Я объяснил, что ни у кого нет охоты ловить взрослых человекообразных обезьян: это слишком опасно, ведь они сильные и притом умные животные. А выпустить на необитаемом острове группу "детей" и бросить их там на произвол судьбы недопустимо - им нужны воспитатели и защитники. Кроме того, зоопарки всегда предпочитают держать у себя хорошеньких, веселых детенышей шимпанзе и не очень-то знают, что с ними делать, когда они вырастают и становятся агрессивными. Поэтому я совершенно справедливо предположил, что многие зоопарки охотно уступят нам взрослых животных. И мне было особенно приятно вернуть свободу этим высокоразвитым деятельным существам, обреченным на одиночное заточение в клетках зоопарков, где они медленно умирают от тоски, безделья и тесноты…
Держать человекообразных обезьян поодиночке в клетке - страшное мучительство; для них это то же, что одиночная камера для заключенного. Ведь нельзя забывать, что все человекообразные обезьяны "компанейские", общительные животные. И кроме того, ни к чему отлавливать шимпанзе на западном побережье Африки: ведь там этих животных осталось не так уж много, а перевозка их стоила бы не дешевле, чем из Антверпена до Момбасы.
Несмотря на это, некоторые газеты не отказали себе в удовольствии ехидничать по этому поводу, сообщив, что Гржимек скоро начнет возить зайцев в поле…
В тот же день, что и я, поздней ночью в Мванзу прибыл наш караван машин с обезьянами. Сопровождающие: Синклер Данетт - молодой канадец, временный лесничий Мванзы, мой друг Гордон Харвей - прежний лесничий Серенгети и Ульрих Траппе - все были смертельно усталые, грязные и потные. Ночевать им приходилось прямо в поле, вдали от населенных пунктов. Если остановиться посреди деревни, то сейчас же, словно в цирк, сбегутся сотни местных жителей, которые начнут кричать и дразнить животных, доводя их до полного исступления. Вот почему от этого пришлось отказаться, жертвуя своими личными удобствами.
Переправа через огромное озеро Виктория - дело нешуточное. Ведь это озеро - настоящее маленькое море; оно занимает почти 69 тысяч квадратных километров и после Каспийского самое большое на земном шаре. На его площади свободно уместились бы такие острова, как Сицилия, Сардиния, Корсика, Канарские, вместе взятые, и все еще оставалось бы достаточно места для воды. При этом на нем почти нет судоходства, из конца в конец его не пересекает ни одно судно. Туристы еще не "освоили" этот объект.
Катер, нагруженный тяжелыми ящиками с обезьянами, провиантом для нас самих, палатками и раскладушками, за семь часов пересек южную часть озера и стал на якорь недалеко от берега Рубондо, чтобы не сесть на мель. Сопровождать груз отправились Ульрих Траппе и доктор Фриц Вальтер, ведущий специалист мира по антилопам. Вот уже два года, как он живет в Серенгети, изучая жизнь обитающих здесь 700 тысяч газелей Томпсона, или томми, как их еще называют. Он изъявил желание посмотреть, как будут привыкать наши новоселы к жизни на свободе.
Другие члены нашей группы с остатками груза двинулись по берегу, по совершенно невероятной дороге до прибрежной деревни Букиндо, откуда за два часа были доставлены в Рубондо.
В пути наших мохнатых пассажиров приходилось непрерывно развлекать и утешать, так как дорога порядком их измотала и вывела из равновесия. Они то кричали, то плакали, то трясли руками прутья клеток.
Вечер. Мы уже лежим на траве возле домиков из рифленой жести, выстроенных на острове для лесников. Рядом с ними мы разбили палатки. Лежим и строим планы "боевых действий".
Обезьяньи клетки пока еще покачиваются на воде, их до утра решили оставить на катере. А солнце становится все больше и краснее, превращая кромку девственного леса на соседнем островке Думахери в розовато-дымчатое сказочное видение. Как только солнце достигло горизонта, короткие сумерки сгустились в непроглядную тропическую ночь, напоенную непривычными для европейца запахами и полную резких незнакомых звуков. В такие длинные африканские ночи я часто подолгу лежу без сна и размышляю. Но сегодня надо спать: завтра предстоит самый ответственный день - будем выпускать наших питомцев на волю. Как-то они себя поведут при этом?
Итак, около 300 квадратных километров земного шара поступили в полное наше распоряжение. Вернее, они принадлежат нам и животным. Мало кто может похвастаться таким богатством! Рубондо - это настоящий "микрорай" для животных. Здесь нет ни одного хищника - ни леопардов, ни львов, ни гиен. Именно поэтому тут можно акклиматизировать самых ценных и редких животных, не опасаясь, что они назавтра будут уже растерзаны. Вот и шимпанзе, которых на воле с каждым годом становится все меньше и меньше, сохранить как вид можно только в подобных резерватах. Сейчас это совершенно необходимо, иначе наши потомки, и белые и чернокожие, никогда больше не увидят этих интереснейших животных, которых ожидает та же участь, что постигла уже многие виды - стеллерову корову, зебру кваггу и многих других.
Обеспечить человекообразным обезьянам безопасное убежище важно еще и потому, что в скором времени их могут полностью истребить в медицинских целях, например, когда успешно будет решена проблема пересадки органов. Ведь над этим сейчас усиленно трудятся многие исследователи во всем мире, в особенности в Соединенных Штатах. В одних только США ежегодно умирает от болезни почек 30 тысяч человек. Если техника пересадки почек будет успешно развиваться, понадобится не больше года на то, чтобы истребить всех живущих ныне шимпанзе с соответствующей группой крови. Сейчас в Африке живет не более 250 тысяч диких шимпанзе. Из них менее десяти процентов имеют нулевую группу крови, и их-то, по-видимому, в первую очередь и истребят, для того чтобы спасать больных людей.
Пусть же и у них останется хоть один "остров спасения".
Я побывал во многих новых африканских государствах и встретил полное понимание по вопросам охраны природы. Я наглядно доказал их правительствам всю важность привлечения в эти молодые страны заморских туристов; насколько выгоден международный туризм, легко проследить на примере Швейцарии, Италии, Испании и Югославии. Африканские страны испытывают острую нужду в валюте, а привлечь в них туристов можно только дикой, нетронутой природой с ее изумительной всемирно известной фауной.
В своей книге "Они принадлежат всем" я описал, как мне удалось с помощью телевидения и прессы привлечь туристов со всего света в Восточную Африку, где они получили возможность любоваться слонами, зебрами, носорогами и львами (разумеется, только в национальных парках, больше их в Африке нигде не увидишь - они почти полностью истреблены).
Поэтому правительства африканских стран не скупятся на содержание уже существующих национальных парков и охотно открывают новые. Эти пока еще молодые развивающиеся страны выделяют на охрану природы большую долю своего национального дохода, чем это делается, например, в США. А сейчас туристы заглядывают в Танзанию только на несколько дней, приезжая туда из Кении, чтобы полюбоваться кратером Нгоронгоро и животными Серенгети. Потом они сразу уезжают обратно. Но если удастся поселить здесь, на острове, такие виды животных, которых нигде больше в Восточной Африке не увидишь, через пять или десять лет туристы наверняка захотят пересечь озеро Виктория, чтобы побывать на Рубондо. Здесь ведь можно поселить и горилл, и бонобо, и, может быть, даже окапи. На острове уже прижились антилопы ситутунга, по берегам встречается еще довольно много крокодилов, которые в других местах Африки почти полностью истреблены. Крокодилы стали настоящей "жертвой моды" из-за колоссального спроса на их кожу.
Следовательно, в нашу задачу входит не только спасти животных от истребления, но и принести пользу молодому независимому государству Африки, которое энергично борется за свое будущее.
***
Если бы это были не зоопарковые обезьяны, а просто отловленные где-либо в лесу, нам достаточно было бы перетащить утром ящики на берег и открыть их. Наши пленники тотчас убежали бы, с тем чтобы никогда не возвращаться. Ведь шимпанзе, живущие на воле, завидя человека, никогда на него не нападают, а, наоборот, поспешно скрываются в зарослях леса, - разумеется, исключая те случаи, когда им приходится защищать свою жизнь.
Пятнадцать лет назад в бывшей Французской Гвинее в горах Ниемба мне вместе с моим сыном Михаэлем как-то пришлось в течение десяти дней наблюдать за жизнью шимпанзе на воле. И мы знаем, как это чертовски трудно. Об этом подробно рассказано в моей книге "Мы жили среди бауле".
Зоопарковские же шимпанзе людей не боятся, что не означает, между прочим, что они обязательно будут вести себя с ними приветливо. Наши "новоселы", чего доброго, могли бы не захотеть уйти в лес, а лезли бы в домики к смотрителям парка, отнимали бы у них продукты и утаскивали вещи, даже, возможно, нападали бы на них - словом, на острове установилось бы обезьянье господство. А этого ни в коем случае допускать было нельзя.
Молодая английская исследовательница Джейн Гудолл, которая вышла замуж за бельгийского фотографа и стала ван Ловик-Гудолл, провела в общей сложности 15 месяцев среди шимпанзе в лесу возле озера Танганьика и на себе испытала подобное засилье обезьян. Первые шесть месяцев они убегали, завидя ее даже на расстоянии полукилометра; затем они стали подпускать ее на 90 метров, год спустя - на 27 метров, а после того как привыкли получать от нее бананы, сами стали искать с ней встречи. Но тогда они уже обнаглели до того, что утащили у нее белье с веревки, унесли недоконченное письмо со стола и сорвали палатку. Дело кончилось тем, что обезьяны напали на ее супруга.
По наблюдениям Герхарда Подольчака, сопровождавшего наших обезьян на пароходе, некоторые из них отличаются большой злобностью. Каждого, кто к ним приходил, они старались даже сквозь решетку схватить рукой и укусить. А нам совсем не хотелось подвергаться нападению обезьян во время их выпуска на волю: ведь здесь, на острове, нет никакой врачебной помощи и до ближайшего госпиталя добираться довольно далеко. Так что осторожность прежде всего.
Поэтому мы на рассвете, пока поверхность озера еще совершенно спокойна, перевозим клетки вдоль берега подальше от домиков смотрителей парка и через двадцать минут становимся на якорь. Тяжеленные клетки приходится перетаскивать с катера на берег на плечах. Там их устанавливают возле самой кромки воды.
В последний раз обезьянам дают сироп с резохином от малярии, которой эти животные подвержены так же, как и мы. Это снадобье им давали всю дорогу. На Рубондо возможность заболевания почти исключается, так как здесь нет больных малярией, от которых комары могли бы перенести заразу. А вот пока мы проезжали через деревни и города, такая опасность была вполне реальной.
Клетки с агрессивными пассажирами устанавливаются таким образом, чтобы мы могли открыть дверцы за веревку, стоя по колено в воде. В воду человекообразная обезьяна никогда не полезет, потому что, как и человек, лишена врожденного умения плавать, свойственного другим животным. Значит, в воде нам будет легче всего спастись от их возможного гнева: трудно предположить, чтобы они отважились там нас преследовать.
В каких-нибудь ста метрах по обе стороны от места выпуска находятся заброшенные банановые плантации. Здесь, а также в некоторых других местах животные смогут находить себе пропитание, до тех пор, пока не научатся добывать его в лесу.
Только в самое последнее время нам удалось узнать несколько подробнее о жизни диких, живущих на воле шимпанзе. Этим мы обязаны ценным наблюдениям доктора Адриана Кортланда, Джейн ван Ловик-Гудолл и молодой четы Рейнольдс, проведшей восемь месяцев среди обезьян леса Будонго в Уганде. Оказывается, эти обезьяны нигде не живут оседло, а целыми днями кочуют по лесам, проходя иногда по 16 километров в день. Питаются они дикими плодами, листьями, молодыми побегами и мягкой древесиной. В лесу Гомбе Джейн Гудолл удалось подсчитать 63 различных растения, которыми питались шимпанзе. Она заметила также, что они иногда убивали и съедали маленьких обезьянок других видов. Обезьяны же, обитающие в Уганде, не прикасались к мясу, несмотря на то что на их пути иногда попадались пойманные в капкан карликовые антилопы; они брали их в руки, рассматривали, но не ели. Обезьяны, обитающие в Западной Африке, тоже не едят мяса.
Что же касается горилл, то они убежденные вегетарианцы.
В поисках пищи шимпанзе много лазают по деревьям, но зачастую и бегают на четвереньках по земле, пользуясь проложенными ими же самими тропинками. Мы с Михаэлем в горах Ниемба часто принимали их за тропинки, протоптанные местными жителями, пока не натыкались на перегораживающие их деревья и высокие кустарники.
Когда в лесу встречаются две группы шимпанзе, они радостно приветствуют друг друга; при этом шерсть их поднимается дыбом (как, впрочем, и от любого волнения), они встают на задние лапы, пожимают друг другу руки, обнимаются и целуются, вытягивая губы. Как видите, у шимпанзе почти такие же, как и у нас, проявления дружеского расположения и до смешного похожие жесты приветствий!
Большое стадо обезьян, примерно в 70 голов, населяет около 15 квадратных километров леса, где они и разбредаются отдельными небольшими группами. Такая группа отнюдь не семья, чаще всего она состоит из нескольких взрослых самцов или самок с детенышами. Если где-то поспело много плодов, то там все это шумное общество собирается вместе и поднимается страшный галдеж. В то время как самцы и молодежь при поисках пищи издают много разнообразных криков, самки следуют за ними молча, как бы в ожидании, когда те дадут им знать, что нашли урожайное место. Настоящими конкурентами шимпанзе в отношении питания можно считать только одних павианов. Но павианов, к счастью, здесь, на Рубондо, тоже нет.
Все человекообразные обезьяны, в том числе и шимпанзе, любят устраивать "барабанный бой". Производят они его, выбивая ногами дробь на каком-нибудь полом предмете; под эту же музыку они устраивают свои дикие пляски.
Так, в Гвинее мы нашли поваленный пустой внутри ствол, который служил обезьянам именно для этой цели. Рейнольдс же наблюдал, что они пользовались для барабанной дроби и воздушными корнями дерева ньяка (железного дерева). Крики их слышны на расстоянии примерно трех километров.
Даже в тех случаях, когда встречаются две большие группы из соседних районов, дело обычно обходится без драк и грызни. При встрече обезьяны быстро взбираются на самые верхушки деревьев и оттуда начинают громко кричать. Самцы хватаются одной рукой за сук и описывают вокруг него круги, словно на каруселях, затем спрыгивают вниз и начинают трясти маленькие деревца или ветки. При этом они то и дело подбегают друг к другу.
Рейнольдс называет это "обезьяньим карнавалом". Такое шумовое оформление первого знакомства может длиться иногда целый час.
Джейн Гудолл наблюдала аналогичное поведение шимпанзе из лесов Ромбе во время дождя. Самцы устраивали те же бурные танцевальные представления: хватались рукой за ствол и дикими скачками вертелись вокруг него. Самки и детеныши в это время взбирались на соседние деревья, чтобы иметь возможность лучше наблюдать за самодеятельным концертом в честь дождя.
***
Но все это можно будет наблюдать на Рубондо только через несколько лет. А сейчас у нас другие заботы: как выпустить обезьян из клеток?
Для начала мы освобождаем тех из них, которые, по свидетельству Герхарда, дорогой показали себя самыми добродушными и приветливыми. Две самки, не теряя ни минуты, сразу же направились к опушке леса, как будто попали к себе домой. Другие подошли к закрытым еще клеткам, в которых сидели остальные пленники, просунули туда пальцы, ощупывая физиономии своих сородичей и целуя их через решетку (шимпанзе, как и человеку, свойственно проявлять свою любовь посредством поцелуев). Несмотря на то что они сидели в отдельных клетках, они, видимо, уже все перезнакомились за долгую дорогу.
Шимпанзе-подросток и второй, совсем еще маленький, подбежали ко мне и ухватились за штанину, показывая всем своим видом, что никуда не собираются от нас уходить. Более того, малыш быстро взобрался на меня, поцеловал и крепко обхватил мою шею обеими руками. Куда бы мы ни шли, он неотступно бежал за нами (причем почти все время на двух ногах, что выглядело крайне умилительно).
Но именно этого мы и боялись: ведь детеныш должен остаться здесь вместе со взрослыми обезьянами. Само по себе это дело совсем нетрудное, когда касается таких общительных обезьян, как шимпанзе. Они всегда очень приветливы с детенышами; даже взрослые самцы охотно играют с ними, позволяя проказничать - вскакивать себе на спину, дергать за шерсть. Мы подвели малыша к двум самкам, сидящим на лесной опушке. Он действительно сразу направился к ним, и одна из них прижала его рукой к себе. Но не успели мы отойти, как он с воплем кинулся за нами. Прогнать его мы не решались, потому что тогда он мог бы поднять громкий крик и плач, на который сбежались бы взрослые обезьяны и, желая его защитить, могли бы нас искусать. Поэтому с малышом мы решили некоторое время выждать.