Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе - Христоф Зигварт 19 стр.


Прежде всего субъект и предикат, взятые каждый сам по себе, в отрицательном суждении мыслятся совершенно таким же образом, как и в положительном. Слова обозначают собой то же самое. Если я говорю: "снег не черен", – то снег обозначает здесь то же самое, как и в суждении "снег бел"; а черный – то же самое, как и в суждении "уголь черен". На словах прежде всего не обнаруживается никакого действия отрицания, они имеют свое обычное содержание. Возбужденный Аристотелем (De interpr. 2 и 3) вопрос, имеется ли такое όνομα αόριστον (ούχ άνθρωπος) и ρήμα αόριστον (ού χάμνει), которое могло бы выступить в качестве субъекта или предиката суждения, – этот вопрос совершенно не касается сущности отрицательного суждения, но лишь качества тех субъектов и предикатов, которые вообще употребляются в суждении и которые могут быть приписаны друг другу или же отвергают друг друга. Естественное и первоначальное представление ни в каком случае не может обозначаться выражением "non-А" или non-В"; но выражения эти все же могли бы служить сокращенными вспомогательными формулами, под которыми можно было бы мыслить определенные субъекты или по крайней мере предикаты. Но тогда они функционируют в качестве знаков этих последних и там, где вообще возможно решение, таким субъектам приписываются те или иные предикаты, или же они отвергаются, или такие предикаты приписываются тем или иным субъектам, или же они отвергаются. Суждение "non-Α есть В" и суждение "А или non-А есть non-В" утверждают; суждения "non-А не есть В" и "А или non-А не есть non-В" отрицают. Это Аристотель установил совершенно правильно. Правда, он пробует (De interpr. 10) все возможные комбинации с неограниченными субъектами и предикатами, но он не делает никакого особого вида из тех суждений, в которых встречаются субъект или предикат формы "non-Α". Если Кант (Кр. ч. p. V. § 9) наряду с утвердительным и отрицательным суждением ставит бесконечное или ограничительное суждение как третье ("душа несмертна" означает столько же, как "она принадлежит к бесконечной сфере, которая остается, когда я выделяю смертное"), то он исходит из того взгляда на суждение – ниже нам придется еще оспаривать этот взгляд, – что существенным здесь является-де то, чтобы поставить субъект в сферу понятия и благодаря этому у него и может получиться разница между суждениями "душа не смертна" и "душа несмертна". Но этим он не приобретает никакого третьего суждения наряду с положительным и отрицательным суждениями, и сам он должен признать, что в общей логике нет основания признавать суждение формы есть non-В", в котором А приписывается просто отрицательный предикат за нечто отличное от утвердительного высказывания.

4. В противоположность попыткам понимать все отрицательные суждения так, словно субъекту приписывается предикат "non-В", господствующая традиция гласит, что отрицание поражает связку. И поэтому говорят об утвердительном или отрицательном качестве связки. Учение это правильно постольку, поскольку отрицание заключается не в элементах суждения, а в том способе, как они относятся друг к другу. Но ошибочно утвердительной связке противопоставлять отрицательную. Если под связкой понимать выражение того мыслительного акта, благодаря которому в суждении предикат относится как свойство или деятельность к совпадающему с ним субъекту, то тем самым было бы уже высказано объединение их в одно целое. И не может быть никакого синтеза, никакого объединения в одно целое, если субъект и предикат остаются раздельными и не могут даже вступить в единство. Связь, которая разъединяет, – это бессмыслица. Напротив, как в отрицательном, так и в утвердительном суждении собственно связка (грамматически глагольное окончание) имеет совершенно один и тот же смысл: она должна выражать соответственное суждению положительное отношение субъекта и предиката, отнесение предиката к субъекту; она должна пробуждать ту мысль, что предикат принадлежит субъекту. Ибо именно эта мысль, которая заключается также и в вопросе, объявляется ложной; именно против этой попытки и борется отрицание. Связка есть не носитель, а объект отрицания; нет отрицающей связки, а есть лишь отринутая связка.

В простом положительном суждении можно, следовательно, прежде всего различать три элемента – субъект, предикат и мысль об их единстве (в определенном смысле обусловленного категориями синтеза); положительное суждение имеет своей задачей выразить объективную значимость этой мысли как достоверной. В отрицательном суждении имеются налицо те же три элемента в том же самом смысле; но в качестве четвертого элемента сюда привходит (также и грамматически) отрицание, которое противится попытке совершить тот синтез как значимый и всему суждению "А есть В" противопоставляет свое "нет!". И именно это "нет" является теперь объектом той уверенности, благодаря которой и отрицательное суждение заключает в себе утверждение. Суждение "А не есть В" означает столько же, как "ложно, не следует верить тому, что А есть В". Отрицание есть, следовательно, непосредственное и прямое суждение по поводу испробованного или выполненного положительного суждения; лишь косвенно оно есть суждение о субъекте этого суждения.

5. Если бы отрицание выполнялось благодаря отрицательной связке; если бы, следовательно, "не есть" в суждении "А не есть В" должно было рассматриваться как выражение простого мыслительного акта, – то в таком случае логики, приписывающие "есть" утвердительного суждения способность утверждать существование субъекта, должны были бы ради последовательности и в отрицательном "не есть" допускать тот смысл, что оно может уничтожать существование субъекта.

Но этого отнюдь нет. Напротив, суждение "А не есть В" в общем предполагает существование А во всех тех случаях, в каких оно предполагалось бы и суждением "А есть В". Но само по себе отрицательное суждение столь же мало, как и утвердительное, утверждает что-либо о существовании или несуществовании. "Сократ не болен" предполагает прежде всего существование Сократа, так как лишь при этом предположении может быть речь о его болезни. Но поскольку этим вообще объявляется лишь ложным, что Сократ болен, – постольку предпосылка эта, конечно, не является столь определенной, как в утвердительном суждении "Сократ болен"; ибо это последнее может быть также и отрицаемо, так как Сократ уже умер (о дальнейшем см. ниже, § 25).

§ 21. Различные виды отрицательных суждений

Отрицание следует за различными формами положительного суждения, и своим предметом оно имеет различные отношения между субъектом и предикатом, которые выражают различный смысл единства обоих. Поэтому там, где суждение заключает в себе многократный синтез, отрицание является многозначным. Непосредственно оно не может выражать ничего сущего – ни свойства, ни отношения.

1. Если отрицание отвергает то, что мы пробуем утверждать, то тем самым оно следует за всеми различными способами высказываний и объявляет ложным то, что утверждают эти последние.

Тому суждению, которое хочет объединить в одно целое два представления, отрицание противопоставляет различие. "Обезьяны не суть люди", "красное не есть голубое", "свобода не есть необузданность" предупреждают грозящее смешение или сознательное уничтожение определенных различий в объектах. Применение отрицания для выражения различия, "инобытия" так привычно для нас, что тут легко приписать отрицанию более первоначальную функцию. Именно потому, что различение различных объектов нашего сознания, несомненно, есть основная функция нашего мышления и условие всякого определенного сознания. Однако из-за этого нельзя еще просматривать, что суждение А и В, не есть В" все же есть лишь вторичное и производное выражение для различия между А и В. Препятствуя смешению А и В, отрицая их тождество, суждение это уже предполагает то различие, благодаря которому наши представления вообще впервые становятся прочным и определенным множеством, оно доводит его до сознания путем ясного акта лишь ввиду угрожающего затушевывания твердо установленных границ.

В противоположность суждению о свойствах отрицание препятствует тому, чтобы между субъектом и приписываемым ему свойством было установлено отношение принадлежности. Отношение принадлежности само по себе точно так же лежит в основе отрицательного суждения. Суждением "свинец не упруг" не отрицается, что субъект вообще есть единство вещи и свойства. Но не выраженное в высказывании свойство, какое действительно принадлежит субъекту, не есть то свойство, о котором идет речь и которое, возможно, предполагается в нем. Я могу не найти в субъекте "свинец" того свойства, какое имеет в виду прилагательное "упругий"; действительные свойства свинца суть иные, нежели упругость. Таким образом, и здесь в конце концов прочное различие известных выражающих свойства, представлений есть то, что предполагается и подчеркивается отрицанием. То же самое следует сказать и о тех суждениях, предикатами которых являются деятельности.

2. В зависимости от того направления, какое принимает мышление, – соответственно § 11 – движется оно от свойства или деятельности к вещи, которой они принадлежат, или, наоборот, от вещи к свойству и деятельности – в зависимости от этого видоизменяется также – грамматически это выражается местом или ударением – и то направление, какое принимает отрицание. Последнее или переносит центр тяжести на то, что данная вещь, которая рассматривается как неизменная, не имеет известного интересующего нас свойства или деятельности; или же оно подчеркивает, что это не та вещь, которой принадлежит данное свойство или деятельность. Суждение "я звал" одинаково ложно как тогда, когда вообще не было зова, так и тогда, когда хотя зов и был слышен, но он исходил от другого лица. В первом случае отрицается действительность предиката, во втором – его отношение к субъекту. В таком случае это обыкновенно подчеркивается или же отрицание ставится впереди субъекта ("Я не звал" – "не я звал"). Наконец, отрицание может иметь в виду, что мы не находим ни предиката, ни субъекта. С точки зрения обычного понимания отрицания, суждение "огонь не горит" есть contradictio in adjecto. Каким образом по отношению к субъекту "огонь" может быть отрицаем предикат "гореть"? И однако мы высказываем это суждение совершенно простодушно, когда мы, например, глядим в печь. Мы ожидаем найти здесь горящий огонь, – отрицание говорит: "ложно, что огонь горит"; суждение это правильно тогда, когда вообще нет огня. Это в особенности случается при отрицании безличных предложений. "Не гремит" имеет в виду или то, что наименование ложно, т. е. что услышанное не есть гром, или оно уничтожает самое явление, которое имеется в виду предикатом, – отрицание захватывает также и предположенную действительность субъекта.

3. Подобные видоизменения встречаются в суждениях об отношении. Так как синтез положительного суждения носит здесь троякий характер, то из простого акта отрицания суждения об отношении еще не видно, против какой стороны утверждение первее всего направлено отрицание и что должно служить здесь тем исходным пунктом, который имеется в виду лицом отрицающим. Если суждение "А идет домой" ложно, то тут возможно следующее: или отрицается просто направление, в каком он идет, или способ движения (когда он едет верхом или просто едет), или отрицается вообще его уход, или, наконец, оспаривается, что это именно А идет домой. Суждение "А идет домой" может иметь все эти значения. Эта многозначность отрицания, которая, самое большее, может найти себе выражение в ударении, служит новым доказательством в пользу того, что отрицание в состоянии объявить ложным лишь все положительное суждение как целое. Но само по себе оно не обладает способностью создавать какое-либо определенное отношение. В причинных отношениях, выражаемых действительными глаголами, отрицание направляется или просто против определенного объекта деятельности, тогда как сама эта деятельность продолжает иметь место; или оно направляется против самой деятельности, или против того субъекта, которому деятельность приписывается. Так, "я этой фразы не писал" или может отрицать самый факт, что интересующая нас фраза была написана, или же тут может подчеркиваться эта фраза или я. "Я ничего не писал" отрицает вообще писание, ибо тут отрицается всякий возможный вид его объектов. "Я не пью никакого вина" – тут отрицается лишь определенный вид объекта.

4. Там, где отрицается безусловно значимое суждение, – там отрицание равным образом может объявлять ложным только то, что высказывается безусловно значимым суждением: а именно что в представлении субъекта как таковом, как оно образует значение служащего субъектом слова, содержится предикат ("растение не ощущает", "свет не есть вещество"). Насколько такие отрицания могут быть двусмысленными (например, "треугольник не равносторонний"), – это будет выяснено ниже, в § 25.

Что касается временно значимого суждения, то по отношению к нему отрицание прежде всего имеет в виду лишь значимость для утверждаемого момента времени, и поэтому оно ничего не может сказать о том, как обстояло дело с субъектом за пределами этого момента времени. Если суждение "эти часы не идут" объявляет ложным временно значимое суждение "эти часы идут", то тем самым сказано также, что теперь они не идут. Идут ли вообще эти часы или нет – этот вопрос еще не решается этим отрицанием.

5. Не было недостатка в попытках устранить в отрицании эту его бедность, выражающуюся в том, что оно совершает лишь простой акт уничтожения. Пытались было наделить его способностью непосредственно выражать полное содержание высказывания. Так что то, что утверждает отрицательное суждение, должно было бы противостоять как нечто самостоятельное и само по себе значимое тому, что высказывает утверждение. Тем самым отрицание и утверждение были бы равноправными формами высказывания.

Сам Аристотель в известном смысле подал этому пример. Он устанавливает (в особенности Metaph. Θ, 10 1051 b. ι и сл.) соответствие между утверждением и отрицанием, с одной стороны, и соединением (συγχείσθα1) и разделением (διηρήσθα1) – с другой. Тем самым отношению предиката к субъекту он придает в утвердительном суждении прежде всего то значение, что оно должно выражать нечто сложное (составленное из субстанции и акциденции). Выше (§ 14) мы уже признали этот способ рассмотрения невозможным, так как предикат суждения никогда не может быть понимаем как сущее и по крайней мере как раздельно от субъекта мыслимое сущее. Не имеет никакого смысла сказать, что в сущем "соизмеримое" всегда отделено от диагонали квадрата. Разделение, как и соединение, принадлежит лишь мышлению. Но в силу того же основания отрицание не может соответствовать никакому разделению. Прежде всего то, что было бы реально раздельным в объекте, не могло бы иметь никакого отношения одно к другому, и невозможно было бы объяснить, каким образом раздельное должно было бы находиться в одном мыслительном акте. Далее, и здесь нельзя сказать о предикате, который всегда может обозначать лишь нечто представляемое, что он где-то имеется налицо, дабы соединиться с субъектом или остаться раздельным от него. Лишь под влиянием платоновского учения об идеях суждение "человек был" может быть понято как выражение соединения субстанции "человек" с идеей "былого", так как эта последняя обладает самостоятельным существованием. Лишь под воздействием таких влияний можно обозначать отношение вещи к не соединимому с ней предикату как "раздельность бытия навсегда".

С другой стороны, известным положением Спинозы determinatio est negatio пользовались для выражения того взгляда, что отрицание необходимо-де переносить в саму сущность вещей и тем самым отрицательное суждение должно уже рассматриваться как первоначальное выражение их познания. Тренделенбург справедливо указал на Томаса Кампанеллу как на одного из наиболее решительных сторонников того взгляда, что все вещи состоят из "да" и "нет", "бытия" и "небытия", что вот это определенное есть лишь благодаря тому, что оно не есть что-либо другое. "Человек есть"-это его утверждение; но он является человеком лишь благодаря тому, что он не есть камень, не лев, не осел; он есть, следовательно, в одно и то же время и бытие, и небытие. В том же смысле высказывает свое determinatio negatio est Спиноза. Фигура детерминирована, поскольку она не есть остальное пространство, и она может, следовательно, мыслиться лишь с помощью отрицания как ограничение, т. е. отрицание бесконечного. Однако в этих взглядах всюду кроется смешение самого отрицания как функции нашего мышления с предположенным объективным основанием этого отрицания, с замкнутой в себе индивидуальностью и единственностью каждой из многих реальных вещей. То, что он не суть, – это никогда не принадлежит к их бытию и сущности; это привнесено в них извне сравнивающим мышлением. И все сводится лишь к тому, чтобы познать, почему мы нуждаемся в этом субъективном окольном пути, чтобы познать мир реального, в котором нет ничего соответствующего нашему отрицающему мышлению. Гегелевская логика лишь благодаря непрестанному смешению отрицания в мышлении с реальными отношениями в бытии, которые мы лишь несовершенно выражаем при помощи простого отрицания, – лишь благодаря этому создает она ту видимость, словно отрицание есть реальная сила и сущность самих вещей. Если бы это не являлось общепризнанным – в особенности со времени глубокой критики Тренделенбурга, – то нам пришлось бы доказывать это почти на каждом шагу.

§ 22. Лишение и противоположность как основание отрицания

Когда попытка приписать субъекту предикат отвергается отрицанием, то основанием для этого служит или то, что в субъекте отсутствует данный предикат (или, при известных суждениях об отношении, отсутствует субъект к предикату); или то, что субъект, соотносительно какой-либо его элемент не совместим с предикатом. Простое высказывание отрицания не указывает, имеет место то или другое.

Столь же мало может отрицание объяснить или хотя бы только вполне выразить те отношения между представлениями, благодаря которым они являются несовместимыми (так называемая противоречивая и противная противоположность).

1. Если отрицательное суждение не есть полученное путем вывода; если, следовательно, отрицание не опосредствовано промежуточными звеньями, то для того чтобы высказать отрицание, мы не имеем ничего, кроме данного субъекта и приписываемого ему предиката. Следовательно, в данном отношении служащего субъектом представления к представлению, служащему предикатом, должно содержаться то основание, в силу которого отвергается предицирование.

Назад Дальше