– Да выведешь ты! Наощупь, наоступь – выйдем! – поддержала меня напарница. – Смотри, как ярко светит луна". Спешно подхватив рюкзаки, мы двинулись в обратный путь. Я так пристально вглядывалась в отсветы на снегу, как будто искала не тропку, а грибы в предрассветной полутьме. Вскоре мы вышли на поляну, сверкающую мириадами снежных искр. Вот он – праздник! И радость, разделенная на двоих сильнее вдвое. Не удержавшись от восторга, разбивая тишину, мы запели: "В лунном сиянье снег серебрится"… Зачарованные снежно-лунным пейзажем мы часто останавливались, подходили к соснам, подолгу любовались красотой природной, не рукотворной, слушали звон тишины, завитушки шума. Не то, что говорить, не смею думать, чтоб не нарушить эту тишину! Тропа привела нас к просеке. Мы остановились в оцепенении. На мгновенье стало жутко – показалось, что нам предстояло пройти сквозь строй суровых, мрачных судей. Где-то в верхушках елей пряталась луна, подглядывая за нами, как бы отстронясь от происходившего, мол, здесь владения не мои, а этих елей-старцев, что думы вековые думают. Что ведают они? И слышался в ответ негромкий их совет: без суеты живи, без суеты…Спасибо ели – мудрецы! Но уж как получится… И вот мы на шоссе. Простор дороги, словно широкий коридор, ведущий в цивилизацию. А вот и знакомая деревушка. Все также светят фонари, но близится рассвет. В подтверждение тому на задворках одиноко прокукарекал петух. Его бодрое "кукареку" разнеслось над спящей деревней. С новым годом! Удалось-таки устроить праздник для души! Эту новогоднюю ночь вряд ли заметет сугробом забвенья.
2005 г.
А Вы бывали в Приозерске?
Этот вопрос мне задала моя недавняя знакомая Елена Андреевна, руководитель краеведческого музея "Лесное" в Санкт-Петербурге.
– Бывала, – отвечала я, – раза два или три. Помню церковь в центре городка, пешеходный мост через Вуоксу. Знаю, что в Приозерске есть древняя крепость, но увидеть её мне не довелось.
– Приезжайте к нам на выходные, – пригласила меня Елена Андреевна. – Мы с мужем покажем Вам все достопримечательности нашего города.
– О! Спасибо. Приеду.
Мне давно хотелось не спеша осмотреть этот самобытный городок. Можно, конечно обернуться и за один день, но, если добираться электричкой, то до Приозерска не менее трёх часов пути.
Итак, от Финляндского вокзала электричкой на Кузнечное, поутру я отправилась в Приозерск. Оказывается, Приозерском он стал лишь в 1948 году. Изначально поселение называлось Карела, потом городом Кексгольм, одно время – Кякисалми.
Дорога до станции Приозерск была знакомой, и не только потому, что лет восемь назад от пристани Валаамского монастыря в Приозерске я отплыла на святой остров. Наплывали приятные воспоминания о походах выходного дня. Где мы только ни бывали. Но больше всего меня привлекала природа Карельского перешейка: "туда, где труженик-паук соединяет с явью сны. Туда, где перехватит дух от тишины. Озёра, дивные леса, болота с ягодой морошкой. Холмов песчаных высота, простор лугов, изгиб речушки. Порогов бешеная страсть, игривость ручейка. Тропинок призрачная вязь, дыханье ветерка". Признаюсь без затей: "Для меня заветной сушей был всегда сосновый бор".
И когда, не доезжая станции Сосново, я увидела в окно электрички, поваленные недавним ураганом деревья, сердце защемило. Нет, я, конечно, слышала об урагане, что пронёсся в районе Сосново и, по телевизору видела упавшие деревья. Но когда их видишь вот так, вблизи и в таком количестве, – разливается печаль: "Им жить бы да жить, и в небо глядеться, и радовать нас. Но исполины рухнули наземь, как будто им в спины послали картечь. Убили, убили, убили, убили, а мы не смогли, не могли уберечь эти деревья. Огромные сосны в бессилье своём, ощеряясь корнями, звериным оскалом пугают людей. Лес превратился в сплошной бурелом". И что-то мне подсказывает, что в наше время вряд ли кто станет расчищать лесные навалы.
От этих грустных мыслей меня отвлекло прозвучавшее объявление: следующая остановка – Приозерск. Электричка, остановившись ненадолго возле платформы, поспешила дальше на север. Я вышла к вокзалу. Старое, постройки начала XX века, деревянное здание – типичный железнодорожный вокзал провинциального города. Казалось, вот сейчас грянет местный оркестр, торжественно встречающий пассажиров поезда, прибывшего из самой столицы. Меня встречали (на такси) Елена Андреевна и её супруг Александр Александрович, милые люди, немало лет живущие в Приозерске. Их дети выросли, уже и внуки есть. Сейчас они живут в Санкт-Петербурге.
Лёгкий полдник, кофе-чай, и из уютной квартиры мы вышли под моросящий дождь. За разговорами, о том о сём, о прошлом и настоящем, до обеда мы обошли почти весь город, а вернее, городок, поскольку территория его невелика.
В нескольких метрах от железнодорожной платформы плескались серые, морщинистые и неприветливые воды озера. Начало сентября выдалось пасмурным, с холодком. Но нам ещё помнилось нынешнее необычайно жаркое лето. Вероятно, в Приозерске народу было не меньше, чем на южных курортах. Летом на пляже шум и гам, музыка и крики. А нынче тишина, холодный ветер, и то усиливающийся, то прекращающийся дождь. Недавний ураган прошёлся полосой по побережью. Дорогу к пляжу уже расчистили, некоторые упавшие деревья распилили, оттащили к обочинам. Но, то тут, то там, зеленея кронами, лежали сосны-великаны. Застигнутые врасплох, они как будто ещё не поняли, что произошло. Когда мы увидели упавшее, хочется сказать, павшее дерево с вывороченными корнями, Елена Андреевна вздохнула:
– Вот эта сосна была сказочно красива, она была украшением дороги на пляж. Да, кстати, мы оказались очевидцами урагана, – продолжила Елена Андреевна. – Поздно вечером мы с мужем решили искупаться в озерке, что возле крепости. Пока купались – стемнело, фонари на аллее зажглись. Мы уже оделись, как заметили, что свет фонарей стал мигать. Но вскоре он восстановился, мы обрадовались этому, не спеша дошли до мостика через протоку. И тут неожиданно поднялся такой ветер, что прибрежная ива под его порывами заколыхалась, и так заскрипела, что мы испугались. Мы убыстрили шаг, а потом перешли на бег. Очередной порыв ветра взметнул с дороги песок и гравий, осыпал нас. Мы успели забежать в ближайшее кафе, благо оно ещё не закрылось. В полной темноте там пережидало стихию несколько человек. Вскоре нашлись свечи, их зажгли. Муж попытался по мобильнику дозвониться домой, но связи не было. Дозвонились по городскому. Успели только узнать, что никто из наших не пострадал, только от сквозняка разбилось стекло межкомнатной двери. И связь исчезла. Какая-то женщина тоже надеялась дозвониться до родных и, убедившись, что связи нет, стала плакать и умолять своего мужа тотчас же идти домой. Он успокаивал её, убеждая, что надо переждать грозу здесь. А за стенами нашего весьма основательного убежища, бушевала стихия: страшный ливень, сверкание молний и невероятный гул. Продолжалось это минут сорок. Откровенно говоря, жутковато было. Но мы не представляли себе масштаба происходящего! Внезапно всё стихло. Несильный дождь нас не испугал. Не испугала нас и кромешная темнота. Стало понятно, что провода оборваны. У мужа была зажигалка с минифонариком. Светя им, мы осторожно двинулись к дому. Тревога нарастала. Кое-где мы различали очертания валяющихся веток а, увидев оборванный провод, аккуратно обошли его стороной. Домашние встретили нас при свете свечи, испуганные. И всё же произошедшее мы рассматривали как неожиданное приключение. Ужас охватил нас утром, когда мы вышли на улицу. В городе повсюду были видны последствия разбушевавшейся стихии. Сорванные крыши домов и гаражей, сломанные заборы, поваленные деревья, искорёженные столбы уличного освещения. Такого мы никогда не видели! Света и воды в городе не было до следующего вечера. В каком-то колодце мы набрали ведро воды – для питья она не годилась. Хорошо, что днём в городе появились водовозки. Возле крепости ураган, словно огромными граблями прошёлся, деревья буквально через одно попадали. И то дерево, под которым мы накануне переодевались, было с корнями выдрано из земли. Если бы мы задержались тогда минут на пять… даже представить страшно! Из СМИ мы узнали, что жертвами урагана стали несколько человек. В поликлинику приходило много травмированных. Куском какой-то жестяной кровли пробило голову брату моей ученицы, парень погиб. Очень жаль, – ведь ему было только 16 лет. А сколько байдарочников и туристов, отдыхающих на островах Ладожского озера, были застигнуты ураганом, пожалуй, так и не узнают. Несколько дней над городом кружил вертолёт, – закончила своё рассказ Елена Андреевна.
А между тем, возле крепости Корела не так ужасающе смотрелись новоявленные пни. Если их выкорчевать, то люди, которые раньше не видели здесь деревьев, решат, что так оно всегда и было. Конечно, не в те далёкие времена, когда эта крепость была возведёна новгородцами на небольшом островке при впадении реки Вуокса в Ладожское озеро. По словам летописца, здешние поселения существовали уже в XII столетии. Местные краеведы почти уверены в том, что именно в Кореле в 879 году был похоронен родоначальник династии Рюриковичей, князь Рюрик.
В настоящее время в Детинце (так иногда называли старую крепость) располагается краеведческий музей. Крепость окружена каменно-земляными валами. Небольшой внутренний двор крепости настолько ухожен, что вначале меня не покидало ощущение стилизованности этих мест. И только когда экскурсовод провела нас в Круглую башню, в которой ещё сохранились стены и казематы нижнего этажа, я почувствовала дыхание прошлый эпох. Этому немало способствовало скудное освещение первого яруса. Здесь в полумраке высятся массивные городские ворота. В честь окончательного освобождения крепости от шведов войском Петра I в 1710 году, ворота были обиты трофейными латами шведских рыцарей.
Герб Кексгольма – в виде боевого щита. Меня очень заинтересовало на нём изображение журавля, держащего камень в поднятой лапе. Оказывается, согласно народному сказанию, стая журавлей, располагаясь на ночлег, выделяет из своей среды самую бдительную птицу, которая, охраняя стаю, стоит на одной ноге, а в другой держит камень. Если журавль задремлет, то упавший камень тотчас разбудит его. Этот журавль на гербе символизирует собой город-крепость – бдительного часового на подступах к столице России.
Многие годы Корела состояла из двух островных крепостей: Старой и Новой. Они были связаны мостом. Новая крепость располагалась на Спасском острове. В южной части этого острова и сейчас можно видеть неширокий канал, идущий параллельно основному течению реки. В своё время он снабжал водой жителей Новой крепости. В 1857 году, с целью улучшения судоходства по Вуоксе, был взорван перешеек у селения Кивиниеми (ныне Лосево). Уровень реки в нижнем её течении резко понизился, и крепость Кексгольм потеряла своё островное положение.
Долгое время крепость использовалась как политическая тюрьма. По одной из версий первым знаменитым её узником стал Иоанн VI – Антонович. Бывший император был сослан сюда Екатериной II летом 1762 года. Позже, в одной из камер круглой башни томились, после казни Емельяна Пугачёва, две его жены и трое его детей от первого брака: две дочери и сын. Оказывается, уже в те времена заключённым запрещалось называться своими именами, им присваивали арестантские номера. Узниками крепости был и батальон Семёновского полка, и декабристы.
Удивительным было узнать, что в XV веке Корела была заметным пунктом международной торговли и, судя по всему, вторым после Новгорода городом северо-западной Руси. Связь с Новгородом осуществлялась как водным (по Ладоге и реке Волхов), так и сухопутным путём.
А в середине XIX века, будучи в составе автономного Великого княжества Финляндского, Кексгольм стал тихим провинциальным городом. Русский писатель Н.С.Лесков в "Очарованном страннике" отразил свои впечатления от посещения Корелы в 1872 году. Он писал об ужасной скуке гнетущей скупой природы и о том, что только устанавливавшееся в летние месяцы пароходное сообщение с островом Валаам, вносило некоторое оживление в жизнь этого провинциального городка. На берегу Ладожского озера была построена пристань. В знаменитый монастырь стремились многочисленные богомольцы и туристы.
И ныне жизнь Приозерска, а особенно монастырского причала оживляется с началом навигации. Мне было интересно увидеть изменения, произошедшие на причале и вокруг его за те годы, что я там не бывала. После обеда мы пошли городком: мимо домов старых-старых, полуразрушенных, мимо типовых многоэтажек советского периода, мимо финских домиков, некоторые из которых уже обрели рекламный вид, опрятные, красочные, такие уютные. Немного – парком, и вот мы уже вышли к реке. Всё тот же пешеходный мост, – подумалось мне. – А вот на другом берегу появились какие-то невзрачные строения, а рядом с ними лодчонки, лодки, катера.
А когда мы вошли на территорию монастырского причала, казалось: некуда ногу поставить. Двор загромождён контейнерами, грузами, заставлен техникой и машинами. Мне даже показалось, что даже часовенку передвинули на другое место. Осень, скоро закончится навигация. И надо успеть доставить по воде всё необходимое на святой остров.
Нашим появлением на территории причала заинтересовался молодой человек, вероятно один из трудников. Я рассказала ему, что однажды, ожидая теплохода на Валаам, я ночевала здесь, в домике для паломников. А через год приезжала сюда на один день. Было солнечное лето, "берег песчаный, крутой. Стол во дворе под сосной. Радужным куполом крона. А на стволе икона".
– Икона на прежнем месте? – спросила я.
– Да, конечно. Вот она!
И вспомнилось мне, как приветливы ко мне были трудники. "Время прощанья настало. Новой надеждой звучало эхо над тихой рекой: – К нам приезжайте зимой, мы Вам келейку натопим!" Сколько лет и зим прошло, сколько воды утекло из Вуоусы в Ладогу…
В устье Вуоксы – большое количество различных судов. Но шикарная яхта (как утверждают местные знатоки, это яхта В.В.Путина) была видна издалека и своим видом превзошла все ожидания. И как-то несоответственно она выглядит на фоне полузаброшенных корпусов целлюлозного завода. Здесь же рядом вертолётная площадка, раньше её не было.
Мы сошли с бетонной дорожки и свернули вправо. По песчаному берегу Ладожского озера идти было труднее, но приятней. А когда в прибрежном лесочке мы обнаружили грибы, – оживились. Увлекательна грибная охота и посему, назавтра мы решили поехать (на такси) в лес, по грибы – по ягоды-на шашлыки. И всё было чудесно. И совсем не огорчило меня то, что грибов было мало, а ягод и того меньше. Как же приятно было посидеть у костра на берегу спокойной Ладоги. "Нынче в озере вода на асфальт похожа. Очень странно, но покой вдруг наполнил душу. Захотелось – по прямой – по озёрной суше – как по взлётной полосе – вопреки законам всем!".
Я с интересом слушала рассказы о жизни бывалых в походах людей. Александр Александрович и Елена Андреевна, долгое время работали в школе и непременно вывозили школьников на природу. Только вот я никак не смогла представить как же выглядят знаменитые ладожские шхеры, о которых я слышала уже не раз?
– Приезжайте к нам летом! И мы обязательно покажем вам это уникальное творение природы, – одновременно предложили мои добровольные экскурсоводы.
– Спасибо! Я с удовольствием принимаю ваше приглашение! Продолжение следует…
2010 г.
"Малые Кижи"
Как-то не довелось мне побывать в Кижах, воочию увидеть шедевры архитектуры древнерусского деревянного зодчества. На красочных иллюстрациях в прекрасно изданных книгах об этом музее под открытом небом особо впечатляют виды знаменитой двадцатидвухглавой Преображенской церкви.
Озвучь свои желания и вскоре получишь информацию, интересующую тебя, – в этом я уверена. И вдруг я узнаю, что на берегу Невы, возле её "кривого колена", уже несколько лет стоит деревянная церковь, очень похожая на Преображенскую. Официально комплекс Покровской церкви, что расположен на территории Невского лесопарка, именуется "Усадьбой "Богословка", но в народе его уже называют Малыми Кижами. Ну что ж, если не сами Кижи, то хотя бы Малые Кижи увидеть.
Весна зовёт в дорогу. От станции метро "Ломоносовская" автобусом № 476 до Невского лесопарка около получаса. И вот в сиянии солнечного дня, на фоне глубокого синего неба мы с попутчицей увидели многоглавый деревянный храм. Великолепен! И ощущение, что стоит он здесь с давних пор, – потемнел от солнца и ветра, от снега и дождя.
Но, оказывается, и храм, и колокольня, и часовня, находящиеся здесь, воссозданы по аналогам. Впервые в России такой метод применил архитектор А.В.Ополовников. Воссоздание памятника по обмерам даёт возможность вернуть облик, близкий к первоначальному. Кстати, именно по инициативе и под руководством А.В.Ополовникова создавался знаменитый музей в Кижах.
В "усадьбе "Богословка" воссозданы:
– Покровская церковь села Анхимово Вытегородского погоста Олонецкой губернии. Она была основана в 1708 году, сгорела в 1963 г. По преданию, проект церкви сделан Петром I, который сам неоднократно её посещал.
– Часовня Спаса Нерукотворного деревни Кириллово Каргопольского уезда, конца XVIII – начала XIX века.
– Колокольня Нижнее-Уфтюгского погоста Вологодской губернии, XVII в.
Особо впечатляет величие Покровского храма. Купола, купола, купола…сколько же их? 25!
"Обилие глав и бочек, бесконечное множество прихотливо изгибающихся кривых линий и поверхностей, стремительная динамичность архитектурных масс придают ей удивительную праздничность и нарядность, характерную для русского искусства и архитектуры рубежа XVII–XVIII веков, – написано о Преображенской церкви в книге "Русь деревянная" (А.Ополовников. Г.Островский). – Кажется, что церковь не создание рук человеческих, а чудо природы, невиданный цветок или волшебное дерево. В ней есть что-то от сказочных теремов, и в то же время от неё веет богатырской, былинной эпичностью, простотой и непосредственностью крестьянских построек. Церковь смотрится безупречным произведением пластики, словно изваянным резцом великого мастера из одного куска дерева". Такое же впечатление производит и Покровская Церковь. И я полностью разделяю мнение авторов книги.
Для человека, не имеющего художественного образования нелегко ориентироваться в архитектурных терминах. Прочитав не одну книгу о деревянном зодчестве, я узнала много интересного. И значение некоторых слов стали для меня понятными. Вот некоторые из них.
Лемех – деревянная черепица, изготовлялись из осины. Лемехом в старину покрывались шатры, главки и другие округлые кровли. Осиновый лемех не коробится под действием дождя и солнца, обеспечивает надёжность покрытия. А способность осины менять окраску в зависимости от освещения давно подмечена зодчими и поставлена на службу архитектуре.
Полица – нижняя пологая часть кровли. Повал – верхняя, постепенно расширяющаяся часть сруба, карниз. Причелина – доска, покрытая декоративной резьбой, напоминающей кружева.
Теперь я знаю, что в основании Покровской церкви – так называемый восьмерик, с четырёх сторон которого примыкают прирубы. В старину такая церковь называлась круглой – "о двадцати стенах". Прирубы сложены из могучих брёвен способом "в обло", т. е. снаружи остаются концы брёвен. Эти углы, безусловно, придают северным храмам и избам особую прелесть. Каждый венец требовал от плотника громадного терпения, мастерства, точного глаза и твёрдой руки. Ведь надо было сделать пазы, потайные зубья, врубки, подогнать брёвна друг к другу так, чтобы всё было притёсано плотно, без щелей. Гвозди были просто не нужны.