- Три тысячи метров над уровнем моря! - Лоренцо показал на вершину Иламана, казавшегося отсюда невысокой горкой. - И целая деревня в стране, где на один квадратный километр приходится ноль целых семь тысячных жителя!
Дышалось трудно, но все переводили дух с довольными улыбками.
- Что это за диковинные палатки?
- Ага, обратили внимание! Я ждал этого вопроса! - Лоренцо подошел к кустам и картинным жестом раздвинул их. В лучах восходящего солнца среди неописуемо пышных цветов олеандра Гай увидел повисшую над поселком треугольную площадку, к которой вела узкая тропинка. Позади площадки, очевидно, был обрыв. Точно порхая в воздухе, яркими красками играли на солнце две большие палатки.
- Волшебное гнездо нашей жар-птицы! - любезно проговорил Лоренцо. - Нам идти еще минут десять, и я вам объясню, в чем дело: сегодня к вечеру вам предстоит там обедать. Кстати, позаботьтесь приобрести какую-нибудь ценную безделушку.
- Лоренцо с улыбкой задумался, потом сказал: - Хозяйку зовут Тэллюа ульд-Акадэи. Она - знатная таргия, то есть туарегская дама. Но трудно дать вам представление о ней в немногих словах. Таких фигур в нашем обществе нет. Красивая девушка, с детских лет подготовленная к карьере танцовщицы, выдвигается среди подруг и становится известной куртизанкой. Она по-своему образованна, умеет импровизировать стихи, поет и танцует, в ней воплощены местные представления о красоте, изяществе, светской воспитанности и утонченности. Обычно такая куртизанка разбивает свои пестрые шатры невдалеке от больших дорог, и ее становище приобретает значение центра светской жизни всего района: со всех сторон к ней съезжаются окрестные дворяне, и, конечно, не с пустыми руками. Туарег- страстный любитель поэзии, музыки и красивых женщин. Девушка живет по здешним понятиям богато, ее окружают рабыни и служанки. Поклонникам обеспечен любезный прием, прохладное омовение, отдых, обед, во время которого хозяйка, сидя у ног гостя, импровизирует стихи… За пиром следует празднество и…
- Ночь любви?
- Иногда, но не обязательно. Здесь красавицу нужно добывать с боя. У известной куртизанки бывает несколько соискателей. Каждый ставит у входа в ее шатер копье со своим дворянским родовым значком. Это - вызов. Начинается соперничество в щедрости, настойчивости и ловкости. Спортивные состязания зачастую заканчиваются яростным поединком. Ах, дорогой мсье ван Эгмонд, какое это захватывающее зрелище, когда два феодала обнажают сверкающие мечи перед куртизанкой, небрежно возлежащей на ковре!
- Таким образом, Тэллюа - это наследница Аспазии и Сафо?
- И еще многих других, а прежде всего - прекрасное дитя пустыни. Только здесь и можно встретить такие сильные и яркие натуры!
- Вот видите, сколько кругом интересного: и в пустыне, оказывается, растут цветы! Но откуда у нее такая палатка?
Лоренцо отвел в сторону глаза и вспыхнул.
- М-м-м… Это я… Так, знаете ли… выписал из Алжира. Вы не подумайте, конечно… Словом, и профессор помог… Да и лейтенант д'Антрэг и младший лейтенант де Роэль тоже у нее бывают… Ах, мсье, пустыня есть пустыня! Этим все сказано!
Они подошли к палаткам экспедиции.
- Вот мы и дома! Это наша база. Видите навесы? Разбивайте свою палатку прямо у источника: чистая холодная вода обеспечена днем и ночью. Вот те палатки - наши, эта - моя, а та - герра Балли. А где же он сам? Сейчас узнаем. Эй, ребята, где профессор? В обходе? Ладно, скоро вернется. Мы практикуем выезд с базы на два-три дня для освоения района. Вот что, мсье, - купайтесь, спите, наводите красоту… Даю вам уйму времени, а в пять или в половине шестого мы отправляемся вместе на верхнюю площадку - в гости к прекрасной Тэллюа!
Глава 6. В хоггарском арреме
Помывшись и отдохнув часа три, Гай вскочил: жары не было, и потому не чувствовалось усталости. Он взял фотокамеру, позвал Сайда и оглянулся вокруг: с чего же начать?
Арабские оазисы там, внизу, обычно построены на холмах. Глинобитные дома, оштукатуренные известью, кажутся пирамидой, сложенной из кусков сахара. У основания пирамиды - пыльная пальмовая рощица, канавки мутной горячей воды, колодцы с воротом и ослом на веревке, кучи вяленых фиников и мухи, мухи, мухи… Пальмы и финики в Сахаре - дело рук человеческих: цветы здесь опыляются искусственно. Араб, взобравшись на верхушку качающегося дерева, трясет цветущей ветвью - что делать, пчел в Сахаре нет!
Но хоггарский аррем имел совсем иной вид! На серо-желтых склонах рассыпались глинобитные хижины, около которых за низкими земляными заборчиками виднелись ровные ряды грядок - там зрело просо и бобы, пшеница и тыква, хна и мята, лук и перец. Около канавок с водой - усыпанные плодами кусты помидоров, морковь, мелкая капуста. Пальм не видно - здесь прохладно, а ведь финиковые пальмы растут "с головой в огне и с ногами в воде", как говорят арабы. Зато всюду ласкают глаз зеленые лиственные деревья и кусты, лужайки сочной травы. И хотя от пыли все имеет бархатный оттенок, все это - жизнь!
Перед деревней Гай остановился.
Утром, вступая на плато, он издали увидел впереди странные темные пятна, похожие на огромные фантастические деревья. Да, это оказались деревья - реликтовые кедры метров пятнадцати высотой и метров восьми в обхвате, сохранившиеся в горах Хоггара как грозный укор и предупреждение человеку. Ведь не так давно Сахара была лесом и степью - цветущим краем, житницей Римской империи. Но человек истребил леса и выжег девственные степи. Климат изменился, он стал суше и жарче. Поверхностная вода исчезла. Затем пришли в движение силы, действующие быстро и беспощадно: резкие суточные перепады температуры и ветер. Горы рушились, скалы разваливались, появился гравий, щебень, а ветер перемолол их в песок. И бескрайние цветущие просторы превратились в пустыню, в жерло печи, в ад… В крепости Гаю показали засушенного в раскаленном песке крокодила длиной чуть меньше метра. Его поймали солдаты на высокогорном плато, среди травы и кустов. Это речное чудовище, достигавшее в свое время трех-четырех метров в длину, выродилось до небольших размеров: уменьшением роста оно приспособилось к безводью. Это были не ископаемые останки "допотопного" ящера, истребленного за ненадобностью ходом естественного развития миллионы лет тому назад, а реликт природы, уничтоженной человеком в близкое нам историческое время. Гай горестно думал о близорукости человека, о его безумной способности уродовать природу… Французы вычислили, что ежегодно пустыня расширяется к югу на один километр - значит, на тысячи километров по всему широкому фронту!
Гай стоял, опустив голову, а деревья-великаны поскрипывали тихонько, то ли с укором, то ли с мольбой…
День был прохладным, ярким, бодрым. В деревне кипела жизнь: отовсюду слышался деловой говор и звуки труда - стук молотков, скрип пил, шум колес.
Гай и Сайд переходили от одной группы к другой: смотрели, прислушивались, Сайд переводил ответы и снабжал их своими комментариями, Гай делал несколько снимков- и дальше!
Гай попросил разрешения заглянуть внутрь большого эхана. Хозяин казался человеком среднего достатка: Гай нарочно выбрал этот шатер, как более или менее типичный. Пол в нем был посыпан тщательно просеянным песком. Внизу расставлены твердые вещи, вверху подвешены мягкие. Гай переписал все предметы. Их оказалось довольно много: меч, копье, сбруя, каменная ступка и пестик для растирания проса, глиняная, медная и железная посуда, рога муфлонов для масла, сделанные из кожи верблюдов и зебу бурдюки с простоквашей из верблюжьего молока и с водой, топор, ножи, капканы, щипцы для костра, сито для просеивания песка, ножницы для стрижки овец и многое другое. Вот глиняная амфора с жиром. Для чего? Мазать тело, чтобы кожа не трескалась от жары. А вода? Для мытья? Нет, конечно, для варки еды.
Хозяин покачивает перед Гаем в воздухе пальцем с большим перстнем и крашенным хной ногтем: мыться вредно: можно заболеть; вода - мать болезней. Туареги аккуратно моются горячим песком каждый день.
- Свиньи, - бурчит Сайд по-французски, - нарушают слово пророка. Где в Коране сказано о мытье песком?
Этот тип шатра характерен только для ахаггаренов; другие племена строят шатры иначе. А бывают ли вот такие, как там, наверху, на площадке над деревней? Нет, там материя привозная, это подарок общей любимице. А все устройство местные мастера скопировали у белого начальника, который что-то ищет в горах. Когда он уехал на два дня, деревенские мастера разобрали палатку, сняли мерки и построили для знаменитой Тэллюа ульд-Акадэи этот большой шатер, только еще красивее, чем у белого начальника. Ночью бывает холодно? Нет, вот куски шерстяной материи - прикрываться на ночь.
Гай сфотографировал деревянную кровать с подушками и висящую люльку, коврики и циновки, многочисленные кожаные мешки, потом хозяина, хозяйку, детей и рабов.
Туареги были любезны, но очень сдержанны. Дети не обращали внимания на гостей, даже не интересовались аппаратом. Раб и рабыня скалили зубы в бессмысленной улыбке. Гай сфотографировал двух собак, диких, тощих и грязных. Здесь же шмыгали зловеще лохматые кошки. Это новое животное в Хоггаре, его завезли чужеземцы. Полезное ли это животное? Да, оно питается грызунами и гадюками. Гай смотрел на всклокоченного кота без малейшего желания погладить его.
Когда чужеземцы ушли, муж сел, раскрутил тюрбан, закрыл лицо белой материей, прижимая ее ладонями к носу и рту. Жена устроилась сзади и, напевая песню, переплела ему бесчисленные змейки-косички, попутно охотясь за насекомыми, которых она бросала на тлеющие угли. Сайд рассказал, что такая операция производится два раза в месяц и занимает не менее трех часов.
- Ха, эти туареги - франты! Даже самые бедные - и те за собой ухаживают, наверное, больше, чем в Париже! Особенно внимательны к мелочам своей одежды или к прическе - здесь уже мужчины женщинам не уступят!
- Хорошо, что она хоть следит, чтобы насекомые сгорели в огне!
Капрал рассмеялся:
- Еще бы! Она ведь боится, как бы вы, мсье, не украли одно и не унесли бы с собой!
- Вот тебе на! Зачем же?
- Вы получили бы власть над человеком и могли бы околдовать его!
У одного эхана две женщины взобрались на верблюдов, гикнули и понеслись по дороге к ущелью. Дети долго махали им вслед руками, мужчина глядел на облако пыли, опершись на длинное копье.
- Что это они? Убежали, что ли?
Ну, что вы… Хозяйка поехала в гости. Вы видели корзинку? В ней мясо-мучные лепешки. А в бурдючке - кислое молоко или вода. А вторая - рабыня. По одежде видно, мсье. А это муж. Проводит жену и будет дома вместо нее командовать хозяйством до возвращения! Туареги - плохие мусульмане: жену имеют только одну - даже самые богатые, женщины у них лица не закрывают. В семье туарега командует жена, во все вмешивается и мужа не боится. Туареги, как у вас в Европе, - джентльмены! Это по-английски, мсье, но вы меня поняли? - Сайд старательно выговорил это слово и не без гордости взглянул на Гая. - А по-нашему - дураки! Они своих женщин работать совсем не заставляют, очень их уважают и берегут, как драгоценности. Впрочем, какие у них драгоценности?! Лучше сказать - как оружие или верблюда! Представьте, мсье, у них только женщины грамотные, мужчины ничего не знают. Их письмо называется тифинаг, и женщины его хранят и передают от матери к дочери. Чудной народ! - Капрал даже сплюнул от возмущения. - Они говорят: "У нас жен уважают и подозрений к ним нет. Мужчины и женщины даны друг другу для глаз и сердца, а не только для постели". Я поражаюсь их глупости, мсье! Глупцы они или бессовестные - не знаю, просто не могу этого понять!
- Но если они так уважают и берегут своих жен, то как же этот муж отпустил ее одну в пустыню? И куда? Ведь деревень по дороге мы не видели!
- Они берегут не жен, а женщин: я вам сказал уже, это не мужья, а джентльмены! - Сайд презрительно скривил рот. - Туареги женщину никогда не обманут и не обидят. А уж щедры! Ах, как щедры! Это даже в поговорку вошло: если муж много дарит жене, то у нас, арабов, всегда говорят: "Глуп, как туарег!" Защищая женщину, туарег может убить мужчину или сам сложит голову на дуэли. Возьмут мечи, щиты и прыгают по песку, пока один не изловчится и не рубанет другого - за бабу, за неосторожное слово, за непочтительное движение! Клянусь, мсье! А насчет деревень по дороге - это верно, деревень нет, но ведь она поскакала километров за триста от дороги, вглубь гор.
- Одна?!
- Вдвоем с рабыней, мсье.
- Две женщины в пустыне!
- Туареги их не тронут, а негры и всякая местная рвань не посмеет - туарегские бабы при оружии и всегда дерутся насмерть! Вы заметили копье и меч у седла? К тому же все будут бояться мужа - ведь он обязательно найдет обидчика, из-под земли достанет!
- А легионеры?
- Гм… Наши другое дело… Европейцев они объедут, не впервые!
Сайд усмехнулся с довольным видом и покрутил усы.
Гай с уважением смотрел на туарегов - рослых, сухощавых, гордых и смелых. Орлы! Что за независимая осанка, что за величавая посадка головы!
- Здоровый народ!
- Да. Они говорят, что вода - мать болезней, и это - правда. Дальше вы сами увидите: возле рек люди будут мельче и слабее, а болезней там!.. Кишмя кишат! Да ведь туарегам и нужно здоровье: в Хоггаре они пастухи и блюстители порядка, туземное войско и полиция. Они нужны чужакам- поселенцам, торговцам, неграм. Эти возделывают землю и вырабатывают разные вещи. Просо и бобы доставляют местные оседлые люди, а кожи и шерсть - туареги. Они же и перевозят товары, в первую очередь соль. Деревушки вроде этой - транспортные станции, перевалочные пункты, мсье… Видите высокие дома с круглыми крышами? Это склады зерна, соли и товаров. Их с севера везут на Чад, а вместе с ними и мелкие железные изделия и ткани. Мелочь, но нужная - без нее нет жизни. Хозяева этого добра - местные негры, а охрана и перевозка - всегда в руках туарегов! За свои услуги они получают разные изделия, соль, бобы, зерно, привозные финики, а сами продают кожи и сыр. Такой уж здесь порядок: каждый кочевой туарегский род охраняет несколько оседлых семей, у них вроде бы неписаные договоры имеются, а раньше была зависимость. Когда-то туареги продавали пропуска на проезд через пустыню даже иностранцам. Они назывались прощение. Как вам нравится? Прощение! Теперь, конечно, не то, французы всех успокоили!
- Создали мир?
Сайд с размаху шлепнул тяжелым ботинком по дороге. Поднялась пыль. - Вот! Под самым сапогом теперь мир! - Он посмотрел на Гая и важно одернул казенный плащ. - Кочевники уже не грабят: война и грабеж у них были как у европейцев футбол - спорт и больше ничего. Здесь вот болтается один такой обедневший из-за нас местный вождь с шайкой своих имгадов, Аллар аг-Дуа. Вы его увидите. Но ничего, мы этого красавца держим на примете!
- А оседлым как живется? Сайд нехотя пожал печами.
- Им тоже стало невесело. Торговли нет, караваны ходят редко…
- Кому же лучше от этого мира? - Гай с интересом ждал ответа. Сайд нахмурился.
- Богу.
- Или французам?
Капрал одернул форму, подтянул пистолет и отвернулся.
- Идемте, мсье, надо кончать осмотр.
В тени большого шатра благородного имаджега сидели женщины, свободные и рабыни, и вместе работали. Рабыни ткали плотную материю из верблюжьей и овечьей шерсти, хозяйка делала кожаную сумку с затейливым узором из цветных ремешков и медных бляшек. Старуха что-то рассказывала, девушки смеялись.
Гай подошел. Ни одна женщина не повернула головы. Чужих демонстративно не замечали. Постояв, чужеземцы пошли дальше, хотя вначале Гаю хотелось купить такую сумку на память.
- В них прячут вещи, когда кочуют, - объяснил Сайд. - Они свешиваются с верблюжьего седла чуть ли не до земли. А дружбу тут не завяжешь! Это уж точно.
В тени другого эхана играли две девочки, расставляя на песке фигуры воинов. Куклы, в черно-синих гандурах и красных перекрутах на груди и спине, были недурно сделаны. Гай и Сайд подошли. Девочки продолжали весело чирикать.
- И эти не замечают? - удивился Гай.
- Сейчас заметят! - Сайд стал так, чтобы тень от шлема Гая и его чалмы упала на фигурки. Но дети упорно, не поднимая головы, продолжали двигать куклы.
- Слушай, ты, дочь Иблиса, проклятый выродок! - Сайд ткнул девочку сапогом. - Встань!
Девочка поднялась и громко заревела, выжидательно глядя на свой шатер. Другая спокойно наблюдала, что будет дальше. Из эхана немедленно выглянула мать ревущей девочки. Сверкнула на пришельцев глазами и гневно бросила в шатер несколько слов. Оттуда грозно, как лев из логова, вышел мужчина, быстро смерил чужаков взглядом и бросился к дочери. Он судорожно прижал ее к себе и низким гортанным голосом стал что-то говорить Сайду, прикрывая ребенка полами гандуры.
- Что он говорит?
- Говорит, что бить детей жестоко, что так делают только дикари. Ну-ка, взгляните на это чучело!
Туарег был высокого роста, сильный, закутанный в сине-черное с головы до пят. В узкую щель на лице сверкали два красных глаза, и было странно видеть эту зловещую фигуру, нежно прижимающую к себе маленькую девочку.
Гай объяснил, что хотел бы купить куклу, и Сайд перевел его слова. Туарег взял девочек на руки и унес их в эхан. Потом появился снова, поднял с песка одну куклу и подал ее Гаю, обронив:
- Ас саррет.
- Сколько он просит? - спросил Гай и вынул деньги,
- Он говорит "прощай".
- А деньги?
Сайд перевел вопрос.
Воин выпрямился, сделал легкий поклон и коротко ответил.
- Он говорит: "Желание исполнено. Счастливого пути".
Они подождали, не скажет ли туарег что-нибудь еще. Нет, безликая фигура была нема и неподвижна.
- Туареги с ума сходят по детям! - рассказывал между тем Сайд. - Здесь детей не только не бьют - куда там! - даже и не ругают. Дети здесь могут зайти в любой эхан, и всюду им обеспечено угощение. Все считают себя их родителями, каждая семья для ребенка - родная семья. Если родители умрут, сироты нарасхват разбираются другими эханами.
- Но вас-то он ругнул как следует?
- Эти дураки никогда не ругаются. Имаджег не должен никогда терять спокойствие, тем более ругаться. Имгад выразит свое неудовольствие покрепче и погромче, но и только. Зато уклан - это другое дело! Эти совсем как у нас - и за словом в карман не полезут, и сразу обложат по всем правилам- и по-арабски, и по-хаусса, а то и по-французски! Да, мсье, черт их знает, откуда они узнают такие слова, кто их учит? Хотя у нас, арабов, есть хорошая поговорка: "Свинья свинью найдет".
- А женщины?
- Ну, бабы! Они даже стихами говорить умеют, точно как в книгах. Я неплохо понимаю мужчин, а с женщинами просто мученье: они такие слова заворачивают, что не сразу и поймешь!
Гай фотографировал и расспрашивал капрала. Тот недурно знал местную жизнь, но его арабско-легионерская оценка требовала тщательного вылущивания вкусных и пряных зерен из кучи противной шелухи. Вдруг Сайд спохватился:
- Посмотрите на деревню! Ничего не замечаете странного? - Он широко повел рукой. Гай посмотрел внимательнее.
- Нет, ничего.
- Как же вы не заметили, ведь в арреме нет мечети! Мы сейчас пройдем всю деревню, но даже муллы не встретим. Туареги - истинные безбожники, только на словах мусульмане. У французов в каждой деревне церковь, у нас - мечеть, а здесь люди живут самостоятельно. Ничего не признают.