Дойдя до места, откуда с берега был виден водопад "Лента", я почувствовал, что прилично выдохся, хотя мы и шли налегке, оставив все наши рюкзаки (кроме "спасательного") в лагере. Видимо сказывался вчерашний день - день большого рывка "на свежака" и "неспокойной" ночи. К тому же у меня ещё был карабин - а это, как никак, килограмма четыре вместе с патронами. Короче, я выдохся. Палыч, как обычно, увидев водопад, не останавливаясь, полез в гору поближе к падающей струе за "чудными" кадрами. Все остальные последовали за ним. А у меня батарейки отсырели и сели, я остался без возможности фотографировать всю эту красоту, поэтому и смысла спешить к водопаду особого не было. Я положил оружие на "спасательный" рюкзак, который Алексеевич тоже сбросил на берегу реки, и немного поднялся на бугор, чтобы хотя бы в памяти запечатлеть прекрасные ландшафты. Усевшись удобно меж валунов, я курил и разглядывал горы, противоположный зеленый холм, ленту реки и мечтал. На ум (что и следовало ожидать) пришел кадр из фильма "Взвод", когда сержант пристрелил Гука, убегающего примерно вот по такой же реке, почти с такого же расстояния. Прикинув, попал бы я лично с такого расстояния в фигурку бегущего человека или нет, я решил, что попал бы, бросил окурок в струю потока, несущего воды "Ленты" в Молокон, поднялся и, не спеша, пошел догонять соратников.
Мои друзья упорно поднимались всё выше и выше, щелкая на ходу всё, что попадалось интересного. Они уже дошли до ледничка и скрылись за ним из виду. Довольно легко, прыгая по валунам, я поднялся к ним. Они, честно говоря, не ожидали, что я появлюсь - ещё с прошлого года у Владимира Павловича была навязчивая уверенность, что у меня что-то невпорядке с сердцем. Он постоянно меня об этом спрашивал, когда мы созванивались зимой, и требовал позаботиться о своем здоровье, в том числе срочно бросить курить. Видимо и в этот раз, когда я присел и не стал подниматься к водопаду, было решено, что у меня опять прихватило сердечко. А тут - бац! - я появляюсь. Это немного успокоило всех. И мы стали снимать друг друга на фоне водопада и просо так - на память. Надеюсь, они пришлют мне фотографии. (Обязательно пришлют!)
К десяти часам мы вернулись обратно в лагерь.
- Ну, и какие планы дальше?
Владимир Павлович задумался, попивая "чаёк".
Вот в чём преимущество самого младшего, а значить - самого "дохлого", самого не опытного, как всем кажется, и самого неуравновешенного в походе? Он может задавать глупые вопросы и говорить правдивые ответы.
- Ну, и какие планы дальше?
Владимир Павлович задумался, попивая "чаёк".
Через минуту он сказал:
- Есть два варианта: первый - идем на снежник и ночуем здесь; второй - идем на корабль.
Все посмотрели на меня.
- Если б мне было выбирать, - начал я подбирать слова, чтобы никого не обидеть и выразить общую точку зрения, - то я бы пошел сегодня домой - на корабль. Времени нам сегодня хватит, чтобы дойти, а вечером я бы лучше пил пиво, чем жрать снова эти сублиматы и валяться здесь в палатке. Не дай Бог, ещё дождь пойдет! - для убедительности добавил я.
Все посмотрели на Палыча.
Не дожидаясь других предложений, Владимир Павлович сказал:
- Хорошо, так и быть - идем домой!
Резко встал, и через минуту он уже собрал палатку.
Через десять минут все были готовы и собраны.
- Готовность - пятнадцать минут! - объявил Старшой.
Все с удовольствием свалились на свои рюкзаки.
Небольшие воспоминания обратного пути:
Сороки (или кедровки) заверещали слева недалеко. Моментально насторожившись, я поудобней взял оружие. Андрей Валентинович уловил мое движение. Потом что-то пронеслось слева направо параллельно нам.
- Кто-то там точно бегает, - сказал он, глядя в тайгу. - Медведь? - он перевел взгляд на меня.
Сороки закричали справа.
- Ушел, - не отрываясь взглядом от чащи, ответил я.
- Скорее всего, - согласился Андрей Валентинович. - Верхом прошел - нас слышал. А близко был!
- Близко, - согласился уже я, прикинув, что до нас ему было метров шестьдесят, максимум - сто, то есть, пара секунд, если он захочет.
Слава Богу, он не захотел!
- Ну, что идем?
- Отдохнем ещё немного - не на сдельщине, - Владимир Павлович вытирал пот со лба. - Ещё десять минут отдыхаем.
Ну, десять, так десять - лишь бы топтыгин не вернулся.
И десять минут "отдыха" пришлось не выпускать карабина из рук.
* * *
Не возможно зайти в одну реку дважды - это наблюдение сделано давным-давно учеными мужами человечества. Тем более - в Молокон. На обратном пути, то место, где мы переходили реку, оказалось уже не проходимым: то ли вода поднялась, то ли с этого берега брод смотрелся более свирепым, а может мы уже нешуточно устали? Решили не рисковать, спуститься чуть ниже по течению и проверить есть ли там подходящее место для переправы. Судя по туристической карте, которая была у Алексеевича, брод должен быть ниже по течению. И мы пошли.
Но не далеко мы ушли. Вновь, как и в первый раз, Владимир Павлович высмотрел место, которое ему показалось подходящим, и на полном ходу пошел штурмовать поток. Мы и рта не успели раскрыть, пытаясь предложить страховочный трос или вырубить ему подходящую палку для переправы, как Палыч уже присел на камушки противоположного берега и приготовился фотографировать наши прохождения реки. Что оставалось делать? Мы шагнули в холодную воду. К счастью, ожидая, что так всё и обернется, у нас самих уже были на руках приличные шесты, которые помогли нам переправиться. Вода хоть и была гораздо выше колен, как говорил один киногерой: "Вам по пояс будет", но мы шли вниз по течению, поэтому поток нас лишь подгонял, но не переворачивал. Однако факт остается фактом: нужно смотреть за Палычем в оба, и по возможности привязывать его к страховке. Но попробуй, привяжи его! Каждый про себя, наверное, что-нибудь отметил в сердцах, но реку, тем не менее, преодолели все и довольно быстро - в стиле Палыча: "Чего думать? - Идти надо!"
* * *
На обратном пути грибочков насобирали - много, почти котелок. Алексеевич их потом с картошечкой пожарил на корабле - пальчики оближешь! Под водочку - вообще! Вкуснятина! Жаль, пальцев мало!
Потеряли тропу. Нашли затеси на стволах - тропа. Пошли по ней. Через несколько метров наткнулись на капкан, в котором гнила тушка соболя (ещё рыжий мех и белые ребра сквозь него). Прошли метров триста-пятьсот - ещё один капкан. Там только лапка осталась.
- Стоп! Ну его на хер - это охотничья тропа! - сказал я. - Если мы по ней пойдем - в такие дебри залезем. Мы однажды с Вовунькой шли по такой тропе, пытаясь выйти к Байкалу, а когда оглянулись - Байкал был за спиной. Охотничья тропа не ведет к жилью - наоборот, в самую жо… жёлтую мглу - ну, вы меня понимаете, товарищи сержанты, - попытался сострить я, но никто не рассмеялся, и тогда я "переключил тумблер". - Охотник, видимо, умер, раз капканы не забирает. Капканы здесь дефицит - а эти с зимы стоят, и их никто не забирает. Умер хозяин… или забухал. Короче, кто его знает, что там дальше, куда заведет нас эта тропа - не дай Боже, если самолов или самострел он ещё на ней насторожил! Пошли, лучше, туристическую тропу поищем - она, наверняка, ближе к реке идет.
Все пошли за мной вниз, к реке, а Алексеевич нас на ходу "забавлял" рассказам, как однажды его компаньон попал вот на такой же охотничьей тропе в медвежий капкан, у которого к душкам были приварены полотна от пилы. Он смачно расписывал, как они два часа пытались с помощью лаг высвободить беднягу из капкана…
Нашли туристскую тропу. Хорошую, конную тропу! Заваленную "яблоками". И пошпарили по ней под дожем, не переобуваясь, хотя сырые ботинки нам уже порядком и давно натерли ноги.
Часа через два, мы вышли к озеру, увидели наш "Фрегат" и, быстро обходя болотце, поспешили к нашему пиву! (И к тушенке!) Ах, какое блаженство выползти из тайги к нашему пиву! (И к тушенке!)
Казалось бы всё - рассказ о Молоконе можно завершать. Чего тут осталось - километр по прибрежной, хрустящей гальке, и мы на корабле. Так-то оно так, да вот только…
Нашу помятую и мокрую компанию увидели издали. На корабле люди занервничали, стали быстро передвигаться, засуетились. Причем половина (из двух) люди нам не знакомые. Лодка какая-то возле "Фрегата". Понятно, рыбаки прикормились на дармовой выпивке.
- Чё такие злые? - спросил нас какой-то молодой человек, когда мы поднялись на корабль.
- Вы кто? - задал ему встречный вопрос Владимир Павлович.
Парень попытался ответить, но Палыч его не дослушал и, обращаясь к нашему, плохо стоящему на ногах, бухому механику, добавил:
- Почему посторонние на корабле?
Механик Саша честно ответил:
- А мы вас завтра только ждали.
- Понятно. Молодой человек, я попросил бы вас покинуть корабль, - очень спокойно попросил Владимир Павлович непрошенного гостя.
- Пожалуйста, - ответил тот. - Я только Димку заберу.
Спустившись в кают-компанию, мы с Николаем Алексеевичем, мягко говоря, были обескуражены: весь стол был завален объедками рыбы, грязной посудой, бычками, бутылками из-под водки и пива, и плюс ко всему залит водкой и пивом и весь, если честно, но образно сказать, хоть и грубо, но откровенно, стол был в говне. Валя и Палыч № 2 спали богатырским сном на мягких лавочках около стола, а на месте Алексеевича лежал какой-то человек. Поставив рюкзак на пол, я попытался растормошить незнакомца. Тот, как ни странно, открыл глаза и спросил:
- Чего?
- Ничего - подъем.
- В смысле?
- В смысле, вставай, братишка, хозяева вернулись.
- А-ааааа… - понял "братишка"… и поднялся.
Мы стояли и ждали, когда он оденет свои носки, которые никак не хотели налезать на ногу, и покинет наше теплое место ночевки. Мы мокрые были… уставшие…и злые. Но контролировали себя - парень-то тут ни причем, а этих - хрен разбудишь, они - в стельку.
Парень кое-как собрался, извинился и ушел.
- Странно, - сказал я Алексеевичу, - как-то всё просто получилось.
Алексеевич согласно кивнул (он вообще ни много говорил).
Скинув мокрую одежду, переодевшись в сухое и переобувшись, мы наконец-то почувствовали себя людьми. Можно теперь сходить пожрать.
Вся корма была завалена рыбой. Капитан корабля Андреевич, причитая, что ждали нас только завтра, быстренько стал варить уху. Двое непрошенных ребят вернулись и, спросив, никого ли он тут "не огорчили", ушли, сели на свою лодку и уплыли к зимовью, в котором когда-то пятнадцать лет назад нас встретил Аркадий и Александр. Е.Е. попытался разбудить Валентина, но тот, приоткрыв глаза, спросил: "Вы пришли или мне это сниться?" Дальше с ним смысла разговаривать не было - он сам соскочил. Палыч № 2 попросил пива, и когда ему дали баночку, он серьезно спросил: "Сколько с меня?". Но подняться не смог. Валя, поняв, что не всем понравилось присутствие лишних на корабле (все-таки у нас тут и деньги и вещи), крутился вокруг Палыча и рассказывал, что нас ждали завтра, что они наловили рыбы и до двух часов её чистили, и что тут на берегу пасется такая интересная лошадь - вся "кофе с молоком", а хвост и грива черные. Кроме того: что они сварили себе уху только из хариусовых желудочков, и что Димка (тот, что спал в нашем кубрике) хороший парень - девятнадцать лет отсидел, вот только вышел - сейчас ему тридцать пять, а посадили в шестнадцать - это он точно сосчитал. И что Адреич (наш капитан) не пил! А Саня (механик) немного, конечно, под рыбу принял. И снова, что ждали нас только завтра! В общем, повеселил нас Валюха, особенно, когда мы отогрелись, кое-что на скору руку перехватили и выпили, его рассказы стали более интересны и смешны, чем в первые минуты. Поэтому, не очень-то его хуля, Палыч твердо, серьезно сказал:
- Назначаю Вас старшим братом Эраста.
- Это ещё почему, - не понял я.
- Имею право! - ответил Палыч.
- Как скажите, Владимир Павлович! - согласился мой "старший брат" и зачем-то подмигнул мне. - Это самое, щас уха будет готова - Андреич уже всё…. это самое… щас будет. Мы днем уху делали… из одних желудочков… Владимир Павлович, не поверите - из одних хариусовых желудочков… полная кастрюля. Это самое… рыбы наловили… до двух чистили! Парни молодцы! Димка - молодец! Мы, это самое… И жеребица, я скажу!.. Масть - кофе с молоком, а грива черная… не поверите… и хвост…, а сама - кофе с молоком, как майонез! Не поверите… молодцы… а мы вас завтра ждали! Щас, это самое, уха будет, Владимир Палыч… (Не буду продолжать, а то в типографии бумаги на мою книгу не хватит!)
Я посмотрел на Палыча, на Валентина, улыбнулся и честно изрёк:
- Ну, всё, Валюха! Пропал ты!
- Почему? - не поняли Палыч и Валюха.
- Имею право! - ответил я… и выпил водки для сугреву.
А вот теперь с Молоконом можно завязывать - теперь уже точно - всё! Завтра на Рытый… а там посмотрим!
Глава вторая (основная). Рита и Лена
Если Господь создал Землю и нас, то кто же тогда создал иную планету… и иных планетян? Надеюсь, у них Заповеди те же!
А поутру они проснулись. Больные они проснулись. И не потому, что выпили - выпили они не много, а вот находились по Молокону, нагрузили свои мышцы они много. Мышцы болели и ныли. И ещё ныли те, кто не ходил по Молокону - эти ныли и болели, потому что напились. Короче, утром всем было хреново. И тогда мудрый Владимир Павлович принял, как он сам говорит, "гениальное решение": "Едем на Котельниковский в горячие источники, здоровье поправлять!" И корабль пошел туда, куда ему сказали! ("Лапами грабастая"…)
Вы были на Котельниковском? Если нет, я Вам сейчас расскажу.
Короче, прямо возле берега в гравии выкопана яма. Вы можете тысячу раз мимо неё пройти, но так и не поймете, что это целебный источник - мутная вода, волны Байкала её иногда захлестывают, воняет чем-то, и всё такое. Но она - вода - там горячая и лечебная, ей богу. Рядом, естественно, строится какой-то санаторий: евроремонт, заборчик, трактора. Говорят, что он "Лужковский". Не стоит особо верить - здесь всё - то "Пугачихино", то "Лушковское", то "Шойгу". Не в этом дело. Дело в источнике. Заваливаемся мы туда, а вода там и впрямь горячая. А если ногами в ил "упереться", так там вообще - кипяток.
Мы повалялись минут двадцать, кто-то даже пивка попил (я ни то чтобы пить, курить не хотел, после тех нагрузок, что вытянул на Молоконе). А потом на корабль.
Алексеевич своих грибочков пожарил, Андреевич - рыбы. Поели, выпили… и лично я - пошел спать. Вырубился. Как отходили, помню смутно: посмотрел в иллюминатор - волны, берег куда-то "пошел", мотор тарахтит, всё в пелене какой-то. Устал я. Сил набирался. И весь день, практически проспал. Палыч, правда, попросил мою книжку и взялся её, от нечего делать, читать. А я - пожру, и спать. Проснусь, посмотрю, как ветер корабль шатает. Испугаюсь, помолюсь, погляжу на давно знакомые места в бинокль, и снова спать. Так до самого вечера, пока не пришли на мыс Покойники. Долго искали куда причалить (ветер мешал), а потом крикнули Налейкина, сказали, что уходим за мыс - он - на свой мотоцикл, где вместо люльки ящик для рыбы, а мы - на "Фрегате" за мыс. Там и встретились.
- Добрый вечер! - Налейкин был одет по форме, с кокардой.
- Здорово, Анатолий! - Андреич - наш капитан - Налейина знал давным-давно.
Налейкин громыхал сапогами по железном трапу.
- Разберитесь с пропуском, - попросил меня Владимир Павлович.
И я пошёл разбираться.
Мы присели в рубке у капитана.
Анатолий Налейкин был с женой Алёной.
Пьяный Саша-механик, которому сегодня - в пятницу тринадцатого - был день рождения, одарил хихикающую Алену яблоком, конфетами и чем-то ещё. (Имеет право!)
Налейкин важно сел и прочитал наш пропуск.
- Распишитесь, пожалуйста, - попросил я его, глядя, как Саня чего-то там рассказывает Алене.
Я помню эту женщину, когда ей было ещё девятнадцать-двадцать лет. Она "возмужала", но лицо осталось то же - как тогда из окошка. Я непроизвольно улыбнулся.
Налейкин меня тоже узнал (да и фамилия моя в пропуске), но пока молчал.
Он расписался в пропуске и начал рассказывать, что тут много медведей (шестнадцать штук он давича насчитал на поляне), а один - трехлетка - вообще обнаглел - поляков на крышу загнал! Те фотографируют его… Ничего не боится, только Костя его бензопилой и способен отпугнуть. Надо разрешение в Москве на отстрел попросить - как бы беды не было. Вон, слышишь собаки лают? Это он там шастает.
Потом Андреевич предложил всем выпить за встречу. Я отказался, я пошел спать, поблагодарив за предложение присоединиться (я пить не хотел - перегрузился на Млоконе!)
- Это вы книжку написали? - спросил меня Налейкин, когда я уже выходил из рубки.
- Я.
- А я смотрю, лицо знакомое. Я читал.
- Я знаю, - ответил я, и остановился.
Но больше ничего не последовало.
- Спокойной ночи, - пожелал я. - Ещё увидимся.
- А может?… - Налейкин кивнул на бутылку.
- Нет, спасибо. Я - спать. Завтра день будет трудный - на Рытый идем.
- На Рытый?
- В ущелье.
- А-а! Трапезников прошлый раз оттуда школьников привел.
- В смысле?
- Ну, школьников. После школы. Он всё время кого-то водит. Прошлый раз - школьников. Посадил их на корабль, а сам - обратно.
- Через ущелье Риты?
- Да. Через ущелье. А что?
- Так там же, пишут, человек не ходил.
- Ходил, Трапезников ещё тогда и двух священников провел, когда они часовню на истоке Лены освящали. Трапезников там постоянно ходит.
- То есть, оно проходимо?
- Конечно.
- А почему никто ничего не знает?
- А кто знать должен?
- Ну, не знаю. В книгах пишут - инопланетяне, медведи и всё такое.
- Не знаю - не ходил.
Налейкин испортил настроение.
- Значит, мы - не первые.
- Трапеза постоянно ходит.
- Понятно, - я протянул ему руку. - Спасибо за информацию. Я - спать.
Анатолий криво улыбнулся и пожелал мне спокойной ночи.
Зайдя в каюту к Палычу с сотоварищами, я рассказал про Трапезникова. Эта информация немного огорчила всех. Но…
Но всё равно пойдем - мы официально заявились! А если, кто и ходил, так на Земле везде кто-нибудь где-нибудь ходил. (Хотя, конечно, жаль, что мы не первые!) Посмотрим!
(Так рассудил Палыч).