* * *
Заверениям вдовы Пашутиной Голицын поверил лишь отчасти. Он, конечно, не сомневался, что дама не станет передавать историю их встречи Рейли или кому-нибудь еще. Гости приходят и уходят, а потерять пенсию она боится. Однако насчет сроков проведения тайного сборища "общества дружбы" позволил себе усомниться. И дело тут было не в доверии к словам вдовы. Просто капитан вспомнил азбуку разведчика: создавай вокруг всех своих действий и поступков максимальную неразбериху, тогда у твоих вероятных и явных противников будет меньше шансов вычислить тебя. Поэтому Андрей, возвратившись на Шестую линию Васильевского острова, развил бурную деятельность, удивившую даже его энергичного начальника.
Свою оправившуюся от инфлюэнцы оперативную группу Голицын буквально разогнал по разным концам столицы. Кого-то послал в наружное наблюдение к дому Пашутиной, кого-то - с тем же заданием к антикварному магазину Лембовски. Зину Ермолову, единственную женщину группы, усадил на связь в собственном кабинете, дав ей в сменщики стажера - румяного и суетливого корнета Петю Лапикова. Двоих же ветеранов, поручиков Верещагина и Свиблова, подробно проинструктировав и снабдив фотографическими карточками, Андрей отправил к британскому посольству. Оба переоделись в штатское и изображали агентов сыскной полиции. Опрашивая окрестных дворников и лавочников, они должны были хоть попробовать докопаться, мелькали ли в окрестностях посольства супруги Залесские, Рейли и, на всякий случай, вдова Пашутина. Хотя Голицын, в общем-то, не имел права этого делать, ведь посол обладал дипломатической неприкосновенностью и, если бы обнаружил "хвост", скандал случился бы грандиозный.
Дорого бы Голицын дал, чтобы узнать, каковы на самом деле отношения между сэром Джорджем Уильямом Бьюкененом и Сиднеем Рейли.
Лет десять назад британская разведка внедрила Рейли в Общество друзей свободной России - эта организация собирала в Лондоне деньги для русских революционеров. Уж как там Рейли попрошайничал, стараясь разжалобить английских лордов и леди горестями русских бомбистов, узнать было невозможно, однако возникло предположение, что он приложил руку к одному основательному безобразию. В 1898 году западные области Российской империи оказались буквально наводнены фальшивыми рублями. Охранка старательно искала тех, кто поставил под угрозу всю российскую экономику. Следы привели в Лондон. Но Рейли не стал дожидаться неприятностей, и даже его покровители из английской разведки не поняли, куда он скрылся. А вынырнул этот авантюрист в России. Никто и не додумался там его искать…
Поскольку Россия велика, затеряться в ней было несложно, главное - не мельтешить в Москве и Санкт-Петербурге. И Рейли отправился на Дальний Восток. Неизвестно, собирался ли он действительно торговать лесом и древесиной, но именно в образе коммерсанта вошел в доверие к русским генералам. Британские разведчики обнаружили его, когда Рейли вел переговоры о продаже планов укреплений Порт-Артура, то бишь Люйшуня, японцам, и ему оставалось только согласиться на их условия и стать агентом английской разведки.
Но что именно из его нынешних затей реализовывалось по заданию лично Бьюкенена, а что - по приказам лондонских хозяев, понять было сложно. Сложно, но необходимо. Посол, формально не имея отношения к разведке, мог с ней ссориться и мириться, а догадаться об этом не представлялось возможным.
Однако не один Рейли был способен на пакости. Тот, кого он собирался оставить взамен себя, был пакостником того же уровня. Финн, будь он неладен! Тиму Каминен! Отчего не китайский богдыхан Люй Сунь Вынь?!
Голицын азартно взялся за разработку таинственного напарника Рейли, с которым тот укатил у него из-под носа на "Руссо-Балте". Он, насколько мог, хорошо изучил привычки и манеру работы британца, потому сразу сделал охотничью стойку на незнакомца. Рейли был не из тех, кто встречается с людьми просто так. Опять же - предполагаемый преемник… Значит, этот неизвестный - важная птица. "Или он личный связной мистера Сиднея Рейли, - рассуждал Андрей, - или уполномоченный из Лондона. А может, и его правая рука?.. Хотя, куда же тогда делся прежний помощник, господин Пёрлз?.."
Мысль о Пёрлзе оказалась докучливой. Голицын промучился с нею целый день и в конце концов, чтобы отвязаться, решил проверить. Позаимствовав из архива фотографическую карточку англичанина, капитан отправился по известному ему адресу на Мойке, где мистер Уэсли Пёрлз, представитель торговой компании "Вудринг и сыновья", проживал у солидного домовладельца Доброхотова, снимая уютную двухкомнатную квартирку со всеми удобствами.
Отпустив извозчика у дома номер восемь, Андрей перешел на другую сторону улицы и внимательно оглядел фасад четырехэтажного, добротного каменного особняка - домовладения господина Доброхотова. Квартира Пёрлза, как он помнил, находилась на третьем этаже и имела, соответственно, два окна - по числу комнат. А располагалась она практически над парадным.
Голицын присмотрелся к окнам, прикрытым веселыми "цветочными" занавесками, - никакого движения внутри. Освещения тоже нет, хотя на улице и пасмурно. Похоже, жилец отсутствовал. Капитан решительно пересек проезжую часть и вошел в парадное. Навстречу из застекленной клетушки рядом с лестницей вывалился толстенький, вислощекий и вислоусый швейцар в форменном кителе. На животе у кителя не хватало двух пуговиц, и оттого сквозь разошедшиеся полы виднелось линялое исподнее.
- Чего изволите, барин? - строгим и сиплым, будто со сна, голосом поинтересовался швейцар.
Голицын молча продемонстрировал жетон сыскной полиции.
- Ох, ма! - вытаращился толстяк и постарался приосаниться. - Случилось что? Убивство, аль грабеж?
- Возможно, - таинственно изрек Андрей и показал швейцару фотокарточку англичанина: - Знаешь такого?
- Ну, как не знать! - оживился тот. - Господин мистер Пёрл завсегда на стаканчик… э-э… на чай двугривенный давали. От щедрот, значит!..
- Давал?..
- Ну да. Так ведь седмицу тому съехал он…
- Куда?
- Надысь, в Британию свою подался… - Швейцар почесал проглядывающее из-под кителя брюхо. - Так это… ваш бродь, может, найдете двугривенный? Или там пятиалтынник?..
- А ты, братец, нахал! - Андрей даже развеселился. Он прекрасно знал неписаные правила сбора конфиденциальной информации, однако всякий раз изумлялся бесцеремонности "добровольных" помощников, с которой они требовали платы буквально за каждое произнесенное ими слово. - Сначала скажи, куда этот мистер убыл? Ведь врешь, что не знаешь!
- Вот те крест, ваш бродь, не ведаю! Знаю только, что аккурат под вечер, в прошлый четверг, к нему приехали двое молодых щеголей, али студентов. Споренько так погрузили перловы манатки в пролетку, его самого и укатили.
- Погоди-ка, говоришь, приехали двое молодых и увезли?.. А мистер Пёрлз… сопротивлялся?
- Двугривенный бы…
- А, вымогатель чертов, держи! Полтину целую даю. Авансом!..
- Ага. Благодарствуем… Так нет же, британец этот будто сам с ними сел. Хотя физия у него шибко грустная была. Попрощался со мной даже, сказал, мол, покедова, Аристофан Мануилович, даст бог, свидимся еще, а нет - не серчай и не поминай лихом…
- Прямо так и сказал? - нахмурился Голицын.
- Так ить примерно… - Толстяк попробовал на зуб полтинник и спрятал в карман.
- А молодые что?
- Ничего. Помалкивали… Не, вру. Когда уже садились в пролетку, тот, что постарше, брякнул второму, мол, на Петроградскую не поедем, сразу за Обводным налево свернем, дескать, есть место и поближе.
- Слушай, Аристофан Мануилович, - Андрея внезапно осенило, - а вот мог бы ты, к примеру, тех двоих опознать?
- По карточке?
- Нет. Живьем.
Швейцар снова почесал брюхо, потом за ухом и хитро прищурился на капитана.
- За полтину?
- За целковый!
- Запросто!
- Ну, тогда поехали…
* * *
Догадка, пришедшая Голицыну в голову в доме на Мойке, оказалась верной. Аристофан Мануилович уверенно опознал в неудачливых налетчиках, напавших два дня тому на капитана у дома вдовы Пашутиной, тех самых "молодых щеголей", которые и увезли мистера Пёрлза в неизвестном направлении за несколько дней до встречи на Лифляндской.
Заплатив честно отработанный целковый памятливому швейцару, Андрей отправил его восвояси, а сам кровожадно уставился на своих крестников.
- Ну, что, голуби сизокрылые, поворкуем?
- Не понимаю, о чем… - начал было заносчивый Жатецкий, но Голицын грубо его оборвал:
- Не дурите, пане! Где Пёрлз?
- Какой еще… - попытался возмутиться Тухачевский, но, перехватив красноречивый взгляд напарника, стушевался.
- Ага. Значит, снова разговора не получается? - Андрей недобро прищурился. - Конвойный! - крикнул в сторону двери. - Этого, - указал на Жатецкого, - обратно в карцер… - А вот с вами, Михаил Николаевич, - продолжил Голицын, когда строптивый поляк вышел, - побеседуем, как говорится, по душам.
- Я не собираюсь…
- Полноте, господин Тухачевский. К чему упрямиться? Мне ведь показаний швейцара достаточно, чтобы возбудить против вас обоих уголовное дело о похищении иностранного подданного. В курсе, сколько вам за сие полагается?..
Молодой человек, набычившись, молчал. Капитан ждал. Наконец Тухачевский сдался.
- Ладно. Что вы хотите знать?
- Куда вы дели Пёрлза? И уж заодно, кто теперь является правой рукой вашего шефа, мистера Рейли - пардон! - господина Лембовски?
Голицын оперся на спинку стула, закинул ногу на ногу и демонстративно посмотрел на большие, красного дерева часы в углу кабинета. Тухачевский тоже попытался принять независимую позу, но потом сгорбился на своем стуле, облокотившись на колени и понурив голову.
- Господин Уэсли Пёрлз, то есть Джордж Уотсон, - заговорил он глухим голосом, - действительно был одно время главным помощником, вернее, первым заместителем господина Лембовски в Обществе дружбы Великобритании и России. Но он каким-то образом узнал, что господин Лембовски… использовал довольно крупную сумму, выданную ему господином генеральным консулом мистером Локхартом, не по назначению…
- То есть - украл?
- Д-да… Он очень хотел прикупить для себя одну ценную вещь… Ну, вот Уотсон и поймал его на горячем, потребовал объяснений, пригрозил доложить о его неблаговидном поступке в Лондон…
- И Рейли испугался…
- Нет! - Тухачевский поднял голову и удивленно посмотрел на Андрея. - Рейли, по-моему, вообще ничего не боится… Нет, он здорово разозлился. Сказал, что чистоплюям не место в разведке.
- Понятно, - удовлетворенно кивнул Голицын. - Куда вы дели тело?
- Да там оно, на Лифляндской, у вдовушки в сарае, на леднике лежит…
- Кухарка же каждый день на ледник бегает. Придумайте, Тухачевский, чего поумнее.
- Так лето ведь, лед в яме тает. Спустили в яму, сбоку лед подковырнули, завалили…
- Ага, выходит, вдовушкины сливки к кофею на покойнике стояли?! Ничего себе!
Капитан, не удержавшись, выругался, вызвал конвойного и отправил молодого убийцу в камеру, а сам сел составлять предварительный отчет. Напрягало его обстоятельство, что сейчас у Пашутиной обыск нельзя было устраивать, дабы не вспугнуть остальных "друзей России". С другой стороны, после ареста сразу двух исполнителей Рейли мог насторожиться и постараться замести следы, избавиться от трупа помощника.
"Вот же мерзавец! - внутренне негодовал Голицын. - Ему даже соотечественника прихлопнуть - раз плюнуть. И откуда только такие звери берутся?.." Впрочем, он тут же вспомнил, что Рейли никакой не англичанин, благо, что получил британское подданство, втеревшись в 1895 году в доверие к агенту Бюро разведки Ее Величества, Чарльзу Фотергиллу. Рейли якобы спас агента от разъяренной пумы, и тот в благодарность, по возвращении в метрополию помог ему получить британский паспорт и превратиться из Зигмунда Розенблюма в Сиднея Рейли.
Чтобы хоть немного успокоиться, Андрей отправил к дому Пашутиной еще одного сотрудника под видом бродяжки, устроившего себе лежку на задах усадьбы, в небольшой рощице, сохранившейся при застройке. Этому агенту Голицын строго-настрого наказал: отмечать всех, кто появится в его поле зрения, независимо от внешнего вида и направления движения.
* * *
Расторопный Шварц устроил телефонный разговор между Голицыным и Давыдовым.
- Здравствуй, Денис. Вся надежда на тебя. Из нас всех ты единственный участвовал в люйшуньском конфликте. Тебе что-либо говорит фамилия Залесский?
- Здравствуй, Андрей. - Давыдов помедлил. - Одно то, что задаешь этот вопрос ты, мне уже многое говорит.
- Значит, мелькал?
- Мелькал. Но не пойман - не вор.
- А ты изложи подробнее. Похоже, что вор.
- Еще раз говорю, были одни подозрения, и те смутные.
- Твои смутные да мои смутные - это уже кое-что!
- Ладно. - Денис вздохнул. - Ты знаешь, как нам подгадил тогда мистер Рейли. Так вот, был некий человек в Порт-Артуре, по сведениям - морской офицер, который скопировал для Рейли важные карты. Подозревали нескольких, и один умный человек мне тогда сказал: вероятнее всего, Залесский.
- Все складывается, - удовлетворенно подытожил Голицын. - Теперь я могу распутать этот узелок.
- А что за узелок-то?
- Из веревочек, брат Давыдов, из веревочек! Теперь понятно: Залесский у Рейли на крючке. Отсюда и женитьба, чтобы эта мартышка, Наденька Массино, попала в высшее столичное общество. А если бедный Залесский перестанет выполнять распоряжения Рейли, тот найдет способ сообщить господину Григоровичу отдельные пикантные эпизоды люйшуньского конфликта… Все складывается!
Продолжать Голицын не стал. Веревочка оказалась уж больно извитой. Барышня Массино, преданная любимому кузену, по его просьбе влилась в стройные ряды поклонниц "нашего друга" и, возможно, уже потихоньку подбирается к самой государыне, главной покровительнице "святого черта"… На каком-то этапе интриги Залесского решили вывести, отставить в сторонку, а Надин сделать невенчаной женой Рейли. То есть напрямую увязать "нашего друга" и Рейли. Ведь если объяснять, что они, Надин и Рейли, - родня, то слишком многое вылезет на свет божий. А так - встретились в свете, влюбились, решили жить вместе, и прошлое тут вовсе ни при чем!..
- Я тебе еще нужен? - спросил Давыдов.
- А что такое? - Андрей с усилием вернул себя к действительности.
- На поезд спешу. Ты меня чудом изловил.
- На киевский?
- На какой же еще?
- Тогда - бог в помощь.
- И тебе.
- У-ху! У-ху!..
- У-ху! - рассмеявшись, ответил Давыдов.
После этого разговора на душе у Андрея полегчало. Интрига стала более или менее понятна. "Святой человек" Залесский отлично знал, что делал, когда перебелял записи, сделанные супругой на совещаниях "Общества дружбы". Так что не мешало бы и за ним присмотреть…
"Совята" трудились, не покладая рук, исправно учились филерскому мастерству, и Синицын пустил по рукам комическую докладную записку о стоптанных подошвах. Из-за этой записки в верхах вышел спор. Начальник первого управления, ведавшего набором и подготовкой управленческих и оперативных кадров, Владимир Оттович Витман сердито заявил, что СОВА - это не водевильная антреприза, шутники могут поискать себе иное применение. За шутника вступился начальник четвертого управления полковник Татищев: он пообещал выписать Синицыну премиальные за поддержание бодрого духа среди товарищей.
- Может, еще и "Павлом Буре" премировать? - возмутился Витман.
Фирма "Буре" производила для армии наградные часы, гравированные соответственно роду войск, а для чиновников - часы марки "Россия", украшенные портретом государя. Для СОВА же, по особому заказу, - недавно вошедшие в моду наручные часы, очень удобные для человека, которому некогда вытаскивать "луковицу" из жилетного кармана. Такие часы были впервые заказаны Главным артиллерийским управлением в 1904 году для офицеров, уезжавших на Дальний Восток на формирующийся театр боевых действий в Маньчжурии.
Те, что предназначались "совятам", были украшены маленькой гравированной совой. Этими дорогими часами награждали за успехи, причем без различия чинов. У Голицына пока наручных часов не было, а поручик Тепляков и корнет Лапиков их уже получили.
В конце концов пришли к разумному решению: нечего было вообще обращать внимание на шалости молодежи, пока эти шалости не вредят делу.
На четвертый день наблюдений от поручика Теплякова, который следил за антикварным магазином Рейли, поступил телефонный звонок. Тепляков сообщил, что рано утром, еще до открытия, к магазину подъехал незнакомый человек на автомобиле "Руссо-Балт". Он вошел внутрь, после того как постучал каким-то особым стуком. Кто открыл гостю дверь, корнет не увидел. Автомобиль чуть погодя уехал. А гость пропадал в магазине весь день и покинул его лишь после закрытия. За незнакомцем вновь прибыл "Руссо-Балт". Гость вышел из магазина с объемистым портфелем, которого утром у него не было. Автомобиль уехал. Тепляков не имел никакой технической возможности последовать за ним, поэтому ограничился телефонным звонком. Но он тщательно записал приметы и машины, и водителя.
Голицын тут же отправился к своему непосредственному начальнику.