Видостан получив ее в свои руки, и познав её важность, весьма учинил неосторожно, открыв о том неверному своему любимцу, который употребив знание её в свою пользу, сделался страшным повелителем своему благодетелю, мне, и всему свету. Первое его старание было покорить своей власти Духов, между коими и я ему достался. После сего научился он разным превращениям и очарованиям, дабы ограждая себя от всех сторон, учиниться страшным всем людям. Вскоре после сего учинил они опыт знания своего и лютости над отцом своего благодетеля, отравив его наилютейшим ядом. Учинив сие он скрылся, и избрав своим пребывалищем один из здешних островов, на котором принудил нас построить себе замок. Из сего то ужасного замка выходя, причиняет он свету ужасные злосчастья, какие только выдумать может. О злодейских его поступках с Видостаном и прочими известными тебе людьми, ты сам довольно ведаешь; а о прочих его злодеяниях скажу тебе коротко.
Сей гнусный чародей, получив во власть свою меня и прочих Духов вознамерился овладеть с нашей помощью целым светом, и учиниться бессмертным, но великие Боги суетному и высокомерному его желанию посмеялись показав ему в нас слабых исполнителей его гордости, ибо сие его желание удовлетворить мы отказались, сколько они ни принуждал нас к тому наказаниями. Карачун лишась в том своей надежды, вознамерился к тому достигнуть сам собою: он начал выискивать всех волхвов, и лишать их волшебных их вещей, надеясь сими средствами учиниться сильнее всех, в чем он действительно и успел. Ибо сколько ни обреталось волшебников во вселенной, он всех их победил разными пронырствами, и овладел их вещами; и тем учинился столько силен и страшен, что сам Ния не смел иногда сопротивляться его воле. Таковою его властью раздражась Боги, и опасаясь его лютости, лишили его силы умерщвлять всякого человека, и определили ему скорую казнь, что я узнал от прочих Духов, моих сотоварищей.
Долго бы рассказывать мне, продолжил он, о всех его злодействах, ежели б описывать их подробно, но я скажу тебе о том вообще. С тех пор, как овладел он моею книгою и Духами не приключилось во свете никакого важного несчастья, коего бы не был он виною. Сей мерзкий Эфиоп, лишась власти умерщвлять людей, терзает их напротив того всякими лютейшими мучениями, и лишает их своими очарованиями естественного их вида. Причем употребляет он такую хитрость, что все очарованные им, по тех пор неизвестны бывают свету, покамест продолжается их очарование; и одни Боги могут человекам открыть его козни. Он построил еще себе на некотором здесь острове замок, и определил его на свои увеселения, но однако ж кроме досаде и огорчений ничего в нем более не находит. Ибо похищенные им отовсюду в сей замок красавицы, какие он ни употребляет пронырства для прельщения их, все до единой презирают его, и гнушаются им, ибо правосудные Боги, в наказание ему, и для предосторожности неповинных красот, лишили его власти являться к ним в другом виде, кроме его собственного. А собственное его гнусное лицо, неудобно прельстить и самой наипозорнейшей женщины. Вот каково его изображение.
Теперь осталось мне сказать тебе окончание собственной моей повести. Я нашел, будучи еще вживе, лютое средство умерщвлять людей разнообразно, хотя б и сами Боги смерти их сопротивлялись. Но сего варварского таинства не включил я в мою книгу, ниже кому о том поведал, опасался худых от того следствий. Сия то воздержность и спасла меня во аде от конечного моего погубления, и сие есть причиною теперешнего моего заключения. Ибо сей лютый волхв, уведав от сотоварищей моих о сей моей тайне, хотел от меня об ней узнать, но я ему твердо в том отказал, что и навлекло мне от него самое варварское мучение, и темницею сей остров. Но я надеюсь, что милосердные Боги, за претерпенные мною страдания, вскоре избавят меня от власти сего тирана человеческого рода. Ибо ты, государь, продолжал он, точно мне кажется тем Витязем, от коего Боги определили мое избавление. Я уже весьма долгое время нахожусь на сем острове, вседневно ожидая с тобою моей свободы. Напоследок увидев здесь тебя, решил я испытать твое добродушие, и тем увериться, что ты будешь мой избавитель от лютого Карачуна. Для сего то точно и превратился я в молодого человека, и силою моего знания, обратил на себя толпу лютых зверей; и когда доброе твое сердце склонило тебя вдаться для меня в опасность, тогда я бросил в толпу сих животных некоторый приготовленный мною состав, который возбудив в них бешенство, обратил их на самих себя.
Едва Липоксай скончал свою повесть, как пресильное землетрясение взорвало в пещере пол и учинило великое отверстие, из коего с превеликим пламенем и сгущенным дымом выскочил к ним Исполин, вооруженный саблею, умри, вскричал они Светлосану, замахнувшись на него оружием, и прекрати надежду сего неверного Духа, и твою собственную. Но Липоксай в самый тот миг отхватил Князя от поражения, и вынес его вон из пещеры. Дерзновенный!' вскричал Исполин Духу, ты осмеливаешься защищать лютейшего моего врага; но ведай, что ты сим усугубил только свои и его мучения. Ничто вас не избавит от мщения Кapaчунова. Проговорив сие, кинулся он за Светлосаном, который, лишась волшебного своего меча при потоплении, принужден был спасаться бегством, не имея к защите своей другого способа. Помощью летающих Сандалий, прибежал он вскоре на поверхность моря, но Исполин, который был точно Карачун, не оставил за ним гнаться и по морю, будучи поддерживаем Духами.
Конечно бы от руки его погиб тогда Славенский князь, ежели б нечаянный случай, который казалось угрожал ему прямо погибелью, не спас его жизни. От продолжительного бежания, дух у него начал уже заниматься, и лишать его всей надежды ко спасению: отчаяние овладело его мыслями: он возвел глаза свои на небо, для испрошения себе помощи свыше; но в самое то время запнувшись упал, и мнил уже себя потопшим как в самый тот миг почувствовал у себя в руках нечто такое, которое падение его остановило. Они встал тотчас опять на ноги, и увидел под собою превеликого Дельфина, держащего во рту своем волшебный Левсилов меч. Обрадованный Князь сим приключением, едва осмелился поверить своим глазам: воздав благодарение бессмертным, ухватил они свой меч, и с превеликою храбростью обратился на гонящегося за ним Карачуна, который весьма уже близко от него находился. Сей гнусный волхв, сколько ни нагл был и ни дерзостен, но усмотрев Левсилсилов меч в Светлосановой руке, вострепетал и обратился в бегство, но не смог бы они избежать достойной себе казни тогда же, ежели б не спасся от того своим коварством; ибо превратясь в рыбу, повергнулся он в море, и тем избавился от неминуемой себе смерти.
Светлосан лишась таким образом своей победы, принужден был возвратиться на остров, дабы посоветовать с Липоксаем, каким образом может он достигнуть до окончания своего предприятия, в рассуждении ниспровержения сего коварного врага. Желание твое весьма похвально и велико, сказал ему Липоксай, оно избавляет мир, и меня, от наилютейшего тирана; и сколько мне ни будет стоить подать тебе о сем мое мнение ибо чародей сей не упустит наложить мне за сие наижесточайших мучений; однако же невзирая на все то, хочу тебя в сем удовольствовать. Я уже тебе объявил, продолжал он, что Карачун имеет у себя два замка: один из них украшен всеми нежностями и приятствами великолепия и пышности, а другой имеет вид самого ада, по причине ужасных своих предметов. В сем последнем замке обитает Карачун, и всякому из смертных вход в него запрещен под лишением за то живота. Кроме сего окружен он отовсюду преужасными заграждениями, которых кроме Богов и Духов никто преодолеть не может, не подвергая жизни своей неминуемой смерти. В сем замке хранит Карачун все похищенные им волшебные вещи, под стражею наиужаснейших чудовищ. Никак нельзя покуситься взойти открытой силою в сей замок, или напасть на самого сего чародея, и победить его явно. Надобно изыскивать случай, чтоб исплошить его в замке, в коем обитают у него красавицы, ибо он лишается тут почти всей своей силы; либо же при помощи Богов войти тайно, и без него, в обитаемый им замок, и напасть на него сонного. Кроме сего совета, продолжал Дух, никак помочь тебе я не могу, ибо Ния запретил мне вспомоществовать тем, которые пожелают разрушить мою неволю. Сказав сие он исчез, а Светлосан, оставшись один, вознамерился искать Карачуновых замков.
Принеся наперед молитву Богам, пошел он, вспомоществуемый Сандалиями, на поверхность моря, и определил на нем до тех пор странствовать, покамест не найдет Карачунова жилища. Но сие путешествие было бы ему гробом, ежели бы не помогло ему доброе его счастье, которое по справедливости бывает иногда лучше храбрости и досужства. По отдалении его от острова, небо переменило ясность свою на мрак: порывистые ветры возмутили тихие воды, и не оставили Светлосану иного пути, кроме опасной средины между волнующеюся бездною, и блистающим горизонтом. К довершению напасти, темнота окружила все пространство понта, и не оставила ни малого средства разделять предметы. В сей крайности Князь принужден был бежать, то по ярящимся волнам, то по бунтующему воздуху. Таким образом путешествовал он двое суток, находясь в беспрестанной опасности от моря и грома. Наконец последовала ясность, но которая не принесла ему ни малого облегчения; гладь и утомление, объявшие Светлосана, лишили его почти всех сил. Уже изнеможенные его ноги едва ему служили, и он начал уже от великой усталости спотыкаться, и приходить в некоторый род обморока, который бы его навеки погрузил в море; как в самое то время увидел он превеликий остаток разбитого корабля. С великою радостью пошел он к нему, благодаря Небу за столь очевидную помощь. Дошед с немалым трудом до сего остатка, сел он на него, и отдохнув довольное время, почувствовал он в себе изнуряющий голод и жажду. Весьма долгое время боролся он с ними; но наконец побуждающая его к насыщению природа начала изнемогать, и лишать его чувств. В сие время притуплённые его взоры, едва уже обращающееся по поверхности вод, ласкаясь надеждою обрести, на них нечто к утолению жажды и глада, увидели вдали плывущее животное, которое несло нечто во рту. Некая надежда обновилась в сердце Светлосана: он поднял голову, чтоб рассмотреть получше сие животное, которое приплывало к нему час от часа ближе, и с великою радостью увидел наконец, что это был морской лев, который нес во рту своем превеликий куст с кокосовыми орехами. Как скоро подплыл он к Светлосану, то оставив при ногах, его свою ношу, нырнул в воду, и по нескольких минутах, вынырнув от него в немалом расстоянии, поднялся на воздух в виде превеликой птицы.
Но Светлосан, в тогдашнем своем состоянии, не весьма старался то приметить, и все свое попечение обратил к кокосовому дереву. При ослаблении своих сил едва он выволок его из воды, и напоследок, разрезав один орех своим мечом, выпил из оного сок, который показался ему тогда настоящим Нектаром. Таким образом сия неожидаемая помощь возвратила ему жизнь, столь много крат подверженную смерти. Сие счастливое приключение привело его в состояние путешествовать далее: снабдясь сим приятнешим плодом, и принеся молитву Богам, вдался он снова своему путешествию, и по счастью своему, через несколько дней увидел он остров, окруженный отовсюду дремучим лесом и каменистыми утесами.
С превеликим трудом пробрался он сквозь чащу оного, в надежде сыскать несколько плодов способных в пищу. По прошествии им сей густоты, увидел он превысокие кремнистые горы, покрытые льдом и снегом, и на которые ни коим образом человеку не можно было взойти. Однако же Светлосан, вознамерясь осмотреть остров, превозмог сию трудность, вспомоществуем будучи Сандалиями. Но какое было его удивление, когда они, по возшествии на сии горы, увидел с них дол, изобилующей плодоносными древами и благовонными цветами; а далее того великолепный замок, окруженный рекою, наподобие превысокой горы, украшенный разновидными цветами. При сем приятном виде Славенский Князь пал на колени, и воздев руки к небу, произнес сию молитву: Великий Перун, и ты всемощное Божество бедствующих людей! внимите молению смертного, обожающего вас нелицемерно: если я не обманываюсь, то сие великолепное здание есть творение гордого Карачуна. Вспомоществуйте мне прейти безбедственно все оставшиеся трудности: споборствуйте моему подвигу, и устроив мою руку на отмщение страждущего человечества, сопроводите ее в сердце нечестивого тирана вселенной. Я обещаюсь принести вам тучную жертву, и удовлетворить вполне человечеству.
По совершении Светлосаном молитвы, гром возгремел в десной его стране, и блеснувшая молния казалась стремящеюся на здание замка. Князь снова пал на землю, благодаря Богов за столь явственное предвозвещание их благоволения. После чего, наполнясь несомненным надеянием на помощь Бесмертных, пошел он прямо к замку. Чем ближе он к оному подходил, тем больше умножалось великолепие оного. Чертоги его, подобящиеся высокой и утесистой горе, были сооружены из разноцветных блистающих камней: злато и серебро были последние стен их украшения; преизящнейшие истуканы изобиловали на них повсюду; крыльца, переходы и теремки являли на себе вид неподражаемого художества. Одним словом здание сие походило на некий священный храм, превосходящей красотою и великолепием своим все те преузорочатые достопамятности, которые Греками семью чудесами именовались Но сколько замок сей был великолепен, столько приступ к нему был труден: стены его, сооруженные из крепчайшего мрамора, утыканы были наподобие щетины острыми рожнами, а ворота его состояли из непроницаемой стали. Кроме сей твердой заграды, окружала замок глубокая и быстрая река, наполненная преужасными чудовищами, которые всплывая на поверхность вод, произносили страшный свист и рев являя огромные и гнусные свои тела. Сверх того находился на берегу железный истукан, вооруженный всеми орудиями, какие только изобрела кровавая война, для отнятия жизни у человеков. Сей грозный истукан, произнося престрашные завывания и вопли обегал, быстрее вихря, берег окружающий замок, и грозил умертвить всякого, кто ни отважился в оный вступить, ибо силе его ничто противиться не могло.
Славенский Князь усмотрев сего стража, обнажил свой меч, и надеясь с помощью его крепости одолеть сие страшилище, пошел к нему безбоязненно. Железный страж, увидев идущего на себя Светлосана, бросился к нему с ужасною свирепостью, и подняв медную свою палицу, хотел ею сразить его на розно; как вдруг; посмотрев на сего Князя, возопил томным голосом, и отскочил от него весьма поспешно. Толь нечаянный случай привел Светлосана в некоторый род недоумения и робости: он не ведал, что ему о сем приключении мыслить; между тем подходил он к нему ближе, желая получше его рассмотреть, и ежели можно, уведать от него о всём, о чем ему нужно было узнать. Но истукан, усмотрев его к себе приближение, побежал к мосту, ведущему через реку, который состоял весь из железных пружин сплоченных совокупно, и встал на конце оного, и как только Светлосан к нему подошел, то железный сей муж топнул в мост ногою, проговорив несколько слов, от чего оный в тот же миг съёжился. Сие удивительное приключение еще в большее привело удивление Славенского Князя. Между тем истукан то отдалялся от Светлосана, то приближался к нему на железном своем мосте: вовремя отдаления своего делал он разные телодвижения и знаки, и весьма печальные и смешные рожи, которыми старался он нечто дать знать Славенскому Князю, а приближаясь к берегу хотел его поразить. Сие чудное действие привело в вящее недоумение Светлосана: он не знал что начать; ибо знаками своими испрашивал у него истукан некоей милости, а нападениями своими приводил его в раздражение. Но в самое то время, когда юный Князь о сем размышлял, а железный муж подплыл к нему на мосту, делая нападения, налетел на Светлосана от стороны замка, и почти из-за самого истукана, превеликий морской орел, как-будто бы желая на него напасть, и с ним сразиться. Возбужденный сею нечаянною опасностью Князь, устремил на него свой меч; но вместо оного поразил он железного стража, который в самый тот миг превратился в среднелетнего человека, одетого в Армянское платье,а орел между тем от них скрылся.