметить его сходства с Алисой - несчастной девочкой-женой, погубленной восемнадцать лет назад! Как грустно, что он раньше не понял, что именно это сходство влечет его к мальчику.
Теперь он снова был спокоен, и, пытаясь привести в порядок свои мысли, с ужасом осознал, как далеки они от радостных чувств. Кеннет был не тем юношей, каким бы рыцарь хотел видеть своего сына. С ужасом он отбросил эту мысль в сторону. Трусливые руки, которые похитили у него сына, испортили его характер; теперь он сам займется его воспитанием. Криспин горько улыбнулся своим мыслям. Кто он такой, чтобы обучать мальчика честности и благородству? Грубый разбойник с прозвищем, которое бы заставило краснеть любого джентльмена! Снова он вспомнил то недоброе отношение, которое мальчик питал к нему, но это, он надеялся, можно исправить.
Криспин закрыл окно и повернулся лицом к своему товарищу. Он снова был самим собой, он был спокоен, хотя лицо его было искажено страданием.
- Где мальчик?
- Я задержал его здесь. Хочешь его видеть?
- Немедленно, Хоган. Сию же минуту.
Ирландец подошел к двери, открыл ее и отдал приказание караульному.
Пока они стояли в ожидании, ни один из них не промолвил и слова. Наконец в коридоре послышались шаги, и в комнату грубо втолкнули Кеннета. Хоган сделал знак стражнику, который закрыл дверь и убрался.
Криспин сделал шаг навстречу юношей остановился, встретив взгляд его враждебных глаз.
- Я должен был догадаться, сэр, что вы находитесь где-то поблизости, - горько произнес Кеннет, позабыв, что прошлой ночью он значительно опередил Криспина. - Я должен был догадаться, что мой арест - дело ваших рук.
- Зачем мне это понадобилось? - спокойным тоном спросил Криспин, жадно вглядываясь в лицо юноши.
- Потому что вы - мой злой гений, который разрушает мое счастье на каждом шагу. Не говоря уже о том, что вы вовлекли меня в вашу подлую интригу в замке Марлей, вам понадобилось снова встать на моем пути, когда я уже был готов кое-что поправить, и погубить мой последний шанс. Боже, сэр, неужели вы будете преследовать меня всю жизнь? Какое зло я вам причинил?
Гримаса боли исказила лицо рыцаря.
- Если ты хорошенько поразмыслишь, Кеннет, то поймешь, насколько ты несправедлив ко мне. С каких это пор я, сэр Геллиард, служу Парламенту, чтобы "круглоголовые" подчинялись моим приказам? Что касается того, что произошло в Шерингаме, то ты забываешь, что мы заключили соглашение, и в противном случае ты был бы повешен еще три недели назад.
- Лучше бы уже был сейчас на небе, - вырвалось у юноши, - чем платить такую цену за свою разбитую жизнь!
- Что касается моего присутствия здесь, - продолжал Криспин, оставляя его выкрик без внимания, - то оно никак не связано с вашим арестом.
- Вы лжете!
Хоган задержал дыхание, и в комнате воцарилась зловещая тишина. Эта тишина наполнила сердце Кеннета ужасом. Он почувствовал на себе тяжелый взгляд Криспина. Дорого бы он сейчас дал, чтобы вернуть эти два слова, вырвавшиеся у него в горячке спора. Он вспомнил вспыльчивый и тяжелый характер Криспина, которому он бросил в лицо это обвинение, и в его взгляде уже прочел жажду удовлетворения. Кеннету уже мерещился его холодный труп, лежащий на одной из улиц Вальтхама с ножевой раной в груди. Его лицо посерело, а губы тряслись.
Когда Криспин наконец заговорил, спокойствие его тона еще больше усилило страх Кеннета. Хорошо изучив Криспина за это время, он знал, что в этом настроении он наиболее опасен.
- Ты ошибаешься. Я говорю правду. Так уж я устроен - возможно, это последнее, что осталось во мне от джентльмена.
Я повторяю тебе еще раз: я не повинен в твоем аресте. Капитан может подтвердить, что я прибыл сюда полчаса назад под конвоем его людей, которые задержали меня на дороге. Нет, - добавил он со вздохом, - это не моя рука задержала тебя здесь, это была рука Судьбы. - Затем его голос снова посуровел. - Ты знаешь, с какой целью ты скакал в Лондон? Чтобы передать своего отца в руки его врагов, чтобы доставить его на виселицу.
Кеннет широко раскрыл глаза.
- Мой отец! - сказал он упавшим голосом. - Что вы имеете в виду, сэр? Мой отец умер десять лет назад. Я его едва помню.
Криспин пошевелил губами, но из его рта не донеслось ни звука. С жестом, полным отчаяния, он повернулся к Хогану, который стоял в стороне как молчаливый свидетель.
- Господи, Хоган! - вскричал он. - Как я должен ему объяснить?
Ирландец в ответ на его мольбу повернулся к Кеннету.
- Дело в том, сэр, что от вас скрыли тайну вашего рождения, - прямо заявил он. - Алан Стюарт из Бэйлиночи - не ваш отец.
Кеннет перевел взгляд с одного мужчины на другого.
- Не мой отец? Господи, это розыгрыш?..
Но заметив серьезность выражения их лиц, замолчал. Криспин приблизился к нему и положил ему руки на плечи.
Юноша вздрогнул от прикосновения, и снова по лицу рыцаря пробежала тень боли.
- Ты помнишь, Кеннет, - начал он медленно, почти торжественно, - историю, которую я тебе рассказал в ту памятную ночь в Ворчестере, когда мы сидели в ожидании рассвета и палача?
- Какое это имеет отношение?
- Ты помнишь подробности? Помнишь, я говорил тебе, что когда я потерял сознание от удара меча Джозефа Ашберна, то последние слова, которые я слышал, были приказанием его брату перерезать горло малышу в колыбели? Ты сам был свидетелем, когда прошлой ночью в замке Марлей Джозеф Ашберн сказал мне, что Грегори был настроен более миролюбиво, и ребенок не был убит, что если я подарю ему жизнь, то он вернет мне моего сына. Помнишь?
Кеннет кивнул:
- Да, я помню.
Смутный страх начал закрадываться в его сердце. Не веря своим глазам, он смотрел на печальное лицо рыцаря.