14
Наваливаясь всем телом на подпираемую ветром дверь, из диспетчерской порта выходит береговой матрос Пыльд. Он спускается с крыльца и медленно увязает в сугробе. Пыльд что-то бормочет, вытаскивая из снега валенки. Ветер забирается под тулуп, щекочет и щиплет тощее стариковское тело. Пыльд, кряхтя, вылезает из сугроба, запахивает тулуп и заходит за угол диспетчерской. Здесь почти нет ветра. Сразу становится тепло и уютно. Чтобы протянуть время, он решает проверить, не потерял ли бумагу, которую диспетчер велел отнести на "Нептун".
Пыльду шестьдесят лет. Из них двадцать он плавал матросом, пятнадцать - боцманом, и вот уже пять лет служит в порту береговым матросом. Уходить на пенсию он не хочет. Также, как раньше никак не мог уйти на берег. Он принимает концы приходящих судов, отдает концы уходящих и носит бумаги. У него всегда болит поясница и время от времени пропадает память.
Пыльд лезет в карман кителя, но в раскрытый тулуп забирается холод, и он поспешно запахивает полы. Некоторое время он раздумывает как быть и решает искать бумагу уже на "Нептуне". Там тепло и можно искать себе на здоровье, сколько хочешь. Он засовывает руки в рукава тулупа и, шаркая валенками по снегу, отправляется искать "Нептун". Пристально вглядываясь слезящимися глазами в силуэты судов, Пыльд обходит пустынные, тускло освещенные причалы и наконец видит могучий, похожий на гигантский утюг корпус.
- Вахтенный! - скрипуче зовет Пыльд, подойдя к трапу.
На палубе никого нет, и его зов остается без ответа. Подождав минут пять, выругав нерадивую вахту и сказав, что с такой вахтой можно украсть весь пароход, Пыльд решает забраться на судно. Он осторожно щупает ногой скользкий трап.
На палубу выходит Игорь. Может быть, у него шумит в голове коньяк и не дает спокойно сидеть в каюте. Может быть, интуиция подсказала ему что-то недоброе.
- Что тебе надобно, старче? - спрашивает Игорь взбирающегося по тралу Пыльда. Береговой матрос ставит оба валенка на палубу и, убедившись, что падение в воду ему уже не грозит, отвечает:
- Бумагу принес.
- Ну пойдем, почитаем, - говорит Игорь, берет старика под руку и ведет его в коридор носовых кают. Здесь Пыльд наконец раздвигает полы тулупа, стряхивает с воротника снег прямо на блестящий линолеум и начинает искать бумагу в карманах.
- А что за бумага? - интересуется Игорь, пока Пыльд обстоятельно ревизует содержимое четырех карманов ветхого кителя. На божий свет появляются два ключа, самодельная табакерка, носовой платок, карандаш, заточенный с обоих концов, обгрызенный мундштук, кривой боцманский нож с черной деревянной ручкой и затертые конверты с расплывшимися адресами.
- Синяя такая бумага, - объясняет Пыльд, рассовывая имущество обратно по карманам.
- А что в ней написано? - снова интересуется Игорь. Ему смешно. И немного жаль неопрятного старика, от которого пахнет махоркой и овчиной. Хочется дать ему три двадцать, чтобы он пошел и купил себе новый мундштук.
- Я не читал. Диспетчер сказал, чтобы отнести поскорее, - говорит Пыльд, погружая руки в карманы ватных штанов. Оттуда он извлекает лохматый кошелек, катушку черных ниток, обрывок газеты, полгребенки и завернутую в тряпочку горбушку.
- Что, нет бумаги? - укоризненно качает головой Игорь.
- Была бумага, - бормочет Пыльд, ощупывая свои бока. Потом он начинает засовывать в карман горбушку. Она больше кармана и не лезет. С трудом определив горбушку на место, Пыльд поднимает на Игоря растерянные, все еще слезящиеся глаза.
- А ты, старче, в сортир не заглядывал по пути?
- Что вы! - серьезно говорит Пыльд. - Как можно? Диспетчер сказал, чтобы отнести поскорее... Вдруг в его слабой памяти всплывает картина: ветер, сугроб и он, Пыльд, вытягивающий из сугроба валенки. В руке у него бумага, которая очень мешает...
- Идемте к диспетчеру, - говорит Пыльд, опустив голову. - Он должен знать, что написано в бумаге.
- Эх ты, романтик, - вздыхает Игорь, надвигает старику шапку на глаза и идет в каюту. Он приходит обратно одетый в плащ. Старый Пыльд еще больше согнулся и надевает рукавицы. Что-то шуршит в пальцах правой руки. Пыльд достает из рукавицы мятую бумагу.
- Вот! - радостно восклицает Пыльд, подает ее Игорю и улыбается.
Лицо третьего штурмана сразу становится серьезным и строгим. Вдоль бланка размашисто написано: "Аварийная". Игорь читает текст: "Терплю бедствие, Ш=59°14' сев., Д=23°32' вост. Нужна немедленная помощь. КМ Демидов". Ниже приписано рукой старшего диспетчера: "КМ Каховскому. Выйти указанную точку не позже 01.00. Докладывать место ежечасно. Круус".
Старый Пыльд продолжает улыбаться.
- Иди, болезный, - говорит Игорь. - Скажи диспетчеру, что за людьми послано и машина готовится. Он похлопывает Пыльда по плечу. - И никогда не теряй бумаги! Ибо от них нередко зависит поворот человеческой судьбы. Понимаешь? Эх, ничего ты не понимаешь, - вздыхает третий штурман, глядя на улыбающееся лицо Пыльда. - И в каком ты веке воспитывался?
15
Капитан Каховский взбегает по трапу, и, не заходя в каюту, поднимается в штурманскую рубку. Игорь отрывается от карты, на которую он только что нанес предварительные курсы, и подает ему аварийную радиограмму. Каховский внимательно читает ее, потом долго рассматривает карту.
- Когда начали готовить машину? - спрашивает он, не отрываясь от карты.
- В двадцать три тридцать.
- Кого нет на борту?
- Второго помощника и радистки. За вторым я послал матроса. Видимо, скоро придет.
- Откуда это видимо? - спрашивает капитан, разогнув спину и брякнув об стол металлическим транспортиром. После изучения карты он заметно помрачнел.
- Лееман мне сказал, где будет в это время.
- А радистка? - продолжает капитан задавать вопросы. Он думает о том, что хороший помощник давно бы рассказал все сам.
- Радистки нет дома. Я посылал. - Игорь разводит руками.
Капитан морщится. Можно идти в море без кого угодно, только не без радиста. Его заменить не может никто.
- Надо найти, - говорит Каховский. - Кто знает, где она может быть?
- Только я. Разрешите мне сходить за ней. Капитан некоторое время смотрит на своего третьего помощника с удивлением.
- Вам незачем отрываться от дела, - наконец говорит он. - Пошлите матроса. Я удивлен, почему вы не сделали этого раньше.
- Нельзя, - мотает головой Игорь. - Я не знаю адреса. Могу найти дом только по памяти.
- Передайте матросу все, что хранит ваша память, и он найдет дом не хуже вас.
- Я не стану передавать матросу, - мычит Игорь, краснея. Голос его спускается на басы. - Я должен пойти сам.
- Сами вы, Игорь Петрович, будучи вахтенным помощником капитана, никуда не пойдете. Если желаете, я могу снять вас с вахты за неисполнение моего приказания. Конечно, с определенными последствиями.
Игорь поворачивается к карте. Он не выполнил приказания капитана первый раз в жизни. Громко хлопнув дверью, капитан выходит из рубки. Несколько минут Игорь смотрит на карту. Серые, голубые и белые пятна колышутся у него перед глазами, сливаются и проникают одно в другое. На поверхности плавают цветные язычки навигационных огней. В рубку заходит старпом.
- Третий, получите выговор и немедленно отправляйтесь за Верой Владимировной. - Старпом усмехается. Он понял, в чем дело. - Вахту сдайте мне. Капитан на вас рычит.
- Плевать! - восклицает Игорь. Он чувствует себя подобно воину, получившему рану, но выигравшему битву. Через минуту Игорь сбегает с трапа и исчезает в клубящейся пурге.
16
Музыка кончилась, и кто-то стал вкрадчиво говорить на красивом и непонятном языке. Надо бы встать и выключить приемник, но Августу лень подняться. А Неле положила голову ему на плечо, закрыла глаза и делает вид, что ничего не слышит. На мгновение она вырвалась из цепких лап размышлений о своем возрасте. Почему-то приходят мысли о далеких южных пляжах и шоколадных детях с физиономиями, измазанными помидорным соком. Она чувствует головой сильное плечо Августа и слышит удары его сердца. Хорошо, когда есть сердце, бьющееся для тебя... Она открывает глаза.
- Я думал, ты спишь, - говорит Август. - Поди, выключи радио.
Неле покорно встает, поворачивает пластмассовое колесико и садится на кровать.
- Давай спи, - говорит она Августу, отстраняя его руки. - А то завтра чуть свет притащится твой пьяный приятель. Только сумасшедшие могут приглашать в гости в такое время.
- Иногда я доволен, что на меня не распространяются ваши умные правила, - бормочет Август, закрывая глаза.
- Дуракам легче, - вздыхает Неле. Сон прошел, и кончилось мгновение бездумья.
- Не действуй мне на нерв, - миролюбиво говорит Август и берет ее за руку. Через две минуты он уже спит. Рука его отпускает пальцы Неле. Она еще долго сидит, слушая, как за окном воет ветер. Ей жаль мгновения и хочется сбросить с себя что-то, тяжело ложащееся на плечи. Жизнь, кажется, была интереснее до того, как пришла любовь.
Резкий пронзительный звук заставляет ее вздрогнуть. Она не сразу соображает, что это звонок. Неле запахивает халат, идет в прихожую и, не спросив, кто там, открывает дверь.
- Мне нужен Лееман, - говорит широколицый молодой человек в запорошенной снегом шляпе. - Его вызывают на судно. Срочный выход.
- Пройдите и посидите здесь, - указывает Неле на соломенное кресло. - Я его сейчас подниму.
- Вы его жена?
- Почти, - говорит Неле, глядя человеку в глаза. Он не выдерживает взгляда, опускает голову и что-то мычит.
Неле проходит в комнату и начинает будить Августа.
- Угу, - ворчит он. -В чем дело, Неле?
- За тобой пришли.
- Гони в шею. - Август поворачивается лицом к стене.
- Тебя требуют на судно. Срочный выход. - Неле трясет его за плечо. Безвольное лицо Августа с оттопыренными губами вызывает в ней чувство, которое она боится назвать его настоящим именем.
- Не тряси меня, я не персиковое дерево, - стонет Август. - Сообщи этому пирату, что я завтра беру расчет.
- Хорошо. - Неле поднимается с кровати и подходит к двери. - Я сообщу этому пирату, что ты завтра берешь расчет.
Она открывает дверь. Август мгновенно садится на кровати.
- Но-но! - он поднимает кулак. - Я тебе сообщу!.. Скажи человеку, что я в момент. Как он выглядит?
- Скуластый, в шляпе.
- Боцман, чтоб его...
Неле подбегает к Августу и порывисто целует его лицо, плечи, руки. Он удивленно отстраняет ее.
17
Игорь не без труда нашел нужный дом на улице Старых Рыбаков, поднялся на последний этаж и позвонил, гневно размышляя о том, с кем он застанет сейчас эту лису. Он уже полчаса не называет иначе Веру Владимировну, и в его груди клокочет обида. Седая до желтизны, опрятно одетая старушка открывает дверь.
- Мне нужно Веру Владимировну, - говорит Игорь.
Сначала старушка смотрит на него исподлобья, потом глаза ее теплеют, и она проводит Игоря в комнату. Вера Владимировна стоит у детской кроватки с сеткой. На ней пестрое платье и какая-то странная, очень домашняя прическа. Она поворачивается к Игорю, и вид у нее немного растерянный. Игорь стоит молча, удивленный и потрясенный. Белокурая девочка лет трех встает на ножки, облокачивается на прут, поддерживающий сетку, и смотрит на Игоря круглыми темно-синими глазами. На лице у нее очень серьезное и даже несколько удивленное выражение.
- Ложись, Аленка, - говорит Вера Владимировна. - Дядя не к тебе пришел.
- А этот дядя - не папа?
Тихо звякнула посуда на столе. Аленка медленно переводит взгляд темно-синих глаз на Веру Владимировну.
- Нет, - говорит Вера Владимировна. - Папа не скоро приедет. Ты должна еще подрасти.
- Тогда я лягу, - задумчиво произносит Аленка, ложится, натягивает на себя одеяльце и поворачивается к стене. Вера Владимировна включает настольную лампу и делает Игорю знак, чтобы он выключил люстру. Игорь оборачивается, находит выключатель и гасит свет, а Вера Владимировна, накрыв лампу темной шалью, подходит к нему.
- Понимаете, в садике ей рассказали, что у всех детей должны быть папы. Вот она и волнуется. Наверное, выход в море?
- Да, - кивает головой Игорь. - "Аэгна" просит помощи. В час ночи выход.
- Да, пора идти. Я сейчас соберусь. Сядьте так, чтобы ко мне спиной. - Вера Владимировна указывает ему стул. Старушка, собрав со стола посуду, выходит из комнаты. Игорь садится и смотрит на детскую кроватку. Наверное, Аленка родилась уже после того, как тот погиб... А что это за старушка?
- Это ваша мама? - спрашивает Игорь.
- Нет, это его мать. Дочке здесь удобнее. Я ведь плаваю... Как вам удалось уйти с судна? Ведь вы на вахте.
- Да ерунда. Отпросился.
Скосив глаза, он видит, как Вера Владимировна натягивает длинный теплый чулок. Сердце начинает проделывать в груди какие-то не предусмотренные медициной кривые. Он никогда не мог подумать, что человеческая нога - это так прекрасно. Наверное, это совершенно особенная нога. Конечно, особенная, раз от такой красоты захватывает дыхание... Вера Владимировна замечает его взгляд, хмурится и показывает кончик языка. Игорь заставляет себя отвернуться, но это ему удается не сразу. Наконец она надевает пальто и говорит:
- Ну пойдем, штурман.
Игорь встает и, избегая глядеть на нее, выходит вслед за ней на лестницу.
- Как же все-таки вы удрали? - улыбаясь, спрашивает Вера Владимировна. - Может быть, без разрешения?
- С разрешения, - вздыхает Игорь. - Капитан влепил мне выговор за то, что я не хотел дать ваш адрес, но все-таки разрешил пойти самому. Он же не выйдет в море без радиста. Расчет!
- Ну разве можно так, Игорь Петрович. Ведь вы знаете, что Каховский ничего не забывает. Это мальчишество с вашей стороны.
Она хочет сказать еще что-то столь же укоризненное, но Игорь смотрит на нее такими ясными, влюбленными глазами, что Вера Владимировна останавливается и опускает руки. Он целует ее, не в силах оторваться и перевести дыхание, забыв о том, что она старше его на десять лет, забыв о ней, о себе и чувствуя только горячую силу, клокочущую в тесном для нее теле. И Вера тоже забывает о нем, о себе, о лестнице, потому что это ее первый поцелуй за три года. Думать можно будет потом... Наконец она отталкивает Игоря и шепчет:
- Сумасшедшие. Ведь нас ждут!
Они выбегают на улицу, в пургу, в перехлест вихрей, и даже всей силы стихии не хватает на то, чтобы охладить им лица.
18
Ровно в час ночи "Нептун" отходит от причала и медленно движется к выходу из порта, осторожно раздвигая тупым носом плоские овальные льдины. Красный и зеленый огоньки, обозначающие концы входных молов, проплывают вдоль бортов судна. Капитан Каховский резко опускает вниз ручку машинного телеграфа.
Старший помощник капитана Михаил Васильевич Гулин включает щелевую лампу над прокладочным столом и записывает время поворота. Капитан подходит к столу. Набросав несколько строк на листке бумаги, он отдает листок помощнику.
- Отнесите радистке. Пусть передаст Демидову.
В радиорубке тепло и по-домашнему уютно. Пахнет мандаринами, изоляцией, духами. Не убирая руку с ключа, Вера Владимировна оборачивается к старпому, на секунду замешкавшемуся у двери.
- Проходите, Михаил Васильевич. Все равно здесь уже напачкано.
Старпом протягивает ей листок.
- Есть связь? Надо передать Демидову.
- Пока есть. Они уже на камнях. Тише.
Гулин ждет, пока она кончит прием радиограммы.
- Они затопили трюм, - говорит наконец радистка, пишет несколько слов на бланке и протягивает его старпому. - Тут их координаты.
Старпом читает и кривит губы.
- Плохо. Нам туда никак не подойти. Ну, я пошел наверх.
- Как вы думаете, долго они еще продержатся?
- Трудно сказать. Смотря как сели. В конце концов "Аэгну" разобьет. Это вопрос времени.
- Как это ужасно, - вздрагивает Вера Владимировна. - Такое в двадцатом веке!
- Добавьте: во второй половине. Но двадцатый век, голубушка, наступил еще далеко не везде и не для всех, - криво усмехается старпом. - Ну, мне пора.
Он надвигает шапку и выходит из радиорубки.