- Хорошо, - начал снова Черный Кот. - Орлиное Перо здесь, бледнолицые свободны. Они могут, когда им это будет угодно, возвратиться в свои большие дома, все дороги будут для них открыты - апачи держат свое слово. Пусть корас следует за нами.
Индеец бросил последний взгляд на своих друзей. Глубокий вздох вырвался из его груди, но он с необычайной силой воли подавил в себе душившее его страдание, и лицо его снова приняло обычное невозмутимое выражение. Обернувшись к обоим воинам-апачам, он сказал им твердым голосом:
- Я готов. Пойдемте.
Охотники обменялись друг с другом грустным взглядом, но не сделали ни одного движения, чтобы удержать сашема корасов: они знали, что это было бы бесполезно.
В эту минуту неожиданно появилась донья Клара. Она решительными шагами подошла к индейцу и тронула его за плечо.
- Стойте! - воскликнула она. - Я не хочу, чтобы вы ушли, Моокапек.
Орлиное Перо обернулся так быстро, точно его коснулся электрический ток, и с глубокой признательностью посмотрел на девушку, но тотчас же справившись со своим волнением, он с прежней напускной невозмутимостью тихо сказал ей:
- Я должен идти. Белая Лилия не смеет удерживать меня. Она, вероятно, не знает, что от моего ухода зависит ее спасение.
- Я все слышала, - ответила она с живостью. - Мне известно, какие отвратительные предложения осмелились сделать эти люди и условия, которые они имели дерзость поставить.
- В таком случае, почему же сестра моя желает удержать меня?
- Потому, - энергично воскликнула она, - что условия эти мне не подходят!
- Отлично! Слава Богу! - воскликнул Валентин в восторге. - Вот это решительные слова!
- От имени моего отца приказываю вам, сашем, оставаться здесь, от имени моего отца, который приказал бы вам это сделать.
- Я в этом уверен! - воскликнул дон Пабло. - У моего отца слишком благородное сердце, чтобы он мог согласиться на низость.
Повернувшись после этого к индейским вождям, свидетелям этой сцены, донья Клара продолжала надменным тоном:
- Уходите же отсюда, краснокожие! Вы видите теперь, что все жертвы ускользнули из ваших рук.
- Честь моя требует того, чтобы я удалился, - пробормотал корас нерешительным голосом.
Донья Клара взяла его за руку и, нежно глядя на него, проговорила своим мелодичным голосом:
- Моокапек! Разве вы не знаете, что жертва ваша будет напрасна? Апачи имеют только в виду одну цель: лишить нас нашего преданнейшего защитника, чтобы легче справиться с нами. Апачи очень коварные индейцы. Останьтесь с нами.
Орлиное Перо с минуту колебался.
Оба парламентера напрасно старались прочесть по его лицу волновавшие его чувства.
В течение нескольких секунд между собеседниками царило тяжелое молчание, и можно было слышать биение сердец в груди этих людей.
Наконец сашем корасов поднял голову и напряженным голосом ответил:
- Вы этого требуете. Я остаюсь. После этого он повернулся к индейцам, ожидавшим его с плохо скрываемым нетерпением.
- Уходите, - твердо сказал он им, - возвратитесь в лагерь вашего племени. Скажите вашим братьям, которые никогда не были моими братьями, но которые тем не менее иногда оказывали мне радушное гостеприимство, что Моокапек, великий сашем корасов, возвращает себе свободу; что он отныне отказывается от огня и воды их селений, что он не желает иметь с ними ничего общего и что если собаки-апачи будут бродить вокруг него и искать его, они всегда найдут его готовым встретиться с ними лицом к лицу на поле сражения. Я сказал.
Индейцы-бизоны выслушали его с тем спокойствием, которое никогда не покидает индейцев.
Ни один мускул не дрогнул на их лицах.
Когда воин-корас перестал говорить, Черный Кот пристально посмотрел на него и ответил ему холодно и жестко.
- Я слышал, как каркает ворона. Племя корасов - трусливые женщины, которым воины-апачи дадут юбки. Моокапек - собака прерий, солнечный свет ослепляет его глаза. Он выкопает свою последнюю нору вместе с кроликами-бледнолицыми. Мое племя больше не хочет знать его.
Орлиное Перо в ответ на весь этот поток оскорблений только пожал плечами.
- Я ухожу, - сказал Черный Кот. - Прежде чем сова прокричит свой привет восходящему солнцу, волосы бледнолицых будут привязаны к моему поясу.
- И молодые люди нашего племени, - добавил другой индеец, - сделают боевые свистки из костей бледнолицых воров.
- Прекрасно! - насмешливо возразил на это Валентин. - Попытайтесь. Мы готовы принять вас, и наши ружья стреляют на довольно далекое расстояние.
- Бледнолицые - тявкающие и воющие собаки, - добавил Черный Кот. - Я скоро возвращусь.
- Тем лучше, - сказал Валентин. - А теперь, так как, я полагаю, нам нечего больше сказать друг другу, мне кажется, вам пора возвратиться к вашим друзьям, которые, вероятно, уже беспокоятся о вашем долгом отсутствии.
Черный Кот сделал гневное движение, услышав эту последнюю насмешку, но, затаив в своем сердце душившую его злобу, гордо запахнулся в свой бизоний плащ, вошел вместе со своим спутником на плот, и оба они быстро отчалили от берега острова.
ГЛАВА XVI Солнечный Луч
Положение беглецов было отчаянным. Как их и предупреждали посланцы, число индейских воинов возрастало с каждой минутой. Они расположились лагерем по обе стороны реки, что отчетливо было видно с острова благодаря зажженным в лагере многочисленным бивачным кострам.
Тем не менее день прошел, а индейцы не пошли в атаку на беглецов и никакое событие не нарушало покоя охотников до следующей полуночи. В это время сумрак был очень густ, на небе не видно было ни одной звезды, и луна, покрытая тучами, лишь изредка, с большими промежутками показывала свой бледный и туманный лик. Рио-Хилу, как это всегда бывает в это время года, заволок густой туман, в котором исчезли даже ее берега, и огни костров апачей также потонули в нем.
Охотники, усевшись в кружок, хранили молчание. Каждый из них был погружен в печальные размышления, тяжелым гнетом лежавшие на сердце.
Вдруг в ночной тишине раздался неясный звук, похожий на удары весла по воде.
- Что бы это значило? - сказал Валентин. - Не хотят ли апачи совершить на нас неожиданное нападение?
- Посмотрим, - сказал на это дон Пабло. Все пятеро встали и тихо, ползком, как змеи, пробрались в кустарники в том направлении, откуда послышался шум, обративший на себя их внимание. Через несколько минут они остановились и стали прислушиваться.
- Не ошибся же я, в самом деле, - пробормотал про себя Валентин. - Я ясно различил взмахи весел. Кто же это пожаловал к нам в гости? Или это опять какая-нибудь дьявольская проделка индейцев?
И охотник своими зоркими глазами старался различить что-нибудь в ночной мгле, царившей вокруг него.
Вдруг он заметил в тумане движущуюся точку. Сделав еще несколько шагов и внимательно всмотревшись в движущийся предмет, который постепенно становился все более отчетливо виден, он наконец остановился и оперся на свое ружье.
- Еще бы! Какого черта делаете вы здесь в этот час, Солнечный Луч, дорогое дитя мое? - спросил он, понизив голос.
Молодая индианка - так как это действительно была она - приложила палец к губам, приглашая этим своего собеседника быть осторожным.
- Следуйте за мной, Кутонепи, - сказала она ему так тихо, что голос ее походил на вздох.
После нескольких минут ходьбы молодая женщина нагнулась, сделав охотнику знак последовать ее примеру.
- Видите? - сказала она, указывая ему на одну из тех индейских пирог, которые индейцы выдалбливают из стволов огромных деревьев и в которые свободно может поместиться по десять человек. - Видите?
Валентин, несмотря на все свое самообладание, с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть от радости.
- Экая вы молодчина! - сказал он, сердечно пожав ей руку.
- Солнечный Луч, - сказала индианка с мягкой улыбкой, - помнит, что Кутонепи спас ее. Белая Лилия имеет доброе сердце. Солнечный Луч хочет спасти вас всех.
Когда первый момент радостного волнения у охотника прошел и он стал спокойно рассуждать, то, зная коварство краснокожих, он бросил на молодую женщину испытующий взгляд.
Лицо индианки было безмятежно ясно и внушало полное доверие.
Валентин вошел в пирогу. Он нашел в ней запас съестных припасов, но что всего более его обрадовало, так это то, что он увидел там же шесть больших бизоньих рогов, наполненных порохом, и два рога с пулями.
- Отлично! - сказал он. - Дочь моя умеет быть благодарной. Владыка Жизни будет покровительствовать ей.
При этих словах охотника лицо Солнечного Луча озарилось радостной улыбкой.
В эту минуту к Валентину присоединились дон Пабло и остальные охотники. Они с чувством глубокой радости выслушали рассказ Валентина о том, что произошло, и при взгляде на пирогу энергия их вновь воскресла.
Шоу остался сторожить пирогу, а Валентин со своими товарищами и с Солнечным Лучом возвратился к донье Кларе, которая не могла спать от мучившего ее беспокойства.
- Я привел вам нового друга, - сказал ей охотник, выдвигая вперед индианку, робко прятавшуюся за него.
- О, я знаю ее, - сказала донья Клара, целуя молодую женщину, которая сильно сконфузилась от этой ласки.
- Теперь скажите, Солнечный Луч, - продолжал Валентин, - каким образом случилось так, что вы пришли сюда? Индианка усмехнулась с гордостью:
- Единорог - великий воин, - ответила она, - у него орлиный взгляд, он знает все, что делается в прерии. Он видел опасность, в которой находился бледнолицый охотник, и сердце его содрогнулось от печали.
- Да, - сказал Валентин. - Вождь любит меня. Индианка продолжала.
- Единорог искал способ выручить своего брата. Он бродил по берегу реки, и наконец туман помог ему найти средство, которого он так сильно желал: он посадил Солнечный Луч в пирогу и приказал ей ехать. Солнечный Луч поехала с радостью, насмехаясь над собаками-апачами, которые своими слепыми, как у кротов, глазами, не разглядели ее, когда она проезжала мимо них.
- Но почему вождь, вместо того, чтобы приехать к нам самому, захватив с собой несколько воинов, послал сюда вас?
- Единорог - вождь, - ответила индианка. - Он умен и осторожен, как бобр. Воины остались в селении, вождь был один с Солнечным Лучом.
- Дай Бог, чтобы слова ваши были искренни и чтобы нам не пришлось раскаяться в том, что мы доверились вам! - сказал дон Пабло.
- Солнечный Луч - женщина из племени команчей! - надменно возразила на это индианка. - Сердце ее красное, и язык ее не раздвоенный!
- Я отвечаю за нее, - пылко сказала донья Клара. - Она не захочет обмануть нас.
- Я того же мнения, - сказал Валентин, - но, во всяком случае, посмотрим, что будет дальше. У краснокожих есть понятие о чести, это несомненно, но мы все же должны быть осторожны. А теперь я полагаю, что все вы не менее меня желаете как можно скорее покинуть остров, а потому я придерживаюсь того мнения, что нам следует поскорее воспользоваться той пирогой, которую привела сюда эта молодая женщина.
- Так это, стало быть, правда? - воскликнула донья Клара, вскочив.
- Да, - ответил Валентин, - здесь находится великолепная пирога, в которой мы можем отлично разместиться и которая, к тому же, снабжена съестными припасами, порохом и пулями. Нам будет удобнее воспользоваться туманом и ехать теперь, чтобы индейцы не могли заметить нас.
- Пусть будет по-вашему, - сказал дон Пабло. - Но когда мы ступим на берег, по какому именно пути мы пойдем? Надежны ли дороги? Ведь у нас нет лошадей. Послушайте, Солнечный Луч, не можете ли вы дать нам каких-либо указаний на этот счет?
- Слушайте, - сказала индианка. - Апачи отправляются в большой поход, они призвали к оружию всех своих братьев, более трех тысяч воинов разъезжают теперь по прерии по всем направлениям. Только два племени не откликнулись на их призыв, - это команчи и навахи. Селения моего племени не особенно удалены отсюда, я могу отвести вас туда.
- Отлично, - ответил дон Пабло. - Судя по вашим словам, берега реки заняты индейскими воинами, и, если мы поедем по течению Рио-Хилы, не пройдет и двух часов, как нас оскальпируют. Я думаю, что нам надо самым кратчайшим путем отправиться в селение команчей или навахов, но для этого нам необходимо иметь лошадей - нам надо двигаться быстро.
- Только один путь открыт для вас, - сказала Солнечный Луч твердо.
- Какой? - спросил дон Пабло.
- Тот, который проходит по лагерю апачей.
- Гм! - пробормотал Валентин. - Путь этот весьма сомнителен: нас всего семеро, в том числе две женщины.
- Это правда, - заметил Орлиное Перо, который до этого времени хранил молчание, - но на этом пути соединены наибольшие шансы на успех.
- Каков же ваш план, в таком случае? - спросил Валентин.
- Апачи, - начал сашем, - многочисленны. Они считают нас подавленными нашим критическим положением. Им никогда не придет в голову, что пятеро людей отважатся пробиться через их лагерь, и в этой их уверенности - наша сила.
- Да, это правда! Но где же лошади? У нас нет лошадей! - сказал Валентин после минутного размышления.
- Владыка Жизни позаботится об этом, - сказал корас.
- Он никогда не покидает хороших людей, если они возлагают надежду на него.
- Так вперед! Бог поможет нам.
- Мне кажется, что совет, который нам дает Моокапек, действительно хорош, - сказала донья Клара, слушавшая весь этот разговор с большим вниманием, - и мы должны следовать ему.
В ответ на это Орлиное Перо поклонился, и по губам его пробежала улыбка удовлетворения.
- Пусть будет так, как вы того желаете, - сказал охотник, обратившись к молодой мексиканке. - Так в путь, без дальнейшего замедления!
В эту минуту дважды раздался крик сороки.
- Что такое? - воскликнул охотник. - Что-нибудь новенькое? Шоу зовет нас.
Все мужчины взялись за оружие и поспешно направились в ту сторону, откуда раздался сигнал.
Донья Клара и Солнечный Луч одни остались в кустах. Не зная тех мотивов, которые руководили молодой индианкой в ее поступках, донья Клара, тем не менее, женским чутьем угадывала, что она действовала под влиянием искреннего, доброго чувства и была им действительно предана, поэтому она отнеслась к ней с уважением и с сердечной теплотой. Зная, впрочем, ту алчность, которая гнездится в глубине сердца каждого краснокожего, она сняла с своей руки браслет и надела его на руку индианки, которая была вне себя от радости, получив этот прелестный подарок.
- Пусть Белая Лилия будет спокойна, - сказала она донье Кларе своим мягким и приятным голосом, - она - сестра моя. Я спасу ее и воинов, которые ее сопровождают.
- Благодарю, - сказала на это донья Клара, - сестра моя добра, она жена великого вождя. Я всегда буду ее другом. Как только я встречусь с моим отцом, я сделаю ей подарки гораздо лучшие, чем этот.
Индианка от радости стала хлопать своими миниатюрными ручками.
- Что такое здесь происходит? - спросил Валентин, подходя к Шоу, который лег на землю, держа ружье наготове и стараясь вглядеться в окружавший его туман.
- Не знаю, - ответил тот простодушно, - но что-то необыкновенное происходит вокруг нас. Я вижу на реке какие-то движущиеся тени и не могу ничего разглядеть из-за тумана, я слышу плеск воды. Мне кажется, индейцы намереваются атаковать нас.
- По всей вероятности, это так, - сказал Валентин. - Это их обыкновенная тактика - индейцы всегда нападают на неприятеля врасплох. Надо следить за ними, а главное, не спускать глаз с нашей пироги.
В эту минуту из тумана выплыла какая-то темная масса и тихо и бесшумно поплыла по реке.
- Вот они! - сказал Валентин.
Охотники еще глубже зашли в кустарники. Валентин не ошибся: к ним действительно приближались индейцы. Когда апачи были всего в нескольких саженях от берега острова, их встретило пять почти одновременно раздавшихся ружейных выстрелов. Апачи были далеки от мысли ожидать такой недружелюбной встречи, они рассчитывали застать своих врагов погруженными в глубокий сон. Увидев, что они ошиблись в своем предположении, они с минуту колебались, но затем стыд перед отступлением заставил их забыть об осторожности и продолжать продвигаться к острову.
Лодка эта была авангардом отряда, состоящего из двенадцати таких же суденышек. Все они были еще скрыты в тумане и ждали результата нападения людей, сидевших в первой лодке. Воины должны были, в случае если охотники окажутся на ногах, тотчас же отступить к берегу, что они и сделали. Первой лодке было отдано вождями то же приказание, но потому ли, что сильное течение непроизвольно несло ее к острову, или же, что было более вероятно, индейцы намеревались отомстить за своих, но только они продолжали плыть вперед.
Валентин приказал не препятствовать им высадиться. Индейцы выскочили на берег и, размахивая оружием, с воинственными криками уже хотели броситься вперед, но были мгновенно сброшены в воду ружейными прикладами и перебиты, прежде чем успели сделать хоть несколько шагов по берегу.
- А теперь, - сказала хладнокровно Валентин, - мы можем быть спокойными всю ночь. Я знаю индейцев, они не возобновляют неудачной атаки. Потрудитесь, дон Пабло, предупредить донью Клару, Шоу и сашема корасов, чтобы они приготовились к отплытию с острова.
Курумилла уже выдвинул пирогу на более удобное место и вскочил в нее. Вдруг, к крайнему своему удивлению, он заметил, что пирога стала довольно быстро отплывать от берега и, высвободившись из водорослей, поплыла еще быстрее, держась совершенно определенного направления.
Изумление Курумиллы возрастало с каждой минутой. Наконец, желая узнать причину этого странного явления, он встал и подошел к носу лодки. Тут для него все стало ясно.
Веревку, которой пирогу привязывали к берегу, крепко держал в зубах индеец-апач. Он плыл в направлении своего лагеря, увлекая за собою лодку.
- Брат мой устал, - сказал Курумилла с иронией, прикоснувшись к плечу воина, - пусть даст он теперь мне управлять лодкой.
- О-о-а! - воскликнул индеец, выпустив изо рта веревку и нырнув вслед за тем в воду. Курумилла бросился за ним. В течение нескольких секунд под водой происходило какое-то движение. Наконец на поверхности ее появились оба индейца. Курумилла держал апача за горло. Но вот Курумилла выхватил нож, вонзил его дважды в сердце своего врага, затем снял с апача скальп и, бросив труп его в воду, забрался в пирогу и стал грести по направлению к острову.
- Э-э! - сказал, смеясь, Валентин. - Откуда это вас принесло, вождь? Я считал вас погибшим.
Курумилла, не говоря ни слова, указал Валентину на окровавленный скальп, висевший у него на поясе.
- Так! Теперь я понимаю, - сказал Валентин, - брат мой - великий воин, никто не выскользнет из его рук!
Индеец гордо усмехнулся. Тем временем все маленькое общество уже собралось на берегу и, пересев в лодку и вооружившись веслами, тихо поплыло по реке.
Сердца этих смелых людей бились тревожно. Они не смели еще надеяться на удачу своего смелого предприятия.