Наконец, мы швартуемся на базе. Идем к дежурному по части, потом сидим в каюте командира. Можно идти на берег. Мы узнали, что нарушения границы не было. Было лишь подозрение, что граница нарушена. Мотобот, который, как предполагалось, похитили нарушители, найден сегодня утром у берега, недалеко от порта. Его просто сорвало волной и унесло в море…
Я вспоминаю всё, что пришлось нам вынести этой ночью.
- Значит, зря выходили? - срывается у, меня с языка.
Зуев смотрит на меня удивленно.
Алексей Дмитриевич отвечает не сразу.
- Послушайте, штурман. Запомните раз и навсегда: на границе ничего зря не бывает.
Мы молчим.
- Эх, штурман, - неожиданно хлопает меня по плечу Алексей Дмитриевич, - если бы вы только видели, какой это был гусь! За-ме-чательный!
Я виновато улыбаюсь.
Через пять минут мы сходим на берег.
Мы идем спать…
Враг уходит…
Андрис, сдерживая дыхание, следил сквозь мутное лестничное окно за удаляющимся огоньком папиросы случайного прохожего. Снял перчатки, подул на пальцы. Переложил финку во внутренний карман.
Как ему не повезло тогда, под Новый год! Всё было приготовлено: лодка, мотор, сигнальный фонарь. Тьма была кромешная, в море творилось чёрт знает что. Казалось, заводи движок - и концы в воду.
Что случилось в эту ночь в море, он так и не мог понять. Он ясно видел на горизонте ходовые огни пограничных кораблей. Несколько раз полоснул прожектор, выхватив из темноты прибрежный песок. Ясно было только одно: переход границы придется отложить…
Андрис снова надел перчатки, быстро спустился вниз. Оглянувшись, стараясь не стучать по тротуару, подошел к магазину. Вынул самодельную отмычку…
Покупателям, подошедшим утром к магазину на Парковой улице, пришлось уйти ни с чем. Магазин был закрыт.
Внутри, у прилавков и кассы, сотрудники угрозыска заканчивали осмотр. Были тщательно сфотографированы следы ограбления: взломанный замок, разбитое стекло кассы, следы…
- Первый раз, видно, работал - отметил эксперт, снимая отпечаток пальцев, - неаккуратно…
Общая сумма ущерба была определена в три тысячи рублей новыми деньгами.
На другой день к вечеру из угрозыска позвонили в штаб погранотряда и в местные органы госбезопасности. Было высказано предположение, что Андрис С. и человек, ограбивший меховой магазин, - одно и то же лицо.
Его искали по всему городу. А дни шли…
Жизнь снова улыбалась ему. Если раньше он ещё сомневался, что перейдет границу, боялся слежки, то теперь всё менялось. Снова - в который, раз! - он засовывал руку в карман куртки, ощущая ладонью увесистый сверток. Деньги! Много денег! С ними ничего не страшно: с ними в его распоряжении всё - поезда, самолеты, гостиницы, такси, рестораны… Он неуловим с деньгами. Захочет - и сегодня же улетит. Куда угодно. В Ригу, например.
Оттуда легче уйти; там много иностранных судов. В крайнем случае можно пробраться на одно из них.
Надо только быть осторожным - максимум осторожности!
- Стоп!
Шофер такси резко затормозил. Андрис, не глядя, сунул ему бумажку, вышел, хлопнул дверью. Машина, развернувшись, умчалась назад. Он огляделся.
Здесь, в пригороде, все спокойно. Спрятавшись за елями, дремлют дачные коттеджи. Она живет в одном из них, его старая знакомая. Что ж, можно зайти к ней, пока она ничего не знает…
* * *
Сообщение о том, что Андрис сидит в небольшом пригородном ресторане "Взморье", пришло с опозданием. Приехавшей поздним вечером в пригород опергруппе пришлось выслушивать сбивчивый рассказ официанта.
- Ушел минут пятнадцать-двадцать тому назад. - Пожилой официант нервно теребил салфетку.
- Васильченко! - быстро приказал Сторожев. - Мотоцикл и машины - в обе стороны.
- Есть! - Васильченко кинулся вниз.
- Значит, минут пятнадцать-двадцать, - продолжал официант. - Сидел вон за тем столиком, в углу.
- Один?
- Нет, с девушкой… Сидел недолго, часа два… Поесть заказывал, ну и выпивки взял… Немного, правда. Деньги тратил осторожно… Пил… танцевал… это всё, как водится… Потом вдруг - счет, говорит. Расплатился быстро, ушел.
- Куда поехал, не заметили?
Официант сунул салфетку, в карман, пожал плечами.
- Нет… Наверно, в город - больше некуда…
- Где у вас телефон?
- На первом этаже, у директора…
Неприятное дело - сообщать по телефону о неудаче. Правда, оставалась последняя надежда - Васильченко.
Но поиски тоже ни к чему не привели. Андрис снова исчез…
* * *
Где-то в темноте брехнула собака. Андрис вздрогнул. Ну и нервы!
Хватит! Последнюю ночь он в этом городе. Больше тянуть нельзя. Нельзя кружить по пригородам, ночуя где попало. Всему есть конец. Завтра решающая попытка. А пока нужно найти ночлег. На одну ночь.
Минуя дома уснувшего поселка, он вышел на дорогу. Пройдя метров пятьсот, за кустарником увидел то, что искал, - длинный низкий забор. Постоял около высоких молчаливых ворот, на которых четко белели буквы. Он вгляделся, криво усмехнулся. "Добро пожаловать!" Бросил сигарету в снег, одним махом перескочил через забор, быстро пошел по двору. Окна центральной дачи были запорошены, дверь закрыта. Несколько минут он пытался сорвать замок. Потом, махнув рукой, выломал доски, выбил окно.
Долго лежал на сложенных в углу матрацах, курил, глядя в потолок. Слушал, как трещит затопленная печка. Тепло клонило ко сну.
Четыре раза он пытался выйти в нейтральные воды. И каждый раз терпел неудачу: пограничники зорко следили за морем.
Но нет, он не собирается оставаться здесь, Он уйдет. Как угодно, но уйдет. Путь остается прежним - море. А способы могут быть любые.
- Стасик, а Стасик!
- Ну чего тебе?
- Посмотри, а в нашем лагере свет!
- Не болтай языком! Свет, свет!.. Где?
- А вон-он… - Восьмилетняя Анечка взяла братишку за плечо, повернула туда, где темнели вдали строения пионерского лагеря. И точно, одно из окон слабо светилось.
- А ну, пошли домой! - сердито сказа Стасик.
- Стасик, а откуда там свет? А вдруг это бандиты? Стасик, я боюсь.
Но Стасик ей не ответил. Он торопился домой.
Утром в местное отделение милиции позвонили:
- В лагере кто-то ночевал. Дети видели свет.
- Это он, - убежденно сказал Сторожев. - Я лично осматривал дачу, матрацы, на которых он лежал, пепел от сигарет, следы… Печка была ещё горячая…
- Значит, ночевать уже негде, - проронил майор Волков.
- Негде-то негде, но, видите, опять ушел…
- Ушел, да… сказал Волков. - А всё-таки если он до сих пор вертится здесь, значит, не выходит у него с переходом. Путь только один - морем. Вот он и кружит вокруг моря. А море закрыто.
Он замолчал, и в комнате стало тихо. Сторожев как-то странно смотрел в окно.
- О чем вы думаете? - внезапно спросил Волков.
- Я думаю… - помолчав, тихо сказал Сторожев, - что если… он уже перешел границу?
Крякнув, Волков полез за сигаретой.
Деньги
Большой прибалтийский порт жил своей жизнью. Позвякивая, осторожно поворачивались портальные краны, бережно перенося из трюмов на берег мешки и ящики, туго обтянутые канатными сетками. Вдоль пирса прошла группа молодых ребят. Андрис посторонился. С соседнего транспорта оглядывали причалы, навалившись на леера, матросы-иностранцы. Андрис прочел название: "Виктория".
Он перевел взгляд дальше, туда, где кончался спускавшийся с высокого борта трап. Вот оно…
У трапа, ослабив одну ногу в колене, стоял паренек. Андрис, стараясь скрыть внезапно поднявшуюся в груди злобу, внимательно оглядел его - оглядел с ног до головы, не упуская ни одной мелочи. Зеленая хлопчатобумажная гимнастерка, туго перепоясанная ремнем. Такие же зеленые брюки заправлены в припыленные портовой пылью сапоги. Автомат через плечо. И фуражка. Ненавистная, аккуратно сидящая на круглой стриженной голове зеленая фуражка.
Вот оно. Вот то, что мешает ему сделать несколько шагов. Взбежать по трапу и… Андрис с ненавистью вгляделся в курносый юношеский нос, нахмуренные брови, круглый подбородок с чуть заметным пушком. Мальчишка. Он даст ему сотню, две… Даст пять, в конце концов.
Пограничник медленно переменил ногу, посмотрел на Андриса. Будто почувствовав что-то, легко поправил рукой ремень автомата.
Нет. Андрис вздохнул и полез за сигаретами. Нет, здесь не пройдет. Пустой номер. Он знал их, этих мальчишек в зеленых гимнастерках, в фуражках, всегда аккуратно натянутых на круглые головы. Если б только можно было дать им деньги. Если б только…
Но деньги на них не действуют. Он знал это, но не понимал. Он не понимал, он не мог этого понять, черт возьми.
Андрис медленно пошел по пирсу. Всё-таки они с ним. Вот они, приятно оттягивают внутренний карман куртки. Нет, говорить можно все что угодно, но деньги есть деньги.
* * *
- Разрешите прикурить?
- Пожалуйста.
Старик остановился и, стряхнув в сторону пепел, поднес к губам Андриса туго скрученную длинную самокрутку.
- В порту работаем?
- В нем. Куда ж от порта.
- Ага, - сказал Андрис. Он приходил сюда уже третий день и старика заприметил давно. Он продумал всё, рассчитал все варианты. Кажется, дело на мази. Старика знают в порту. Его в лодке могут выпустить далеко, туда, где выходят на рекомендованный фарватер, прощаясь с портом, иностранные суда. Он ляжет на дно. Шаланда у старика глубокая, вся корма закрыта досками. Там-то он и устроится, устроится так, что ни один черт его не заметит.
Именно старик. Именно этот, которого знает в порту каждая собака. А главное, он не выдаст. Попробуй выдать, если положил в карман пять хрустящих бумажек.
- Слушай, отец, - сказал Андрис. - Подзаработать хочешь?
- А? - сказал старик. - Это можно. А что делать? Столярное, может, что?
- Да нет, - Андрис махнул рукой. Взял старика за плечи, отвел в сторону. - Я с тобой не о пустяках. Тебе деньги нужны?
- А что? - старик сдвинул старую морскую фуражку, почесал затылок. - Если за дело, не откажусь…
- За дело, - сказал Андрис. - Без дела, отец, пять кусков не дают…
- Ого, - старик придвинулся. - Так что за дело-то?
- На рейд меня вывезешь? - выждав секунду, сказал Андрис.
- На рейд? - старик ещё не понял, в чём дело.
- Да, - сказал он. - На рейд. Да что ты, отец, смотришь? Фарватер знаешь где?
- Подожди, - сказал старик. - А ну, подожди!
- Да нет, без обмана, - сказал Андрис. И, видя, как долго смотрит на него старик, медленно полез за пазуху. Взял несколько бумажек на ощупь. Вынул.
- Видишь?
- Постой, - сказал старик. - Постой, постой.
И вдруг лицо его сморщилось, задрожало.
- Ах ты, гад, - задыхаясь, сказал он, в упор глядя на Андриса. - Ах ты гад ползучий…
И вдруг, рванувшись в сторону, кинулся вдоль забора, закричал:
- Товарищи-и-и… Това…
Но второй раз крикнуть ему не удалось. Андрис схватил его за горло, повернул к забору.
- Гад… Гад… - почти беззвучно засипел старик. Андрис ударил. Старик, глухо стукнувшись затылком о забор, медленно сполз на землю.
Андрис огляделся. Здесь, у длинного забора с тыльной стороны портовых складов, было пустынно.
Он побежал. Сначала вдоль забора, не оглядываясь. Потом, выбежав к воротам складов, пошел, стараясь не глядеть по сторонам, на неторопливо идущих мимо людей - грузчиков, складских рабочих, матросов. Да, кажется, в этом порту для него все кончено…
И уже стоя в трамвае, он сообразил, что шансов теперь у него осталось совсем немного. Один-два. Не больше.
* * *
Этим утром в казарме между двумя рядовыми пограничного подразделения, охраняющего порт, произошел следующий разговор:
- Колька…
- Мм-м-м…
- Да вставай, хватит… - сказано это было решительно, но всё же шепотом, чтобы не разбудить соседей.
- А? - Колька, круглоголовый и заспанный, с отпечатавшейся на щеке пуговицей от подушки, испуганно приподнялся.
- Тьфу, - сказал он. - Что тебе?
- На-ка, - и Юрий Копыляк, товарищ и земляк солдата второго года службы Николая Червоненкова, протянул другу синий конверт с треугольным солдатским штампом.
- Это зачем? - повертев конверт и еще плохо соображая спросонок, спросил Николай.
- Передашь, - сказал Копыляк. - Понял, кому?
- Нет. - Николай вернул конверт и, откинув одеяло, сел на койке.
Чтобы вникнуть в тайный смысл происходящего разговора, надо было знать о событиях, произошедших несколько недель назад и связанных непосредственно с рядовым Червоненковым. А произошло то, что Червоненкову удалось лично вскрыть, задержать и тем самым обезвредить крупного резидента иностранной разведки, который, как выяснилось потом, был одним из китов шпионского мира и славился тем, что "работал" без провалов.
Произошло это при следующих любопытных обстоятельствах.
Утром, в девять ноль-ноль, как и было предусмотрено расписанием, рядовой Червоненков сменил своего товарища, несущего дежурство у трапа одного из иностранных судов, носящего сложное, состоящее из трех слов название. А часом позже к солдату подошел человек в форме железнодорожника. Оглядевшись, он предложил ему сделку. Она заключалась в следующем. Рядовой Червоненков получает из рук в руки полторы тысячи рублей в новом исчислении. В обмен на это ему… не нужно ничего делать. Только отвернуться от трапа на одну минуту. И всё. Собственно, это даже нельзя было назвать делом.
Рядовой Червоненков подумал и согласился. Он положил в карман полторы тысячи и отвернулся. Когда он повернулся снова, причал был пуст. Рядовой Червоненков сменился с дежурства и пошел в казарму.
А вскоре у трапа парохода, носящего сложное, составленное из трех слов название, остановилась машина. А ещё чуть позже с трапа сошел человек в форме железнодорожника. У него было очень озабоченное лицо. Ему ведь предстояло теперь объяснить немало интересного тем, кто ждал его внизу, в машине. Начиная с того, где он научился так выгодно обделывать дела, и кончая тем, откуда у него железнодорожная форма.
Для рядового же Червоненкова вся эта история кончилась тем, что он был, во-первых, представлен к награде, а во-вторых, получил право на внеочередной отпуск домой сроком на десять суток. Не считая дороги. Поэтому-то его друг и земляк Юрий Копыляк и разбудил товарища так рано.
Николай медленно натягивал сапоги, а Юрий растерянно рассматривал возвращенное письмо.
- Ты что ж это? - наконец сказал он. - Письмо передать жалко?
- Чудак ты, - сказал Николай. - Что мне, письмо жалко передать? Только я не еду.
- Не едешь? Да ну?
- Вот тебе и "да ну". Ночью приказ пришел - усилить наблюдение. Понял?
- А-а… - растерянно протянул Копыляк. - Ну, если ночью…
Вздохнув, он повертел письмо и спрятал его в карман.
* * *
- Единственное, что утешает меня, - сказал Сторожев прочитав Волкову донесение о случае со стариком и бережно спрягав бумажку, в карман, - так это то, что теперь я знаю точно - он пока ещё здесь. Не ушел…
Сторожев и Волков, в дождевиках я фуражках со спущенными ремешками стояли на молу, там, где базировались пограничные корабли. Было ветрено, в заливе белели барашки.
- Да, - сказал Волков. - Это-то так…
Волков был скептиком. Он не любил предположений. Синица в руках лучше журавля в небе - вот истина, которой он твердо придерживался.
- А знаете, - сказал вдруг он. - Мне кажется, что там его уже нет.
- Где - там?
- В порту. И ещё готов ставить что угодно, но он… вернулся сюда. Здесь он знает каждый камень, каждый выступ берега.
Сторожев долго молчал. Потом посмотрел на Волкова и улыбнулся.
- Что же вы поставите? - сказал он.
- Предлагайте, - помолчав, ответил Волков. Сторожев снова замолчал.
- Нет, - наконец сказал он. - Не буду.
Сторожев знал, что Волков никогда зря не спорит.
Под водой
- Посмотрите, какой закат!
Две женщины на пустынном морском берегу остановились.
- Да, - задумчиво сказала Нина Васильевна. - Сколько ни хожу я здесь, и каждый раз не устаю любоваться. Красиво до удивления…
Длинное гулкое морское побережье, влажные камни, розовато-желтый закат.
Обе они - и Нина Васильевна Соловьева, жена начальника погранзаставы, и её подруга, Анна Сергеевна Зябликова, жительница поселка, - любили этот уголок побережья, часто бывали здесь.
- Пора идти… - Нина Васильевна с сожалением отвернулась от моря и вдруг удивленно вскрикнула.
- Смотрите! - Анна Сергеевна схватила подругу за плечо, как-то странно, испуганно глядя туда, на море. Нина Васильевна мгновенно обернулась. Там, появившись из-за больших камней, входил в воду водолаз.
Не говоря ни слова, женщины кинулись к заставе.
Дежурный по заставе капитан Платонов едва успел выслушать взволнованных женщин, когда раздался телефонный звонок.
- Дежурный по заставе слушает.
- Примите сообщение… Морским пограничным кораблем в сорок первом квадрате обнаружена цель. На запрос "свой - чужой" не отвечает. Медленно передвигается в наших территориальных водах. Недалеко от побережья. Видимо, иностранная шхуна. Из-за густого тумана обнаружение нарушителя осложняется.
- Есть, принято!
Платонов повесил трубку, быстро спросил:
- Точно место, где вы видели водолаза.
- Бухта Каменная, за маяком…
- Так, - тихо сказал Платонов. - Сорок первый квадрат… - Он снял трубку. - Дежурный? Боевая тревога. Усиленный наряд в бухту Каменную.
Тут же он сообщил о водолазе в штаб.