За неделю до спуска "Арго" на воду произошло событие столь невероятное, что мне вспомнились слова Аполлония Родосского о галере Ясона. По Аполлонию, древний "Арго" имел в днище особый брус - ветвь священного дуба из святилища Зевса в Додоне. Это был своего рода амулет, отводящий несчастья, талисман на удачу; кроме того, как писал Аполлоний, ветвь придавала галере резвости. Вдобавок изредка - например, когда покидал родной Иолк - древний "Арго" вещал человеческим голосом.
Двадцать первого марта новый "Арго" возлежал на стапеле. Не считая нескольких мелочей, он был вполне готов к спуску на воду. Ту часть корпуса, что окажется под водой, выкрасили в черный цвет, причем краску смешали с дурно пахнущим бараньим жиром, чтобы корабль беспрепятственно скатился с вальков. Вассилис с Мимасом построили крепкую деревянную "колыбель", чтобы менять положение галеры на стапеле. В тот день они развернули "Арго" так, что он встал практически под прямым углом к морю. Разворот потребовал немалых усилий, и в разгар операции Вассилис предложил передохнуть. Четверо или пятеро мужчин, тянувших веревки, бросили свое занятие и присели на землю; "Арго" остался в полном одиночестве - в пределах пяти ярдов от корабля не было ни души. И тут наша галера "заговорила"! Она издала низкий, отчетливо различимый, вполне человеческий стон, невыразимо жуткий!
На мгновение я решил, что мне почудилось. Стон был протяжный, какой может издать спящий человек, но он длился и длился - должно быть, секунд пятнадцать. Потом прекратился. Впрочем, тишина продолжалась недолго: стон повторился. Признаться, я почувствовал себя неуютно и стал оглядываться в поисках шутника, устроившего нам такой подвох. Другие, похоже, ничего не слышали. Вероятно, звук был различим лишь с того места, где находился я, в 10 ярдах от борта галеры. Но я был не одинок: стон "Арго" услыхал и Вассилис. Он выпрямился и склонил голову набок, прислушиваясь, затем приблизился к корпусу, прошелся вдоль него, удивительно напоминая овчарку на пункте пограничного досмотра. Стон повторился вновь, будто корабль общался сам с собой. Вассилис достал из кармана карандаш и прижал его кончик к корпусу галеры. Потом сделал шаг в сторону и повторил процедуру. Вскоре все объяснилось: "Арго" незаметно для человеческого глаза перемещался по "колыбели", и смазанные жиром доски, соприкасаясь с деревянной подпоркой, издавали скрип, похожий на стон. Вассилис ребром ладони поставил на место высунувшийся колышек. Стоны прекратились. "Арго" замолчал, но я еще долго ощущал холодок между лопаток.
Когда первый "Арго" спустили на воду, аргонавты, по рассказу Аполлония, прорыли ров, "шириной кораблю соразмерный", от места строительства до моря. В этот ров опустили деревянные катки, а весла подняли так, чтобы те "выступали на локоть, и к уключинам их привязали"; сами же аргонавты встали в промежутках между веслами по обоим бортам. Кормчий Тифис поднялся,
Чтобы друзьям приказать столкнуть своевременно судно.
Их ободряя, он громко вскричал, а они, не помедлив,
Все навалились сильней и единым напором столкнули
С места корабль и его, упираясь в землю ногами,
Двинули мощно вперед… И проворно Арго пелионский
Шел за ними, они же влекли его с криком протяжным.Вот застонали вальки, попираемы днищем могучим,
Вот заклубился вкруг них черный дым под нажимом тяжелым,
И соскользнул на волны корабль, но, чтоб слишком далеко
Не отошел он, герои его оттянули обратно.
Спуск нового "Арго" оказался едва ли менее впечатляющим. По благоволению небес это событие случилось в первый солнечный день весны. Над материком, в какой-нибудь миле от нас, клубились грозовые тучи, изрыгая ливень, но Старая гавань Спецы нежилась в солнечном свете. Затрепетали на ветру сигнальные флажки; на "Арго" развевались флаги всех стран, которые мы намеревались посетить по пути, а также флаги стран, из которых прибыли члены экипажа. На берегу собралась толпа - островитяне, туристы из Афин, наши друзья и помощники. Вассилис по поводу торжества облачился в самые чистые свои джинсы; он старался сохранять невозмутимость, но так и сиял. Он обещал построить галеру, поставил на кон свою репутацию - и вот вам пожалуйста, новый "Арго" на стапеле, блистающий алым, белым и синим (эти цвета раскраски мы позаимствовали с микенских фресок).
Православный священник из деревни пришел благословить корабль. Он выглядел как персонаж спектакля на историческую тему - высокий, с окладистой бородой, в длинных черных ризах с расшитым воротником и в высокой черной шапке. С величественным видом он осенил галеру крестным знамением. Перед носом "Арго", развернутым к суше, поставили столик, застелили его полотном, превратив тем самым в алтарь, на который водрузили чашу со святой водой, крест из древесины оливкового дерева, кадило и побег оливы с листьями. После молитвы священник окунул ветвь оливы в святую воду и величаво приблизился к "Арго". Он брызнул водой в нарисованные "глаза" над тараном, а затем, подобрав ризы, двинулся по палубе, от скамьи к скамье, кропя святой водой корабль и всех присутствующих.
Когда священник сошел с галеры, Вассилис отделился от толпы. В руке он держал скипани - маленькое тесло, которым пользовался в повседневной работе. Он подошел к кораблю и несколькими быстрыми ударами вырезал три креста на носу. Потом наклонился и поцеловал кресты. Это было его личное благословение. Затем он махнул рукой, веля всем отойти, чтобы случайно не угодить под корабль, когда тот начнет двигаться. В этот миг - незабываемое зрелище - из толпы выступили самые опытные корабельные мастера Спецы. Я был растроган тем, что эти люди, обычно свирепо отстаивающие свою независимость, согласились сегодня помочь Вассилису, тем самым признав его мастерство. Каждый держал в руках крепкий деревянный кол, чтобы подпереть корабль, если тот закачается, или подтолкнуть, если скольжение замедлится. Они выстроились двумя рядами вдоль обоих бортов галеры. Затем в ожидании распоряжений повернулись к Вассилису, который стоял подбоченясь у носа. Тот нагнулся, осмотрел киль, подозвал к себе одного помощника и велел ему при помощи кола подвинуть "Арго" буквально на волосок.
Потом маэстро дал знак. Четверо помощников взмахнули кувалдами и выбили остававшиеся подпорки. "Арго" теперь держался на одной-единственной опоре. Вассилис трижды ударил кувалдой. На третьем ударе подпорка выскочила, и "Арго" заскользил вперед. Мужчины с кольями следили за его скольжением, а галера между тем двигалась все быстрее. Зрители разразились аплодисментами, когда корабль кормой вперед вонзился в воду и закачался на волнах.
"Арго" выглядел поистине великолепно, вода доходила ему точно до ватерлинии. За последние, быть может, полторы тысячи лет мы стали первыми, кто построил и спустил на воду настоящую галеру. К аплодисментам прибавились приветственные кличи. Вассилис с гордостью глядел на творение своих рук. Том, стоявший рядом со мной и приложивший столько сил для осуществления этой затеи, не скрывал слез.
- Господи! - воскликнул он. - Как же она прекрасна! Ей-богу, я сейчас разревусь.
Глава 3. Царство Ясона
В день торжественного спуска "Арго" на воду Марк Ричардс, наш начальник гребцов, прибыл на Спецу вместе с первой партией гребцов-добровольцев, чтобы испытать галеру в деле. Едва ежедневный паром из Пирея пришвартовался к пристани, на набережной Старой гавани появились десяток молодых людей во главе с Марком - его бритая голова пряталась под соломенной шляпой из тех, что носят летом английские викарии. Наряд Марка дополняли линялая футболка, темно-синие гребные шорты с кожаной заплатой на заду (на заплате красовалось название известного пива) и стоптанные теннисные туфли. В каждой руке он держал по огромному пакету. Чтобы избежать оплаты за доставку авиапочтой, я попросил всех членов экипажа прихватить с собой в багаже часть корабельного снаряжения; Марк передвигался по набережной широким, упругим шагом, словно на какой-нибудь атлетической тренировке, которая предусматривала переноску тяжелых предметов на большие расстояния на пределе скорости. За ним шагали гребцы, все, как на подбор, статные, все с пакетами и в гребных шортах. Белые, незагорелые ноги выдавали в них новичков в Греции. Они выглядели точь-в-точь как отряд муравьев-рабочих на марше.
Все они являлись действительными или бывшими членами Гребного клуба оксфордского колледжа Кебл и вызвались отправиться в Грецию на пасхальные каникулы, чтобы провести испытания "Арго". На следующий день к ним присоединилась вторая партия добровольцев, в том числе две девушки, и таков был энтузиазм студентов, что к ним примкнул даже рулевой команды колледжа, Джейсон, передвигавшийся на костылях. Он недавно угодил в аварию на мотоцикле и сломал ногу, но не собирался, по его собственному выражению, пропускать веселье. Студенты оказались отличными ребятами, смешливыми и энергичными, и за две недели на Спеце они успели как следует погонять "Арго" - даже как-то выдали достойные уважения 6 узлов! В день накануне отъезда они обошли на веслах весь остров, причем уложились в промежуток от рассвета до завтрака. После их отбытия я нашел на новехоньком парусе "Арго", в нижнем углу, крошечный герб колледжа, вышитый одной из девушек.
В последние несколько дней ходовых испытаний галеры начали прибывать члены перегоночной команды. Им предстояло доставить "Арго" со Спецы в порт Волос - отправной пункт нашего похода по пути Ясона и аргонавтов. Эта команда также состояла из добровольцев. Некоторые, как Тим Редмен и Питер Моран, впоследствии станут членами основного экипажа; другие же просто пожертвовали двумя неделями отпуска, чтобы погрести веслами на "Арго". Их ожидали две не слишком приятных недели, поскольку весной в Греции бывает и холодно и сыро, однако "Арго" надлежало прийти в Волос к открытию "плавательного сезона" - на случай, если понадобится что-то починить или внести какие-либо изменения в конструкцию, прежде чем мы отправимся в 1500-мильный путь до берегов Грузии.
Специоты устроили нам проводы. Праздник состоялся на главной площади близ Новой гавани, той самой, что выглядела столь пустынной и неприветливой, когда я приехал на остров два года назад. Теперь на ней было не протолкнуться. Юноши и девушки в старинных национальных костюмах танцевали греческие танцы. Мэр произнес речь, все хвалили Вассилиса, который явно чувствовал себя неуютно в синем костюме с галстуком; Евгении, его младшей дочери, явно доставляло удовольствие, что люди хвалят ее отца. Когда сгустились сумерки, юноши выстроились на каменных ступенях гавани и подняли над головами горящие факелы, а "Арго", под флагом Спецы, на веслах двинулся прочь от берега. Над толпой взмыл белый голубь. Он пролетел над галерой, нырнул в дым от факелов, сделал пируэт и растворился в небе.
Следующее утро было нашим последним на острове, и Вассилис пришел попрощаться с нами лично. Он прикатил на мотороллере к верфи, где "Арго" принимал на борт последние припасы. Как всегда, ему навстречу выскочили кошки, но на сей раз Вассилис их проигнорировал. Он направился прямо к маленькому деревянному молу, у которого стоял "Арго". В одной руке маэстро был букетик островных цветов, набранный поутру, а в другой он держал скипами - свое тесло. Без единого слова Вассилис поднялся на борт, вбил два гвоздя в загнутую корму и повесил на них тесло и цветы.
- Пусть тут висит, - сказал он мне. - Этим инструментом корабль построен, значит, он принесет вам удачу. Помните, вашу галеру построили на Спеце; если понадобится помочь - звоните, не стесняйтесь. Лучшего корабля у меня не было.
Держа за руку Евгению, Вассилис стоял на молу и глядел, как мы на веслах выводим "Арго" из Старой гавани и берем курс на Волос, откуда и начнется новый поход за золотым руном.
Развалины древних Микен лежат в четырех часах езды на северо-запад от Спецы. Это место подарило имя самой замечательной культуре материковой Греции бронзового века, а цитадель - то, что от нее сохранилось, - подтверждает значимость этого города для цивилизации той поры. Крепость венчает холм - остатки массивных стен, лестницы, ведущие к некогда величественному дворцу, кольцо вертикально поставленных камней окружает могилы-колодцы, в которых погребены несколько микенских царей; их погребения изобилуют оружием, украшениями и прочими предметами роскоши, так что археологи склонны согласиться с Гомером, называвшим Микены "златообильными". Думаю, этому городу не суждено кануть в пучину забвения. Знаменитые Львиные ворота - их считают самым древним образцом монументального зодчества в Европе - относятся к числу наиболее часто фотографируемых достопримечательностей Греции. Гомеровские стихи обессмертили одного из царей Микен - Агамемнона. Золотая маска микенского правителя, которую археолог Шлиман принял за посмертную маску Агамемнона, смотрит пустыми глазницами отовсюду - с плакатов на стенах, с открыток, с обложки каталога Национального музея. Об Агамемноне известно многое, зато далеко не все знают, что Геракл услышал о намерениях Ясона отправиться за золотым руном именно на рыночной площади Микен. Предание гласит, что эта весть заставила Геракла прервать совершение его подвигов и присоединиться к аргонавтам. Он только что покончил с четвертым заданием царя Эврисфея - поймал эриманфского вепря, которого принес в город на своих плечах (пена с клыков разъяренного зверя капала ему на кожу). Услыхав о Ясоне, Геракл сбросил вепря наземь перед изумленными горожанами и устремился в Волос, куда стекались аргонавты.
Греки, начиная с Гомера, воспринимали и воспринимают микенскую эпоху как время героических деяний и свершений; можно сказать, что она до сих пор имеет для них этакий "артуровский" колорит. Безусловно, жизнь царьков той поры, их супруг, наложниц и придворных была вполне рыцарской по духу - если судить по фрескам: они охотились, торжественно выезжали на колесницах, сопровождаемые стаей собак, напоминающих борзых. Другие фрески повествуют, как они уходили воевать, а супруги (или жрицы) махали им вслед и желали удачи. В наших музеях немало золотых микенских колец, бронзовых кинжалов с резьбой, изображающей охоту на кабанов, высоких и изящных золотых кубков и всевозможных украшений. Разумеется, в основании этой пирамиды роскоши - рабский труд, который и обеспечил микенской культуре ее процветание. Однако между рабами и правителями имелась плотная "прослойка" свободных земледельцев и ремесленников, удовлетворявших потребности родовой аристократии: горшечники, портные, ювелиры, оружейники, не говоря уже о более прозаических профессиях - садовниках, слугах, поварах и так далее. Как подтверждает расшифрованное линейное письмо Б, в каждой крепости, при каждом дворе состоял целый штат писцов и счетоводов, которые проверяли и записывали, вели учетные книги, платили слугам и ремесленникам от имени своего повелителя зерном и оливковым маслом. Микенское общество уступало в пышности и "имперскости" древнему Египту или царству хеттов в Анатолии, но оно, без сомнения, было цивилизованным, богатым и, если можно так выразиться, стильным.
В таком вот мире вырос царевич Ясон. Все варианты предания согласны в том, что он принадлежал к правящему роду Иолка - ныне Волоса. Конечно, Иолк был не столь величественен, как Микены, не столь воинственен, как Тиринф, чья громадная цитадель нависала над равниной, как боксер над нокаутированным соперником. Этот город был, скорее, торговым, коммерческим, склонным не к войне, а к дипломатии. Пожалуй, его можно сравнить с Пилосом, где держал двор царь Нестор: оба города не видели необходимости в возведении крепостных стен, хотя их богатство сулило обильную добычу недругам.
Нам известно, что XIII век до нашей эры - время похода аргонавтов - завершился стремительным упадком микенской культуры. Впрочем, это не был период "сумерек цивилизации" - совсем наоборот. Микенское общество в ту пору пребывало в зените могущества, его члены вели чрезвычайно деятельную жизнь: недавние раскопки показали, что микенцы плавали за море и основывали колонии на эгейском побережье Анатолии, в подбрюшье царства хеттов. Глиняные таблички из государственных архивов Хеттского царства сообщают о прибытии чужаков - по всей вероятности, микенцев, - приверженных культу воинской доблести, разъезжавших на колесницах и вызывавших на поединок всякого, кто им встречался. Другие микенцы, не столь воинственные, зато более предприимчивые, торговали с Египтом, Италией и даже с дунайскими племенами. И не будем забывать, что именно амбициозные правители этих крошечных царств и владений сумели организовать и предпринять первый в истории масштабный военный поход - на Трою, под стены которой, как гласит легенда, приплыла тысяча кораблей.
Руины и артефакты, обнаруженные археологами, свидетельствуют, что типичный дворец микенской эпохи имел большой внутренний двор, тронный зал, жилые помещения с банями и водопроводом, кладовые и палаты для гостей. Придворные дамы хранили драгоценности в шкатулках, носили замысловатые прически, расчесывали волосы африканскими гребнями из слоновой кости, пользовались косметикой и духами. Куда меньше нам известно, о чем думали и во что верили люди той эпохи. Их религиозные представления, весьма важные для понимания предания об аргонавтах, скрыты от нас позднейшими "напластованиями" - мифами об олимпийских богах. Аполлоний упоминает Геру, Посейдона, Аполлона, Купидона и прочих олимпийцев, помогающих Ясону. Но, насколько можно судить, этих богов и богинь в их привычном для нас облике в XIII веке до нашей эры еще не существовало. Мы можем предполагать, что микенцы верили в загробную жизнь - ведь они хоронили многих своих правителей в роскошных гробницах. У вождей и кланов, вероятно, имелись тотемы - известны изображения мужчин в гротескных масках и женщин, исполняющих некий ритуал, быть может, обряд поклонения древним зооморфным божествам. Микенцы почитали духов - в особенности духов источников и рощ, а превыше всех ставили Мать-Землю: глиняные фигурки этой богини найдены во многих захоронениях. Позднее греки отождествили эту богиню с Реей, матерью Зевса, а также с Диндименой, Деметрой и Кибелой; все эти богини связаны с землей, временами года, природой и естественным циклом жизни. Недаром Богине-Матери отведена особая роль и в истории Ясона.