Сэр Криспин замолчал и, тяжело вздохнув, сказал с горькой улыбкой:
- Я потерял этот меч много лет назад. Я и меч были близкими друзьями, хотя мой товарищ был простым клинком, на котором не было надписи, чтобы ранить человеческую совесть.
Он снова рассмеялся и погрузился в задумчивость, из которой его вывел голос Кеннета:
- Ваш рассказ, сэр.
- Он заинтересовал тебя, да? Ну, хорошо. Пылая гневом, я направился в их дом и в резких выражениях потребовал удовлетворения за нанесенное моему роду оскорбление. Это была глупая выходка. Они оградили свои трусливые жизни завесой насмешек и оскорблений. Они заявили, что не будут драться с мальчиком, и посоветовали мне отрастить бороду, и тогда, возможно, они прислушаются к моим словам.
И я удалился, сгорая от стыда и бессильной ярости. Мой отец заставил меня поклясться сохранить память об этом дне до тех пор, пока мои зрелые годы вынудят их скрестить со мной мечи, и я с радостью дал такую клятву. Он также заставил меня поклясться навсегда выбросить из головы мысль о браке с их кузиной, и я, хотя и не дал ответа в тот момент, в душе поклялся подчиниться отцу. Но я был молод - мне едва стукнуло двадцать. Через неделю разлуки с моей любимой я заболел от отчаяния. Наконец, однажды вечером я пришел к ней и в порыве страсти и отчаяния бросился к ее ногам, умоляя дать мне слово обета ожидания, и бедная девушка поклялась мне в этом. Ты сам был влюблен, Кеннет, и ты можешь понять то нетерпение, которое охватило меня. Разве я мог ждать? И я предложил ей следующее.