Сразу за дверями обнаружился маленький коридорчик: мимо закрытой сейчас раздевалки мы добрались до конца, где оказывалось подобие проходной со строгими контролёрами, выглядывавшими из стеклянных кабинок справа и слева. Как оказалось, здесь и была проходная: служители пропускали всех желающих либо по специальным удостоверениям постоянных клиентов – стоившим шесть сотен – либо по входным билетам: за двадцать. Нам пришлось снова затронуть наличность, разумеется, мы выбрали второй вариант, хотя даже и это выглядело несколько неприлично: наверняка ведь в каждом отделении за каждый вид услуг требовалось платить отдельно и совершенно независимо от остального. "А за выход здесь платить не надо?" Служители проигнорировали хамский вопрос Алика: наверняка они уже многократно слышали нечто подобное, и старались просто пропускать это мимо ушей и сознания. За проходной коридор разделялся: правая ветка заканчивалась дверью, левая же вела куда-то дальше, пропуская яркий свет и те же самые ритмичные монотонные звуки, что просачивались за пределы здания и не давали никому покоя.
Как оказалось, нам нужно было налево: правое же колено вело в подвал, где из всех видов развлечений было представлено лишь одно: пулевой тир с мелкокалиберными винтовками. "Но вы ведь не за тем сюда приехали?" Мы безусловно согласились: подобные глупости не входили в сферу наших интересов, являясь обычным времяпрепровождением для подростков и совсем уж молодых ребят. Пока мы не настаивали на главном: наверняка дорога в интересующее нас место была не самой близкой, петляя и запутывая любого постороннего, осмелящегося в одиночку без позволения хозяев проникнуть в святая святых. Проводник не спешил: мы были в его власти, и ему, возможно, просто нравилось ощущение дирижёра судеб и провожатого в близком и дорогом ему мире.
Дверь налево вывела нас в светлый холл весьма вместительных размеров: огромные окна с левой стороны позволяли бросить последний взгляд на окружающий здание мир перед погружением в тайные глубины, скрывавшиеся за переборками впереди и справа. Музыка шла отовсюду: здесь уже ею было проникнуто всё пространство, причём явно дискотечная составляющая накладывалась на минимум два посторонних дополнительных источника – значительно меньшей силы и громкости – создавая какофонию. Вряд ли сотрудникам и гостям приятно было такое положение: о каком отдыхе и развлечении могла идти речь в подобном звуковом болоте, где квакающие и ухающие создания имели явный перевес над существами, издающими ясные гармоничные звуки, еле различимые сквозь разухабистое цветное полотно. Местные жители – надо думать – просто притерпелись к подобному фону и не обращали на него внимания: какое им было до него дело, когда такие бурные события происходили на улицах города, и без того уже заполненного грязью и мутью, среди которых звуковое сопровождение выглядело мелкой деталью, незначительной подробностью серьёзных больших перемен.
Прямо перед нами находился длинный разлапистый стол, переходивший в стойку у стены: несколько массивных шкафов были заполнены сверху донизу папками и канцелярскими принадлежностями, так что обстановка немного напоминала контору с большим количеством бумажной работы, которой должны были заниматься присутствовавшие здесь же клерки. Две девицы и мужчина прилежно работали: девушки сидели за мониторами компьютеров, напряжённо выстукивая что-то тонкими пальчиками, изредка сбивавшимися с постоянного ритма. Мужчина сидел у прохода: при нашем появлении он отложил в сторону изучаемую папку и привстал, ласково улыбнувшись. Нас попросили взять с собой формулярчики и по возможности заполнить. "Я надеюсь, это для вас нетрудно: вы просто поставьте галочки – там, где хотите – а на выходе потом отдадите. Договорились?" Мы молча кивнули, уткнувшись в листочки. "А это зачем?"–"Мы из отдела маркетинга: у нас ведь солидная организация – не какая-нибудь там – так что мы проводим настоящие исследования, ну а потом докладываем руководству: и уж оно – в интересах клиентов, разумеется – координирует дальше всю работу. Так что вот так."– Он гордо посмотрел на нас, явно сознавая значимость своей деятельности, оказывавшей столь заметное влияние на всё здесь происходящее. Мы наконец вчитались: на листочках были перечислены виды оказываемых услуг с дополнительными наборами характеристик для каждого, и отметить требовалось то, что и привлекло клиента в соответствующий из отделов, принеся в кассу заведения энную сумму и удовлетворив одну из мелких прихотей.
Довольно забавно выглядело это со стороны: значит, руководство публичного дома заботится так основательно о том, чтобы соблюсти необходимую пропорцию между блондинками и брюнетками, не забыв также про шатенок и обеспечив всеми вспомогательными средствами, которые могут потребоваться посетителям? Однако вчитываясь в содержимое, мы не обнаружили намёков на данный вид деятельности: всё перечисленное выглядело достаточно строго и никак не указывало даже на возможность таких нетривиальных занятий. Среди же разновидностей массажа слово "тайский" просто отсутствовало, хотя вполне возможно, что оно пряталось в самом нижнем пункте раздела, скрываясь за понятием "другие".
Мы спрятали листочки и обернулись к провожатому: теперь от него зависела наша судьба и успех поездки, и пора уже было переходить к реальному делу. Возможно, уже за первой из дверей нас ожидало нечто заслуживающее внимания и интереса: мы уже двинулись в том направлении, и только тогда он наконец проснулся и перехватил нас: идти следовало к следующей двери, на которой каллиграфической вязью осело короткое и ёмкое слово "бар".
Мы вовсе не планировали здесь выпивать и закусывать, и только объяснение Паши заставило нас согласиться: маршрут по основным злачным местам заведения начинался именно отсюда, разливаясь дальше полноводной шумной рекой по всему зданию. Тихие заводи – с чертями и русалками – чередовались с широкими плёсами и переходили в бурные пороги, требовавшие внимательности и аккуратности, и связанные с опасностями не только для кошелька, но и для здоровья.
Внутри оказалось достаточно шумно и многолюдно: самая разнообразная публика приобщалась к достижениям цивилизации, готовясь либо покинуть заведение, либо также как и мы углубиться дальше, получив свою порцию. Знакомые нашего провожатого тут же откликнулись и попытались заманить его: нам пришлось немного задержаться у стойки, отклонив вполне очевидное предложение присоединиться. Однако мы не могли приказывать ему и контролировать все его действия: он хлопнул-таки пару рюмок, закусив увесистым бутербродом с колбасой, и потом уже представил нас хозяевам. Двое ребят и девица – вполне пристойного здесь вида – уже готовились удалиться и обсуждали детали дальнейшего, и наш проводник – на более поздней стадии – также имел возможность отправиться к ним.
Но пока он был нам кое-что должен, и в том числе от его старательности зависело – когда же от обязанностей и дел он перейдёт к отдыху и развлечениям. Договорившись с приятелями, он двинулся дальше: мимо стойки он провёл нас до туннеля, незаметного издали и почти замаскированного настенными украшениями. Туннель заканчивался дверью, выводившей в закрытое пространство: в свете плоских ламп на потолке мы узрели три двери – одну прямо и две по бокам, причём ход налево был основательно заколочен, оставляя лишь два варианта. Наш проводник пошёл прямо: никаких сомнений и колебаний не было заметно во всём, что он пока делал, и так же уверенно чувствовали себя и мы, ведомые опытным лоцманом в море разгула и веселья: уж он-то прекрасно знал фарватер, и все тайные мели и опасности, скрытые под спокойной пока водной гладью, и не позволил бы нашей посудине получить пробоину и пойти на дно, похоронив последнюю надежду.
Мы оказались в подсобном помещении: приятная негромкая музыка летела из дальнего конца, откуда по всей комнате и разливался яркий свет, заставляя поверить в нечто невозможное. Там явно происходило что-то из ряда вон выходящее, и мы поспешили: прозрачная дверь открылась, и сквозь звякнувшие стекляшки – свисавшие тонкими струйками до пола – мы увидели помещение игорного зала, набитого под завязку.
Вот уж где мы не рассчитывали оказаться в этот день, тем более что наши костюмы не вполне здесь подходили. Однако присмотревшись, мы заметили демократичность происходящего: среди дорогих пиджаков обнаружилось достаточно много кожаных курток, и даже несколько ещё более простых одеяний, и только посетителей совсем уж затрапезного вида останавливала охрана на входе.
Но к нам она вряд ли могла проявить видимый интерес: мы вовсе не рвались сюда, и должны были просто миновать это лежбище страстей, где и без нас было очень скученно и вязко. Пара рулеточных столов – эпицентр событий – были облеплены почти целиком, взрываясь постоянными всплесками ругани и радости после очередной остановки шарика. Места для карточных игр также не пустовали: образовавшиеся вакансии тут же заполнялись новыми страждущими, готовыми выложить энную сумму за сомнительное удовольствие, и в одном месте – довольно близко от нас – кто-то качал права, неудовлетворённый, по всей видимости, результатом компании.
К нему подошли и вежливо объяснили: господин сразу сник и перестал привлекать внимание. Возможно, он на самом деле был неправ, и только невоспитанность толкнула его на подобное поведение, мешающее другим расставаться с лишними запасами денег.
Здесь, безусловно, было самое денежное место во всём здании: если во всех прочих отделениях красивые бумажки лишь отдавались в фиксированном количестве как плата за нечто невещественное, то здесь неконтролируемый поток переходил из рук в руки, постоянно меняя хозяев и назначение: казино лишь устанавливало правила и регулировало процесс, не давая ему выйти за рамки и само получая выгоду в соответствии с теми же законами. Надо думать, здесь всё было честно: шулерские карточные колоды или сомнительные манипуляции с рулеткой рано или поздно должны были бы всплыть на поверхность, приведя к краху фирмы, и только самодеятельные аферисты или ловкие карманники могли стать опасностью в солидном уважаемом месте. Но для них тоже имелись серьёзные препятствия и заслоны: четверо или пятеро представителей секьюрити буравили взглядом окрестности в пределах нашей видимости, и неизвестно сколько ещё их было рассеяно в зале под видом пресыщенных или азартно переживающих зрителей.
Мы обратились к нашему проводнику: не пора ли двигать дальше, по направлению к долгоожидаемому? "Да вы что: быть в таком месте и даже не попробовать?! И потом: вы не забывайте про те листики, которые получили: их ведь в конце заполнять придётся." Он хитро сощурился, и уже не глядя на нас двинулся через зал. Нам пришлось подчиниться: ему самому явно очень хотелось принять участие в происходящем здесь, но в чём-то он был и прав: даже Алик – вращавшийся вместе с шефом в более высоких сферах – лишь пару раз заглядывал в подобные заведения, и только однажды – судя по его словам – он смог приобщиться к азарту и страсти, предназначенным не для нас.
В окошко стояла небольшая очередь, и несколько минут мы с Аликом прикидывали: сколько будет не жалко потерять при неудачном стечении. Разумеется, речь шла только о рулетке, чьи законы – теоретически – я неплохо знал, освоив компьютерную игрушку. В идеале всё выглядело логично, и я даже мог представить осмысленную схему, по которой стоило действовать: при наших финансах годились лишь комбинации чисел, и ни в коем случае нельзя было зарываться и лезть ва-банк, потому что тогда проигрыш и провал был почти неминуем.
Паша подошёл первым: ему отсыпали горсточку фишек, и он сразу понёсся к ближайшему столу, выискивая свободное место. Я был следующим: только пять сотен я решился выделить на интересный увлекательный эксперимент, и скривившееся лицо сотрудника, выдавшего мне пять невзрачных кружочков, ясно выразило отношение к таким как я: мелким сошкам, путающимся под ногами и мешающим крупным настоящим клиентам пополнять кассу заведения.
Однако мало кто из жирных наглых котов, облепивших зелёное поле, мог похвастаться подобным мне образованием, а также хладнокровием, полученным ещё по наследству и только усиленным самостоятельной жизнью. Довольно часто – забавляясь вечерами за монитором компьютера – мне удавалось многократно увеличить исходную сумму, раздевая догола пышных красавиц, поначалу выглядевших скромницами, и только постепенно избавлявшихся от одежды и заодно стыда. Они яростно сражались, блефуя или проводя тактические отступления, что нечасто приводило к желаемым результатам: только пару раз я оказывался в столь же невыгодном положении, завершая плачевно всю компанию. В остальных случаях я был просто сильнее и расчётливее, по всем статьям переигрывая глупеньких самовлюблённых девиц, что и позволяло мне сейчас надеяться на приемлемый результат.
Я поискал глазами нашего провожатого: лысая голова мелькнула в скоплении спин и пиджаков, поглощённых умопомрачительным занятием. Явно не до нас было ему в данный момент, и в подобной ситуации мне и самому следовало отвлечься от главной цели сегодняшней поездки. Ждать Алика не имело смысла: каждый сейчас действовал в одиночку, и он мог ещё и обидеться, если бы я попытался учить его.
Совсем непросто оказалось найти свободное место у игрового стола: рулетка была здесь в явном почёте, довлея над прочими развлечениями и разрешёнными удовольствиями. Далеко не все участвовали лично, оставаясь заинтересованными зрителями: они уже либо спустили захваченные с собой средства, либо осторожничали, не решаясь влезть окончательно и бесповоротно. Павел уже пробился к главной арене: он уже что-то ставил, суетливо размахивая руками и почти задевая соседей – рослых крепких ребят, не желавших и здесь упустить своего шанса и пока прощавших такую непочтительность. Возможно, они просто знали его – явного завсегдатая заведения: наверняка он мог охотно сбегать за бутылкой или оказать содействие в других мелких делах и заботах, за что и получал покровительство. Совсем иначе было со мной: мне пришлось немного потеснить немолодую женщину, уже не игравшую, предъявив немногочисленные фишки. Этого оказалось достаточно, и я сразу включился: один кружок я положил на красное, не решаясь сразу на большой риск. Выпало чёрное: парень напротив радостно вскрикнул, больше же никто не выразил заметных эмоций, и пошли новые ставки, затягивающие всех мёртвой удавкой, из которой было так непросто вырваться на свободу.
Довольно быстро я освоился: осторожные осмысленные ходы приносили результат, невозможный также и без везения: дважды я выигрывал на первых двенадцати, поставив повторно аж три сотни. Десяток кружков удобно помещались в ладони, провоцируя к продолжению изысканного безумия: им никак не хотелось покидать стены заведения, и пару раз шарик едва промахивался мимо заветного "зеро", чуть не оставив всех не у дел. Я не верил в возможное жульничество и обман: что же надо было сделать такое, способное повлиять на хаотичное движение, что ускользнуло бы от глаз завсегдатаев и постоянных клиентов, явно способных повлиять за собственные интересы? Безусловно таким человеком был молодой мужчина напротив: стопки разноцветных фишек громоздились перед явным лидером сегодняшней компании, привлекая внимание гораздо менее удачливых соперников, которых герой дня полностью игнорировал. Уже пару раз сосед слева что-то шептал ему, получая в ответ лишь отрицательные кивки головой: надо думать, он просил в долг, поскольку его собственные запасы завершались, готовясь скоро полностью иссякнуть. Так оно и случилось: буркнув что-то злое в сторону прижимистого соседа, неудачник поднялся из-за стола, освобождая место: он был зол на весь мир, и особенно на того, кому сегодня была предназначена другая судьба. Я даже подумал, что сейчас он ударит бывшего соседа: некоторых усилий, видимо, стоило ему сдержать эмоции и раствориться в толпе, тоже почувствовавшей непорядок и сразу расступившейся перед тем, кому сегодня не слишком повезло.
Мои попутчики играли за вторым столом, и полной неожиданностью для меня стало появление Алика, протиснувшегося из-за спин и сразу предложившего закругляться. "Не везёт что-то сегодня." По словам Алика, он спустил ровно тысячу, для чего ему пришлось повторно стоять в той же очереди за фишками. "А этот жук, по-моему, в выигрыше. Да и ты тоже: как я вижу?" Я показал Алику зажатую в кулаке горстку: вместе с поставленной на чёрное у меня их оказалось уже двенадцать, что было очень неплохо для дебюта. "Ладно: берём этого за жабры и двигаем дальше." Алик кивнул, напряжённо вглядываясь в сложную траекторию, по которой шарик двигался к цели. "Да, надо было мне на этом столе остановиться."–"Это ещё не факт." Шарик улёгся в красное гнездо, и у меня осталось одиннадцать фишек. "Да, если хочешь, могу дать одну штучку: поставь на комбинацию – допустим, четырёх чисел – вдруг повезёт?" Я уступил ему место, и он сразу плюхнул кружок недалеко от конца – с тридцать первого по тридцать четвёртый номера. Завертелась привычная карусель: я видел, с каким напряжением он следит за игрой случая, и так уже обделившего его за сегодняшний день, и не собирающегося, судя по всему, менять отношение: выпало четырнадцать, заставив Алика громко выругаться и покинуть поле битвы.
"Ладно: ты меняй фишки, а я этого козла за рога и сюда притащу." Он умчался, предоставив мне возможность получить выигрыш: хоть здесь у меня сегодня было всё в порядке, возвращая уверенность в нерастраченных пока силах и заставляя надеяться на общий удачный исход.
Поскольку мы не обговаривали всё до конца, я решил ждать у кассы: если у Паши дела шли так же хорошо, то безусловно он должен был заглянуть и в это место. Расчёт оправдался: довольно быстро они вынырнули из плотного окружения. Похоже, они скандалили: Алику с трудом удалось оторвать Пашу от его любимого занятия, такого результативного в этот день, так что он даже предъявлял Алику претензии, грозя взыскать недополученную прибыль в полном объёме. Это выглядело уже хамством, тем более что всё могло быть как раз наоборот: маховик фортуны, вертевшийся в правильном направлении, мог изменить вектор вращения, и тогда мы были его спасителями, вовремя сумевшими вмешаться. Я включился в воспитательный процесс: разве он забыл о долге перед нами – не столько уже материальном, сколько моральном – и готов оставить на произвол судьбы посреди этого бардака и разгула? Он сразу замялся: видимо, до него дошла необоснованность претензий, выставляемых в столь категоричной форме, и он как-то сник. "Ну ладно, ребята: сейчас только деньги получу." Он приткнулся в короткую очередь – из двух человек – и мы не стали смущать его своими взглядами, пытаясь узнать точную сумму, заработанную им сегодня таким нетривиальным образом.