Я шел третьим за ним и ВП. Машинально я сделал шаг и оказался перед Палычем. Лишь после этого я увидел, что межу деревьев красуется изюбрь. Грациозный (иначе не скажешь), рыжий, пугливый олень остановился, оглядываясь, выбирая, куда бы ему смыться. Довольно долго - несколько секунд - он крутил своей безрогой башкой.
- Изюбриха, - я опустил карабин.
- Не путайтесь под ногами! - раздался голос Палыча у меня над головой - он пытался достать фотоаппарат.
Я отступил на "свое" место.
Услышав человеческий голос, олениха метнулась в кусты - и больше её мы не видели.
Когда (через минуту) мы двинулись дальше, я спросил:
- А что значит "не мешайтесь под ногами?"
- "Не путайтесь", - поправил меня Палыч.
- Ну, хорошо - "не путайтесь", пусть так. Что это значит?
- Фотографировать мешаешь - это самое, обзор закрыл! - оглянувшись на ходу, пояснил мне-тупому Валентин.
- Спасибо, Валя! Вообще-то я думал, что это медведь.
- Да какой же это медведь?! - Валя разговаривал со мной, посмеиваясь. - Видно же, что, это самое, изюбрь. Рыжий же. Медведь!.. - хихикнул он.
- А я думал - медведь, когда ты крикнул: "Зверь".
- Да изюбрь - видно же сразу. Это самое…
- Короче, завидуйте молча! - перебил я Валю. - Я, как нормальный человек с ружьем, завидев опасность, бросился прикрывать грудью руководителя группы. Откуда я знал, что это олень? А если б Миша? А мне - "Не мешайтесь под ногами!"
- "Не путайтесь", - ещё раз уточнили сверху.
- Какая разница?! - я плюнул в белый, хрустящий под ногами ягель. - Не ценят нас - бдительных охранников!.. и спасателей! Правильно я говорю, Алексеич? - я повернулся к представителю "Спасательной службы", шагающему последним с моим рюкзачком.
(Мы шли налегке, взяли лишь один рюкзак с пропитанием - мой. Его тащил Алексеевич. Я тащил карабин).
Улыбнулся Николай Алексеевич… "но ничего старику не ответила рыбка"…
Через пару километров - привал. Классное место - маленькая скала и небольшой снежник "замыкают" юную Лену. Мы остановились, фото всех немыслимых ракурсов и видов. Здесь даже стланик, высотой всего в двадцать сантиметров, но весь в шишках - торопится природа разродиться, пока лето, пока тепло. Сбросив рюкзаки, потянувшись, кто курил - закурили, кто не курил - достали бутылочку с водичкой. Заодно, опять сверились по картам и GPS (а как без них?) куда путь держать. Стало ясно, что исток Лены где-то вон там - один из двух рукавов, что спускаются с горки километрах в трех перед нами. В бинокль Палыч определился, что с правого, видимого нам ручья, не должно быть основного русла - суховато. Скорее всего, основное русло - в левом истоке. Но нам его плохо видно - холм прикрывает. Подойдем ближе - увидим. "Оно там!" - так решил Палыч. И мы встали и пошли проверять его предположение.
1000-летний коньяк, разбавленный 20-тилетним - этим мы отметили нахождение и официальное регистрирование истока Лены (высота 1670). Их было два - два последних рукава, которые оба могли стать официальными истоками реки. Пришлось разделиться, что обследовать оба. Владимир Павлович с Валентином пошли по левому (если против течения смотреть, как мы поднимались) рукаву, а Евгений Ефимович с Андреем Валентиновичем отправились по правому ручью. Мы с Николаем Алексеевичем остались на развилке дожидаться обе группы, чтобы потом с одной из них совершить восхождение к действительному, на их взгляд, истоку. Еще внизу, глядя в бинокль, если Вы помните, Владимир Павлович решил, что верный тот, по которому он сейчас пошел. Евгений Ефимович наоборот был уверен в том, что правильный исток тот, по которому они с Андреем Валентиновичем отправились. Теперь осталось дождаться спорщиков и выяснить, кто прав.
Скинув обувь, мы с Алексеичем валялись в траве, греясь на солнышке и "кайфуя" под голубым малооблачным небом. Немножко вздремнули.
Первыми вернулись Палыч с Валентином.
- 1648 метров, - объявил Владимир Павлович, показывая показания GPS. - Посмотрим, что у них там.
Минут через десять появилась вторая группа.
- Сколько? - сразу задал вопрос Владимир Палыч.
- 1670 - это небольшое озерцо, но есть и выше, но там вода потом уходит под камни.
- Нужен постоянный, действительный ток, - сказал Владимир Павлович.
- Тогда - 1670, - ответил Евгений Ефимович.
Владимир Павлович задумался, что-то высчитывая в уме.
- Завидую вам! - вдруг произнес Евгений Ефимович. - Вы увидите и тот, и другой исток. А нам придется довольствоваться только одним.
- Это самое, - заулыбался Валентин, - это точно! Мы оба увидим!
Владимир Павлович оторвал взгляд от GPS и тоже разулыбался.
- Да, получается, мы с Валей все истоки Лены увидим.
- Получается так, - вздохнул Евгений Ефимович. - Повезло вам.
Я непроизвольно засмеялся:
- Да Вы, батенька, дипломат! - обратился я к Евгению Ефимовичу. - Очень остроумно - всё ненавязчиво объяснили Владимиру Павловичу. В коем веке, он оказался неправ, а Вы ему: "Повезло Вам!" Очень остроумно. И Палычу не обидно, и заодно он теперь знает, что все истоки увидит, и что ему повезло больше, чем другим, и спор вроде он не напрасно "проиграл". Технично, Евгений Ефимович! Очень технично! Четыре балла!
Все поняли сказанное, хмыкнули и расцвели в улыбках. Понял и Владимир Палыч, довольно кивая. А ЕЕ хитро поглядел на меня… Чем ещё больше рассмешил.
А уж когда поднялись к небольшой луже, когда приклеили табличку (моего имени, к сожалению, там не оказалось, но сфотографироваться на фоне её вместе со всеми, мне было позволено), уж тогда мы "сбрызнули" победу 1000-летним коньяком. (Палычу бутылку его подарили, откопав где-то в захоронениях или со дна морского подняв - я, к сожалению, не запомнил тогда. Правда это или нет - решайте сами. Мне-то наплевать - я его пил на халяву, и во славу победителей, и не спрашивал. А если Вы спросите: "Чем отличается?" Я отвечу: "Не понял". Я же не знаю, в каких пропорциях его разводили. К тому же Палыч сказал, что когда его привезли, это был почти что гель, почти твердый. Я - не сомневаюсь. А Вы… Решайте сами! А что ещё из "съестного" может храниться тысячу лет?).
- За победу!
Тут же над нами пролетело два бомбардировщика - как ждали. Таких самолетов в России всего шестнадцать (по данным рядом стоящих знатоков). Два из них - над нами!
- Обратите внимание, произнес Владимир Павлович, поглядывая на часы, - ровно тринадцать ноль-ноль.
- И самолеты, как по заказу…
- Дежурят.
- Ровно час!
- Н-да, - согласился Старшой. - И ещё магия цифр: Сегодня шестнадцатое ноль седьмого, а исток мы нашли на высоте шестнадцать семьдесят - цифры те же, и комбинация почти такая же. А?
- Н-да! - теперь согласились все, - интересно получилось!
Каждый задумался на несколько секунд, поглядывая на часы и в небо, прикидывая комбинацию цифр - 13.00. Но никуда 13 и 00 не влазело.
- Давайте я лучше ракету запущу, - предложил я.
- Имеете право! - все оторвались от циферблатов.
И я выпустил ракету.
Ракета, в честь открытия истока, обожгла мне ладонь. Кожа стала, как у подпаленной свиньи. Но не было больно, как и не было после волдыря или другого признака ожога. Чудеса!
"Выжжжжж, - зашипела ракета, уходя вверх. - Бдах!" - хлопнула она в голубизне неба.
- Хорошо, что самолеты уже пролетели! А то бы сейчас как дали ответный залп! - своеобразно пошутил Андрей Валентинович.
- И стало бы русло реки Лены ещё на полкилометра больше - по диаметру воронки!
- Нет уж - пусть летят они по своим делам - не надо нам ответного залпа!
- Ну, как скажите, Владимир Павлович. Может, чайку?
Мы решили попить чайку. И запалили костер на этом месте - это теперь НАШЕ место! Но не успели, как следует развести огонь и вскипятить воду, грянула гроза, и нас залило дождем - хорошим дождем! Если вспомнить, что утором погода была благодать, то и оделись мы соответственно - всё легкое и не для дождя. А тут - как дало! Мы поспешили обратно в лагерь. Но как изменилась природа! Вместо веселого, летнего дня всё стало по-осеннему хмурым и мерзким. Нас заливали струи воды, и скоро мы должны замерзнуть, судя по всему. Поэтому, не останавливаясь - домой, домой, домой. Обратный путь был быстрым, но очень склизким. Хотелось быстрее в лагерь, и переодеться в палатке. Здесь нет пасмурного неба - мы на горе. Мы в самой туче! Ничего не видно - все в тумане, точнее, внутри тучи. Все холмы, которые мы разглядывали вчера в бинокль, теперь перестали существовать - белая пелена, молоко и мир сузился до неимоверно маленьких размеров - только твои ноги внизу мелькают по мокрым растениям, да товарищи - позади и впереди неровно дышат. А по бокам - хлябь, сырость и пелена густого тумана. Одежда - насквозь! Спина мерзнет - рюкзаков-то нет! С рукавов капает. По лицу текут струи, как под душем. Из "непромокаемых" ботинок выдавливается мелкая пена при каждом шаге. Хуже - не бывает! Куда подевалось радостное солнышко? Где летняя жара? Во - уже склад ВВ. Через восемьсот метров будет зимовьё. Плевать - не до них! Быстрей домой!
Перед самым лагерем гроза ушла, и одежда "запарила". На теле не успеет высохнуть - придется опять сушить! Запарила уже!
- А куда у нас опять подевался Николай Алексеевич?
Николай Алексеевич вернулся из "разведки" в зимовье геологов. Он, все-таки, мимо не прошел. Он притащил пластиковую бутылку с солью и разорванную пачку чая.
- Там всё разворочено, - сказал он. - Тушенка на полу… Но бомбажная. Вот соль нашел, и чай собрал рассыпанный. Лет двадцать там никого не было.
- Ну не двадцать, - усомнился я. - Двадцать лет назад пластиковых бутылок тут и в помине не было. Мы с Вовой пятнадцать лет назад по Байкалу шли с армейскими фляжками. Были бы тогда пластиковые бутылки, фляжки бы мы не брали.
Ещё он притащил газеты 1989 года издания - Советские. Это его и сбило с толку. Газеты мы с интересом читали. Теперь всё это кажется юмором. А сколько тогда судеб решалась?!
- О, - произнес Евгений Ефимович, - "Восточно-Сибирская правда". Знаешь такую? - обратился он ко мне.
- Ещё бы! Посмотрите, кто главный редактор.
Вопросы были сняты.
И снова хлынул дождь.
Все быстро "катапультировались" по палаткам, прихватив с собой недосушенные вещи.
Я заполз в свою. Сырые шмотки утрамбовал ногами в дальний угол, чтобы со спальником не соприкасались - потом, даст Бог, досушу.
Время в мокрой палатке противно и неизбежно медленно тянется. Снаружи по пологу колотит монотонный дождь, внутри всё отсырело от конденсата. Неудобно постоянно лежать на спине и смотреть в серый полог, и чего-то ждать. Чего ждать? Скорей бы вечер! А зачем? Что будет, что изменится вечером? Ещё только три часа, до вечера - как до луны, а… что потом? Ужин? Ну, ужин. Сублиматы, которые и в глотку-то не лезут, и чай без сахара, и орехи с сушеными бананами уже достали… Так что, от вечера особо ждать нечего, особенно, если дождь к тому времени не закончится. Но всё же, хочется, чтобы быстрее наступил вечер - стемнеет, а там посмотрим - может, усну. Хотя, если похолодает к вечеру, станет тоскливо и одиноко. Чем же заняться?
В такой обстановке опытный путешественник гонит от себя липкие мысли о прошлом (вспоминается что кто-то когда-то его предал, изменил, чего-то не додал, подставил, не понял и не оценил, и прочая чепуха, не имеющая ровным счетом теперь уже никакого значения), и начинает "развлекаться", как умеет.
"Куда я задевал блокнот? Вечно, когда он нужен, его - хрен найдешь! С другой стороны - в таком положении что-то карябать на сырых страницах не очень удобно. Ладно, оставим блокнот. Надо было газету взять почитать. Хотя, чего там читать?"
И тогда я вспомнил, что один мудрый и известный философ, типа Шопенгауэра, утверждал, что умный человек, когда есть время, не читает, а размышляет. Я решил, что я умный человек, и начал размышлять… вспоминать и сочинять всякую фигню.
Первое, что пришло на ум - рассказ Сальвадора Дали. Сальвадор писал (кажется, в "Дневнике одного гения" - я не фиксирую прочитанных книжек и не записываю их краткое содержание - я просто пропитываюсь прочитанным, а потом считаю, что и я такого же мнения): (Примерно так - не дословно, естественно) "Нет ничего проще, как написать сценарий к фильму, который запомнили бы все! Я уже писал такой сценарий вместе с Бонюэлем. Это заняло сорок минут, но фильм запомнили на века - "Андалузский пёс". Хотите, я прямо сейчас Вам расскажу, что нужно снимать?" Ему ответили: "Да!". "Хорошо! Представьте, Альпы, только что сошла лавина, всё белым-бело, снег, холод, крик ребенка: "Помогите!" Где-то в снегу, под лавиной кричит девочка. Она задыхается! Снег давит её! Ей остались считанные минуты! Что делать? Кто поможет? Крупным планом: несется сербернар с бочонком рома на ошейнике. Он упрямо и натружено скачками пытается пробраться к слышащемуся крику! "Помогите!" - задыхается девочка. Сербернар бежит, скачет сквозь глубокий снег - упрямо, нацелено, бочонок с ромом бьет его по груди, качаясь при каждом прыжке. "Помогите!" - голос всё тише и тише. Крупные планы: глаза сербернара, его дыхание с паром, его упругая шерсть, снег отлетает от лап при каждом прыжке - он спешит, спешит, чтобы успеть. "Помогите!" - уже, почти, шёпот. Сербернар копает снег. Быстро копает, как он умет, как его учили - чтобы успеть, пока девочка не задохнулась. Потом он ныряет в дыру, которую выкопал, вытаскивает за воротник маленькую, несчастную девочку, вытаскивает её наружу из лавины… Набрасывается на неё и съедает! Хруст, кровь на снегу, девочка уже не орет, а воет и хрипит! Потом - резко тишина - сдохла! Всё! Облизывается. Он её сожрал! Ну, разве такое не запомнится?!"
Мне, конечно, далеко до Сальвадора Дали, но и я в приступе лени начинаю "импровизировать". Приступ Лени - ПреступЛение! А? Ну, чем не хорош каламбур?! Улыбаясь, я начинаю продолжать: Мы вышли на мыс в выходные (в субботу). Выходные - значит, выходим. Сейчас началась новая неделя (понедельник). Неделя - неделание. Во! Как интересно! Вспомнился Фоменко и Носовский. Неделя - ничего не делаем, выходные - выходим дань собирать! В нашем случае - просто выходим, чтобы выйти из ущелья. А теперь - неделание ничего - палатка, дождь и тихое сумасшествие среди тайги, болот и ягеля. (Размышления на эту тему могут занять несколько часов!) Или вот ещё: Пиджак для хиппи. Хипарям что надо? Чтобы на них обращали внимание, и чтобы они всех раздражали. Особый упор они всегда делали на одежду. Пиджак для хиппи: телесного цвета кожа, с синими прожилками вен, с угрями на спине (некоторые уже выдавлены, и кровь гадко размазана) Можно и фурункул куда-нибудь присобачить. Или парочку. Пошлую наколку, вместо броши. И уж для полной мерзости - впереди соски, а под мышками - волосы! Фу, какая гадость! Зато хиппи - хиппуют! Или вот ещё: к тебе пришла пьяная подруга… Размышляя про это, я уснул.
Безделье, точнее, "ничегонеделание", также скрашивают какие-нибудь рассказы. Не важно про что, главное, чтобы они были. Еще лучше - беседа. И чтобы было с кем поговорить… или поспорить. Ох, как "горит" время во время споров!.. Просто за ушами свистят минуты и часы!
Я проснулся, когда спор между Евгением Ефимовичем и Андреем Валентиновичем был в самом разгаре. Дождь прошел, видимо, давно. Выползая из палатки, прихватив сигаретки и кружку, я ещё толком не понимал, чего это они так разошлись? Набрав чайку, закурив, я присел на поваленный ствол у костра и навострил уши.
- Так ты мне скажи, История, по-твоему, это не наука?! - спрашивал АВ.
- Не наука, я считаю, - отвечал ЕЕ.
- То есть, всё, что было описано, исследовано и доказано - всё это не соответствует действительности? Так что ли?
- Ну, не совсем не соответствует, кое-что соответствует, но в целом факты подгоняются под идеологию, под политический взгляд правящей верхушки страны. И необязательно мы говоримо о нашей стране - любой страны. Как выгодно и надо, так и преподносится, так называемая, история.
- То есть, если я тебя правильно понял, - нет истории! Нет Древней Греции, Рима……
- История-то есть, другое дело как она преподносится в данный, отдельно взятый период времени. Сто лет назад говорили так. Сегодня, когда есть цифровые технологии и спектральный анализ - эдак. Каждый автор, желая прославиться, пишет по-своему. Каждый "ученый-историк" доказывает, что он прав. И не важно, так ли это на самом деле? "Историку" нужно имя. Он чего угодно докажет, лишь бы угодить тем, кто подтвердит защиту его диссертации или научной работы - а тут, как вы знаете, без политики не обойтись. Вот и получаем мы политизированную "историю"…
- Жень, ты писал диссертацию?
- Я - нет. Но какая разница. Кому не известно, что кандидатский минимум включал в себя "Научный коммунизм"? Заметьте - "Научный"! И где сейчас коммунизм?
- Это совсем другое дело…
- Это - не другое дело! Это то, о чем мы говорим. Кандидатская по физике или химии, а "Научный коммунизм" сдать обязательно нужно! "Каждый обязан знать свою "Историю"!" Ни так?
- Мы уходим от темы! "История" - это наука или нет?! Вот, что мы пока выясняем.
- Мы не выясняем, мы пока рассуждаем…
Наклонив голову, покуривая, я с интересом слушал спорщиков.
Иногда своё слово вставлял Владимир Павлович, давая точные формулировки, как из энциклопедии, что означают понятия "Наука", "История" и прочее, прочее, прочее, чего мой маленький умишко может выслушать и понять, но процитировать дословно - не способен. Можно, конечно, заглянуть в словари, но там (я более чем уверен) будут именно те же слова, что произнес Палыч, причем, до последней буквы и запятой, совпадающие со сказанным. В словари лезть лень. Но слушать их было интересно. Один доказывал свою точку зрения, второй опровергал её и настаивал на обратном. Они спорили порой довольно агрессивно, чаще - остроумно, но всегда точно понимая что именно говорят. Андрей Валентинович, в силу своих профессиональных навыков, задавал вопросы, которые исключали возможность после увильнуть. Евгений Ефимович дипломатично обходил такие постановки и отвечал, что он ведет беседу, высказывает свою точку зрения на данную проблему, и не более того, и не готов однозначно отвечать, как на допросе. Если кому-то не нравится, как он формулирует свою мысль, пусть его поправят или не слушают вообще, но уж если решили опровергнуть его слова, то не стоит загонять его в угол однозначными "Да-Нет". Вопросы, в которых уже есть ответ и иного не дано, ему не кажутся правильными во время данной беседы. Зачем утверждать то, в чем все здесь сидящие - не специалисты, а лишь любители, хотя и довольно начитанные? Палыч вставлял, что ай нет - здесь два академика: из них, один - ученый-математик (коим являлся Андрей Валентинович), второй - "наш покорный слуга" - он сам. Евгения Ефимовича это не смущало и ровным счетом ничего не говорило. Ну, математик и геолог-минеролог, а причем тут История?… И все начиналось сначала.
Я курил уже далеко не первую сигарету, а они все никак не могли решить свою "проблему". Главное-то, что цели в таком споре нет, нет результата, нет победителя. Никто ничего никому не докажет! Зато - время убьют и мозгами поработают. В лесу, на природе, когда делать нечего - наверное, это нормальное занятие.