- Со мной всё в порядке, честное слово, - взмолилась она. - Не беспокойтесь обо мне. Со мной всё хорошо. Вернитесь в аптеку, прошу вас.
- Как скажешь, - он поплелся обратно, почесав затылок, но минутой спустя снова вернулся, на сей раз с помощником, который притащил стул. - Если тебе приходится ждать здесь, - сказал старик-аптекарь, - по крайней мере уж сидя.
Помощник поставил стул на трамвайной остановке и показным движением отряхнул его.
Похоже, проще было сдаться, чем настаивать. Манджу позволила усадить себя на стул, прямо у пыльной трамвайной остановки. Но через несколько минут стали явью ее худшие страхи: рядом собралась толпа зевак.
- Дочь Роев, - услышала она объяснения аптекаря. - Живет там, вдоль по улице, вон в том доме. Собирается посетить тетю в Толигандже. Пропускает колледж.
Потом, к ее облегчению, наконец-то показался трамвай. Аптекарь с помощником отодвинули остальных, чтобы Манджу смогла войти первой.
- Я пошлю известие твоей матушке, - прокричал ей старик, - дам знать, что ты благополучно отправилась в Толигандж.
- Нет, - взмолилась Манджу, заламывая руки и высунувшись из окна. - Право же, нет нужды...
- Что-что? - аптекарь поднес руку к уху. - Да, я отправлю кого-нибудь с запиской к твоей матушке. Нет, никакого беспокойства, ничего подобного...
Потрясенная таким неблагоприятным началом, Манджу смутилась еще больше, прибыв на студию. Она ожидала чего-то шикарного, вроде Гранд-отеля, Метро-синема или ресторанов на Парк-стрит с яркими огнями и красными маркизами. Но вместо этого вошла в здание, которое выглядело как склад или фабрика - большой сарай с жестяной крышей. Внутри вовсю трудились плотники и другие рабочие, развешивая полотняные задники и возводя бамбуковые леса.
Привратник отвел ее в гримерную - маленькую каморку без окон с деревянными стенами, сделанными из распиленных ящиков из-под чая. Внутри на кривых стульях развалились две женщины, жующие бетель, их полупрозрачные сари сияли в ярко освещенных зеркалах за их спинами. Оглядев Манджу, они прищурились, двигая челюстями в унисон.
- И почему эта одета словно медсестра? - пробормотала одна другой.
- Может, думает, что пришла в больницу.
Последовал взрыв хохота, а потом в руки Манджу сунули сари - отрез темно-пурпурного шифона с ярко-розовой каймой.
- Давай. Переодевайся.
- Почему в это? - отважилась запротестовать Манджу.
- Под цвет лица подходит, - таинственно буркнула одна из женщин. - Надевай.
Манджу огляделась в поисках места, где можно переодеться. Его не было.
- Чего ждешь? - рявкнула женщина. - Шевелись. Сегодня к господину режиссеру придет важный гость. Его нельзя заставлять ждать.
За всю свою взрослую жизнь Манджу ни разу не переодевалась на глазах у кого-либо, даже перед матерью. Когда до нее дошло, что придется раздеваться под оценивающими взглядами двух жующих бетель женщин, у нее онемели ноги. Мужество, с которым она сюда вошла, начало ее покидать.
- Давай, - торопили ее женщины. - Директор пригласил бизнесмена, который хочет вложить в фильм деньги. Он не может ждать. Сегодня всё должно быть тип-топ.
Одна из женщин выхватила из рук Манджи сари и начала ее переодевать. Где-то поблизости остановился автомобиль. За этим последовал обмен приветствиями.
- Гость прибыл, - прокричал кто-то через дверь. - Быстрее, быстрее, режиссер захочет ее видеть с минуты на минуту.
Две женщины подбежали к двери, чтобы поглазеть на вновь прибывшего.
- Какой же у него важный вид, борода и всё такое.
- И погляди на костюм, прямо с иголочки...
Женщины с хихиканьями вернулись и усадили Манджу на стул.
- Достаточно одного взгляда, чтобы понять, как он богат.
- Ох, вот бы он на мне женился...
- На тебе? Почему не на мне?
Манджу ошарашенно уставилась в зеркало. Лица женщин казались чудовищно огромными, с гротескно большими и нелепыми глупыми улыбками. Ее голову поскреб острый ноготь, и Манджу возмущенно воскликнула:
- Что вы делаете?
- Просто проверяю, нет ли вшей.
- Вшей? - гневно вскричала Манджу. - Нет у меня вшей.
- А у последней были. И не только на голове, - за этим утверждением последовал взрыв хохота.
- Вам-то откуда знать? - бросилась в атаку Манджу.
- Когда она сняла сари, оно ими просто кишело.
- Сари! - Манджу с криком вскочила на ноги, вцепившись в сари, которое они ей всунули, пытаясь его сорвать.
Обе женщины покатились со смеха.
- Это просто шутка, - они снова зашлись смехом. - То было другое сари.
Манджу начала всхлипывать.
- Я хочу домой, - сказала она. - Пожалуйста, разрешите мне уйти. Не отправляйте меня к ним.
- Так говорят все, кто сюда попадает, - приободрили ее женщины. - А потом остаются навсегда.
Они подхватили ее под руки и повели в залитую ослепительным светом студию. Теперь Манджу чувствовала себя совершенно потерянной, с нервами на пределе. Чтобы удержаться от рыданий, она вперила взгляд в пол, набросив сари на голову. В поле зрения появилась пара начищенных черных ботинок. Манджу услышала, как ее пригласили к режиссеру. Она сложила руки и прошептала приветствие, не поднимая глаз. Потом она увидела вторую пару ботинок, приближающихся к ней по полу.
- А это мой хороший друг, - раздался голос режиссера, - мистер Ниладри Раха из Рангуна.
Манджу подняла взгляд. Если бы она не услышала имя, то не узнала бы его. Много лет назад она встречалась с Нилом и Дину, они гостили у ее матери, остановившись внизу, на этаже тети Умы. Но с этой подстриженной черной бородой и в костюме он выглядел совершенно по-другому.
- Нил?
Он уставился на нее, разинув рот, язык замер в невысказанном восклицании. Дело было не в том, что он ее узнал, он потерял дар речи потому, что она была, вне всяких сомнений, самой прекрасной женщиной из тех, с кем ему доводилось разговаривать.
- Нил, это ты? - спросила Манджу. - Ты меня не помнишь? Я Манджу, племянница Умы Дей.
Он медленно и недоверчиво кивнул, словно забыл, как звучит его собственное имя.
Манджу бросилась к нему и заключила в объятья.
- О, Нил, - сказала она, вытирая слезы о его пиджак. - Отвези меня домой.
***
Гримерка преобразилась, когда Манджу вернулась, чтобы потребовать назад свою одежду. Две женщины теперь были само внимание.
- Так ты его знаешь?
- Но почему ты нам не сказала?
Манджу не стала терять время на объяснения. Она быстро переоделась и поспешила к двери. Нил ждал снаружи, у дверцы пассажирского сиденья новенького Деляж Д8 Дропхед 1938 года. Он открыл перед ней дверь, и Манджу проскользнула внутрь. В машине пахло новой кожей и хромом.
- Какая прекрасная машина, - сказала она. - Твоя?
- Нет, - засмеялся Нил. - Дилер сдал мне ее в аренду на несколько дней. Я не мог устоять.
На мгновение их глаза встретились, и оба быстро отвели взгляд.
- Куда хочешь поехать? - спросил Нил. Он повернул ключ зажигания, и Деляж откликнулся пыхтением.
- Дай подумать... - теперь, устроившись в машине, она не особо торопилась добраться домой.
Он начал что-то говорить:
- Что ж...
Манжу почувствовала, что они оба думают одинаковыми словами.
- Возможно... - предложение, так многообещающе звучавшее у нее в голове, осталось незаконченным.
- Понимаю.
- Да.
Каким-то образом этот краткий обмен репликами передал всё, что они хотели сказать друг другу. Нил нажал на газ, и они покинули студию. Оба понимали, что едут не в какое-то определенное место, а просто наслаждаются ездой.
- Я так удивился, увидев тебя в студии, - засмеялся Нил, - ты и правда хочешь стать актрисой?
Манджу почувствовала, что краснеет.
- Нет, - ответила она, - я просто хотела посмотреть, на что это похоже. В доме такая скукотища...
Произнеся эти слова, она уже не могла остановиться и начала рассказывать ему то, в чем не признавалась никому другому: как скучает по Арджуну, как его письма из военной академии наполняют ее отчаянием в отношении собственного будущего, о том, какое это проклятье для женщины - жить словно заместительницей близнеца-мужчины. Она рассказала даже о мужчинах, которых пыталась ей сосватать мать, о матерях возможных женихов, и как они дергали ее за волосы и рассматривали зубы.
Нил говорил мало, но Манджу поняла, что его молчание вызвано привычной немногословностью. По его лицу сложно было что-либо прочитать из-за густой черной бороды, но Манджу ощущала, что он слушает сочувственно, внимая каждому слову.
- А что насчет тебя? - наконец спросила она. - Ты и правда кинопродюсер?
- Нет! - это слово вырвалось у него словно ругательство. - Нет. Это вообще была не моя идея. Это предложил отец.
Он сказал, что на самом деле хотел заниматься торговлей древесиной, просил разрешить ему работать в семейном предприятии, но отец отказал. Раджкумар предложил ему подумать о чем-нибудь другом, торговля древесиной не каждому подойдет, заявил он, особенно городскому мальчику вроде Нила. Когда Нил начал настаивать, отец выдал ему некоторую сумму и сказал, что он может вернуться, если удвоит капитал. Но как? На этот вопрос Нила Раджкумар ответил: "Да хоть в кино вложи". Нил поймал его на слове и стал искать фильм, в который можно вложить деньги, и не смог найти его в Рангуне. Тогда он решил поехать в Индию.
- И сколько времени ты уже здесь? - спросила Манджу. - И почему не зашел нас проведать? Ты бы мог остановиться у тети Умы, внизу.
Нил неловко почесал бороду.
- Да, - отозвался он, - но знаешь, проблема в том...
- В чем?
- Отец не выносит твою тетю.
- Это неважно, - заявила Манджу. - Твоя мама часто приезжает. Уверена, что твой отец не стал бы возражать, если бы и ты так поступил.
- Может, и нет, но я всё равно не хочу.
- Почему?
- Ну, - Нил снова почесал бороду. - Это было бы неправильно.
- А что в этом неправильного?
- Не знаю, смогу ли объяснить, - он бросил на Манджу сконфуженный взгляд, и она поняла, что Нил пытается подобрать слова, чтобы произнести то, что не решался сказать даже самому себе.
- Продолжай.
- Понимаешь, - сказал он извиняющимся тоном, - просто я единственный, кто на его стороне.
Манджу это поразило.
- Ты о чем?
- Именно так мне кажется, - сказал Нил. - Что я единственный, кто на его стороне. Например, взять моего брата Дину. Мне иногда кажется, что он просто ненавидит папу.
- Почему?
- Может, потому что они совершенно разные.
- А вы с ним похожи?
- Да. По крайней мере, мне бы хотелось так думать.
Он отвернулся от дороги, чтобы ей улыбнуться.
- Не знаю, почему рассказываю тебе всё это, - сказал Нил. - Чувствую себя идиотом.
- Ты не идиот. Я знаю, что ты пытаешься сказать.
Они ехали вперед, в случайном направлении, то по одной улице, то по другой, выезжая задом из тупиковых переулков и разворачиваясь на широких улицах. К тому времени, как Нил ее высадил, уже почти стемнело. Они решили, что будет лучше, если он не станет заходить в дом.
На следующий день они встретились снова, а потом и на следующий. Нил продлил свое пребывание в городе и через месяц послал в Бирму телеграмму.
В один прекрасный день Долли появилась в дверях кабинета Умы.
- Долли? Ты здесь?
- Да. И ты ни за что не поверишь. по какой причине...
Глава двадцать вторая
Свадьба была похожа на природный катаклизм, меняя всё, что встречала на своем пути. За какие-то несколько дней Ланкасука превратилась в огромную и шумную ярмарочную площадь. На крыше рабочие устанавливали шатер - гигантское сооружение из ткани и бамбука. В тенистом заднем дворе расставила свои палатки и вырыла ямы для костров маленькая армия нанятых поваров. Создавалось впечатление, что в доме проходит карнавал.
Бела, самая юная в доме, в свои пятнадцать была худенькой и застенчивой девочкой, вступившей в неуклюжий период отрочества. Она вела себя то боязливо, то возбужденно, не зная - то ли предаться веселью, то ли спрятаться в постели.
По мере приближения свадьбы в Ланкасуку хлынул водоворот телеграмм, до сей поры редких и обычно с плохими новостями, беспрерывно хлопали двери и ставни. Не проходило ни дня, чтобы Бела не видела взбегающего по лестнице почтальона с розовым конвертом. Арджун должен был прибыть по железной дороге в сопровождении денщика, Кишана Сингха. Долли, Дину и Раджкумар прилетели на два дня раньше на одном из новеньких ДС-3с компании КЛМ.
Радостное возбуждение достигло пика в тот день, когда прибывали гости из Рангуна. К счастью, именно в этот год семья решила купить машину, Ума с братом разделили расходы. Автомобиль доставили как раз в разгар приготовлений, новенький Джоветт, скромные восемь лошадиных сил, модель 1939 года. В дополнение к нему на свадьбе также использовался Деляж Дропхед, который Нил снова взял в аренду у дилера.
Они прибыли в аэропорт Дум-Дум и обнаружили, что со времени возвращения Умы в Индию он полностью переменился. Старая взлетная полоса теперь превратилась в полноценный аэропорт с собственной таможенной службой. Расчистили сто пятьдесят акров земли и построили три новые взлетные полосы, появилось также прекрасное трехэтажное административное здание со стеклянной диспетчерской вышкой и радиорубкой. Зона для пассажиров тоже изменилась. Они вошли в большую, ярко освещенную галерею с энергично вращающимися над головой вентиляторами. В одном конце галереи по радио сообщались новости, на другом находился прилавок, где продавали чай и закуски.
- Смотрите! - Бела подбежала к окну и показала на кружащийся наверху самолет. Они глядели, как приземляется ДС-3. Первым вышел Дину, в лонджи и свободной рубашке, одежда хлопала по его тонкой фигуре, пока он стоял на взлетной полосе, дожидаясь родителей.
Долли и Раджкумар появились последними. Долли была в полосатой зеленой лонджи и как обычно с белыми цветами в волосах. Раджкумар шел очень медленно, слегка опираясь на Долли. Его волосы покрывала густая изморось седины, а лицо избороздили усталые складки.
Раджкумару перевалило за шестьдесят. Он только что перенес небольшой сердечный приступ и поднялся с постели вопреки советам докторов. Депрессия нанесла его бизнесу существенный ущерб, теперь он уже не был столь прибыльным, как когда-то. В последнюю декаду тиковая индустрия сильно изменилась, старомодные торговцы древесиной вроде Раджкумара превратились в анахронизм. Раджкумар влез в долги и вынужден был продать значительную часть собственности.
Но что касается приготовлений к свадьбе Нила, Раджкумар намеревался не обращать внимания на финансовые трудности. Он хотел сделать всё с большим размахом, чем кто-либо. Нил был его любимчиком, и Раджкумар мечтал превратить его свадьбу в своего рода компенсацию за все пропущенные праздники собственной жизни.
***
Дину стал любимцем Белы, ей нравилось, как он выглядит - его впалые щеки с торчащими скулами и широкий лоб, его серьезность и манера слушать людей, внимательно нахмурившись, словно тревожась о том, что они говорят, ей даже нравилась манера его речи, эти маленькие вспышки, словно мысли изливаются из него как пулеметная очередь.
В тот день, когда они отправились на станцию Ховрах встречать Арджуна, Бела позаботилась о том, чтобы сесть рядом с Дину. Она заметила, что на коленях он держит кожаную сумку.
- Что у тебя там? - спросила она.
Дину открыл сумку и показал. Это был новый фотоаппарат, таких она никогда прежде не видела.
- Это Роллейфлекс, - объяснил он. - С двумя объективами... - он вытащил камеру из сумки и показал, как она работает, фотоаппарат открывался как на шарнирах, откинув крючок, можно было заглянуть внутрь.
- У меня есть для него штатив, - сказал Дину. - Можешь посмотреть, когда я его установлю.
- Зачем ты взял его на станцию? - спросила Бела.
Он пожал плечами.
- Недавно видел несколько фото железной дороги Альфреда Стиглица... мне стало интересно...
Камера вызвала оживление, когда Дину установил ее в Ховрахе. На станции было полно народа, и люди собрались вокруг нее поглазеть. Дину поставил штатив на такую высоту, чтобы она подошла Беле.
- Вот, посмотри...
Платформа была длинной, с крутой крышей из рифленой стали. Последние лучи солнца просачивались из-под ее волнистого края, создавая интересный световой эффект. На переднем плане собралось множество людей: носильщики в красных жакетах, спешащие разносчики чая, ожидающие пассажиры с горами багажа.
Дину указал на эти детали Беле.
- Думаю, это даже лучше, чем та картинка, которую я представлял, из-за всех этих людей... движения...
Бела снова посмотрела в видоискатель и вдруг, словно по волшебству, в рамке показался Арджун. Он свесился из вагона, держась за стальной поручень открытой двери. Он спрыгнул в то мгновение, когда она его заметила, и инерция еще движущегося поезда придала ему ускорение. Арджун выбежал из густого белого дыма, выходившего из трубы паровоза, со смехом увертываясь от наводнивших платформу продавцов и носильщиков. Китель его формы цвета хаки был туго стянут на поясе, а фуражка сдвинута на затылок. Он бросился к ним смеясь, с раскрытыми для объятий руками, поднял Манджу и закружил ее в воздухе.
Бела отошла от камеры, надеясь скрыться, пока не закончатся первые буйные приветствия. Но именно тогда Арджун ее заметил.
- Бела! - он налетел на нее и поднял над головой, не обращая внимания на ее крики протеста. Взлетев в воздух, когда вся суета станции закружилась вокруг, Бела сфокусировала взгляд на солдате, который приблизился никем не замеченный и стоял всего в шаге позади Арджуна. Он выглядел моложе Арджуна и был ниже его по росту, Бела заметила, что он несет багаж брата.
- Кто это? - прошептала она Арджуну на ухо.
Он бросил взгляд через плечо и понял, на кого она смотрит.
- Кишан Сингх, - мой денщик, - ответил он.
Арджун поставил ее на землю и пошел к остальным с радостными приветствиями. Бела следовала за ним вместе с Кишаном Сингхом. Она искоса его рассмотрела: выглядит приятным, подумала она, его кожа сияла, как темный бархат, и хотя волосы он носил совсем короткие, они были прямыми и красивыми, Беле понравилось, как они обрамляют лоб. Он смотрел прямо перед собой, словно движущаяся статуя.
Только когда они сели в машину, Бела поняла, что Кишан Сингх, без сомнений, осознавал ее присутствие. Их глаза на мгновение встретились, и выражение его лица тут же изменилось, по нему пробежала легкая улыбка. У Белы закружилась голова, она никогда не знала, что улыбка может оказывать физическое воздействие, как удар пролетевшего мимо предмета.
Когда она уже собиралась сесть в машину, Бела услышала, как Дину сказал Арджуну:
- Ты слышал? Гитлер подписал пакт с Муссолини... будет еще одна война.
Но она не расслышала ответ брата. Всю дорогу домой Бела не слышала ни слова из всех разговоров.