- Что? - тихо переспросил Ноиро, приподнимаясь с постели.
- Ты о чем?
- Хватит делать из меня дурака! Вы сейчас назвали два языка, о которых я никогда не слышал!
- И не услышишь. Это мертвые языки. Кристи их в университете учил. Угу! - нашелся Хаммон, пятясь. - У них там все медики на этих языках разговаривают.
Элинор добавил что-то еще. Старик деланно расхохотался:
- А вот это они совсем молодцы! У тебя тут скука смертная. Пусть приходят танцевать!
- Что за мертвые языки? Мэтр Хаммон, я лингвист, но никаких таких языков не знаю.
- Это редкие языки. Медицинские, специальные. Чтобы дилетанты в работу врача не лезли, вот! Ну все, тш-ш-ш! Хватит меня пытать! Если твой доктор захочет - он сам тебе все расскажет! А вы давайте, ведите девчонок, пусть попляшут. И сами приходите! - и Хаммон повторил то же самое на языке аборигенов.
Копьеносцы просияли, охотно кивнули и покинули домен.
Элинор принялся разделывать тушку, отделяя острым, как скальпель, ножом мясо от костей и бросая куски в большой таз. Ноиро с досадой ухватил костыль и направился к двери.
- И воды принеси! - крикнул ему вдогонку Хаммон.
Когда журналист шел мимо очередного караула, один из воинов предложил ему помочь дотащить ведерко. Парень казался еще моложе Бемго, по-кемлински говорил плохо и был не таким смуглым, как большинство сородичей. Ноиро успел заметить, что два его напарника на посту относятся к парню как-то особо: вроде и на равных, но с некоторой необъяснимой - особенно если вспомнить о юном возрасте - почтительностью. А мальчишка в самом деле оказался непростым. Если в Бемго при всей его отваге и смекалистости чувствовался примитив, то назвать этого воина дикарем даже как-то не поворачивался язык. Было в нем что-то от величественности Араго, и журналист предположил, что парень - сын вождя и какой-нибудь приезжей женщины из Франтира. Это объясняло и отношение к нему друзей, и безупречное сложение, и ту красоту, которую невольно отметил про себя Ноиро, встретившись однажды с Араго. Полукровки здесь, на счастье племени, не редкость. А судя по "вышивке", оставленной на теле воина Та-Дюлатаром, упрекнуть мальчишку в трусости было нельзя.
- Айят, - представился он, когда журналист сообщил ему свое имя.
Голос его сломался уже давно и обрел за это время свойственную взрослому мужчине бархатистость. И в манере говорить Ноиро тоже заметил что-то знакомое. "Это наверняка сын вождя, Араго! - подумал он, присматриваясь к Айяту. - Они и на лицо похожи, только у Айята кожа, глаза и волосы светлее"…
- Как там дела у Бемго?
Парень набрал воды под струей родника, вытекающей прямо из скалы, и повернул назад.
- Бемго лежит, болеет, - коротко ответил он.
В домене громко смеялись. Айят поднялся вперед и, слегка поклонившись Та-Дюлатару с его гостем, поставил наполненное ведро к печи. Те, не переставая хохотать, приветственно кивнули ему в ответ, и юноша незаметно ретировался, пропуская в дом ковыляющего Ноиро.
- Надеюсь, надеюсь! - выкрикнул Хаммон и снова заверещал от смеха.
- Что случилось? - журналист привалился к стенке.
- Кристи говорит, что на этот раз я привез ему хороших реактивов, не то что в прошлом году.
- Боюсь представить… но… что было в прошлом году?
- Бабахнуло так, что Птичники завалили его подношениями. Чтобы великое наше божество не… ой не могу!.. не гневалось! - старик вытер влагу под глазами.
Лекарь невозмутимо вставил несколько слов, на что Хаммон кивнул:
- Это точно - повезло тебе тогда, что за водой пошел. Остался бы дома, снова штопкой собственной шкуры пришлось бы заниматься. Да и то в лучшем случае…
Ноиро на всякий случай покосился в сторону лабораторного стола - не кипит ли там сейчас что-нибудь подозрительное. Пожалуй, в целях безопасности ему тоже придется во время Элиноровых опытов выходить из домена… за водой.
Не прошло и часа, как снаружи раздался нарочитый девичий смех. В дверь постучал, а потом заглянул Айят.
- Аха тайинна ац, - сказал он хозяину. - Ута?
- Ута, ута, - засмеялся, качая головой, Элинор. - Висса-атэ… (Радушно повел рукой.)
Журналист почесал щеку, прислушиваясь к непонятной речи. Похоже, говорить на местном диалекте Та-Дюлатар выучился у Айята: те же интонации, тембр, произношение… Да что там - даже голоса похожи!
Смущенно хихикая и перешептываясь, в двери протиснулись одна за другой четыре молоденькие девчонки в праздничных нарядах-лоскутках. На одну из них часто поглядывал Айят. Каждая держала какой-нибудь простенький музыкальный инструмент, умещающийся в одной руке.
- Кецарина ац-тацэр устэн! - прокомментировал лекарь, едва сдерживая смех.
Мальчишка-копьеносец тоже подавил слишком уж, на его взгляд, легкомысленную улыбку и наклонил голову. Хаммон же захлопал в ладоши:
- Ну давайте, давайте! Тацэр, тацэр ац! Ац!
Девчонки прыснули, пряча лица за плечами друг у друга. Та, на которую поглядывал молодой воин, тоже нет-нет да и смотрела в его сторону, а улыбка ее становилась смущенной.
- Сегодня у нас ужин с плясками и музыкой! - объявил Хаммон. - Слышь, парень, я тебе не завидую - жить рядом с таким занудой, как твой лекарь! Ему, кстати, первые годы тут пытались сосватать смазливых аборигеночек: с богами породниться ведь никогда не зазорно! Он сначала, представь, вообще намеков не понял, а когда я ему все разобъяснил, хохотал два дня. Вот таких же малолеток подсунуть пытались, они тут все рано женятся, у них это нормально.
- И как он отделался, чтобы никого не обидеть? - полюбопытствовал Ноиро.
- Не знаю, где он этого набрался - ну не в монастыре же своем! - но очень просто: сказал, что предпочитает очень старых или очень некрасивых женщин, а таких в славном племени нет. За это бабы его до сих пор боготворят - в том числе и старые, и некрасивые. Дамский угодник, а не монах! И зануда. Я на его месте выбрал бы кого-нибудь. Пусть постарше, но не сидеть же одному, как филину!
А Ноиро вспомнил их с Элинором общение на радуге и подумал, что не так уж он покладист и прост - тот, кого Хаммон запанибрата называет дамским угодником и странным словом "монах".
Девчонки тем временем принялись бряцать своими погремушками, весело петь и под эту "музыку" выделывать замысловатые коленца прямо посреди комнаты. Та-Дюлатар жарил мясо и между делом поглядывал на их пляску, а Хаммон рукоплескал, готовый в любой момент составить компанию юным танцовщицам.
- Что такое "монах"? - основательно поломав голову, спросил наконец Ноиро.
Старик отвлекся с неохотой:
- А? Монах? Это вроде шаманов. Только хуже. Совсем чокнутые.
- Та-Дюлатар - шаман?!
- Говорю же: "вроде"! Монах с мелочью вроде духов всяких не возится, не по чину. Он сразу к начальству за благословением.
В целом Ноиро понял смысл этого слова, но уяснить, как это он "к начальству за благословением", не смог. Значит, в том государстве, откуда родом Элинор, силен институт религии, где люди посвящают себя служению Святому Доэтерию, а то и обращаются прямиком к нему. Так было у северян ва-костов три столетия назад, еще задолго до рождения Бороза Гельтенстаха и его исторического похода на Кемлин. Но тогда Доэтерий не пожелал с ними разговаривать, затея провалилась. Хотя сама идея была интересной. В Тарумине - столице Ва-Кост - тогда выстроили храм-пятибашенник, и каждая из башен символизировала одного из ангелов и одну из стихий, которым покровительствовали эти ангелы. Однако вскоре среди чинов ордена произошел серьезный раскол, а через полтора века, перед самым приходом к власти альбиноса Гельтенстаха, он завершился локальной стычкой оппонентов, массовыми казнями и политическими репрессиями по всей стране. Бороз Гельтенстах положил этому конец. Одной из первых фраз его публичных выступлений была такая: "Пропади пропадом такое служение религии!" И страна благополучно вернулась к проверенному веками шаманизму. Течение прекратило быть.
- И у них ничего не развалилось? - переспросил Ноиро, дождавшись, когда девчонки смолкнут, чтобы перекусить.
- Ха! Еще как развалилось! Люди - отдельно, боги - отдельно, сам знаешь эту истину. Когда люди начинают трактовать божью волю - жди беды. Ты ешь, ешь, скелет! Тощий, как хворостина, как такого ноги еще носят!
"Боится, что сейчас начну выспрашивать. Да, тут явно что-то нечистое. Нет на Тийро таких государств, нет таких языков, нет таких религиозных течений! Или все это - дурацкая мистификация, а мне не доверяют, или я вообще не знаю, что думать. Не про инопланетных же пришельцев, в самом деле! Этим бредом вся желтая пресса переполнена"…
Дикарки звонко чирикали, будто птички в сельве после грозы. За окном стемнело, и хозяин зажег несколько факелов на стенах. Айят и задорная танцовщица все так же и переглядывались друг с другом, не пытаясь заговорить, но говоря глазами, а самая старшая из четверки - она больше всех приглянулась Ноиро внешне - то и дело засматривалась на лекаря. Хаммон пытался подтрунивать над нею, но она только смеялась в ответ и хихикала над ним с подружками. Вскоре старик утомил ее своими шуточками, и она пошла танцевать, аккомпанируя себе погремушкой и тихонько напевая. В чувстве ритма с девушками Птичников состязаться было трудно.
- Когда вы собираетесь во Франтир? - спросил Ноиро Хаммона.
Тот пощипал бородку:
- Думал, недельку погощу - и поеду назад. А что, надоел я тебе здесь?
- Это я здесь уже всем надоел, - отшутился журналист, но потом серьезно добавил: - Я с вами поеду, душа не на месте: не знаю, как там семья…
- Так ты женат?
- Нет, я о маме и сестре.
- А… Ну так я не против компании вовсе! Другое дело, что на твоем месте я воспользовался бы случаем побыть под наблюдением такого врача, как Кристи. Что, Кемлин теперь здорово славится своей медициной?
- Да ну что вы такое говорите! Кемлин и медицина - это слова из разных словарей. Но дела есть дела…
Тут что-то внутри Ноиро дрогнуло. Он прислушался и посмотрел на Элинора. Лекарь тоже словно окаменел, взгляд потух. Призыв! Слабые отголоски Призыва!
Журналист заметил, что и Айят выпрямился, подобрался и готов сейчас молниеносно реагировать на любой приказ Та-Дюлатара. Девчонки же и Хаммон ничего не замечали. "Интересно, Айят слышит Призыв или просто смотрит на Элинора?" - мелькнуло в мыслях журналиста.
- Жди! - сказал лекарь по-кемлински, адресуясь к Ноиро, потом добавил на языке птичников для воина: - Айят, виса-атэ! Асто!
Юноша вскочил, Элинор схватил свой посох, и оба они вихрем вылетели из домена.
* * *
Плавуны напали на лагерь археологов, когда совсем стемнело, но не дожидаясь глубокой ночи. Раненный дротиком, дозорный успел крикнуть, предупредив коллег о вторжении.
Дикарям Улаха темнота была в помощь, а кемлинов лишала ориентиров. Но археологи успели схватить оружие и начать отстреливаться от незваных гостей. Самые догадливые спрыгнули в ров вокруг городища.
Но тут началось непонятное и страшное: ни с того, ни с сего ученые начали падать, как подкошенные, но не от стрельбы Плавунов. Они вскрикивали, хватались за грудь и теряли сознание.
Матиус первым увидел шамана Улаха, и его посетило озарение: угроза сейчас исходит от него, от этого человека в шлеме из черепа крупной кошки. И Клив принялся палить в его сторону.
Вскоре Улах и несколько воинов отступили, изумляясь, как может быть такое поражение, ведь Говорящая предсказала им легкую и быструю победу!
Тогда в схватку вмешалась третья сила…
* * *
Обменявшись парой слов с охраной жилища вождя, Айят взлетел в домен Араго.
- Брат? Ты почему здесь? - воскликнул тот, подскакивая на ноги. - Что-то случилось с Та-Дюлатаром?
- Араго, надо людей. Туда, к камням и на юг! - ответил юноша. - Там Плавуны напали на белых ученых. Та-Дюлатар велит вооружиться сильно!
Охранники заглянули следом. Араго сделал им знак.
Вскоре вся деревня Птичников ожила. Привыкшие к тревожным побудкам, женщины собирали детей и вместе со стариками торопились в укрытие пещер, а мужчины готовились к бою.
* * *
"Черные" копатели ждали, укрывшись за каменной насыпью. Их главный следил за ходом боя в бинокль ночного видения.
- Девку не вижу! - повторял он. - Не вижу девку!
- А чего бы она под пули лезла? На то и девка!
- Эта - полезла бы! Вот Протониево порождение, да где же она?! Не пристрелили бы по дурости! Тупые обезьяны оружие-то держать не умеют! Это не Улах, это олух!
- Что там?
- Отступает, сволочь!
Главный выхватил короткоствольное ружье и взял на прицел одного из археологов - светловолосого и шустрого. Выстрел был коротким, отдача в плечо не слишком сильной, а светловолосый тут же упал в траву.
С утробным рычанием на "черных" копателей набросилось неведомое чудовище, будто вырвавшееся из древних легенд.
* * *
Вертолет уже подлетал к заданным координатам, когда внизу начался хаос.
На этот раз полиция по охране культурных ценностей Рельвадо потребовала спецтехнику у регулярной армии Франтира. Заодно добровольцы надеялись отыскать пропавший отряд своих товарищей. Многие факты сводились к тому, что в исчезновении франтирцев виноваты дикари из племени Плавунов. Племя это давно зарекомендовало себя как сверхагрессивное и вырождающееся, поскольку контактировать с другими племенами без войны они не желали, и близкородственные браки стремительно завершали разрушительную работу их раванги и полоумного вождя. Не делавшего ни шага без "воли духов".
- Вижу лагерь! - изучая землю через прицел винтовки, доложил наблюдатель. - Вижу пять тел, среди них белые… двое… Остальные отошли к зарослям… Нет, вижу движение! Вижу остальных! С севера приближается другое племя, многочисленное. Но у Плавунов огнестрельное!
Он увидел, как упал светловолосый. Прицел метнулся вправо, к реке. Прибор ночного видения выхватил насыпь камней на берегу, с одной стороны ограниченную от сельвы зарослями кевлары, с другой - уходящую в брод. С большого валуна спрыгнул человек с длинной палкой в руках. Трое, один из которых стрелял в светловолосого ученого, не ожидали нападения с этой стороны, да еще и дико перепугались.
Наблюдатель выставил режим максимального приближения. Зеленоватое свечение вокруг дерущихся внизу фигур усилилось. Первый, стрелявший, уже лежал без признаков жизни, а мужчина с длинной палкой бросился вдогонку убегающим через брод копателям.
* * *
Когда чудовище повергло наземь их главного и с хрустом перегрызло ему глотку, оставшиеся в живых кемлины ринулись наутек с одной-единственной надеждой: расправившись со своей жертвой, зверь останется сожрать ее и забудет о них.
Но тварь поступила иначе. Легко сократив расстояние по насыпи, она сшибла обоих с ног. "Черные" копатели рухнули в воду.
- На! На! - размахивая перед собой ножом, орал от страха один из подельников, пытаясь отогнать от себя хищника.
Тот лишь зарычал, ушел из-под его руки - как будто зверь способен тактически просчитывать ходы! - попутно толкнул второго противника на глубину, подскочил и крутанулся в воздухе, следующим броском ломая шею вооруженному копателю.
Второй, отчаянно плеская руками, стремился уплыть…
* * *
Наблюдатель в вертолете видел в прицел, как неизвестный с длинной палкой добил своего врага в воде. Он кинулся за ним вплавь, нагнал, нырнули вдвоем, а вынырнул только один.
Вертолет заложил следующий круг над местом схватки и, на пару секунд замешкавшись, наблюдатель больше не обнаружил мастера, который столь безукоризненно владел посохом и в считанные мгновения устранил троих серьезных врагов.
- Куда же он делся? - просматривая окрестности, ворчал наблюдатель, пока в поле зрения не попал шаман Плавунов.
Рядом с Улахом стрелял в археологов из винтовки полицейского дикарь-телохранитель.
- Вот и ты, подонок! - снайпер навел прицел аккуратно в лоб шаману. - Я поймал его!
- Снимай!
И палец мягко прижал "собачку". Смерть Улаха вырвалась из ствола со скоростью четырехсот кемов в секунду…
* * *
Если бы не стрекот двигателей вертящейся в небе машины, Лад мог бы оглохнуть от внезапного безмолвия сельвы.
Перемазанный землей, он еще немного полежал за своим пеньком с колотящимся сердцем. Стрельба не возобновлялась. Было похоже на то, что под натиском пришедших на подмогу Птичников Плавуны отхлынули в сельву.
В голове мелькнуло воспоминание: "Матиус!" Йвар вскочил и побежал обратно - к тому месту, где пару минут назад видел падающего Клива.
Помощник лежал в траве, одной рукой сжимая грудь, другую безжизненно откинув в сторону. Лад принялся осматривать его, ворочать, чтобы отыскать рану, однако никаких следов крови ни в траве, ни на одежде Матиуса не было. К ним спешил доктор экспедиции, такой же чумазый, как остальные, и так же, как остальные, не замечающий этого.
Луч прожектора с вертолета выхватывал какие-то ненужные подробности событий.
Матиус открыл глаза, дико повращал зрачками и надсадно закашлял, продолжая растирать грудь ладонью.
- Что это такое было?! - смог он наконец прохрипеть.
Так же точно поднялись и другие, упавшие до него, археологи. Все они жадно втягивали в легкие воздух, все бранились - и не могли поверить в реальность своих недавних видений, когда очутились невесть где и не поняли ничего…
* * *
Яростным смерчем ворвался Улах в поселок Плавунов. Только чудо спасло его от смерти: телохранитель случайно рванулся вперед и получил пулю в голову. Пулю, предназначавшуюся раванге. Племени пришлось позорно бежать с поля боя, побросав убитых и раненых. Птичники не стали их преследовать слишком долго.
Говорящая сидела у костра и ждала, покачиваясь и ноя себе под нос мотив без мотива. Увидев Улаха, она поднялась на ноги и тяжко вздохнула.
- Ты солгала! - проревел шаман.
Старуха улыбнулась плотно сжатыми губами. Улах выдернул из ножен обсидиановый клинок и с воплем полоснул ее по сморщенному горлу. Давясь кровью, Говорящая упала на колени. На мгновение перед сыном проявилась прежняя - молодая, черноокая - красавица-мать, на которую всегда так походили ненавистный Араго и малохольный Отау. Чарующая, колдовская улыбка скользнула по ее влажным, полным жизни губам. А потом лицо скрылось под маской мертвеца, и синеватый рот едва слышно выпустил клекот сквозь жуткий оскал:
- Спасибо, сынок! Наконец… то…
Только тогда Улах понял, что в своем запале подарил ей свободу.
- Надо уходить! - рявкнул он вождю и в ужасе перешептывающимся сородичам. - Сейчас!
- Куда, шаман?
- В сельву!