Та, по-видимому, не обратила внимания на этот трагический конец, она в это время разрывала зубами мешочек. Вынув из него бумаги, она быстро прочла их. Вдруг громкий крик отчаяния огласил окрестность, и девушка упала навзничь, судорожно сжимая в руках бумаги.
Индейцы и разбойники бросились к ней на помощь. Но вдруг откуда-то с быстротою молнии примчался всадник и, почти не умеряя хода своей лошади, поднял девушку с земли, вскинул ее на шею своей лошади и промчался, как ураган, среди присутствующих, совершенно ошеломленных этой неожиданностью.
- До скорого свидания, Красный Кедр, - крикнул всадник, проезжая мимо скваттера.
И прежде чем скваттер и его товарищи смогли опомниться, всадник уже скрылся вдали за целым облаком пыли.
Всадником этим был Сын Крови.
- Может быть, священники говорят правду, и Провидение действительно существует, - пробормотал скваттер, печально покачав головой.
ГЛАВА XXX. Любовь
После трагической смерти Сандоваля охотники медленно продолжали свой путь. Описанные нами в предыдущих главах сцены навеяли на них печальное настроение, которое ничто не было в силах рассеять. Со времени исчезновения своей дочери дон Мигель Сарате хранил мрачное молчание. Этот сильный и энергичный человек был вконец побежден своим страшным горем. Он плелся теперь молча вслед за своими товарищами, которые, относясь с уважением к его горю, старались окружить его теми деликатными знаками внимания, которые так отрадно действуют на душу страждущего.
Валентин и генерал Ибаньес оживленно разговаривали друг с другом, понизив голос.
Оба индейца, Курумилла и Моокапек, ехали впереди, служа отряду проводниками.
Дон Пабло и Эллен ехали рядом. Они одни казались счастливыми, и на их лицах по временам блуждала улыбка. Молодые люди уже забыли прежние невзгоды и наслаждались теми радостями, которые давало им настоящее. Так как во время казни Сандоваля Эллен уехала далеко вперед, то она ничего не знала о том, что произошло, и ничто не могло теперь омрачить того удовольствия, которое она испытывала от общения с молодым человеком, завладевшего ее сердцем. Влюбленные имеют способность забывать все, что не касается их любви. Молодые люди, отдавшись всецело своей страсти, не помнили ничего и были счастливы тем, что могли проводить время вместе. Слово любовь не было еще произнесено между ними, тем не менее его так ясно можно было прочесть в их взглядах и улыбках, что они понимали друг друга как нельзя лучше.
Эллен рассказывала дону Пабло, каким способом ей и донье Кларе удалось бежать из лагеря Красного Кедра под охраною двух канадских охотников и сашема корасов.
- Кстати, об охотниках, - спросил дон Пабло, - что с ними сталось?
- Увы, - ответила Эллен, - один из них был убит апачами, другой…
- Другой?..
- Вот он, едет за нами, - сказал она. - О! Это замечательный человек. Он предан мне душой и телом.
Дон Пабло быстро обернулся, и неудовольствие отразилось при этом на его лице. В душу его закралось глухое чувство ревности. Он недружелюбно взглянул на охотника, ехавшего позади них в нескольких шагах. Но увидав его открытое, честное, несколько меланхоличное лицо, молодой человек упрекнул себя за недоброе чувство к нему. Он быстро приблизился к охотнику и протянул ему Руку.
Эллен с улыбкой смотрела на обоих молодых людей.
- Спасибо, - сказал дон Пабло охотнику, - спасибо за все то, что вы сделали для нее.
Гарри пожал протянутую ему руку и ответил печально, но сердечно:
- Я только исполнил свой долг: я поклялся защищать ее и умереть за нее. Когда настанет время, я исполню свою клятву.
Дон Пабло мягко улыбнулся.
- Почему вы не едете с нами рядом? - спросил он.
- Нет, - ответил Гарри, вздохнув и покачав головой. - Я не хочу, да и не должен мешать вашей беседе. Вы любите друг друга, будьте счастливы. Моя обязанность отныне - оберегать ваше счастье. Я останусь здесь, а вы - вы ступайте на ваше место.
Дон Пабло с минуту размышлял над словами охотника, потом, пожав ему еще раз руку, сказал:
- У вас благородное сердце, я признателен вам. - И сказав это, он снова подъехал к своей спутнице.
Печальная улыбка пробежала по бледным губам канадца.
- Да, - пробормотал он, как только остался один. - Да, я люблю ее. Бедная Эллен! Она будет счастлива - а после этого, что бы со мной ни случилось, мне все равно!
С этой минуты лицо его снова приняло невозмутимое выражение, и он только временами бросал довольные взгляды - с некоторым, впрочем, оттенком печали - на обоих молодых людей, между которыми снова завязался разговор.
- Не правда ли, у него благородное сердце? - сказала Эллен дону Пабло, указывая ему на охотника.
- Я тоже так думаю.
- А я в этом убеждена уже с давних пор. Гарри оберегает меня. Всегда, во все минуты опасности он бывал возле меня. Для того, чтобы следовать за мной, он бросил все: родину, семью… Он сделал это без всяких размышлений и колебаний - и при этом без всякой надежды получить награду за такую беззаветную преданность.
Дон Пабло вздохнул.
- Вы его любите, - пробормотал он. Девушка улыбнулась.
- Если вы под словом "любовь" понимаете безграничное доверие и искреннее и глубокое уважение, которые я питаю к нему, тогда, в этом смысле - да, я его люблю, - ответила она.
Дон Пабло отрицательно покачал головой.
- Нет, это не любовь, - сказал он.
Она посмотрела на него долгим взглядом и помолчала несколько минут. Наконец она положила ему руку на плечо и сказала своим задушевным и нежным голосом.
- Выслушайте меня, дон Пабло. Молодой человек вздрогнул от этого прикосновения и поднял голову.
- Я вас слушаю, - сказал он.
- Судьбе было угодно, - начала молодая девушка несколько взволнованным голосом, - чтобы мы встретились с вами при совершенно необыкновенных обстоятельствах. Впервые увидев вас, я не знаю, что со мной произошло: я ощутила какое-то сладостное, но вместе с тем болезненное чувство. И когда вы покинули моих братьев, я долго смотрела вам вслед, пока, наконец, вы не скрылись с моих глаз. После этого я возвратилась в тягостном раздумье под кров своей хижины. Я чувствовала, что судьба моя решилась. Образ ваш запечатлелся в моем сердце, и слова ваши не переставали звучать в моих ушах. А между тем вы предстали передо мной врагом. Слова, которые вы произносили, были словами угрозы. Что могло послужить источником того странного волнения, которое я испытывала? Эллен на минуту смолкла.
- О, вы полюбили меня тогда! - воскликнул пылко молодой человек.
- Да, не правда ли? - продолжала она. - Это именно и называется любовью. Увы! - добавила она растроганным голосом и при этом тихие слезы потекли из ее глаз по бледным щекам. - К чему приведет эта любовь? Я дочь проклятого рода, и нахожусь возле вас теперь не как друг, а как пленница или, по меньшей мере, как заложница. Я внушаю вашим товарищам презрение, ненависть - может быть, потому, что я дочь их беспощадного врага, человека, которого они поклялись сделать жертвой своей мести.
Дон Пабло, вздохнув, поник головой.
- Увы! - пробормотал молодой человек.
- Вы теперь поймете, - продолжала она в волнении, - что я не могу оставаться равнодушной зрительницей смерти того, кто даровал мне жизнь. Не так ли?.. Тот человек, которого вы ненавидите, которому вы хотите отомстить, - мой отец. Он всегда был добр ко мне и окружал меня лаской и заботами. Пожалейте хоть немного меня, дон Пабло!..
- Говорите, Эллен! Чего бы вы ни потребовали от меня, клянусь вам, я все исполню!
Эллен посмотрела на него каким-то странным взглядом.
- И это правда? Могу я положиться на ваши слова? - нерешительно спросила она.
- Приказывайте! Я все исполню!
- Сегодня вечером, когда мы прибудем на то место, где должны будем стать лагерем, когда все товарищи ваши заснут, тогда…
- Что же тогда? - спросил дон Пабло.
- Тогда помогите мне бежать, дон Пабло, умоляю вас!
- О, бедное дитя! - воскликнул он. - Помочь вам бежать! Но что же станется с вами, затерянной в прерии?
- Господь хранит меня.
- Но ведь вас ожидает смерть!
- Если даже так, я исполню свой долг, по крайней мере.
- Какой же это долг, Эллен?
- Разве спасти отца моего не мой долг? Дон Пабло на это промолчал.
- Вы колеблетесь?.. Вы отказываетесь?.. - сказала она с упреком.
- Нет, - ответил он, - если вы этого требуете - желание ваше будет исполнено. Вы уедете отсюда.
- Благодарю вас! - сказала она радостно, протягивая молодому человеку руку, которую тот поднес к своим губам.
- Теперь окажите мне еще одну, последнюю услугу, дон Пабло.
- Говорите, Эллен
Девушка вынула из-за корсажа небольшую шкатулочку, и передала ее своему собеседнику.
- Возьмите эту коробочку, - сказала она ему при этом, - я не знаю, что содержится в ней, я похитила ее у моего отца, когда бежала из его лагеря с вашей сестрой. Храните ее бережно, чтобы в том случае, если Богу будет угодно, чтобы мы когда-нибудь встретились, вы могли возвратить мне ее.
- Обещаю вам это.
- А теперь, дон Пабло, что бы ни случилось, знайте, что я вас люблю и что имя ваше будет последним, которое я произнесу, умирая.
- О, дайте мне верить, дайте мне надеяться, что, может быть, настанет день…
- Никогда! - воскликнула она, с непередаваемым выражением. - Как бы ни была велика моя любовь к вам, кровь моего отца навеки разъединит нас!
При этих словах молодой девушки дон Пабло поник головой, он мысленно измерил глубину той бездны, в которую упал.
Молодые люди с этого момента продолжали путь молча. Как мы уже говорили, сашем корасов служил нашему маленькому отряду проводником. Подойдя к перекрестку тропок, одна из которых вела к реке, он остановился и издал крик сороки.
Услыхав этот сигнал, Валентин пришпорил лошадь и подъехал к нему.
- Что нового? - спросил он кораса.
- Ничего. Только мы скоро подъедем к тому месту, откуда будет виден остров, на котором Красный Кедр стал лагерем.
-А! В таком случае, надо сделать привал. Охотники сошли с лошадей и спрятались в кустах. Вокруг царила невозмутимая тишина.
- Гм! - пробормотал Валентин. - Птица, кажется, вылетела из гнезда.
- Мы это сейчас узнаем, - сказал Орлиное Перо и, осторожно крадясь через кустарники, вскоре скрылся из глаз своих товарищей.
Не прошло и часа, как он уже возвратился, мокрый с головы до ног.
- Ну что же? - спросил его Валентин.
- На острове никого нет, - ответил тот, - костры погашены уже дня два тому назад.
- Что же нам теперь делать? - воскликнул дон Мигель.
- Ждать, - ответил охотник. - Переночуем здесь, а завтра отправимся искать следы нашего врага. Дон Мигель вздохнул, но ничего не возразил. Отряд стал лагерем. Когда все поужинали, Валентин вскинул ружье на плечо и знаком пригласил Курумиллу следовать за собой.
- Куда вы? - спросил его дон Мигель.
- Я пойду на остров, который служил местом стоянки гамбусинос.
- И я с вами.
- И я также, caspita! - сказал генерал.
- Отлично.
И все четверо удалились. В лагере остались только дон Пабло, сашем корасов, Гарри и Эллен.
Когда шаги охотников затихли в отдалении, молодая девушка обратилась к дону Пабло.
- Час настал, - сказала она ему. Мексиканец вздрогнул всем телом.
- Вы этого хотите? - спросил он ее печально.
- Так нужно! - ответила девушка с подавленным вздохом, и подойдя к Гарри, она сказала ему:
- Брат! Я уезжаю.
- Хорошо! - ответил охотник и, не сказав более ни слова, оседлал двух лошадей и стал ждать, совершенно спокойный с виду.
Моокапек спал или притворялся спящим.
Эллен протянула руку дону Пабло и сказала ему растроганным голосом:
- Прощайте!
- О! - воскликнул молодой человек. - Останьтесь, Эллен, умоляю вас!
Дочь скваттера печально покачала головой.
- Я должна отправиться к моему отцу, - пробормотала она. - Дайте мне уехать, дон Пабло.
- Эллен! Эллен!..
- Прощайте, дон Пабло!
- О! - воскликнул молодой человек в отчаянии. - Неужели ничто не может поколебать вашу решимость?
Лицо молодой американки было орошено слезами, грудь ее высоко вздымалась.
- Неблагодарный! - произнесла она с горьким упреком. - Неблагодарный, который не хочет понять, как я его люблю!
Дон Пабло сделал над собой страшное усилие и, с трудом подавив свое отчаяние, сказал прерывающимся голосом:
- Так уезжайте! И да хранит вас Господь!
- Прощайте!
- О нет, не прощайте, а до свиданья! - воскликнул он. Молодая девушка грустно покачала головой и вскочила на лошадь, которую ей подал канадец.
- Гарри, - сказал последнему дон Пабло, - берегите ее!
- Буду беречь ее, как свою сестру, - ответил канадец взволнованным голосом.
Эллен сделала дону Пабло последний прощальный знак рукой и погнала свою лошадь.
Молодой человек в отчаянии опустился на землю.
- О, мое счастье погибло! - пробормотал он разбитым голосом.
Моокапек не пошевельнулся. Сон его, вероятно, был очень глубок.
Два часа спустя возвратились из своей поездки на остров Валентин и его товарищи. Дон Мигель тотчас же заметил отсутствие Эллен.
- Где же дочь скваттера? - спросил он с живостью.
- Она уехала… - пробормотал дон Пабло.
- И вы дали ей бежать?! - воскликнул асиендадо.
- Она не пленница, поэтому я не имел права препятствовать ее отъезду.
- А где же канадский охотник?
- Он тоже уехал.
- Так мы должны немедленно ехать за ним в погоню.
Дрожь ужаса пробежала при этих словах по телу молодого человека, он побледнел как полотно.
Валентин пристально и испытывающе взглянул на него и, положив руку на плечо своего друга, сказал ему с понимающей улыбкой:
- Избавь нас Бог от этого. Напротив, надо дать дочери скваттера спокойно уехать.
- Но… - возразил дон Мигель.
Валентин нагнулся к своему собеседнику и что-то шепнул ему на ухо. Асиендадо вздрогнул.
- Вы правы, - пробормотал он.
- А теперь, - продолжал охотник, - надо лечь спать, потому что, предупреждаю вас, завтра нам предстоит тяжелый день.
Все, по-видимому, согласились с этим предложением, и четверть часа спустя охотники уже спали возле костра.
Только один Курумилла не спал, он стоял на часах, неподвижно, как изваяние.
ГЛАВА XXXI. Брат Амбросио
Возвратимся теперь к гамбусинос. Сеттер и Натан не сказали брату ни слова. В свою очередь, тот, по-видимому, не узнал их. Когда все расположились поудобнее, чтобы заснуть, Шоу незаметно приблизился к донье Кларе и сел на землю неподалеку от нее. Девушка сидела, уронив голову на руки, и тихо плакала. Слезы эти разрывали сердце Шоу, и он готов был отдать свою жизнь, чтобы осушить их.
Тем временем ночь становилась все темнее и темнее; луна, беспрестанно застилаемая густыми облаками, лишь изредка просвечивала сквозь густую листву деревьев, под которыми расположились гамбусинос.
Убедившись, что все его спутники заснули, Шоу осмелился прикоснуться к руке молодой девушки.
- Что хотите вы от меня? - спросила она его печальным голосом.
- Говорите тише, - ответил он, - ради всего святого, говорите тише, сеньорита. Проклятые люди, которые спят вокруг нас, обладают тонким слухом, и кто-нибудь может услышать нас и разбудить других.
- Не все ли мне равно, проснутся они или нет? - возразила девушка с упреком в голосе. - Благодаря вам, которому я доверилась, я снова попала к ним в руки.
- О! - воскликнул Шоу в отчаянии. - Не может быть, чтобы вы считали меня способным на такое низкое предательство, сеньорита!
- Между тем вы сами видите, где мы очутились.
- Увы, сеньорита, я не виноват в этом. Злой рок виною тому, что случилось.
Улыбка недоверия пробежала по бледным губам молодой девушки.
- Имейте, по крайней мере, храбрость сознаться в вашем дурном поступке, кабальеро. Будьте разбойником так же открыто, как те люди, которые спят там. О! - добавила она с горечью. - Мне не в чем упрекать вас - напротив, я должна восхищаться вами, потому что, несмотря на то, что вы еще так молоды, вы в данном случае выказали такую сметливость и ловкость, каких я от вас никак не ожидала. Вы блестяще сыграли свою роль!
Рыдания подступили к горлу молодого человека.
- О-о! - сказал он. - Сеньорита, вам доставляет, вероятно, удовольствие терзать мое сердце. Я предал вас? Я, который так любит вас?
Донья Клара гордо выпрямилась.
- Да, - сказала она с усмешкой, - вы меня любите, но ваша любовь похожа на любовь дикого зверя, который тащит добычу в свое логовище, чтобы спокойнее растерзать ее там. Ваша любовь - любовь тигра!
- Еще одно слово, сеньорита, еще одно оскорбление, - сказал он резко, - и я убью себя на ваших глазах! Когда вы увидите перед собой мой труп, тогда, быть может, вы поверите мне!
Донья Клара с удивлением пристально взглянула на него.
- Какое мне дело до этого? - сказала она холодно.
- В таком случае, сеньорита, вы останетесь довольны, - и молодой человек мгновенно выхватил из-за пояса кинжал.
В эту минуту чья-то рука тяжело легла на его плечо. Донья Клара не пошевельнулась. Шоу обернулся. Позади него стоял брат Амбросио. Монах улыбался и не снимал руки с плеча Шоу.
- Оставьте меня, - сказал молодой человек глухо.
- Нет, - тихо возразил монах, - разве только в том случае, если вы обещаете отказаться от вашего дурацкого замысла.
- Но, - воскликнул Шоу в отчаянии, - разве вы не видите, что она считает меня виновным?
- Так и должно быть. Предоставьте мне убедить ее в противном.
- О! Если бы вы это сделали!.. - пробормотал молодой человек с ноткой сомнения в голосе.
- Я это сделаю, сын мой. Будьте только благоразумны.
Шоу с минуту колебался, но потом опустил оружие, бормоча:
- Для этого всегда найдется время.
- Совершенно справедливо, - сказал монах. - Теперь сядем и поговорим. Вы увидите, что сеньорита скоро поверит в вашу невинность.
Во время этой беседы донья Клара сидела неподвижно. Погруженная в свое горе, она, казалось, не обратила на обоих собеседников ни малейшего внимания. Монах повернулся к ней.
- Этот молодой человек сказал вам правду, сеньорита. Не знаю, что именно заставляет его поступать так, как он поступил, но он все время боролся против целой своры краснокожих, не выпуская вас из своих объятий, и он бы неминуемо погиб, если бы Бог не послал нас ему на помощь. Он упал окровавленный к ногам наших лошадей, продолжая держать вас, которую он поклялся защищать и с которой его могла разлучить только смерть.
Донья Клара насмешливо улыбнулась.
- О! - ответила она. - Оставьте эти лживые слова для кого-нибудь другого, сеньор падре, я достаточно давно знакома с вами, чтобы знать истинную цену вашим словам.
Монах с досадой прикусил губу.