- Знаю, - озабоченно возразил Гаспар. - Но если дерево предсказывает верно, нам придется на время отказаться от преследования индейцев и подумать о себе.
- Что это значит? - в один голос спросили Людвиг и Киприано.
- Взгляните, господа, на эти цветы.
- Я ничего не вижу особенного! - воскликнул Киприано.
- А я замечаю, - сказал Людвиг, получивший от отца некоторые сведения по ботанике. - Венчики цветов почти закрылись - явление необычное в это время дня. Утром мы проехали мимо нескольких уннаи - так называется это дерево - и я не заметил, чтобы их цветы были закрыты.
- Подождите немного и понаблюдайте, - посоветовал Гаспар.
Цветы уннаи продолжали закрываться на их глазах.
- Уннаи никогда не лжет, - сказал Гаспар. - Ему надо верить. Он предсказывает нам страшную грозу. Если гроза застанет нас в степи, нас унесет ветром или ливнем. Надо укрыться. Скорее, господа, через минуту будет поздно!
Вскочив на лошадей, молодые люди помчались галопом.
XXIII. Пленница
В то самое время, когда друзья отъехали от дерева-барометра, милях в сорока или пятидесяти по равнине ехали несколько всадников. Это Агуара со свитой молодых индейцев возвращался в свою резиденцию.
С тех пор как мы видели этих индейцев в последний раз, их численность изменилась. Один из краснокожих, раненный во время нападения на Гальбергера, умер по дороге; труп его висел, перекинутый через седло и привязанный к нему.
Вальдес, как и предполагал Гаспар, оставил това после первого же привала. Зато рядом с Агуарой во главе отряда ехала дочь убитого Гальбергера.
Пленница не была связана. Никто не опасался, что она вздумает бежать, да она и сама не думала об этом, зная, что ей не ускакать на своем пони от индейских всадников.
Франческа была страшно бледна. Ее белокурые волосы рассыпались по плечам, взгляд был безучастен: она не смотрела, куда едет, ей было все равно, свалится она с пони, попадет ли под копыта других лошадей. Агуара ехал рядом и не спускал с нее покорного, кроткого взгляда. Он смотрел на нее не как на пленницу, а как на свою повелительницу.
Франческа видела, как убили ее отца. Но после этого ужасного удара никто не нанес ей ни малейшей обиды. Агуара уверял ее, что не хотел убивать ее отца и свалил всю вину на Вальдеса. Разве она не знает, что ее отец и Руфино были старыми врагами? Желая оправдаться, хитрый дикарь уверял, что он даже поссорился с Вальдесом из-за убийства Гальбергера и что парагваец бежал, боясь мести. Краснокожий вождь ни разу не назвал Франческу своей пленницей и объяснил ей, что ее лишь потому не отвезли домой, что това грозит война с враждебными племенами гуайкуру, которых они и выехали выслеживать, когда случилось несчастье. Не могли же они оставить ее одну в степи. Агуара обещал позже отвезти Франческу к матери, теперь же ей придется ехать с ними вместе в толдерию. Так старался хитрый Агуара обмануть свою пленницу.
Однако Франческа не поверила ему. Несмотря на свой юный возраст, умом она была не ребенок. Она знала, что молодой вождь това неравнодушен к ней и понимала опасность своего положения. Кроме того, девушка слышала отрывок разговора Агуары с Вальдесом, когда они въехали в сумаховую рощу, перед убийством ее отца. Все это только усилило в ней чувство отвращения к краснокожему вождю, которое она давно питала к нему. Франческа не только не отвечала на льстивые речи, но даже не взглянула на индейца. Недавнее прошлое наполняло ее душу такой скорбью, что она не могла думать о будущем. Забывая о присутствии Агуары, она думала только об отце. О смерти Нарагуаны Франческа еще не знала.
Спутники Агуары не резвились, как в начале поездки. Не слышно было веселых криков и смеха. Один из товарищей был убит, и это печалило и пугало их. Они не знали, что скажут старейшины из племени, узнав, при каких обстоятельствах погиб молодой това.
Подтверждением этих грустных мыслей был разговор двух молодых това, беседовавших о своем вожде и завидовавших его счастью - захвату красавицы-пленницы.
- Если бы был жив Нарагуана, он ни за что не допустил бы этого, - сказал тот из них, который был постарше.
- Нарагуана умер. Кто же станет теперь перечить Агуаре? Он наш вождь и может поступить с пленницей, как ему вздумается.
- Ты забываешь о старейшинах. Помнишь, как дружен был наш прежний вождь с отцом пленницы? Мне рассказывали, что даже перед смертью Нарагуана завещал нам охранять бледнолицего чужеземца, пока он останется в Чако. Хорошо мы его защитили - нечего сказать: мы помогли его убийце и увозим дочь его в плен! Как-то посмотрит на это народ! Многие старики из нашего племени любили Гальбергера не меньше, чем сам Нарагуана. Им не понравится, что мы нарушили волю покойного вождя. О, я думаю, народ возмутится, когда встретит нас.
- Ничего! Народ любит нашего молодого вождя и не станет противиться его желанию. Он хочет жениться на бледнолицей девушке и сделать ее нашей царицей. Она такая красавица, что его желание вполне понятно. Но вот не взбунтуются ли от ревности девушки това? Что-то скажет Насена…
Разговор их был прерван криком одного из ехавших впереди всадников. Это был крик, предупреждавший об опасности, и все поняли его. Мигом вскочили индейцы на седла и стали смотреть вдаль. Наездники скакали, стоя на спинах лошадей; сидеть осталась только пленница да безжизненное тело убитого това по-прежнему висело через седло.
XXIV. Тифон
Индейцы покинули берег Пилькомайо на одном из поворотов реки и поехали через перешеек, образуемый ее изгибом. Эта низменная часть, затопляемая в дождливое время, опаляемая жаркими лучами солнца во время засух, была лишена всякой растительности и покрыта густой пылью.
Они проехали половину этой безотрадной пустыни, когда один из наиболее опытных воинов, ехавших впереди, подал сигнал тревоги. Крик этот вызвало явление природы, которое довольно часто наблюдается в Чако: это надвигающаяся гроза. Впрочем, как ни старались това увидеть причину тревожного крика, они не видели ни на земле, ни на небе никаких признаков близкой грозы. Небо было безоблачно. Покрытая пылью равнина по-прежнему сверкала на солнце. День клонился к вечеру, и длинные тени всадников падали на землю.
- Что это такое? - спросил Агуара испустившего тревожные крик индейца. - Ты боишься, что нам угрожает какая-нибудь опасность?
- Смотри! - указал тот на горизонт. - Видишь?
- Ничего не вижу.
- Разве ты не замечаешь эту бурую полосу?
- Вижу словно туман над рекой.
- Это туча, и туча грозовая. Вот она поднимается и скоро покроет все небо.
- Она похожа на дым.
- На всем пространстве нет ни травы, ни деревьев, нечему гореть и дыму неоткуда быть.
- Так что же это? Ты знаешь?
- Это пыль.
- Пыль, говоришь? Что же это, скачет табун диких лошадей или всадники из племени гуайкуру?
- Ни то, ни другое. Это будет пострашнее!.. Если зрение не обманывает меня, это тифон.
- Ах! - воскликнул Агуара. - Ты думаешь, это тифон?
- Я уверен в этом.
Страшное слово "тифон" облетело ряды всадников. Многие, знавшие по опыту, как опасно это явление, произносили его с ужасом.
Между тем облако поднялось выше, разрослось вширь, приняло желтоватый оттенок наподобие лондонского смога. Мало-помалу сквозь него начали проникать огненные змейки молний. Там, где зловещая туча не успела закрыть небо, по-прежнему светило солнце и воздух был прозрачен, как и раньше. Не было ни малейшего ветерка.
Такая тишина, однако, была неестественной. Стало жарко и душно.
Минут через десять после того, как облако показалось на горизонте, подул порывистый, ледяной ветер, чуть не сбрасывавший всадников с седел. Густая тьма окутала все вокруг. Солнечный диск померк.
Бежать или искать убежища было негде и некогда, а между тем быть настигнутым бурей на этой равнине было страшно и опасно. Крики ужаса послышались отовсюду, но всех их перекрыл голос того, кто первый возвестил о надвигающейся опасности:
- Спешивайтесь и прячьтесь за лошадей! Закройте лица плащами, если не хотите ослепнуть!
Все повиновались беспрекословно, спешились и старались удержать лошадей на месте.
Между тем Агуара схватил под уздцы пони и отвел его в тыл каравана, где можно было рассчитывать на наибольшую защиту от ветра. Бережно, как друг, как нежный брат, снял он Франческу с седла и поставил ее на землю. Он все еще не терял надежды завоевать ее сердце.
- Звездочка моя, жизнь моя, - говорил он на туземном наречии, которое она немного понимала, - опасность, которая нам угрожает, скоро минует. Ляг, прошу, это спасет тебя.
Сняв с себя расшитый перьями плащ, он окутал им девушку с головой и ласково просил ее лечь на землю. Франческа машинально повиновалась, хотя тифон не испугал ее.
Но вот налетел ураган. Лошади заржали от страха и боли. Вихрь нес с собой не только пыль, но и песок, сучья, камни, причинявшие серьезные ранения. В довершение всего ветер поднял покрывавший равнину налет пыли и это вызывало резкую боль в глазах. Если бы индейцы не закутали лиц плащами, многие из них лишились бы зрения.
Буря бушевала целый час. Ветер выл, пыль, песок, камни хлестали обнаженные тела това. Иногда им с трудом удавалось удержать против ветра своих лошадей и устоять самим. Сверкала молния, беспрерывно гремел гром. Наконец полил холодный, точно лившийся прямо со снежных вершин Кордильер, дождь.
Буря окончилась так же внезапно, как началась. В воздухе пыли как не бывало. Превращенная дождем в толстый слой грязи, она покрыла землю. На чистом безоблачном небе снова засияло солнце.
Гроза миновала. Она пронеслась в другую часть необъятной равнины Чако.
Омытые дождем тела индейцев блестели, как бронза. Только кое-где из царапин сочилась кровь. Поправив сбрую и седла, всадники сели на коней и отправились в дальнейший путь. Их молодой вождь снова поехал впереди, рядом с пленницей.
XXV. Пещера
Дерево-барометр предупредило Гаспара и его спутников именно о той грозе, которая врасплох настигла индейцев. Хотя преследователи были за несколько миль от похитителей, гроза надвинулась на них всего на полчаса позже. Но буря не застала их в открытом месте. Они успели спрятаться в пещере, которую указал им Гаспар. Гаучо два раза бывал раньше в этой местности: однажды во время охоты вместе со своим покойным хозяином и еще раньше он проходил по этой равнине в качестве пленника племени гуайкуру; к счастью, ему удалось бежать. Пещеру Гаспар нашел, охотясь вместе с натуралистом; она находилась в четырех милях от Пилькомайи, на берегу ручья.
Друзья мчались от дерева уннаи через равнину галопом. Не оставалось сомнения, что надвигается гроза. На горизонте появилась желтоватая туча. Стало жарко и душно, как в раскаленной печи. Потом повеял ледяным дыханием ветер и солнце померкло на небе.
Всадники вовремя доскакали до пещеры и укрылись от холодного дыхания ледяного ветра, от ударов, поднимаемых вихрем камней и сухих веток.
- Слава Богу, доехали! - сказал гаучо. - Скорее, друзья мои!
С этими словами он ввел под уздцы свою лошадь в пещеру. За ним зашли Людвиг и Киприано.
Но это еще не все. Гаспар предупредил, что ураган нанесет пыль во все уголки пещеры. Пыль эта способна, по его словам, проникнуть в закупоренную бутылку. Чтобы не подвергаться опасности задохнуться, следовало завесить вход в пещеру плащами.
Подул холодный ветер и занес в отверстие грота облако пыли и сухих листьев. Вокруг царил мрак. Изредка, прорезая тьму, вспыхивали молнии. Затрещали сломанные вихрем сучья деревьев. Маленький ручеек грозил превратиться в бурный поток.
Людвиг и Киприано были уже знакомы с ураганами и их последствиями. Они помнили, как еще в бытность их в Асунсьоне пыль проникала в замочные скважины дверей, во все щели стен и полов. Поэтому они не заставили гаучо повторять его совет, а быстро схватили свои пончо и, скрепив их кое-как вместе, закрыли ими отверстие пещеры.
- Теперь нам нечего бояться бури! - сказал гаучо.
XXVI. Непрошенный гость
Они очутились в темноте. Но Гаспар нашел и тут способ устроиться поудобнее. Он достал огарок восковой свечи и предложил спутникам поужинать остатками баранины, на что они охотно согласились, так как не на шутку проголодались.
Хорошо знакомый с очертаниями пещеры, Гаспар свободно расхаживал взад и вперед. Вытащив из кармана седла свечу, он рассказал, что на похоронах его покойной матери мошенники ксендзы сдули с него по пяти песо за каждую свечу, потому что они были "священными". Тогда Гаспар решил припрятать огарки дорогих свечей, и вот один из них теперь и пригодился. Говоря это, он ударил огниво и кремень, чтобы добыть огонь.
Вдруг до слуха друзей донесся странный звук. Лошади тоже услышали его и тревожно заржали. Этот крик хорошо знаком жителям Южной Америки. Где бы его ни слышали, в залитой ли солнцем равнине, в темном ли лесу, крик ягуара наводит ужас на людей, животных и птиц.
- Тигр! - испуганно прошептал Гаспар, прислушиваясь к новому крику, раздавшемуся на этот раз ближе и громче.
- Где? - шепотом спрашивали друг друга юноши.
В пещере беспокойно топали встревоженные лошади. Снаружи завывала буря. Трудно было разобрать, где ревет ягуар. То казалось, что он снаружи, то чудилось, что он в самой пещере. Грузно ударившееся о растянутые у входа плащи тело животного рассеяло сомнения. Ягуар старался укрыться в пещере от бури.
Между тем врага ожидали. Друзья поспешно вынули из седла ружья и приготовились стрелять. Так как это животное кошачьей породы видит и в темноте, Гаспар не захотел давать преимущества противнику и засветил свою восковую свечу.
Вероятно, ягуар жил в этой пещере и, встретив у входа неожиданную, мешавшую ему укрыться от бури преграду, сердито зарычал.
Выстроившись перед входом в грот, друзья держали ружья наготове. Киприано предложил стрелять через плащи, но Гаспар отсоветовал. Стреляя таким образом, легко промахнуться, а между тем рассвирепевший ягуар был бы еще опаснее.
Разъяренное животное яростно заревело и бешено ринулось ко входу. Плащи упали. Порыв ветра загасил свечу, и снова все погрузилось во мрак. Тут началась какая-то странная возня. Ягуар как-то глухо ворчал, фыркал и кричал, барахтаясь в темноте на полу пещеры.
- Святой Яго! - первым догадался Гаспар. - Зверь запутался в наших пончо. Стреляйте скорее! Цельтесь туда, откуда слышен шум. Пли!
Все трое выстрелили и, должно быть, не промахнулись. Не слышно стало ни рева, ни фырканья, только вьюга выла на равнине да грохотал гром.
- Убит, - сказал Гаспар, снова зажигая восковой огарок. Действительно, огромная пятнистая кошка лежала, запутавшись в плотной ткани. Израненная пулями, она еще дышала. Гаспар прикончил ягуара ударом ножа в горло.
- Вот тебе за твою дерзость. Зачем ты помешал ужинать трем голодным путешественникам? - сказал он.
XXVII. Между двух огней
Вытащив тело убитого зверя из плаща, друзья хотели снова завесить отверстие пещеры, но заметили, что это уже не нужно. Первые сильные порывы прошли, ветер дул вдоль лощины, мимо пещеры и только изредка в нее залетали листья и сучья.
- Теперь нет больше опасности ослепнуть от пыли, - заметил гаучо. - Не стоит завешивать вход. Вот только может быть другая опасность, страшнее пыли и песка.
- Какая? - спросили его.
- Второй тигр. Эти животные никогда не живут поодиночке. Обычно где самка, там и самец. Мы убили хозяйку и можем быть уверены, что за ней следом явится сюда и хозяин. Следует встретить его со всеми почестями.
Людвиг и Киприано посмотрели по направлению входа в пещеру, как бы ожидая уже увидеть там ягуара.
- Рассчитывать на то, что он запутается в плащах, как его супруга, трудно. Это была просто счастливая случайность. Оставить пещеру открытой тоже нельзя, - размышлял Гаспар. - Нам пришлось бы всю ночь не смыкать глаз.
- Нельзя ли завалить вход вот этими камнями? - предложил Киприано, указывая на большие глыбы, обвалившиеся с потолка пещеры.
- Идея неплохая, - похвалил Гаспар, определяя на глаз величину входного отверстия. - Это можно сделать.
Приятели молча принялись за работу. Они притащили к отверстию грота несколько крупных сталактитовых глыб, которые должны были служить основанием завала. Но едва они успели перетаскать с полдюжины камней, послышался хорошо знакомый им крик ягуара. На этот раз ягуар не ревел, а храпел и фыркал. Скоро храп перешел, однако, в протяжное ворчание и закончился лаем, похожим на лай цепной собаки, которую какой-то шум разбудил в конуре. На этот раз не могло быть сомнения: ягуар находился с ними вместе в пещере.
- Боже милостивый! - воскликнул Гаспар. - Сам хозяин дома! То-то мы не могли разобрать, где ревет зверь! Самка рычала снаружи, а самец отвечал ей из пещеры. Где же теперь это животное?
Все трое вглядывались в глубину пещеры, но ничего не видели. Испуганные лошади снова заметались.
- Зарядите ружья! - скомандовал Гаспар. - Если тигр нападет на нас, а это более чем вероятно, ножи не помогут.
Все трое схватили ружья, но - увы! - пороха и пуль под рукой не оказалось. Они были спрятаны в седле Киприано, а лошадь забилась от страха в отдаленный угол пещеры.
Взяв свечу, Киприано пошел искать ее. Испуганное животное, дрожа, забилось в углубление между двух выступов скал.
Киприано уже хотел подойти к лошади, как вдруг на выступе скалы он увидел желтое тело с черными пятнами. Пламя отсвечивало в сверкающих глазах ягуара.
Друзья отступили на несколько шагов. Чтобы дойти до лошади Киприано, надо было непременно пройти под каменным навесом, на котором растянулся ужасный зверь. Ягуара раздражало движение людей и он, свирепея все больше и больше, каждую минуту готов был броситься на них. Инстинктивно, почти машинально охотники отступали все дальше и дальше, отказавшись от мысли защищаться ружьями и рассчитывая уже только на свои ножи. Людвиг советовал даже оставить лошадей и уйти совсем из пещеры. Буря утихла. Только слышны были раскаты грома, шум дождя да журчание потока. Все это было не так страшно, как ягуар. Однако Киприано и Гаспар не согласились оставить лошадей на съедению зверю. Что они будут делать пешие среди равнины Чако? Они будут беспомощны, как потерпевшие крушение моряки, очутившиеся на плоту посреди необъятного океана!
Они колебались недолго. Сама судьба решила за них. Отступая от опасного животного, они дошли до самого входа в пещеру. Тут они убедились, что отступление отрезано. Вздувшийся от ливня поток вышел из берегов и вода подступала к самой пещере. Течением уносило стволы и сучья деревьев, даже обломки скал. Ни пеший, ни конный не мог перебраться через бурный поток. Друзья очутились между двух огней.