- Свои! - ответил Саттар. - Бойцы кавдивизиона.
- Сейчас, сейчас… Возьму ключи…
- Ого! - многозначительно заметил Гребенников. - Ворота на запоре.
- Таким "своим" они как раз и не особенно рады, - усмехнулся Закир. Какие мы им "свои"?…
Пришлось прождать несколько минут, прежде чем загремели ключи и ворота раскрылись.
Гостей встретил взъерошенный и перепуганный "хозяин" усадьбы, садовник Наруза Ахмеда. Приложив руку к сердцу, он рассыпался в приветствиях.
Гости поздоровались, и Саттар спросил:
- Хозяин?
- Да, хозяин.
- Остановимся у тебя на несколько дней.
Садовник угодливо поклонился и предложил Халилову поставить лошадей в конюшню.
- Не стоит, - отклонил предложение Саттар. - Ночью лучше на воздухе, а утром видно будет. Располагайтесь вон там, - и он показал бойцам на угол дувала, где виднелось что-то вроде коновязи. - Коней не бросать, - тихо предупредил Саттар товарищей. - Дежурьте по очереди.
Задав лошадям корму, "хозяин" пригласил Халилова в дом. У порога он полил гостю на руки воду из старинного медного кувшина с узким горлом, потом ввел в просторную комнату с пустыми нишами в стенах, где, кроме низенького круглого стола и потрепанного ковра на полу, никакой обстановки не было.
Однако через несколько минут все преобразилось. Хозяин внес большую белую кошму, развернул ее и положил вдоль стены мягкие пуховые подушки.
Едва он успел уложить последнюю подушку, как в комнату степенно вошел плотный пожилой человек с отвислыми чертами лица и маленькими, близко поставленными глазами. Из-под распахнутого халата его выглядывал треугольник груди темно-багрового цвета.
- Это мой гость, родственник, - представил его садовник. - Приехал из Андижана проведать… - Гость подал твердую руку Халилову, и тот почему-то сразу решил, что это вовсе не родственник. Саттар не узнал в нем Бахрама, телохранителя Ахмедбека, - ведь много прошло с того времени, когда мальчишка Саттар видел грозного Бахрама.
Садовник удалился. Бахрам и Халилов уселись на кошму, закурили, помолчали, а потом заговорили о разных разностях. Говорил, собственно, Бахрам, а Халилов слушал. Слушал и в то же время мысленно обыскивал дом, в котором скрывали его любимую. Дом был велик. В нем, конечно, не две и не три комнаты. И в какой-то из них спрятана Анзират, но в какой - догадаться трудно. Неужели Анзират, несчастная родная Анзират, здесь, под этой крышей?
Обводя внимательным взглядом стены, Саттар заметил с правой стороны еще одну дверь, узкую, невысокую, закрашенную известью. По всему было видно, что ею давно не пользовались. Интересно, куда она ведет?
Пока Бахрам и Халилов курили и беседовали, пожилая женщина накрыла стол. На нем появилась цветная скатерка, пиалы, чайники, лепешки, мелкий кишмиш, вяленый урюк янтарного цвета, кувшин со сливками.
Когда Бахрам и гость стали усаживаться у стола, в комнату вошел местный мулла - жирный старик с полусонными глазами. Он преувеличенно любезно приветствовал редкого гостя, высказал несколько комплиментов по адресу красных командиров и заявил, что считает для себя большой честью знакомство с Халиловым.
В пиалы полился ароматный чай лимонно-желтого цвета.
- Надолго к нам в гости? - поинтересовался мулла тонким дребезжащим голосом.
- Как будете принимать! - шутливо ответил Халилов, отпивая горячий напиток.
- Обижаться не придется, - проговорил садовник. - Под крышей моего дома гость находит все, что душе угодно.
- А гости бывают часто? - спросил Саттар.
Его сотрапезники переглянулись. Ответил мулла:
- Сказать правду, не балуют. Редко заглядывают. Поэтому мы всегда и рады им.
- Когда-нибудь приходилось бывать у нас? - поинтересовался садовник.
Саттар ответил, что не приходилось
- Может быть, позвать председателя совета? - искательно осведомился мулла. - Он вам нужен?
- Да, нужен, но звать не надо. Завтра я сам схожу к нему.
Саттар размышлял так: кони должны отдохнуть основательно, иначе на них далеко не уедешь. Под утро Саттар вместе с бойцами осмотрит весь дом и найдет Анзират. И пусть ни одна душа не пытается помешать ему в этом.
Женщина принесла блюдо с горячим пловом.
- Надо позвать твоих аскеров! - предложил садовник. - Плова на всех хватит.
- Не надо. Я им туда отнесу, - сказал Саттар. - Они должны быть около лошадей.
- Излишняя осторожность, - заметал мулла. - У нас в кишлаке спокойно. Да и ворота на замке.
Саттар ничего не ответил.
Когда с едой покончили и вновь вернулись к чаю, садовник встал, прошелся по комнате и, незаметно подав знак Бахраму, вышел. Вскоре за ним последовал и Бахрам.
Халилов остался наедине с муллой. Тот, медленно попивая чаек, завел обстоятельный разговор: расспрашивал Саттара о семье, о родителях, дядьях и тетках, о военной службе. Полчаса спустя, пожелав гостю хороших сновидений, мулла тоже удалился. Но тотчас же вошел садовник. Широко улыбаясь, он еще раз предложил позвать к столу бойцов: надо же угостить таких славных джигитов. Саттар взял блюдо с пловом и сказал:
- Не обижайтесь, ата, но не надо джигитам отлучаться от коней. Время беспокойное… А за плов спасибо. Я им отнесу его.
Настойчивость садовника не понравилась Халилову. Он вышел из дому, пересек двор и подошел к товарищам. Те стояли возле оседланных лошадей и о чем-то тихо переговаривались.
- Принимайте угощение, - сказал Халилов, подавая плов Гребенникову. А зачем оседлали лошадей?
- На всякий случай, - ответил Закир. - Тут что-то затевается. Я уж хотел сам идти к вам…
- Ну, ну… рассказывай.
- Выгуляли мы с Гребенниковым коней, обтерли, напоили, сами подкрепились из запасов. Ну и решил я по саду пройтись, груш немного набрать, уж очень хороши они в Обисарыме, знаменитые груши здесь. Ну, постоял я под старой грушей, съел парочку и прилег на травку отдохнуть. А кругом - груши…
- Да что ты тянешь, груши да груши! - вскипел Саттар. - Рассказывай скорее!…
- Я и рассказываю, - невозмутимо продолжал Закир. - Так вот, лежу я в травке, еще парочку груш съел и только думал для Гребенникова набрать, как вижу, пришли двое: здешний хозяин, что встречал нас, а с ним второй неизвестный. Встали они недалеко от меня, за персиками - персики здесь тоже хорошие, - и заспорили. Хозяин говорит, что надо седлать коней и сейчас же увозить кого-то, а второй возражает, доказывает, что никак нельзя увезти, так как бойцы находятся во дворе, увидят, что выводит коней из конюшни. И вот тогда я сообразил, что они, наверное, ведут речь о твоей Анзират.
- Не иначе, как о ней, - подтвердил Гребенников.
Халилов, волнуясь, слушал рассказ. Он нетерпеливо мял фуражку в руках, смуглое лицо его побледнело, губы пересохли.
- Кто-нибудь входил во двор после нашего приезда? - хрипло спросил он Закира.
- Приходил один - маленький, толстенький, - ответил Гребенников. Войти вошел, но назад не вышел.
- Ладно, все ясно, ребята, - проговорил Халилов. - Ну, теперь надо быть начеку! Никого со двора не выпускайте. Ни пешего, ни конного. Возможно, что они не откажутся от мысли увезти ее. Поэтому ты, Гребенников, наблюдай за воротами и калиткой, а ты, Закир, - за садом. Если кто-нибудь только попытается выехать или выйти, задерживайте его - и ко мне. Я спать не буду.
Проинструктировав бойцов, Халилов вернулся в дом, подбил повыше подушку, лег на кошму и задумался. Он не допускал мысли, что кто-то из троих - садовник, Бахрам или мулла - мог догадаться, зачем он сюда приехал. Это исключалось. В лицо его здесь никто не знал, а об отношениях с Анзират и в городе мало кто догадывался. Наруза Ахмеда в доме нет, он в песках с бандой. А этим "хозяином" или как там его руководит простая осторожность. Он боится, что Анзират может днем увидеть бойцов, рассказать о себе и попросить помощи. Не иначе.
Осторожный стук в стену прервал размышления Саттара. Он приподнялся и прислушался: сразу нельзя было определить, где стучали. Стук повторился. Саттар бесшумно вскочил и бросился к узкой закрашенной двери.
До него донесся приглушенный разговор. Разобрать слова было невозможно, но по голосам он догадался, что разговаривали мужчина и женщина.
"Что там происходит? - мелькало в голосе Саттара. - Кто эта женщина? Почему прекратился стук? Может, стучала Анзират? Подавала сигнал?"
Голоса за стеной стали громче, отрывистее. Послышалась какая-то возня. Ясно донесся женский крик:
- Оставьте меня! Уйдите! Никуда я не пойду!
Саттар узнал голос Анзират. Кровь ударила ему в лицо. Как быть? Выбежать из комнаты и ворваться в дом через другие двери? Так, и только так!
Он бросился к выходу, как вновь раздался уже отчаянный крик:
- Уйдите, собаки!… Не трогайте меня! Спаси-и-те!
Саттаром овладела ярость. Задыхаясь, он отбежал на несколько шагов и с бешеной силой с размаху ударил всем телом в глухую замазанную дверь. Раздался треск, стены вздрогнули, посыпалась известка. Саттар снова отбежал и снова, подобно разъяренному барсу, бросился на створку. Дверь с треском сорвалась с петель, и вслед за ней он, как камень, пущенный с горы, влетел в соседнюю комнату, освещенную керосиновой лампой.
- Саттар! - услышал он громкий зовущий голос. Анзират лежала на тахте. Садовник зажимал ей рот, а мулла пытался связать ей руки чалмой. В сторонке у зеркала стоял Бахрам.
Четыре пары глаз смотрели на Саттара сквозь медленно оседавшую пыль. Он медлил лишь долю секунды, какой-то миг. Затем ринулся на садовника, который был к нему ближе всех, и ударил его кулаком в выпиравший кадык с такой силой, что тот, падая, стукнулся головой о стену и потерял сознание. Но мулла, жирный маленький мулла, не растерялся. С кошачьей ловкостью он кубарем подкатился к Саттару, пытаясь схватить его за ноги. Саттар изловчился и носком сапога ударил муллу в живот. Толстяк припал к полу и завизжал. Саттар хотел было добавить еще, но внимание его отвлек Бахрам. Тот бросился через комнату к стене, где на ковре висел тяжелый клинок.
Саттар опередил Бахрама на мгновение, вскочил на тахту и, сорвав клинок, молниеносно обнажил его. В воздухе мелькнула серебристая сталь, и Саттар прикончил бы самого опасного врага, если бы не Анзират. Она, бледная, охватила ноги Саттара, качнула его и крикнула:
- Саттар! Нельзя! Не надо!
Клинок все же со свистом опустился, но не туда, куда метил Саттар. У Бахрама начисто отлетело правое ухо. Он дико зарычал, а затем, зажав рану рукой, бросился вон из комнаты.
- За мной, Анзират! - крикнул Саттар и потянул девушку за руку через дверь, которую только что выбил.
Только теперь Саттар вспомнил о нагане и вытащил его из кобуры. Но наган не понадобился - на пути им никто не попался.
- Коней! Быстро! - подал он команду бойцам и, оставив около них Анзират, с карабином в руке бросился к воротам. Несколькими ударами приклада он сбил замок и открыл створки.
Минуту спустя Саттар и его друзья скакали по улице, поднимая тучи пыли.
13
Курбаши Мавлан, пользуясь темнотой, пытался оторваться от преследовавшего его кавалерийского дивизиона и укрыться в горах, в кишлаке Обисарым. Туда вел его Наруз Ахмед.
Во второй половине ночи курбаши с радостью убедился, что кавдивизион отстал далеко в песках. Мавлан поднял руку, пустил коня шагом и приказал джигитам спешиться и стать на отдых. В разные стороны были высланы дозоры, а Наруз Ахмед с десятком джигитов выдвинулся вперед к горам, чтобы разведать подходы к кишлаку.
Наруз поскакал на юг и в предгорьях угодил под выстрелы красных конников, которых держал в засаде уполномоченный особого отдела Шубников.
Басмачи быстро повернули коней и сломя голову помчались назад, ведя за собой погоню.
Наруз Ахмед считал, что поступил правильно, не приняв боя. Он прежде всего должен был предупредить курбаши о новой опасности, грозившей всему басмаческому отряду. Кроме того, Наруз понимал, что спасение его самого и его людей будет зависеть от того, успеет ли он соединиться с основными силами отряда. Но он не мог знать и даже предполагать, что за минувшие два часа, пока он был в разведке, произошли события, которые изменили весь ход дела.
Кавалерийский дивизион все же настиг банду Мавлана и вел с ней бой. На помощь конникам подоспел отряд добровольцев-краснопалочников. Окруженный Мавлан яростно отбивался, но кольцо вокруг него неумолимо сжималось.
Все это Наруз Ахмед увидел и понял слишком поздно. Ему ничего не оставалось, как влиться в бой и поддержать курбаши.
Опасаясь полного уничтожения своих сил, Мавлан решил прорваться хоть с горсточкой людей и уйти в пески. Сейчас, в горячке боя, он собирал вокруг себя лучшую сотню из отчаянных головорезов, приведенных им из-за кордона. Остальных можно бросить…
Он крутил своего скакуна во все стороны, его огромная белая чалма мелькала среди тюбетеек и бритых голов басмачей.
Наконец Мавлану удалось сбить сотню. Издав дикий гортанный крик, он ринулся на ряды плохо вооруженных добровольцев.
Подскакавший Наруз Ахмед угадал замысел курбаши и решил ударить по добровольцам с тыла. Но он упустил из виду своих преследователей Шубникова с его взводом. Шубников сразу разобрался в запутанной обстановке боя и повел бойцов на помощь краснопалочникам.
Мавлан несся на них с одной стороны, Наруз Ахмед - с другой и, наконец, Шубников - с третьей.
Внезапно, на полном скаку, Наруз Ахмед сдержал своего горячего карабаира. Он увидел, что большая часть джигитов курбаши дрогнула, сбавила аллюр и начала рассыпаться.
- Подлые шакалы! - крикнул Наруз, размахивая шашкой. - Назад! Кого вы покидаете?
Его голос потерялся в шуме боя. Смелые и дерзкие в кровавых налетах на беззащитные селения, басмачи, как всегда, трусили в открытой схватке. Уж если они бросали своего курбаши, то что мог значить для них приказ Наруза Ахмеда!
Ослепленный злобой, Наруз Ахмед, пригнувшись к шее коня и размахивая шашкой, не заметил, как врезался в центр боя. Он не почувствовал даже, что чей-то клинок своим концом ужалил его повыше левой брови. Он очнулся лишь в ту минуту, когда перед его глазами конь курбаши взвился "свечой" на дыбы и сбросил с себя мертвого седока в белой чалме.
Панический, животный страх сжал сердце и горло Наруза Ахмеда. Ничего больше не видя, он дернул повод, сдавил коленями бока своего карабаира, и тот в несколько скачков вынес его в безопасное место. Бессмысленными от ужаса глазами он огляделся и заметил, что к нему приближаются несколько басмачей.
Наруз Ахмед ударил коня и помчался от них во весь опор. Он хотел быть один, ему надо было избавиться от этих непрошеных сообщников. За одним беглецом красноармейцы, может быть, и не погонятся, а за кучкой обязательно…
Проскакав с километр, он выскочил на высокий бархан, остановился и посмотрел назад. Вдали чуть виднелись маленькие фигурки. Бой выдохся. Под ударами красных конников валились на песок последние басмачи. Но небольшая цепочка, увязавшаяся за ним, огибала бархан и приближалась.
Наруз Ахмед понял, что это - конец. Пал Ахмедбек, пал Мавлан, убиты сотни лучших джигитов, которые должны были служить основным ядром будущей армии мщения. И теперь нигде не укрыться Нарузу Ахмеду - ни в городе, ни в кишлаке Обисарым. Надо уходить. Бежать на ту сторону. Но прежде необходимо попасть в Обисарым. Там клинок с отцовской спасительной тайной, там верный Бахрам.
Взвилась тяжелая камча, со свистом опустилась между ушами карабаира, и тот, сделав страшный прыжок, ринулся вперед.
Пригнувшись к луке, скакал Наруз Ахмед в Обисарым, а позади, боясь отстать от своего последнего вожака, мчались одиннадцать уцелевших джигитов из разгромленной банды курбаши Мавлана.
14
Услышав лошадиный топот, а затем решительный стук в ворота, Бахрам и садовник в страхе забегали по двору, отыскивая место, где можно было бы понадежнее укрыться. Оба они твердо решили, что это возвратился Саттар Халилов, и теперь уже не с двумя аскерами, а с большой подмогой.
Но в это время из-за дувала послышался знакомый и злой голос Наруза Ахмеда:
- Вы что, оглохли там? А ну, открывайте скорее!
Трудно сказать, кого бы сейчас предпочли видеть Бахрам и садовник: своего грозного хозяина или ночного гостя.
Садовник засеменил к воротам и, распахнув их, тотчас же повалился на землю, готовый принять любое наказание от рук хозяина.
Бахрам поправил повязку на голове и встал в сторонке. Во двор въехали Наруз Ахмед и одиннадцать джигитов на мокрых, измученных конях.
Наруз Ахмед спрыгнул с седла и быстро подошел к Бахраму, по бледному лицу которого и окровавленной повязке можно было понять, что здесь что-то произошло. Наруз проговорил лишь одно слово:
- Клинок?
- Цел, - ответил Бахрам, - и он стоил мне уха.
- Что ты говоришь? - нахмурился Наруз Ахмед. - Кто посмел?
- Посмел аскер Саттар Халилов…
- Как?
- Саттар Халилов с аскерами был здесь ночью и увез Анзират.
Гнев чуть не задушил Наруза Ахмеда. Глаза его налились кровью, лицо передернулось гримасой.
- Саттар Халилов… - пробормотал он побелевшими губами.
- Да, - тихо произнес Бахрам и, взяв Наруза Ахмеда за руку, повел его в дом.
У самого порога Наруз высвободил руку, подошел к скамье и сел на нее.
- Неси клинок, - сказал он. - В дом я не пойду…
Бахрам с недоумением посмотрел на него, но ничего не сказал и молча вошел в дом.
Наруз Ахмед сидел на самом солнцепеке. Мысли его ускользали и путались, вертелись вокруг одного: надо бежать, зря он ввязался, нет, не зря - клинок должен спасти… Отец остался не отомщенным… Куда бежать?
- Возьми! - сказал появившийся Бахрам и подал знакомый клинок.
Наруз Ахмед машинально принял его и, усадив Бахрама рядом с собой, забормотал запекшимися губами:
- Мавлан убит… Отряд разбит, разбежался… Надо бежать… Седлай коня!
Бахрам воспринял эту страшную весть до того спокойно, что Наруз Ахмед заподозрил - уж не лишился ли слуха верный Бахрам.
- Ты слышал, что я сказал?
Бахрам кивнул и спросил в свою очередь:
- Окончательно решил бежать?
- Да… Другого выхода нет.
- Ты не голоден?
- К черту! - вспылил Наруз Ахмед и встал. - Седлай коня и едем!